« — Ты ненавидишь земенов, ведь так?
— Почему я должен их ненавидеть?»
— Смирнова?! Ты Смирнова?! Гадкое осознание захлестнуло Изяслава. Он словно тонул в непонятно откуда взявшемся океане, захлебывался противной солёной водой, от которой в горле появлялась горечь, и снова всплывал, судорожно размахивая руками и пытаясь удержаться на плаву. Ненавистная фамилия. Фамилия, которая при иных обстоятельствах могла бы принадлежать ему.⍋তত⍋ত⍋তত⍋
— Славик, солнышко! Иди к маме! Женщина присела и протянула руки к пятилетнему сыну. Мальчишка радостно улыбнулся и обнял маму. — Какие у тебя глазки, Славик! Прямо как у папы, — она убрала с лица ребенка курчавую прядку и нежно поцеловала в лоб. Дверь хлопнула. Женщина вскочила, и, схватив за руку сына, вышла навстречу мужу. В дверях стоял, улыбаясь, тридцатилетний мужчина с букетом полевых цветов. — Ох, Сережа! Он притянул жену к себе и, зарывшись носом в ее мягкие волосы, поцеловал в лоб. Цветы выпали из ее рук, когда он прикоснулся к губам. Они целовались нежно и страстно одновременно, от них веяло такой любовью, какой может похвастать не каждая супружеская пара. Изяслав наблюдал за родителями, раскрыв рот от восторга. Он знал, что его мама любит его папу, а папа любит маму. И хотя он немного ревновал маму, для него не было большего счастья видеть, что их любовь по-прежнему надежна и крепка. И мальчик был уверен — так будет всегда.⍋তত⍋ত⍋তত⍋
Изяслав сорвался с места, углубился в какой-то лесок и вскоре перешёл на бег. В чаще была полутьма, голые стволы деревьев, коряги, сучья — все слилось в неразличимую кашу. По началу ещё слышались чьи-то крики, но вскоре все стихло. Он мчался, не разбирая дороги, проскакивая меж вековых древ, перепрыгивая поваленные ветви. Он спотыкался, падал, вскакивал, и так бессчетное количество раз. Наконец, он ухватился за один из стволов, и, тяжело дыша, прислонился к теплой коре дерева, стараясь не обращать внимания на бешено бьющееся сердце. Наступила полная, гнетущая тишина.⍋তত⍋ত⍋তত⍋
Хлопнула дверь. Мама с маленькой Асей под руку вышла к мужу. Восьмилетний Изяслав, увязался за ней, словно хвостик, прицепившись к домашнему платью. Он безрезультатно пытался обхватить женщину маленькими ручками и тыкался носом в ее передник. Пахло мамой. На пороге стоял папа. Хмурый, и даже в ярости. Без цветов. Изяславу вдруг стало страшно. — Сережа… — Отнуду? — только и произнес тот, сжимая зубы. — Отнуду ты врала мне двенадцать лет? Мальчик сильнее вцепился в мамин передник, будто кто-то мог украсть ее. — Сережа, я не понимаю… Женщина растерянно механически поправляла передник, совершенно не замечая сына, умоляюще глядящего на нее снизу вверх. — Земенка, ато? Земенка? Не выношу облудов! — О чем ты, дорогой?.. — ТЫ. НЕ. ЗЕМЕНКА! Чёртовы аэры, подослали шпионку! Мама молчала. Она поджала губы, ее взгляд блуждал по стенам. Изяслав не понимал, почему она не спорит, не отрицает, что лгунья?! Мужчина перед ним не имеет права орать на его мамочку! Мальчику хотелось вступиться за нее, и он сжал кулачки. Папа подскочил к детям, рванул Изяслава за руку, но тот крепко вцепился в передник и истошно закричал. Женщина опомнилась и накрыла его нежной рукой. Мужчина зарычал и выхватил у нее дочь. — А дети? Оже с нашими детьми, колупайка ? Мама молчала, прикусив губу. — Святая зень ! Они, елико, полукровки?! Не дождавшись ответа он ругнулся. — Чертова лоха ! Отвечай! Женщина выдохнула и умоляюще сжала руки на груди. — Не при детях, Сереж… — ОТВЕЧАЙ! — Дорогой, ты все неправильно понял, — мама все еще пыталась оставаться спокойной. — Неправильно понял?! ТЫ ЛГАЛА МНЕ, ЧУЖЕЯДКА! — Ано я люблю тебя! — Еже с детьми, попрешница?! — орал папа. — Они брыдлые аэры?! Ты мне шавриков нарожала? Тонкие брови мамы свелись к переносице. Ее слова прозвучали неожиданно резко. — Сам ты шаврик! А мои дети самые лучшие! — Я все еще жду ответа! Следующие слова женщина буквально выплюнула ему в лицо. — Девчонка — земенка. — А сын? Но мама не отвечала.⍋তত⍋ত⍋তত⍋
Ася пыталась поговорить с ним, пыталась понять его странное поведение. Всё тщетно. Он не шёл на контакт, стал отчужденным и рассеянным. Иногда он поднимался с Яной в воздух, но делал это не так охотно, как раньше. Он словно был не с ними. А Асю он избегал, как только мог. Елисей все уши ему прожужал о своей сестре. Какая она классная, добрая и как срочно её нужно спасать. Изяслав пребывал в задумчивости. У него вот тоже есть сестра. Шагает совсем рядом и улыбается, глядя на Елисея. Цела и здорова и никакой опасности ей в данную минуту не угрожает. Но разве от этого легче? Он выдохнул. Стоит попытаться поговорить с ней. Главное не психануть. Юноша незаметно обошёл болтающего без умолку Лиса и обратился к девочке. — К-как там отец поживает? Голос ему словно не принадлежал. Нервный и взолнованный. Ася уставилась на него, как на душевнобольного и неуверенно ответила. — Нормально, я думаю. Я очень редко бывала дома. Последний раз, когда я была у него… — она замялась. — Устала каждый раз находить там новую женщину. — пояснила она неохотно. Девочка тяжело вздохнула и отвернулась, глядя куда-то за верхушки деревьев. Женщины ее отца никогда не знали друг о друге, но непременно менялись, когда она, уставшая и измотанная работой и учебой во ДВоре (доме врачевателей) приходила его навещать. Лис заткнулся и удивлённо уставился на подругу. Изяслава словно пронзило молнией. Он даже не думал, что у его отца могут быть другие женщины сейчас… Они ведь могли быть и тогда. Есть ли у него еще дети?! И вроде спустя столько лет, это не должно его волновать, но… черт возьми! Оно его волнует! Он опустил глаза на дорогу и сжал зубы, стараясь сдержать неожиданно наполнившую его ярость. — У него есть ещё дети? — с трудом процедил он. Его голос звучал глухо, словно их разделяла не одна стена. — Святая зень! Нет! Ну… По крайней мере я на это надеюсь, — Ася фыркнула, но в ее глазах мелькнуло удивление. — Почему ты вообще… Интересуешься? — Конечно! — прошептал Изяслав, будто не слыша и покачивая головой. — Вдруг его опять обманут и родят… Как он говорил? — юноша задумался, а потом ухмыльнулся и тягуче, в своейственной ему насмешливой манере, произнес тихие, пропитанные злобой слова. — А, точно! Брыдлые аэры. Как я мог забыть? Ася застыла. — Я не понимаю… Откуда малознакомый парень знает о почти паническом недоверие ее отца? О глубокой, всепоглощающей ненависти ко всем, кроме земенов? Парень вдруг приблизился к ней, схватил за запястье и уставился прямо в глаза. Глубокие карие глаза смотрели яростно и одновременно с какой-то непонятной горечью. Сожаление, злость и беспомощность — всего хватало в этом взгляде. — Наш папочка не удосужился повъдати обо мне, сестрёнка?