Судьба одного сердца

— Осторожно! — Лен спешно подскочил к жене и подхватил ее за талию, чтобы не позволить упасть. После дождя немощеные дороги в мелком городишке были скользкими от грязи, экипажу пришлось высадить пассажиров вдалеке от дома, и Марша, и без того хромавшая, будто специально старалась свалиться с ног в самую глубокую лужу. На этот раз ее удержать удалось, тем не менее, Лен почувствовал вину. Он прекрасно помнил, что прикосновения были нежелательны. — Простите, что-то я сама не своя… Все это просто ужасно, — Марша раздраженно всплеснула руками, и сильнее ухватилась за плечо мужа. — Верно… день прескверный, — Лен тяжело вздохнул, посматривая на дом на холме. С другой стороны дороги, в покосившемся домике, уже скопились люди. Его родные, близкие, друзья отца и матери, все в черном. Этот дом всегда был для него не слишком дружелюбен. Лена скорее принимали и не выгоняли, чем любили. Семья была больше похожа на комнату общежития, где жили безразличные друг другу незнакомцы. И все же теперь он стал окончательно чужим — никого не осталось из родителей. Погода — отвратительная, печальная и сопливая — была под стать настроению. — Давно мне не было так тяжело идти, — Марша утомленно улыбнулась. Ее голос отвлек Лена от мрачных мыслей. — Быть может, стоит для вас приобрести трость или костыли? Я не всегда буду рядом, чтобы подставить плечо или поймать, когда вы упадете, — Лен держал жену за руки. Помогая ей прошагать по размытой дождем дороге, он мрачно и хмуро глядел под ноги. — Что это вы удумали, мой дорогой друг? Не пришло ли вам на ум в такой скорбный день рассуждать и о собственной смерти? — Марша ослабила хватку и замерла. Она встревоженно всматривалась в опечаленное лицо мужа. — Нисколько, — Лен улыбнулся, не вполне искренне, впрочем, этого было достаточно, чтобы утешить супругу. — Я лишь собирался сказать, что мне нужно будет многое сделать в ближайшие дни, и пока я буду разбираться с делами, вам придется проводить время в одиночестве. — С таким я мириться вполне готова, — Марша удовлетворенно кивнула, убедившись, что о смерти помыслов нет. — Только костыли все равно вас не заменят. Я лучше буду больше заниматься. Мне кажется, в последнее время ходить стало легче. — Мне было бы спокойнее, будь у вас что-то, что гарантировало бы безопасность. Если вы травмируете себя, пока меня не будет рядом… — Вы будете разбиты, мне это очевидно. Но, милый друг, обещаю, я буду осторожна и не потревожу ваших чувств своею травмой, — Марша выбралась на сухой участок дороги и вздохнула с облегчением, отпуская мужа. — Вам достаточно хлопот и тревог на весь оставшийся год, пусть еще только весна. — Не стоит драматизировать. Горя, конечно, здесь надолго, но хлопот не более, чем на месяц. Все быстро устроится, можете мне поверить, дорогая, — Лен мягко улыбнулся, не скрывая печали в глазах. — А вот и наш мальчик, — из дома им навстречу выскользнула пожилая женщина невысокого роста. Облаченная в черное, она собрала волосы в тугой пучок на затылке, и была похожа на карикатуру со своими тремя подбородками, почти лежавшими на груди. — Ох, какой же ты уже большой… Наверное, не стоит при даме называть тебя мальчиком? Женщина задорно улыбнулась и подмигнула юноше, перейдя на шепот. — Тетя Серен, рад представить вам свою жену. Жаль, что для встречи пришлось ждать такого дня, но не станем лишать себя радости нового знакомства, — Лен мягко улыбнулся и представил дорогих сердцу дам друг другу. — Марша, тетушка Серен — давняя подруга матери. Я рассказывал вам о ней. — Конечно. Не выразить словами, как приятно заиметь знакомство с женщиной, сделавшей моего мужа тем, кем он является, — Марша любезно поклонилась женщине, но та лишь отмахнулась, смущенно краснея. — Будет вам… Ну, проходите скорее… В заполненном гостями доме было душно, воздух загустел и едва втягивался в легкие, забитый потом и слезами. — Поможете мне на кухне, милая? — тетушка, протискиваясь между гостями, удивительно быстро пробиралась в дальний угол дома. Марша, словно за ледоколом, легко плыла следом за ней, сопровождаемая озадаченными и любопытными взглядами. Вопрос ненадолго заставил девушку задуматься. Не в ее правилах было взаимодействовать с таким количеством людей, да и к делам по кухне она не привыкла. Но, обернувшись на мужа, окруженного тепло приветствовавшими его мужчинами, и заметив в его глазах ужасную усталость, Марша учтиво улыбнулась женщине и покорно пошла следом. — С удовольствием помогу. Только я могу быть весьма неуклюжа, найдется у вас занятие для сидячих? — А как же не найтись, придумаем, — тетушка Серен улыбнулась и до конца продавила путь на кухню, раздвинув пару джентльменов, замерших в проходе. — Проходите, присядьте. Ведь с дороги наверняка тоже утомились… Но, на самом деле, все самое утомительное только начиналось. Казалось, они уже были уставшими, но похороны и толпа гостей показали, что этот день мог быть в сотню раз труднее. Когда, наконец, поздним вечером дом опустел, Лен одиноко сидел за столом, всматриваясь в бледный, слабо заваренный чай. — Завтра снова будет тяжелый день. Было бы разумно поспать… — Марша вышла из спальни, когда-то принадлежавшей маленькому Лену. Она уже прочесала волосы и надела ночную рубашку, так что привычка тут же заставила зазеваться. — Я немного побуду здесь, — юноша потер раскрасневшиеся глаза и устало вздохнул. — Сегодняшний день так сильно измотал вас, что уже и на сон сил не осталось? — девушка присела рядом с мужем и глянула на полную чашку остывшего чая. — Точно… День был непростой, — Лен через силу улыбнулся и заставил себя поднять взгляд. — Вы были удивительно любезны с моей семьей. — Рада была доставить вам этим удовольствие. — Не ожидал, что вы ради них измените своим привычкам. Вам такое не свойственно. — Сегодня не один из тех дней, когда можно быть своенравной, — Марша устало вздохнула, но, вопреки утомлению, на лице ее сияла легкая улыбка. — К тому же, вероятно, я больше не увижу многих из этих людей. А в таком случае можно и постараться, потому что, если не будет следующего раза, притворяться в следующий раз не придется. Лен сдавленно рассмеялся и отпил из чашки. Он поглядел на чай удивленно, будто вовсе и не заметил, когда тот успел остыть. — Ваша тетушка Серен невероятно мила, — отметила девушка, не желая оставаться в тишине такой мрачной ночью. — Надеюсь, моя вольность не стала для вас обстоятельством стесняющим? — Нет, напротив, — Лен улыбнулся, задумчиво глядя в пустоту. — Раньше я никогда не говорил ей, как сильно она повлияла на меня. И только после вашего вмешательства, моя дорогая подруга, понял, что следовало бы рассказать. Тетя обрадовалась и была очарована. Не знаю, как бы выдержал этот день без вас двоих. — Она много для вас значит. — Здесь, до того как я приехал в город учиться, я мало с кем по-настоящему был близок. Существование это скрашивали только дружба с Лили и редкие приезды тети Серен, когда я чувствовал себя вполне нужным, — юноша отставил почти полную чашку подальше и откинулся на спинку стула, шумно вздыхая. Его взгляд все еще цеплялся за несуществующие тени где-то в пустоте комнаты. — Похоже, мне не вполне удается справиться со своей частью договора, — Марша тоскливо усмехнулась. Ее раздосадовало упоминание Лили, оживившее в памяти условия их брака, выполнение которых шло не очень успешно. — Я лишь хотел сказать, что мало о чем сожалел, покидая эти места… Впрочем, утаивать нечего, здесь, в соседнем доме, в самом деле тяжело гнать давно знакомые образы и воспоминания прочь из мыслей, — наконец, полностью вызволенный из плена мрачной задумчивости, Лен посмотрел на жену. — Вашей вины здесь нет, лишь места навевают ностальгию. — А все же вы, друг мой, думаете о ней. Спустя столько месяцев. Похоже, мне никогда в полной мере не удавалось избавить вас от этого груза, — Марша держалась стойко. Каменная стена, за которой она прятала чувства с самого детства, теперь была как нельзя кстати, и помогала не раскрыть тайных переживаний. — Повторюсь, в том не ваша вина. Мои старания недостаточно сильны, только и всего, — юноша положил руку на стол рядом с ладонью девушки. Воздерживаясь от прикосновений, но не зная, как иначе выразить свое теплое дружеское отношение, он мог лишь таким образом обозначить жест поддержки. — Будьте уверены, никогда в жизни я не обвинил бы вас в несоблюдении условий. Ведь я не просил стирать мне память, лишь быть рядом. Даже если не получится, я бесконечно счастлив иметь друга в вашем лице… — Вы говорите это в сотый раз. Неужели рассчитываете, что и моя память плохеет? — Марша раздраженно перебила мужа. — Лишь хочу, чтобы это было вам известно. Не запрещено ведь мне подтверждать, что отношение мое к вам никак не меняется, независимо от того, что происходит с моим состоянием… — Лен почувствовал, что сказал недостаточно, и полушепотом добавил: — И независимо от Лили и всего, что с ней связано. — Следует пойти спать, — полушепотом заключила девушка после минутного молчания. — Я еще не готов туда вернуться, — честно признался ее муж. Супруги никогда не делили постель, и теперь было заранее решено, что они останутся в разных спальнях. Марша — в комнате, принадлежавшей когда-то Лену и давно пустовавшей, а он — в недавно ставшей безлюдной спальне родителей. Но сил остаться там наедине с памятью и тенью тоски не было. — Но отдых вам необходим. Нельзя ведь заниматься документами в таком состоянии, — девушка, переживая за состояние мужа, заставила его подняться, потянув вверх за плечи. — К утру вы будете совершенно измучены, хотя и сейчас уже едва ли кажетесь здоровым человеком. Так что, мой друг, идемте спать. Лен озадаченно замер, когда понял, что Марша подталкивает его в свою спальню, будто забыв об уговоре. — Не путаете ли вы? — Ох, бросьте эти ужимки. Нет ничего осудительного, если супруги однажды поспят рядом, — девушка закатила глаза и беззаботно улыбнулась. Огромных усилий стоило ей скрывать, как страшно колотилось сердце в груди. — Наш брак не вполне обычный, — попытался вразумить жену Лен. — Никто из нас не в состоянии провести ночь в спальне ваших покойных родителей, так неужели стоит теперь претерпевать физические истязания и изнурять себя тщетными терзаниями, каких можно избежать? Избавьте меня от оправданий и готовьтесь ко сну, дорогой друг, вас ждет непростой день. Взгляд Марши был угрожающе-строг, хоть в глазах без труда читалась легкая смешливая веселость, и Лен вынужден был поддаться. До сих пор отчасти потерянный, он с пустым взглядом прошел в спальню и сел на край кровати, не спеша снимать одежду. Хоть возможности ослушаться не было, необходимость спать в такой близости смущала его, и хотелось оттянуть момент. Не мог ведь он позволить себе так откровенно стеснять девушку, чей комфорт и безопасность ценил превыше своих. — Умоляю, прекращайте упрямиться, — Марша поняла, что все нужно взять в свои руки. С тяжелым вздохом она приблизилась к мужу и осторожными движениями помогла ему снять галстук. — Ума не приложу, как вы можете быть таким покладистым большую часть времени и совершенно неуправляемым теперь! Ведь нужно совсем немногое — снять жилет и ботинки да улечься в постель. Неужели это вызывает трудности? Девушка расстегнула пуговицы на жилете мужа и выпрямилась. Строго глядя на него сверху вниз, она откинула с лица черные кудри и помахала рукой повелительно. — Давайте, раздевайтесь. Или мне и это за вас делать? Наблюдая за ней, Лен все сильнее краснел. В конце концов у него зарделись и уши, все лицо горело, и, казалось, уже могло бы осветить комнату вместо свечей, которые, к счастью, не горели, иначе все его смущение оказалось бы заметно. Шумно сглотнув, он заставил себя отмереть и повиноваться. Для Марши эта неловкая близость оказалась менее смущающей, чем стоило бы ожидать. Ее отвлекала необходимость отправить мужа ко сну, чтобы не дать ему себя измотать, а когда есть цель, проще не замечать неловкости и пылающего на щеках и в сердце жара. К счастью, свечи не горели. — Замечательно, а теперь отправляйтесь ко сну, — скомандовала Марша, приготовив тяжелое одеяло. Как только Лен послушно улегся на край широкой кровати, она укутала его и погладила по спине. Так много лет назад прощалась с ней на ночь мать. — Доброй ночи, дорогая… — пробубнил юноша, проваливаясь в сон. Он даже не договорил фразу, соскользнув с обрыва в первые сновидения. — Доброй ночи, — Марша утомленно вздохнула и присела на противоположный край кровати. Укутавшись в свое одеяло, она еще раз оглядела темную комнату. Удивительно просторную для бедняцкого дома, не рассчитанного лишь на двоих. Это был дом для большой семьи, и теперь он казался слишком пустым. В особенности после царившей еще пару часов назад толкучки. Вся образовавшаяся пустота растягивалась, ширилась. Проще было бы перенести, если бы она давила и угнетала, но вместо этого ощущалась лишь болезненная невесомость, словно каждая частичка тела стремилась улететь в своем направлении, и сердце разрывалось от этой ненужной свободы и легкости. Лен же крепко спал, не ощущая ни легкости, ни пустоты, ни одиночества, пока посреди ночи вдруг не услышал детский плач. В доме напротив проснулся младенец Колтеров. Крик слышался негромко, но чуткий сон юноши не позволил проигнорировать. Лен в первую очередь осмотрелся в комнате. Плач ребенка медленно стих, но тревога, напротив, только нарастала. Спальня пустовала. Он поднялся и заглянул во вторую, но и там никого не обнаружил. — Марша? — растерянно позвал он, прежде чем заметить колющий кожу сквозняк и тонкую полоску лунного света, врывавшуюся в дом из-за неплотно закрытой входной двери. — Что вы тут делаете? — Звезды здесь красивые, — девушка опустила глаза на вышедшего из дома мужа. — Ближе, чем у нас в городе. И их больше. Она расслабленно улыбнулась, легко скрывая усталость. Лен оглядел на супруге плотное черное платье, которое она вновь надела, чтобы не замерзнуть, и сам поежился от морозного ночного ветра с моря. — Вам нравится? — зевая, поитнересовался он и, наконец, поднял глаза к небу. — Да. Тут спокойнее, чем в доме, — Марша устало засмеялась. — Знаете, я не люблю пустоту и большие пространства. Но звезды… Мне стоило бы тревожиться, глядя на них, но я безнадежно очарована. — Есть разница, между пустотой замкнутой и пустотой безграничной, — Лен понимающе кивнул. — Эти пространства не давят на грудь, здесь сам воздух свободен. А там он пленен в стенах, заперт за дверьми… — Удивительно, как вам, друг мой, всегда удается облечь в слова то, что нормальные люди могут лишь чувствовать, — отметила девушка без едкой язвительности, как могла бы при свете дня. Теперь была ночь, когда не хочется притворяться. — Вы ведь знаете. Я романтик. Лен улыбнулся и с нескрываемым блаженством шумно вдохнул свежий влажный морской воздух. Глядя на звезды возле родного дома, он и позабыл, как замерз в своей тонкой рубахе, все мимолетные тревоги забылись, осталось лишь это холодное далекое сияние. Марша же смотрела на него. Взволнованно крутила обручальное кольцо на пальце, будто это могло угомонить взбесившееся сердце. — Давайте уедем из города. — Что? — Лен в изумлении поглядел на жену, гадая, не показалось ли ему. — Впрочем, не слушайте, я сама не знаю, что говорю… — девушка отмахнулась от своих слов, приняв удивление за неприятный шок. Но в следующее мгновение передумала и решила объяснить. — Мне показалось, что было бы замечательно приобрести крошечный домик для двоих где-нибудь неподалеку. Может, с одной малюсенькой гостевой спальней, вдруг нам нанесут визит друзья или мои сестры… Мы теперь можем себе это позволить без каких-либо трудностей, раз уж вы собираетесь продать дом. — Молчание Лена заставило Маршу решить, что она говорила глупости. — Нет, все-таки не слушайте. И зачем я стала объяснять, теперь звучит еще хуже… — Нет-нет, что вы, дорогая моя подруга! — юноша подошел ближе, вынужная жену поднять глаза и увидеть, что не осуждение было в его взгляде, а безграничная ребяческая радость. — Я и сам давно об этом помышлял. Признаться, не знал, как вам рассказать, но город мне совершенно не по душе. Правда, я считал, вы не пожелаете покидать родные места, уезжать далеко из родительского дома… — Увольте! Это тревоги отца, не мои. Я с легкой душой могла бы жить хоть на другом конце света, если бы только была гарантия, что он станет больше меня ценить, — девушка рассмеялась радостно, позволив себе, наконец, вздохнуть с облегчением. — Выходит, решено? — Решено.