— СЕЙЧАС!
Уклонившись от огненного кулака, прочертившего смертоносную дугу над ее головой, Уэнсдей переложила меч из правой руки в левую и наклонилась вперед, когда ее правый кулак угодил прямо в подбородок Яркой. Закованный в броню изверг, активировав магическую защиту, пропустила физический кулак Уэнсдей сквозь себя, словно она была неосязаемой. Но невидимый, нематериальный кулак духа Агента А, частично овладевшего телом Уэнсдей, Яркая не могла предвидеть. И снова ей показалось, что на нее обрушился невидимый кулак. Воспользовавшись оцепенением, Уэнсдей нанесла удар мечом, готовая пронзить торс врага горизонтальным разрезом. Несмотря на боль от недавнего удара, рефлексы и боевой опыт Яркой спасли ее: она вытянула одну из рук, покрытую кристаллическим свечением, в качестве импровизированного щита, перехватив удар. Меч Уэнсдей отскочил от светового барьера, пробив его. Но удар оказался достаточно сильным, чтобы отбросить Яркую на несколько футов, и она приземлилась на спину, чтобы тут же встать, сделав на земле обратный кувырок. Закованная в броню фигура стояла на одном колене, переводя дыхание, а ее холодные голубые глаза были прикованы к Уэнсдей. Аддамс напала бы, если бы не тот факт, что ей самой тоже нужно было перевести дух. Ее легкие горели от усилий. Яркая поднесла руку к больной челюсти. Она почувствовала во рту теплый металлический привкус крови и сплюнула, прежде чем подняться на ноги. — Невозможные удары, которые я не могу видеть, — сказала она. — А тот удар мечом имел гораздо большую силу, чем должен был, учитывая твоё телосложение. — Внешность бывает обманчива, — ответила Уэнсдей. — Верно, верно… Но я также узнаю обманщика, когда вижу его, — рассмеялась Яркая. — И я думаю, что ты играешь в эту игру не одна. — Ты бредишь. — Возможно. Давненько меня так часто не били по лицу, — призналась Яркая. — Но, надеюсь, тебя не затруднит, если я проведу полевое испытание. Потому что у меня есть подозрение… Яркая сжала кулаки, и ее руки охватило пламя. Но это были не обычные яркие вспышки белого света. В ее ладонях теперь плавали крупные всполохи тошнотворно зеленого пламени.— Осторожно, это выглядит не очень хорошо.
Яркая снова улыбнулась, обнажив ряд окровавленных зубов. — Как насчет импровизированного экзорцизма с помощью ударов? — спросила она. И без лишних слов она набросилась на юную Аддамс. Яркая двигалась с новой силой и скоростью, вычерчивая в воздухе дуги зеленого пламени, пытаясь нанести удар ладонью по Уэнсдей. Аддамс начала отступать, уклоняясь от атаки и тщетно пытаясь нанести удар мечом, но была вынуждена отпрыгнуть назад, чтобы избежать прямого попадания в грудь. К сожалению, на этом ее удача закончилась. Как только Уэнсдей отступила назад, Яркая ударила ладонями одна о другую, испустив звуковую ударную волну и изумрудное пламя, которое сбило Уэнсдей с ног. Она упала на землю, но внезапно почувствовала себя легче. Она сразу поняла почему, когда услышала знакомый голос рядом с собой, а не в голове. — О, черт… Рядом с ней стояла Агент А. Ее форма выглядела полутелесной. Верхняя половина ее тела выглядела почти как полноценное физическое присутствие, но от талии вниз ее тело постепенно становилось прозрачным, медленно исчезая. — Так, так! — воскликнула Яркая. — Значит, вас было двое против одного! Полагаю, твой маленький друг-призрак был ответственен за эти удары… Эй, разве я тебя уже не убила? Агент А посмотрела на свои руки. Кончики ее пальцев начали бледнеть. — Это определенно нехорошо. Уэнсдей, моя связь с твоей душой разорвана. Если мы не восстановим связь, я не смогу больше откладывать свой уход в Великий Запредельный мир… Уэнсдей села. Ей казалось, что каждая мышца в ее теле за считанные секунды начала испытывать боль. — Что… что я должна сделать…? — Не двигайся, пока я восстанавливаю связь… нескольких секунд будет достаточно, но… Внезапно между ними упал луч света, похожий на гигантскую светящуюся гильотину. Они обе рефлекторно отпрянули, и Агент А поняла, что становится все более бесплотной. — Черт побери. — Вы думаете, я дам вам время, — насмешливо сказала Яркая. — Все закончится прямо здесь и сейчас, — сказала она, когда ее руки начали светиться, а воздух вокруг нее начал искажаться под действием излучаемой энергии. Она сделала шаг вперед. Это было так далеко, как она могла зайти. В этот момент кулак, покрытый золотистым мехом, протаранил ее справа с силой локомотива, заставив бронированную сумасшедшую пролететь по воздуху, как тряпичную куклу, и упасть на землю, проехав несколько метров, прежде чем остановиться с болезненным и раздраженным стоном. Уэнсдей не пыталась скрыть ухмылку, появившуюся на ее лице. Ямочки и все остальное. — Прямо здесь и сейчас, — сказала оправившаяся Энид, все еще держа кулак в воздухе. — Я не могу не согласиться, сучка.***
— ЗА ДОМ АДАМО! Крик эхом разнесся над полем боя, заглушая все остальные звуки. Со своей позиции на земле группа могла видеть, как фигура, облаченная в зловещего вида черные доспехи, типичные для Темного Властелина Зла, летит по воздуху, обрушивая свой меч на деформированного и ненормально большого Теневого Хайда, плод слияния/поглощения пары его соратников. Клинок Уоднесдега, на который были наложены те же чары, что и на все остальное оружие, выданное для битвы, застрял между двумя головами существа — относительно нормальной и той, что, казалось, полувысунулась из плеча. Существо попыталось вцепиться когтями в Уода, но принц Дома Адамо уже опускался, не выпуская меча, и тот прочертил огромную вертикальную полосу по туловищу Теневого Хайда, заливая все обильным количеством серой эктоплазменной слизи. Достигнув талии существа, Уоднесдег уперся в него ногами и рывком выдернул меч. Он упал назад, крутанулся в воздухе и приземлился на землю с изяществом, подобающим олимпийскому гимнасту, несмотря на тяжесть своего одеяния. Перед ним на землю упал чудовищный Теневой Хайд. — Ах, мало что может доставить большее удовольствие, чем добить врага в три раза больше тебя. Всегда приятно видеть, как они падают, — сказал Уоднесдег. — Уод! Рада тебя видеть! — воскликнула Пап. Рядом с ней Хайд Тейлор фыркнула и закатила глаза. «Выпендрежник», — подумала она. — А, братья мои, — сказал он, оглядывая группу Уэнсдей и ее спутников, подняв забрало своего шлема. — Моё почтение. И более всего я приветствую вас, леди Фрайдей, — добавил он, поклонившись Аддамс в розовом. — Мне приятно отметить, что одна из целей нашей спасательной операции была достигнута. Меня зовут Уоднесдег, принц дома Адамо. И я поклялся, что вы и ваша семья благополучно вернетесь в свой дом. — О, спасибо вам большое, — ответила Фрайдей. — Я действительно никогда не думала, что встречу версию себя, принадлежащую к королевской семье. — Как ты только что пролетел по воздуху? — спросил Тео, заметно заинтересовавшись. — О, меня запустила моя прекрасная жена. Это одно из ее любимых занятий, когда она полностью преображается, подбрасывая меня в воздух, как живое копье. Это пригодилось мне, когда я имел дело с новым выводком монстров, учитывая их огромный рост. — Э… Уод? — сказала Дора. — Прошло уже несколько минут с тех пор, как эти чудовища начали делать это, — продолжал говорить Адамо, вытирая лезвие своего меча. Оно было из такого темного металла, что эктоплазменная серая слизь, разбрызгавшаяся по нему, казалась светящейся по сравнению с ним. — Слияние двух или трех из них в одну чудовищную форму. Сплавленные Хайды, если можно так выразиться. — УОД! — настойчиво воскликнула Дора. — Да, леди Дора? — Эта штука всё ещё движется! Несмотря на огромную рану, Сплавленный Хайд поднимался. Существо уже сидело, и, пока одной рукой оно тщетно пыталось закрыть рану, другая была готова схватить принца Дома Адамо. Уод без интереса наблюдал за существом: — Оно, конечно, еще двигается, но это не проблема. Сплавленный Хайд упал на землю, его главный череп был полностью раздроблен кулаками гигантского оборотня, приземлившегося на его голову. Это была женщина с золотистым мехом, но более светлого оттенка, чем у других разновидностей оборотней Энид. Ее телосложение и размеры были примерно такими же, как у Имона, но даже под мехом виднелась более мускулистая и крепкая, чем у него, фигура оборотня, что уже само по себе впечатляло. Уод улыбнулся, глядя на оборотня, его улыбка больше подошла бы развратному пирату, чем принцу, но в его глазах была мягкость, гораздо более глубокая. — Как видишь, моя любимая жена тоже имеет право на веселье. Энейт Синклар торжествующе взвыла, когда оторвала когтями Сплавленному Хайду вторую голову, и тот наконец начал растворяться. С удовлетворением стряхнув останки с рук, она подошла и встала рядом с мужем. — Ваше королевское высочество, — вмешалась Ву. — Присутствие вас и вашей супруги приветствуется. Мы направляемся к основанию цитадели, чтобы помочь Уэнсдей и Энид в их битве. — Ву, пожалуйста, я думал, мы уже обсуждали это полгода назад: в семейных отношениях нет необходимости в формальностях и титулах, — сказал Уоднесдег, рассеянно почесывая шерсть на шее Энейт, которая стояла рядом с ним, положив свою массивную голову ему на плечо, точно так же, как Имон стоял рядом с Фрайдей. — И если таково ваше общее намерение, то нам придется потрудиться, — добавил принц. Уод повернулся, устремив взгляд на основание цитадели, окруженное сражающимися. — С этой стороны нет видимых ворот. А размеры крепости простираются на многие мили. Поиск доступа с других сторон может занять много часов, — пояснил принц. — А время — не та роскошь, которую мы можем себе позволить, — добавила Ву, нахмурившись еще сильнее. — Может, полететь? — предположила Фрайдей. — Если есть Уэнсдей или Энид, которые умеют пользоваться магией, может, кто-то из них… — Вполне возможно, — сказал Уоднесдег. — Но я предлагаю действовать. На этом поле боя неразумно занимать статичную позицию, особенно когда из любой тени может появиться враг… И тут, словно его слова призвали их, большая группа Теневых Хайдов, больше десятка, заявила о своем присутствии, окружив группу. Некоторые возникли из самих теней на земле, какими бы маленькими они ни были. Другие находились на первой стадии слияния, словно пара, соединившаяся головами. Группа приготовилась к прорыву. Мечи были подняты, арбалеты заряжены, когти вытянуты. Но это будет в другой раз, потому что все Теневые Хайды были уничтожены одним оружием в считанное мгновение. На огромной скорости по кругу пролетел предмет, обогнув группу и поразив всех и каждого из окружавших их Теневых Хайдов. Он отрубал головы, разрубал туловища пополам. Объект продолжал летать по воздуху вокруг группы, пока наконец не вернулся в руку, бросившую его, словно гигантский смертоносный бумеранг. Только это был не бумеранг. Это была лопата. А рука, державшая её, явно принадлежала Шарк. Девочка Аддамс ухмылялась от уха до уха, словно это был самый счастливый день в ее жизни. Ее темно-синий костюм стал темно-серым от огромного количества эктоплазмы, покрывавшей ее. Брызги украшали и ее бледное лицо. Она буквально купалась в крови своих врагов, даже если технически это была не кровь. — Сёстры! — воскликнула она. — Сестра Фрайдей! Какое великое ликование! Какой радостный день, все собрались здесь! Фрайдей слегка наклонилась к Пап и шепотом спросила: — Мне кажется, или она немного более нервная, чем обычно? Пап лишь пожала плечами: — Думаю, для нее убийство — это что-то вроде сахарного кайфа. Люди в ее измерении не умирают от насильственных действий, так что это, должно быть, вызывает у нее легкое привыкание. — Эта гребаная лопата не подчиняется ни одному из законов физики! — воскликнула полупреображенная Сен-Клер, указывая на Шарк. — Ах, законы физики — не что иное, как простые рекомендации для Аддамсов. Вежливые небольшие предложения, — ответила Шарк. — Тебе легко говорить, ты, живая карикатура, — пробормотала оборотень. — Но раз уж мы заговорили о предложениях, у меня есть одно, касающееся вашей дилеммы, которую я не могла не подслушать, — продолжила Шарк, поднося руку к спине. Словно из ниоткуда или из какого-то невидимого пространства в ее руке оказалась связка динамитных шашек, непропорционально больших для ее ладони. Проклятое скопление взрывчатки было почти таким же большим, как она сама. — Если нет дверей, их нужно сделать, — сказала она.***
Решающий удар. Нам нужен решающий удар. Эта мантра звучала в голове Уэнсдей Аддамс, когда с пола, где она все еще стояла на коленях, она наблюдала за тем, как ее возлюбленная сражается с их смертельным врагом. Она заметила, что к ее ногам возвращается покалывание и сила — признак того, что Агент А восстановила их связь. Уэнсдей встала с мечом в руке и начала медленно продвигаться к сражающимся. Энид полностью оправилась. На ее золотистом меху не было и следа того, что несколько минут назад ее обуглило. Ни ожогов, ни шрамов, кроме тех, которые Уэнсдей всегда считала признаком силы своей девушки. Единственным следом повреждений, нанесенных Энид, было отсутствие верхней части ее костюма, порванной и обугленной. Но оборотень в своей новой трансформации явно не испытывала никаких неудобств по поводу своей частичной наготы. Нынешняя форма Энид была похожа по размерам на ту, в которую она превращалась в прошлом, но ее тело имело гораздо более человекоподобные пропорции. Оборотень обладала той же силой, что и при полной трансформации, но при этом имела большую свободу движений и боевых возможностей, которые обеспечивало более человекоподобное тело. То, что нельзя было исправить одними когтями и зубами, можно было сделать с помощью ударов и случайных пинков. К ужасу Яркой, оборотень казалась еще быстрее и свирепее, чем раньше. Она не всегда успевала вовремя поднять щиты и уже получила несколько сильных ударов, которые не вывели ее из строя только благодаря прочности доспехов. — Это невозможно, — бормотала она, бросая маленькие шарики взрывного света в попытке ослепить Энид. — Это невозможно! Даже со способностью оборотня к регенерации ты не можешь исцеляться так быстро! Энид усмехнулась, острые клыки отразили свет. Аддамс есть Аддамс. — Что я могу сказать, кроме того, что я — Вольваугр? — ответила волчица, почти насмешливо напевая, уворачиваясь от очередного огненного шара. — Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ЧЕРТОВО СЛОВО ОЗНАЧАЕТ! — кричала Яркая, теряя последние остатки терпения. — Я И НЕ ЗАХОЧУ ЗНАТЬ! — Боже мой, — фыркнула Энид, шагнула вперед и ударила Яркую в живот. Бронированный изверг на секунду сложилась, выдыхая, и от удара ее отбросило на несколько футов назад. На торсе ее доспехов появилась трещина. Ты знаешь, кто ты, Вольваугр? — Ты… ты… — прошептала она, почти выплевывая слова. — Я, я, — ответила Энид, идя к ней медленными, но уверенными шагами. — А я-то думала, что ты оставила меня в случайном уголке Вселенной, чтобы потом изучать. — Единственное, что я буду изучать… — начала говорить Яркая, когда воздух вокруг нее начал вибрировать, как будто атмосфера нагревалась. Ее руки превратились в столбы золотого света, излучающие такое тепло, что даже ее лицо стало жемчужным от обильного пота — …БУДЕТ ТВОЙ ПЕПЕЛ! Яркая подняла руки, и в считанные секунды из них материализовалась взрывная стена белого пламени, устремившаяся прямо на Энид. Не успела она бросить её, как бронированная ведьма вновь зарядила два шара света в своих руках, готовясь метнуть их в противницу, когда Энид уклонилась от первой атаки. Вот только Энид не успела увернуться от стены белого огня. Оборотень пронеслась перед Яркой, прорвавшись сквозь белое пламя почти так же, как призрак прорвался бы сквозь стену, и почти не показав никаких следов ожогов. Казалось, огонь больше ласкал ее мех, чем хотел сжечь. Так Энид предстала перед своим врагом, улыбаясь от уха до уха, с лицом скорее человеческим, чем люпиновым, несмотря на покрывавший ее мех, а глаза ее светились золотом в почти эйфорическом выражении. Кажется, ты еще не всё поняла. — К твоему сведению, вольваугр — означает, помимо всего прочего, повышение сопротивляемости магии, сучка! — воскликнула Энид и ударила Яркую прямо в лицо. Снова, и снова, и снова. Изо рта ведьмы вылетела пара выбитых зубов, а кровь забрызгала доспехи и землю у ее ног. — Я — Волк-хранитель! — воскликнула Энид. — А ты решила поиздеваться над теми, кого я охраняю! Один удар, два удара, один удар когтями. Левая щека Яркой была покрыта шрамами, как и щека Энид. Четыре кровоточащие красные линии украшали ее, как самое наглядное свидетельство нарушенной неуязвимости. Я — Волк-хранитель. — И, как ты и сказала, — продолжила Энид. — Пора положить этому конец… Энид нанесла еще один удар — прямой в висок противника. Она не стала сдерживать силу. Кулак Энид пронесся по воздуху с силой, необходимой для того, чтобы разорвать внутренние органы взрослого слона. Человеческий череп взорвался бы от удара. Но вместо черепа Яркой кулак Энид встретился с ее ладонью, облаченной в броню, когда противник в последний момент схватила волчицу за конечность. Яркая накрыла ладонь Энид своей и сжала. Раздался треск, звук ломающихся костей, и Энид едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть от неожиданности и боли. Яркая снова поднялась на ноги. Она сжала кулак Энид в клещи. Ее тело начало мерцать белым светом, сначала слабым, но с каждой секундой все более интенсивным, словно люминесцентная аура. Не обращая внимания на боль, Энид попыталась нанести новый удар другой рукой, но повторилось то же самое. Яркая перехватила удар, схватив волчицу за сжатый кулак. Они начали схватку: Энид пыталась освободиться от захвата, Яркая — удержать его, а ее бронированные руки начали светиться почти ослепительным сиянием. Из рук Энид повалил черный дым, запахло горелым мехом, плотью и жиром, и на этот раз волчица не смогла сдержать рев боли, так как ее руки были обожжены. Лицо Яркой представляло собой покрытую синяками и кровью гримасу ненависти, украшенную садистской и гротескной улыбкой. Ее голубые глаза светились холодом и мертвенностью. — То, что ты чувствуешь в своих руках, приближается к температуре солнца, — сказала Яркая. — На этот раз я не оставлю в тебе ничего, что можно было бы исцелить. Энид ничего не ответила, опустив голову и корчась от боли. — Ты думала, что ты особенная, раз повторяешь это странное слово? Ты не особенная! — воскликнула Яркая. — Ты фрик, но, в конце концов, ты такая же, как и многие другие, кого я убила. Я убью тебя. Я убью твою Уэнсдей, может быть, после того, как позволю своим паразитам поиграться с ней. А потом я сожгу заживо всех тех ублюдков, которых ты привела с собой! Шипение усилилось, из раздробленных рук Энид повалил дым, на них и над закрытыми глазами Яркой заструилось бело-голубое пламя. Оборотень все еще была в ужасе, она перестала двигаться. — Думала ли ты, что получишь хоть что-то? Ты думала, что все будет по-другому? Может, потому, что мы обе Энид, ты думала, что сможешь одержать надо мной верх? Ты просто Энид. Я – единственная Энид, которая особенная! А ты — ничто! Энид Синклер! Энид Синклер! Ты хоть представляешь, сколько Энид Синклер я убила голыми руками? На мгновение воцарилась тишина. И тут Энид снова зашевелилась. Но это не были движения жертвы, корчащейся от боли. Это была дрожь в ее торсе, дрожь в плечах. И звук, вырвавшийся из ее уст, не был криком боли или мольбой о пощаде, не был жалким стоном. Это был кристально чистый смех. Ты знаешь, кто ты, Вольваугр? Энид вернулась в свою человеческую форму, выведя Яркую из равновесия внезапной разницей в размерах. Закованный в броню изверг все еще держала руки Энид, все еще излучая адский жар… но от него уже не пахло горелым. Руки волчицы заживали быстрее, чем горели. Нет, это было нечто большее… Она словно впитывала в себя ту самую магию, что использовалась против нее. Энид подняла голову и устремила взгляд на Яркую, и ведьме в доспехах показалось, что эти ярко-голубые глаза поразили ее. Это был острый взгляд, взгляд охотника. Это был взгляд безумный и психопатичный, мрачный и расстроенный, но в то же время умный, веселый, добрый и страстный, жуткий и светлый. Это был взгляд волка, бредущего по лесу. Это был взгляд ведьмы, которая танцует обнаженной на городской площади, чтобы соблазнить министра. Это был взгляд тех, кто использует ножи в качестве погремушек для своих младенцев. Так выглядят те, кто почитает любимых мертвецов. Это был взгляд всех изгоев, нашедших свое место в мире. Быть любимым, быть желанным, быть самим собой, не требуя от мира никаких объяснений. Когда я говорю, что ты уже Аддамс по всем параметрам, кроме фамилии, я имею в виду именно это. Это был пугающий и странный образ. В общем, жутковатый. — Видишь? — сказала Энид, улыбаясь клыками, которые были больше, чем должны были быть в человеческом облике. — В этом-то и проблема. Ты даже не знаешь моего имени… Энид в своем человеческом облике была ниже ростом, чем Яркая в доспехах. Но в этот момент, в этом месте, из них двоих она была выше. И в тот день, когда ты сделаешь последний шаг и решишь взять фамилию Аддамс… — Мое имя… Энид протянула руки, притягивая к себе Яркую, которая все еще держала ее за руки. Пока их торсы не оказались практически склеены, а голая грудь одной из них не оказалась поверх разбитой брони другой. — …это… Энид позволила своему лбу коснуться лба Яркой. Их лица почти соприкоснулись. Яркие голубые глаза первой были устремлены на холодные, пустые глаза второй. — …Энид Аддамс. И как только это было сделано, как только ее истинная сущность была раскрыта, первое, что почувствовала Энид Аддамс — это меч Уэнсдей, вонзившийся ей в спину, невидимый для глаз Яркой. Лезвие пронзило ее торс, вышло из груди и тут же пробило доспехи Яркой и вонзилось в сердце бронированного изверга. …Уэнсдей может воткнуть в тебя серебряный кинжал, и максимум — пощекотать. И Энид Аддамс улыбнулась, испытывая чистое блаженство.