Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

Как говорится, все это крайне неприятно пахло. За свою жизнь Лариса Уимс, член Общества Невермор, видела много необычного, тревожного, неестественного и просто странного. Зубастые феи, грибы-ульи, управляющие армиями оживших трупов, щенки, стреляющие лазерными лучами из глаз, сыпь Фестера Аддамса… Поэтому, когда она следила за своими агентами и внепространственными чужаками, за которыми они настояли на том, чтобы наблюдать без соблюдения стандартных процедур, и смотрела, как они разбираются с новым нарушителем, она даже бровью не повела. Оборотень, частично насильственно преобразованный и, по-видимому, одержимый или контролируемый некой субстанцией из теней, которая служила оболочкой для другой сущности, выступавшей в роли кукловода из другого измерения? Да, конечно. Это было необычно, но, правда, далеко не самое странное, что она видела за свою долгую карьеру. И все же… Лариса многое повидала на своем веку. Она сражалась, выполняла задания и совершала поступки, которые не давали ей спокойно спать. Она видела лучшее и худшее во всех видах человечества и с годами научилась доверять своим инстинктам. Отсюда и ее нервозность. Казалось бы, враг был ослаблен и повержен, но… Она не могла отделаться от растущего чувства, что что-то очень, очень сильно не так.              

***

       — Я всегда обожал эту часть тебя. Слова покинули губы одержимого трупа Эстер Синклер с извращенной искренностью, отчего Уэнсдей Аддамс впервые за много лет почувствовала дискомфорт, который был ей совсем не приятен. Как будто что-то запятнало ее до самой души. Энид сразу же заметила, что ее возлюбленная чувствует себя неловко. Оборотень, все еще полностью преображенная, сделала шаг вперед и издала низкий, глубокий рык. Ее взгляд был прикован к незваному гостю, и она осторожно положила левую руку на плечо Уэнсдей, пытаясь успокоить ее. Ее жест сразу же привлек внимание сущности, владевшей покойной Эстер Синклер. Оно улыбнулось — улыбка была похожа скорее на гримасу неловко вылепленной восковой статуи. — И ты! — воскликнуло оно. — Чудесно! Удивительная вспышка жестокости! В ответ Энид зарычала еще сильнее. Все ее тело было в напряжении. Еще одно слово из уст этой твари, и она бросится на нее, чтобы прикончить. Пока это происходило, Агент А подошла к Уэнсдей с другой стороны и прошептала ей на ухо. — Продолжай говорить. Я попытаюсь создать сдерживающую печать, чтобы переместить ее в более подходящее место для допроса, но мне нужно несколько минут. Уэнсдей кивнула и вернулась к Энид и незваному гостю, который все еще радостно болтал тем искусственным голосом, который, несомненно, маскировал настоящий. — Безжалостно! Беспощадно! Ты раскроила ей голову, как арбуз! — Ради тебя самого, тебе лучше… — начала было Энид, но ее снова прервали. — Я имею в виду… Вау! Сколько же, должно быть, натворила твоя Эстер Синклер, если одного факта, что ее альтернативная версия называет тебя «дочерью», достаточно, чтобы ввергнуть тебя в убийственную ярость вот так, — продолжал незваный гость. — Я почти почувствовал всю эту сдерживаемую травму и гнев. Ты даже не колебалась. Энид сделала еще один шаг вперед, вытянув когти правой руки. — Я имею в виду… Мультивселенная бесконечна. Ты даже не представляешь, откуда я взял эту Эстер. Все, что ты видишь, может быть, это была просто невинная женщина и настоящая любящая мать, обожающая всех своих щенков. Никакого фаворитизма, никаких оговорок, никаких несбыточных ожиданий. Энид замерла. — Неужели ты даже не заметила, как она молода? Где-то там маленькая Энид Синклер оплакивает мать, которую она больше никогда не увидит, потому что ты виновна в ее жестокой смерти. Волчице казалось, что ее вот-вот вырвет. Ее мышечная масса начала уменьшаться, как будто ее превращение должно было пойти вспять. Но зародившееся в ней чувство муки было заглушено, когда она заметила руку Уэнсдей, лежащую на ее плече, которую Аддамс слегка сжала. — Энид. Не слушай ни слова из того, что оно говорит, — сказала Уэнсдей. — Эта тварь лжет. На мгновение воцарилась тишина, после чего незваный гость начал громко гоготать. Дошло до того, что этот смех стал напоминать треск, похожий на кваканье гротескной лягушки. — О-о-о, это хорошо! Так быстро разоблачила мой блеф! Всегда приятно видеть, как Уэнсдей Аддамс оказывает эмоциональную поддержку. Это не может не радовать, — сказал незнакомец, устремив взгляд на пару и блаженно улыбаясь. — Но это правда, вам не о чем беспокоиться. Моя маленькая Гончая, эта Эстер, была отъявленной мерзавкой, каких редко встретишь. Она продала свою дочь в качестве племенного скота другой стае в обмен на богатство и престиж. Это была не очень красивая история. После этих слов именно Ву пришлось сдерживать Сен-Клер, чтобы кошка-оборотень не бросилась с ревом на незваного гостя, хотя у юной Аддамс было искушение присоединиться к ней. Уэнсдей, со своей стороны, сразу же распознала эту тактику. Ложь вперемешку с полуправдой, рассчитанная на то, чтобы причинить собеседнику как можно больше боли, дискомфорта или шока. В других обстоятельствах она бы восхитилась этим, но то, что это существо осмелилось произнести такие слова в адрес Энид, означало, что оно подписало себе смертный приговор. Но ей нужно было поддержать разговор, поэтому она решила пойти по самому очевидному пути. — Кто ты? — спросила она. Незваный гость посмотрел на нее и снова улыбнулся. Он выглядел почти нетерпеливым. Уэнсдей лишь приподняла бровь. Молчание продолжалось несколько секунд, пока одержимый труп не нахмурился и не фыркнул, как маленький ребенок, которому запретили есть десерт. — Ой, да ладно! Если я не отвечу, ты должна начать перечислять серию творческих и жутких угроз пыток. — Что-то мне подсказывает, что простое игнорирование твоих детских претензий и терпеливое ожидание больше заденет твое самолюбие, — ответила Уэнсдей, скрестив руки на груди. Глаза незваного гостя расширились, как блюдца, и он восхищенно присвистнул. — Фух, это было здорово! Я знал, что ты из самых стойких! — воскликнули они, восторженно кивая. — И если ты хочешь какое-то имя… Они зовут меня Ярким. Йоко рассмеялась. — А, отлично, это один из этих, использующих название вместо имени. — В свою защиту скажу, что не сам его выбрал, и за годы привык к нему. В любом случае, это уже бренд, — ответили Яркий. — Но ты же используешь тени… — недоверчиво размышляла вслух Пап. — Последовательность — для слабаков, — ответил незваный гость. — И лицемерие должно быть вашим хлебом с маслом, — закончила Уэнсдей. Что-то промелькнуло во взгляде трупа, одержимого Ярким, но Уэнсдей не могла с уверенностью сказать, что именно. Трудно было прочесть выражение лица тела, которое, по сути, являлось марионеткой из плоти. В зависимости от того, какой контроль осуществляло это существо, даже малейшее движение мышц могло быть рассчитано так, чтобы затруднить взаимодействие с ним. — А может, я просто хочу насладиться иронией и сюрпризами жизни, — ответили они. — Посмотрите на мою Гончую. Эстер Синклер. Сколько раз она помогала мне искать следы, я знал, что должен использовать ее, чтобы найти ваш. — Она была не намного эффективнее, чем твой Теневой Хайд, — ответила Ву. Яркий посмотрели на Аддамс с искренним удивлением, а затем снова начали смеяться. — О боже, так вы называете моих паразитов? Это слишком достойно для этих тварей, — сказали они, прежде чем перевести взгляд на все еще преображенную Тейлор. — Мразь никогда не перестанет быть мразью, какой бы полезной она ни оказалась. Хайд, как ни странно, проявила больше самообладания, чем можно было ожидать: она просто вернула взгляд своих огромных выпуклых глаз на незваного гостя с величайшим презрением. Яркий проигнорировали ее и продолжили говорить. — Но да, от них было мало пользы. Вы оказались очень необычной и неуловимой группой. К счастью, с помощью воспоминаний, извлеченных из моих паразитов и Гончей, я смог вас выследить, и в основном благодаря этим двоим, — сказали они, указывая на внезапно испугавшихся Дору и Тео. — Нам? — неуверенно спросила молодой оборотень. — Кровь, — ответили Яркий. — Это очень сильная связь, которую можно проследить сквозь бесконечные реальности бытия, особенно при непосредственной привязке. И хотя у меня не было твоей крови, но под рукой была самая близкая… Тео шагнул вперед, его руки потрескивали от едва сдерживаемого электричества, волосы и короткие усы щетинились от статического электричества, окружавшего его тело. — Что ты сделал с нашей матерью? — спросил он таким тоном, который напомнил Уэнсдей о тех немногих случаях, когда она видела свою мать в ярости. Яркий улыбнулись, забавляясь ситуацией. — Спокойно, Искорка! С твоей мамой все в порядке, она все еще в своей технологической камере, она даже не узнала, что капля ее крови была взята, пока она спала. — Зачем ты нас ищешь? — спросила Уэнсдей, пытаясь снова направить разговор в нужное русло и постараться максимально ограничить взаимодействие этого существа с остальными членами группы. — Зачем ты ловишь разных Уэнсдей Аддамс? Яркий пожали плечами. — Что я могу сказать… я должен поймать их всех. Уэнсдей нахмурилась. — Отсылка на покемонов? Серьёзно? — Ха! Ты поняла! Ты хоть представляешь, сколько Уэнсдей Аддамс понятия не имели, о чем я говорю? — Что такое покемон? — прошептала Пап, обращаясь к Тейлор. Все еще преображенная Хайд лишь слегка покачала массивной головой, также не зная ответа. Яркий указали на них, покачав головой, от чего у них заскрипели кости в шее. — Вот например! Энид снова двинулась вперед, склонившись над все еще стоящим на коленях одержимым трупом варианта ее матери, и издала перед их лицом напряженный рык, ясно давая понять, что простым укусом голова может быть отделена от тела. Яркий слегка ототдвинулись назад, глядя на нее расширенными глазами. — Отвечай на вопрос, — сказала Энид. — Ты тоже интересная, Энид Синклер, — сказали Яркий неожиданно тихим голосом. — Не думай, что я не заметил. — Я сказала… — Отвечать на вопрос. Да, да, верно, — вздохнул незваный гость. — Как насчет этого… Как насчет того, чтобы вы трое пошли со мной и мы мило побеседовали наедине, а? — сказали они, указывая на Ву, Пап и Уэнсдей. Их улыбка стала почти непристойной. — Хватит! — вмешался новый голос. Лариса Уимс подошла к группе, бодро шагая. — Думаю, на сегодня мы услышали достаточно, — сказала глава Неверморского общества. — Агент Аддамс? Агент А, которая все это время кружила вокруг группы, как преследующий хищник, кивнула в ответ на призыв своего босса. — У меня есть готовый мысленный план и точная энергия, чтобы… — …выполнить магическое запечатывание, — перебили Яркий. — Ты ведь именно это хотела сказать, не так ли? Мне показалось, что я уже некоторое время чувствую в воздухе запах магии. — Посмотрим, будешь ли ты таким же разговорчивым через некоторое время, — ответила Агент. — Мы будем держать это тело обездвиженным, а твой разум — привязанным к нему. Даже если ты находишься за несколько вселенных отсюда, твое сознание не сможет покинуть эту марионетку без нашего разрешения. И ты не получишь его, пока мы не получим реальные ответы. — О-о-о, как страшно, — насмешливо сказали Яркий. Но насмешка была не единственной вещью в их голосе… И что-то мгновенно изменилось в воздухе. Агент А почувствовала, как вся магическая энергия, которую она накопила и собиралась использовать для выполнения магического запечатывания, исчезла, поглощенная чем-то невидимым. В то же время ощущение, что что-то ужасно не так, которое продолжало мучить Лариссу Уимс, тревожно усилилось. Как будто в ее голове внезапно зазвенел громкий сигнал тревоги. И глаза одержимого трупа Эстер Синклер начали светиться золотым сиянием. Это произошло в мгновение ока, всего лишь мгновение. Внезапно тени, вошедшие в ожившее тело, вырвались через все отверстия и накрыли его, оставив на виду лишь дрожащую человекоподобную массу, в которой, как маленькие светящиеся булавки, сияли два золотых глаза, словно две последние звезды на мертвом небосводе. Золотое сияние стало белым и усилилось. Два глаза словно слились в один сферический очаг белого света, который на мгновение замерцал, а затем… — Все в укрытие! — крикнула Лариса, но было уже поздно. Они не услышали ее, потому что последовавшая за этим детонация магической энергии была такой силы, что вывела бы из строя любой измерительный прибор. Вспышка белого света, мощная, как взрыв, сопровождаемая выбросом невидимой силы. Больше половины солдат упали на землю, в лучшем случае потеряв сознание, в худшем — с кровоизлиянием в мозг. Аддамсов и их спутников повалило на землю, толкая так, словно их сильно ударили. И это было недалеко от истины: все они чувствовали себя так, словно по их животам или головам ударили наковальней. Может, это была сила воли, может, врожденное упрямство, а может, потому что Энид в последний момент прикрыла ее, но Уэнсдей первой слегка приподнялась с пола, пока ей не удалось сесть, прикрыв лицо одной рукой, чтобы защитить зрение от яркого света. Яркий свет был ослепительным и сильным. В центре ангара, над обугленными и дымящимися останками трупа Эстер Синклер, горела сфера белого света. Она парила в воздухе, как новое солнце, но, несмотря на свою интенсивность, казалось, больше не горела. В самом деле, температура этого места внезапно стала холодной. Уэнсдей видела, как ее собственное дыхание вырывается изо рта в виде пара. Она также увидела, как свет стал более концентрированным, постепенно уменьшаясь, пока не принял форму человекоподобного силуэта. А затем он рассеялся, словно свет превратился в осколки стекла, оставив после себя фигуру, все еще светящуюся, но, по крайней мере, не полностью ослепляющую, что она могла наблюдать собственными глазами. Они был высокими и внушителными, одетыми в белоснежные доспехи средневекового образца, но изготовленные из самых современных материалов и с применением футуристических технологий, о чем свидетельствовал их шлем с единственным кристально-жемчужным забралом, полностью закрывающим лицо. Они стояли там. Неподвижные, безмятежно парящие в воздухе. — О Боже, — пробормотал один из все еще находящихся в сознании солдат, нарушив жуткую тишину, воцарившуюся вокруг. — О, нет. Никакого Бога. Ничего о Боге, — сказали Яркий. — Есть только Я.