Acht Orks sennen wir gewesen Wollten wir Menschenweiber lieben Eine sennen Mann gewesen Sennen wir geblieben sieben Sieben Orks sennen wir gewesen Wollten wir reiten auf die Besen von die Hex' Mauer dort im Weg gestanden Sennen wir geblieben sechs Grishnak mit große Hammer Zorg mit rostig Schwert Raufen, Saufen, Schnaufen Bis sich nichts mehr wehrt… Die Streuner — «Zehn Orks»
Дождь в Утёсе Кастерли всегда был ласков, обилен и никогда не заставлял себя ждать; он был регулярен в своих визитах, никогда не задерживался надолго и не причинял никакого вреда, струясь спокойно и ровно. Марцелла помнила от силы две или три бури за свои годы, но покатые холмы от них не пострадали, что же касалось Ланниспорта, то лишняя вода в нём не задерживалась, и люди редко жаловались, только в конкретных случаях. В Королевской Гавани дождь, наоборот, шёл редко, но так обильно, что жизнь останавливалась до отхода облаков — когда море гневалось, молнии копьями летели в воду, и злой ветер стучался в ставни, проникая сквозь щели, воя диким зверем. В такие редкие дни не положено было выходить на улицу, да и какому безумцу понадобилось бы? И тем не менее, буря налетала на столицу снова и снова, будто мешая знамёнам собираться под стенами. Она свирепствовала предвестником скорой кульминации войны, и как бы Эйрис ни ликовал от злости стихии, Марцелла знала, что исход решающей битвы был уже давно написан. Принц Рейгар вернулся, чтобы принять командование, и никто не был искренне рад его видеть. Марцелла ускользала из замка, как дым сквозь пальцы, чтобы лишний раз не смотреть на тех, кому предстояло погибнуть. Спалось всё хуже и хуже, поскольку финал эпохи уже брезжил на горизонте — хотелось и ускорить его и, как ни странно, замедлить, но что одно, что другое находилось вне сил и возможностей, и потому оставалось только ждать. И планировать. К стыду своему, Марцелла до сих пор плохо представляла, как можно было бы спасти Элию. Имелись некоторые мысли касательно того, как её спрятать от Григора Клигана во время предстоявшего разгрома, но… этого могло быть недостаточно. Плохое знание канона подводило разум; Марцелла не знала тонкостей и ей не хватало фактов. Она, конечно, располагала логикой, но и умозаключения могли оказаться слишком шаткими. Из того, что ей нашептали верные служанки, гораздые развешивать уши, и из того, что Марцелла увидела сама, становилось ясно, что город, после отбытия армии, намеревались оставить сравнительно незащищённым, рассчитывая на поддержку союзников. В теории можно было бы воспользоваться опустевшими рядами стражниками, чтобы в критический момент умыкнуть Элию с детьми из Девичьего Склепа в город; но его, насколько помнила Марцелла, должны были разгромить при взятии. Вставал, в таком случае, вопрос: где безопасно переждать бурю? Она сама, в очередной раз намеренно застанная врасплох погодой, пережидала гнев стихии в мыловарне. Ей очень не хотелось видеть принца Рейгара, поскольку имелся риск кинуться на него с претензиями — продолжительный плохой сон с периодическими кошмарами мог кого угодно довести до истерики. А она была лишней. Не хватало ещё случайно Джейме подставить под удар нелепыми действиями. Лалисса и Кианна устроились на полу залы, расстелив себе сено, и вышивали. Когда Марцелла закончила с документами, она вышла к ним, оставив Элберта дремать на сундуке. Аррен и сам спал плохо, урывками, бодрствуя, в основном, от середины ночи, когда город засыпал, до полудня, затем прерываясь на дрёму. В предрассветные часы, как он уверял, лучше всего шла охота, поскольку люди из списка нередко бродяжничали, то возвращаясь откуда-то, то, наоборот, выдвигаясь куда-то. Забываться глубоким сном Элберт мог себе позволить только после обеда, ближе к вечеру, когда Марцелла навещала мыловарню. Морской шторм, по крайней мере, позволял ему отдых. С той памятной беседы они больше не говорили о свадьбе, и всё равно, неуловимое понимание установилось между ними. Порой Марцелла позволяла себе смотреть на Элберта дольше необходимого, задерживая взгляд на ладной фигуре, крепких руках, мозолистых ладонях, усмешке, спрятанной под бородой… на него в принципе было приятно смотреть. Однако с их личного разговора Марцелла в его обычных действиях видела отпечаток характера: и благородство, и ум, и хитрость, и смелость, и скромность, — и ей… нравилось. Положа руку на сердце, она отвыкла обращать внимание на мужчин, как женщина; всё-таки, слишком долго тянулось детство, а потом было не до восхищения противоположным полом. Элберт никогда не кичился своими достоинствами, но его харизма, скромная, умело взятая под контроль, невероятно подкупала — Аррен прекрасно владел собой и сам был прекрасен. Тем более, Марцелла до сих пор помнила его ладонь на своих руках, она была тёплой, шершавой от мозолей, сухой. Надёжной. А как Элберт смотрел на Марцеллу, когда спины Лалиссы и Кианны были к ним повёрнуты, стоило работникам мыловарни разойтись по домам! Его взгляд не выражал ни голода, ни страстности, и тем не менее, он светился чем-то таким, отчего немного слабели колени и сильнее билось сердце. Марцелла отвыкла от подобных ощущений. Да и не смотрел на неё так никто в прошлой жизни… как на единственную женщину на всём свете. Он дремал очень тихо, на боку, не снимая сапог, под тонкой периной. Марцелла чуть не погладила его по волосам, покидая свой кабинет, но вовремя опомнилась. Не хватало ещё позволять себе всякое. Дверь она за собой прикрыла, впрочем, осторожно и тихо. — Жених спит? — деловито осведомилась Кианна, стоило Марцелле устроиться рядом с подругами. — Не дразнись, — игриво пожурила Лалисса, — а то подслушивать сквозь дрёму начнёт. — Вы обе просто невыносимы, — вздохнула Марцелла. Ей передали ткань для работы. Боги, как она не любила вышивать. — Ну, ты же порой краснеешь от очевидных мыслей, — хитро улыбнулась Лали. — Как тут не подколоть? — Наша леди — сама чопорность, — с нарочито скорбным выражением лица констатировала Кианна. Марси игриво пихнула её локтем. — А если серьёзно, то ты только скажи, мы тебе лунного чая раздобудем. Правда, Лали? — Правда-правда! И никому ничего не скажем, и никто не заподозрит! — А замуж мне потом как выходить? — вскинула бровь Марси. — У многих же семей традиция пускать бегать по замку какого-нибудь несчастного слугу, чтобы все поглядели на девственную кровь новоиспечённой жены. — Ничто не мешает Элберту порезаться и потом запачкать простыни, — пожала плечами Лалисса. — Он и так тебе по гроб обязан, а царапина заживёт. — Вот именно, — закивала Кианна. И посерьёзнела. — Раз мы не знаем, что принесёт завтрашний день… если есть любовь, надо за неё держаться. — Вы забываете, что меня могут выдать и не за него, — всё-таки, важно было это иметь в виду. — Марси, лорд Элберт костьми ляжет, чтобы этого не допустить, — Лали посмотрела на неё, как на дурочку. — А я не для того его спасала, чтобы он умер на полуслове, — огрызнулась Марцелла. И сразу же сдулась. — Извини за тон. — Ничего, ничего… ты же волнуешься. Мы всё понимаем. — И тем не менее, — добавила Кианна. — Допустим, ты рисковать не хочешь, но ведь от поцелуев дети не рождаются. Я бы подумала об этом. — Кианна! — вспыхнула Марси. — Ну, это… ну нет. — Ну-ка, давай аргумент, — глаза Лалиссы так загорелись, что она даже отложила вышивку. — Накинуться и растерзать боишься, да? Наша прекрасная львица. — Пе-ре-ста-ньте. У меня и так… мысли! Неправильные! — Да правильные они, — невозмутимо парировала Кианна. — Только планировать надо. Нам ещё детей твоих нянчить, между прочим. — А у вас никого на примете нет? — решила сменить тактику Марцелла. Лалисса и Кианна переглянулись. Потом дружно посмотрели на свою леди. Молча. Лали са-а-амую малость покраснела. — И кто? — Марцелла подперла рукой щёку. — В её случае это просто мечта, — отмахнулась Кианна. — А у меня никого пока на примете нет. — Лали? — Ну мечта же… — Ла-ли. — Ей нравится септон Даллен, и с ним ничего не выйдет, — сдала подругу Кианна. — А, — Марцелла аж спину выпрямила. — А. — Посмотреть можно, — буркнула Лалисса, возвращаясь к вышивке. — Он воспитанный, добрый и мудрый. И септон. Очень жаль. Марси неожиданно для себя вспомнила просмотренный в прошлой жизни сериал «Дрянь» с Эндрю Скоттом в рясах священника и прониклась пониманием и сочувствием. — Я тебе кого-нибудь похожего найду, — заверила она. Лалисса тяжело вздохнула. — А что вы шьёте? — полюбопытствовала, наконец, Марцелла. Несмотря на годы практики, достойно мастерить что-то у неё всё равно не получалось, только украшать. Но Кианна и Лалисса явно работали над каким-то небольшим проектом. — Хотим придумать крепёж для ножа, чтобы в колпак можно было спрятать, — поделилась Хилл. — Но пока не выходит. Пресловутые колпаки вместе вуалями и булавками как раз лежали поодаль. Марцелла сначала смерила их скептическим взглядом, потом подруг. — На рог планируете насаживать? — осведомилась. — Да хоть бы и так, — вздохнула Лали. И помрачнела. — Мы решили, что лучше попробовать. Если прятать нож на ноге, можно неудачно в юбках от страха запутаться. Идея моя… Но я не рассчитываю на успех. — Стоит задуматься и об альтернативах, — заметила Кианна. — Если мужчина в латах, можно ведь и не попасть куда надо. — Мы же не можем спрятать на себе что-то более… подходящее, — нахмурилась Марцелла. — Почему же нет? — вернулась к работе Кианна. — Я вот подумываю о кирпиче. — Что? — Кирпич. На верёвочке. Даже прятать не надо. Ты просто скажешь Его Милости, что кирпич символизирует мыло. — Кианна, — еле сдержала нервный смех Марси, — мне почему-то кажется, что к кирпичу Его Милость отнесётся не без подозрения. — Это может быть очень красивый кирпич, — деловито заметила Хилл. — Разрисованный. С драконами. — Кианна, я на это безумие не пойду. — Кирпич — самое лучшее, что можно придумать! — Меня за него или казнят, или заточат! — Ну ладно, ладно, — Хилл примирительно приподняла руки. — Как тебе будет угодно. Пока подруги молчали, Марцелла, к своему неудовольствию, представила во всех красках, как с торжественным колпаком и глубоким книксеном вещает Безумному королю про разрисованные кирпичи на верёвочках. Нет, Эйрис, конечно, был сумасшедшим, но паранойя не позволила бы ему согласиться. Какая глупая идея. Он больше всего на свете ратовал за свою безопасность, поскольку страшно боялся покушений — король уже несколько лет не выходил в город, никогда не оставался один, и его еду предварительно пробовали на яд. Собственно, именно поэтому Эйриса мог убить только гвардеец, в котором здравый смысл наконец перевесил понятие рыцарской чести. И тут Марси осенило. Точно же. Если в столице намеревались оставить совсем немного военных сил, отправив солидную часть бойцов на решающую битву с повстанцами, то это означало, что в самом замке стражники были бы распределены охранять, в первую очередь, короля и его ненаглядных алхимиков. Россарта уже поселили в Башне Десницы, так что умыкнуть Элию с детьми через потайной ход, как Элберта, не представлялось возможным, но, в теории, когда армия противников была бы на подходе, дыша в затылок, скорее всего, можно было бы почти беспрепятственно покинуть замок. Допустим, надеть на Элию колпак кого-нибудь из служанок, и со спины никто бы не заметил. Или зайти ещё дальше — приобрести светловолосый парик у проституток из борделя подороже и вообще переодеть Элию в Лалиссу; у обеих карие глаза, а на сопровождении благородных леди обычно глаз не задерживают. Но что тогда делать с детьми? А у Рейнис ещё был кот, насколько помнила Марцелла. — А у нас есть поварята? — спросила вдруг она. — Поварята? — уставилась на неё Лалисса. — Есть, — равнодушно пожала плечами Кианна. Именно она из двух служанок развешивала уши на кухне. — Сколько им лет? — Они маленькие, — задумалась Хилл. — От восьми до двенадцати лет. — Хм-м, тогда не годится. Но всё равно бы не получилось. Проклятье! Из-за того, что Марцелла практически ни разу не видела Элию в замке, она забыла, что Рейнис действительно была совсем, совсем маленькой. Рослого пятилетнего ребёнка ещё можно было выдать за поварёнка лет семи-восьми, но никак не четырёхлетнего. — А зачем тебе? — полюбопытствовала Лалисса. Марцелла вздохнула. И решила не скрывать намерений перед служанками. Они уже много, много раз доказали свою верность. — Элию с детьми хочу спасти на случай, если армия Его Милости потерпит поражение, — неохотно призналась. — О-о, — помрачнела Лали. — Н-да-а, — выразительно вытаращилась Кианна. — Есть идеи на примете? — спросила Марцелла. И устало потёрла лоб. — Саму Элию было бы проще вытащить из Девичьего Склепа. Но дети… с ними проблематично. Они не стали спрашивать, зачем Марцелла взялась прорабатывать идею о спасении женщины, с которой не удалось ни разу поговорить за долгие месяцы пребывания в столице. Глаза, уши и разум у них и у самих имелись. И, что немаловажно, добрые сердца. Иначе Марцелла много лет назад не выбрала бы их в качестве служанок, компаньонок и подруг. — Элию можно было бы переодеть под меня, — медленно, задумчиво проговорила Лалисса, откладывая рукоделие. — Бедняжка много месяцев не видела солнца. С париком и колпаком… Да. Но дети. Рейнис, насколько помню, четыре, она говорит и ходит, а Эйгон ещё почти младенец. — Ему всего год, — медленно кивнула Кианна, тоже отложив свою работу. — В целом, Эйгону можно было бы дать какой-нибудь сбор, чтобы он крепко заснул… подвязать его под грудь, сверху плащ накинуть и выйти вон. Но с Рейнис такое, боюсь, не сработает. Её на себе не спрячешь. — Вот именно, — мрачно согласилась Лали. — А в Башню Десницы сейчас не проникнуть. Я неделю назад невзначай проходила мимо… Там Россарта охраняют, как деньги в Железном Банке. Даже мышь не прошмыгнёт. — Плохо, — вздохнула Марцелла. — Но надо что-то придумать. — Послушай, — Кианна легонько тронула её за руку, — а ты… уверена, что противники Его Милости победят? Лали тоже впилась в неё нерешительным взглядом. — Им есть, за что бороться, — констатировала Марцелла. — Солдаты Его Милости отстаивают сохранение трона Таргариенами. Противники же борются за справедливость. Совсем разный огонь в груди, не так ли? За честь своего сюзерена может и не захотеться умирать, а вот за благое дело… Страшная участь Старков однозначно взбесила благородных мужей. Нет, я думаю, принц проиграет. — И ты предполагаешь, что Элия с детьми окажется после этого в опасности, — полуутвердила Кианна. — Вне всяких сомнений. Сейчас её используют как заложницу, чтобы Дорн не вздумал предать корону. Однако, когда победа будет за повстанцами… Думаю, во время взятия города, на Элию нападут. Бессильная вдова Рейгара — прекрасная мишень. Им даже стараться не придётся. — Но так они разгневают Дорн, — задумчиво проговорила Лалисса. Марцелла невесело усмехнулась. — Всего-то одно из семи королевств. — Мы не сможем отправить её домой, — пожевала губы Кианна. — У нас нет ни связей таких, ни средств. — Да и небезопасно это, — кивнула Марцелла. — Но вот спрятать её с детьми до поры, до времени… по крайней мере, до прибытия Джона Аррена, который нам всё-таки обязан… Это можно будет устроить. Вопрос состоит в методе. — Столицу грабить будут, — заметила Лалисса. — Налёты всегда заканчиваются большими жертвами простого люда, — а она, будучи уроженкой Ланниспорта, прекрасно это знала. — И на нашу мыловарню ворвутся. А если не ворвутся, то подожгут дом забавы ради. Если негодяи чего-то не любят, так это отказа. — А я слышала, что Тиреллы взяли в осаду Штормовой Предел, — неожиданно ввернула Кианна. И посветлела. — И? — нахмурилась Марцелла. — Так это значит, что в море сейчас безопасно! — Точно, — выдохнула Лалисса. И, заметив непонимающий взгляд Марцеллы, поспешила объяснить, — это значит, что силам повстанцев никак не ворваться в город с побережья! Можно же спрятать Элию с детьми на рыбацкой лодке! Заплатить какому-нибудь старику, чтобы пустил их на борт, и чтобы во время взятия города вышел в море… недалеко, но на то расстояние, чтобы стрела не долетела. — Дать ему аванс, — подхватила Кианна, — небольшой, а полную оплату по выполнении задания. Рыбаки ведь небогаты, у них, как и у фермеров, лишних денег не бывает. — Это… может сработать, — задумчиво кивнула Марцелла. — Да… а потом, когда Джон Аррен прибудет… Уж кто-кто, а он не позволит убить Элию и детей, по крайней мере… Тогда… если стражников будет мало у Девичьего Склепа и на входе в замок… — Тут лорд Элберт подсобит. Или мастер Варис. Или оба, — Кианна сложила руки на груди. — Стражников у Девичьего Склепа и сейчас мало, а что дальше будет… В общем, думаю, лорд Элберт сможет их оприходовать. А что касается стражи у входа, они ведь зеваки. Тут-то и мастер Варис пригодится: и Элберта впустят, и мы выйдем. На Элию с детьми накинем плащи… Потом проведём их к лодке переулками, усадим, и сами побежим прятаться. — Но надо будет действовать быстро, — решительно кивнула Марцелла. — Ещё не время, в любом случае, — пожала плечами Кианна. — Да, ситуация ведь может измениться, — поддакнула Лалисса. — В конце концов, повстанцы ещё не победили. — Они победят, — мрачно вздохнула Марцелла. — Отец до сих пор не прислал ни одного солдата на помощь своему королю… Значит, он выжидает решающей битвы. А если учесть его недовольство Эйрисом… Нет, — покачала головой Марцелла, — он возможности отомстить и урвать себе кусок получше не упустит. Значит, или в решающей битве нагрянет поддерживать повстанцев или сразу после. Следовательно, планировать спасение Элии с детьми надо начинать уже сейчас. — И нашу безопасность тоже, — неуверенно заметила Лалисса. — Мы ведь всё это время избегали осведомителей лорда Ланнистера. Он… может быть тобой недоволен, Марси. — Ему невыгодна моя смерть, — та покачала головой. — А если вы будете держаться меня, и с вами всё будет хорошо. — Ну, я бы не была так уверена, — фыркнула Кианна. — Мы же не относимся к благороднейшим. — Можно и вас на лодке спрятать, — предположила Марцелла. — И оставить тебя одну? — скрестила руки на груди Хилл. — Хм? Вот и я так не думаю. У тебя даже кирпича с собой не будет. Марцелла, неожиданно для себя, звонко рассмеялась. — Дались тебе эти кирпичи! — А она права, — хихикнула Лали. — По крайней мере, когда город будут брать, кирпич — это очень полезно. Лучше даже иметь несколько. Марцелла представила воинственных служанок, забивающих до смерти какого-нибудь негодяя разрисованными кирпичами, и ей стало ещё смешнее. — Не понимаю повода для веселья, — сухо сообщила Кианна. Глаза её хитро блестели. — Если угодить мужчине в латах кирпичом по шлему он, глядишь, растеряется ненадолго. Так и убежать можно. — Ты как будто по опыту говоришь, — осклабилась Лали. — Ну, а что, если и по опыту? — подбоченилась Хилл. — У незаконнорожденных полно приключений. Более того, кирпич — лучше, чем горшок с цветком. Швырять удобнее, — и задумалась ненадолго. — Лопата тоже подойдёт. Ей же потом и закопать можно. — О, мой близкий кузен владеет алебардой! — воскликнула Лали. — Я нередко наблюдала за его тренировками! Так что лопата — хороший вариант. — И чугунная сковородка, — поддакнула Кианна. — Мах превосходнейший. — Да кого же ты била? — не выдержала Марси, красная от смеха. — О, — Кианна благостно улыбнулась, — кого колотила, тот ничего не докажет. Уже. И вернулась к вышивке с самым невинным видом. Лали и Марси, переглянувшись, подсели к ней поближе. А Элберт, какое-то время подслушивавший, приложив ухо к двери, решил всё-таки лечь обратно. Женщин, конечно, можно считать бессильными, — подумал Аррен, — и в бою один-на-один они действительно слабы. Но кто сказал, что они позволяют себе такую глупость, как игра по правилам, если пресловутые правила и придумали, в общем-то, мужчины. Если дело касается умных женщин, естественно. И уснул, довольный мыслью перспективы женитьбы на избраннице своего сердца; приятно было с каждым месяцем находить больше поводов связать себя узами брака с леди, которая, не теряя благородства, старалась решать важные задачи необычными способами. Когда разбушевавшийся дождь, наконец, стих, и Марси зашла разбудить его, Элберт, несмотря на крепкий сон, улыбнулся.***
В длинных коридорах Красного замка было довольно легко потеряться, поэтому, если не считать отдельных зданий, в самом центре всегда можно было использовать отмазку «извините, сударь, не там свернула». Марси уже три раза её использовала, пока искала Вариса, несмотря на то, что знамёна под городом два дня назад выступили под звуки горнов. Алхимики сновали по замку в сопровождении стражников с самым деловитым видом, и хотя на глаза им попадаться не хотелось, другого выбора не было. От Рубинового Брода на реке Трезубец до Королевской Гавани не так уж долго было добираться даже с пехотой, а это означало, что развязка войны становилась ближе с каждым днём. — Потерялись, миледи? Варис возник из ниоткуда мягкой кошачьей поступью. Марцелла чуть не подпрыгнула; всё-таки, нервы давали о себе знать. Тем не менее, удалось взять себя в руки. — Почему вы так решили? — спросила она, мягко и невинно улыбаясь. Мастер шептунов, хитро прищурившись, приглашающе повёл рукой в сторону. — Есть и более приятные места для того, чтобы потеряться, миледи. Чахлый воздух заброшенных коридоров претит здоровью, так я слышал. Они неспешно двинулись в сторону сада. Разумеется, кому как не мастеру шептунов было ведомо, что у стен есть уши. Марцелла не проронила ни слова ни когда они спустились под сень тёмных и мрачных от ночи деревьев, ни когда зашагали по тропинке. Только на подходе к чардреву дыхание в груди начало успокаиваться. — Когда возьмут город, безопаснее всего вам со служанками будет здесь, — тихо сказал Варис. — Северяне — верующий народ. Не станут убивать в священном месте. — А если я шепну септонам взять к себе женщин и детей? — не глядя на него, так же тихо спросила Марцелла. Она чуть задрала голову вверх, всматриваясь в могучие кроны, и вуаль колпака соскользнула с плеч на спину. — Может и сработает, — задумчиво проговорил Варис. — По крайней мере, не вломятся и не сожгут. Но это если двери будут плотно закрыты. Марцелла молча кивнула. Стоило предупредить септона Даллена, чтобы он и свой приход подготовил по мере сил, и остальных священников предупредил. — Вы благородно поступаете, — неожиданно произнёс Варис, — приглядывая за народом вместо Её Милости. — И добавил. — Вы знаете, что она, уплывая, была уверена, что вы станете следующей королевой? Что оставила вам свою корону? Марцелла так резко на него обернулась, что у неё хрустнула шея. — Никогда, — прошипела она. — Никогда, слышите? Варис смерил её беспристрастным взглядом. — Преемственность, миледи, как и монета, имеет две стороны. — Я не стану королевой, — твёрдо заявила Марцелла. — Роберт победит, но не я пойду с ним под венец. — Кто же тогда вас заменит? — спокойно полюбопытствовал Варис. — Задумайтесь, миледи. Нам понадобится разумная королева. Знающая, каково это, иметь дело с кознями. — У меня есть кандидатура, — нервно облизнула губы Марцелла. — Ваша сестра, в сравнении с вами, наивна. — Я бы хотела вас попросить мне помочь. И если, — она собралась с духом, поскольку предстояло разумно аргументировать знания, приобретённые извне, — и если вы мне поможете, у вас будет королева, которую вы хотите. Варис прищурился. В свете луны, несмотря на свою круглую лысину, он выглядел как не от мира сего. И хотя опасность от него не исходила, всё равно следовало оставаться начеку. — Слушаю вас, — медленно проговорил он, складывая перед собой руки в замок. — Элия. Я собираюсь спасти её и детей. У меня есть план, но понадобится ваше содействие. — Вот так, — деланное удивление отразилось на его ровном смуглом лице. — И что же будет с ними потом? После того, как они выживут? — Рейгар умён, но не практичен. Все мы знаем наверняка, чем он занимался с Лианной Старк несколько месяцев к ряду. Если учесть, что никому не известно её местонахождение, скорее всего, он даже повитухой не озаботился. Я предполагаю, что Лианне Старк, как и Её Милости, суждено умереть. — Смелое предположение. Допустим, у неё действительно нет повитухи, — Марцелла не удивилась, что Варис если не знал наверняка, то и сам был в этом уверен. — Но это не объясняет вашего желания спасти Элию. — Вы ведь догадываетесь, что если ничего не предпринять, её убьют первой. — Верно. Но мой вопрос остаётся прежним: и что? Марцелла собралась с духом, судорожно думая. — Победа повстанцев наступит со смертью Рейгара и Эйриса, — после недолгой паузы заговорила она. — Роберт Баратеон пылок и яростен, полон гнева. Он сладострастен. Подозреваю, что корону он хочет только из мести. Тогда почему бы не предположить, что он из мести захочет и вдову Рейгара? На этот раз Варис смерил её действительно удивлённым взглядом. — Ему не придётся отказываться от борделей, раз Элия бесплодна, — продолжила Марцелла, почувствовав силу своей логики. — Лоялисты не восстанут против него, если он станет отчимом Рейнис и Эйгону. Если Роберт заменит детям кровного отца, если они вырастут, слушая истории о безумии Рейгара и Эйриса, это будет самая, самая лучшая месть. Не мужская в своей очевидности и быстроте, но женская, долгоиграющая. — А наследие? — нахмурился Варис. — А выгодные политические браки для укрепления рода Баратеонов? — Отдать самую выгодную невесту за Станниса, — решила Марцелла. — Женить на дочери от союза Эйгона с условием смены фамилии. И Рейнис отдать кому-нибудь достойному, хоть бы Талли. У них, вроде как, есть юный наследник, Эдмур. — Тогда остаётся Визерис и ещё неродившийся ребёнок, — Варис постепенно менял скепсис на искренний интерес. — Предлагаете провернуть то же самое? Вряд ли получится. — Визериса можно отправить в Цитадель. Если у Её Милости родится сын, можно практически с рождения привить ему ненависть к Таргариенам, что понравится Роберту, и тоже женить на благородной леди с условием смены фамилии. Если же родится дочь, то дело и вовсе становится проще. — Хм-м, — Варис задумчиво почесал подбородок. Взглянул на неё оценивающе. Усмехнулся. — Вы действительно не хотите быть королевой, как я посмотрю. — Я хочу, — терпеливо проговорила Марцелла, — спасти Элию. Ни в чём не виновную женщину. И её детей. — И не хотите стать королевой? — прищурился Варис. — Нет, — решительно отказала Марцелла. — Никогда. Только попробуйте надеть на меня корону, клянусь, я… И отвернулась. — Не надо загонять меня в золотую клетку, — её голос дрожал то ли от гнева, то ли от еле сдерживаемых слёз. — Всю жизнь я только и боролась, что за свободу. Элии практически нечего терять, кроме самого главного. Зачем тогда нас обеих лишать шанса, если… если можно изменить ход партии, чтобы как можно больше достойных духом и сердцем выиграло? Варис молча изучал её, пока Марцелла не обернулась, совладав с собой. — В вашем плане очень много «если», — признался он. — И тем не менее… в соображениях подобного рода есть резон. Государство восстановится и не дрогнет. У Элии есть опыт жизни при дворе. Женитьба на ней, опять же, нейтрализует и Мартеллов и лоялистов. Роберт Баратеон, удовлетворяя от года к году свою месть, постоянно созерцая её плоды, не потеряет мотивацию править. Да, — заключил он, — от подобного развития событий королевство только выиграет. Если Лианна Старк скончается при родах. Марцелла прикусила язык, чтобы не начать заверять Вариса в однозначном прогнозе. — Но на это можно и повлиять, — добавил евнух. — У Лианны Старк, насколько я помню, узкие бёдра, да и сама она ещё девочка-девочка, несмотря на свой возраст. Без сноровистой повитухи маловероятно, что выживет. Марцелла чуть не выдохнула. — И всё-таки, — неожиданно добавил он, — сказать по правде, я бы охотнее помог надеть корону на голову вам, а не Элии. — Не надо, — быстро сказала Марцелла. — Умоляю, прошу, не надо. Варис тихо рассмеялся. — В том числе поэтому бы и надел, — не без веселья заметил он. И посерьёзнел. — Тяжёлая ноша, корона. — Мне нравятся мои колпаки, — отрезала Марцелла. — Они намного изящнее, и ответственность не давит. Варис снова рассмеялся. И неожиданно подставил ей локоть. — Провожу вас обратно, чтобы ненароком не заплутали. — Спасибо, — осторожно поблагодарила Марцелла, принимая жест. Поступь у евнуха была необычная, грациозная, почти парящая, что никак не получилось ожидать от человека его комплекции. Не кошачья даже, но танцевальная. — Вы когда-то… были связаны с театром? — не смогла не спросить Марцелла. И тут же прикусила себе язык. Вопрос сорвался до того, как она успела принять решение его задать. — Верно, — чуть удивился Варис. — Я не говорил этого ни вам, ни Её Милости. Как догадались? — Призрачная походка. — Призрачная, — усмехнулся Варис, покачав головой. — Окажите услугу, не давайте мне поводов всё-таки подвести вас к короне. Ваша наблюдательность располагает, но любопытство кошку съело. Имейте это в виду. На будущее. Марцелла, сглотнув, кивнула. А Варис, оставив её у ближайшего входа, освящённого факелами, кротко поклонился и пошёл прочь. Она долго смотрела ему вслед, не зная, что и думать.