Искры над пеплом. Книга 7. Шахматная доска

Планета Гуриасс, Хилликийское королевство, Киллибур, посольство Федерации Земли - Графство Сетт, имение графини. 23 день Поры Белых Стрел 2135 года Эры Великого Пророка (28 декабря 2341 г. по календарю Земли) Хмурое седое зимнее утро нового дня началось с того, что Стеллу не могли добудиться всем домом. Вечером после приземления она отдала приказ своим конкистадорам размещаться «по квартирам» в доме, по которому соскучилась всем сердцем. Потом она вместе с Моане сходили на могилку Рамлы, где подполковник КГБ СССР выплакала остатки слез, потом поговорила с памятником Дженифер Левандовски, ее любимой на все времена златокудрой Ули. Ее наследница десяти лет от роду сейчас скакала по темному двору в диковинной зимней красно-белой курточке и шапке-самогрейке, сама не своя от счастья: - Дома! Дома! Матушка, жди, я тебя скоро найду! Я уже прилетела! Смотри, какие у меня наряды! Это мне госпожа Стелла купила! Корабль огромной птицей застыл рядом с особняком, на своем старом месте… Для местных жителей это чудо уже было не в диковинку. Хозяйка прилетела, значит, и гостинцы привезла. Жива, и слава Богу... Ночь обещала быть долгой, ибо на дворе стоял поздний вечер, а вся команда отоспалась еще во время гиперпрыжка. И теперь желала бодрствовать. Кроме Стеллы, которая устала, как раб на галерах. Она оставила за старшую Моане, а сама забралась в первый же попавшийся душ на первом этаже. Потом, одевшись в домашний халат, принялась за размещение гостей с Земли и выгрузку товаров первой необходимости для трудового крестьянства. Моане вместе с Таней заняли комнатку на втором этаже, где когда-то жила Ули-Левандовски. Стелла предполагала вселить Лана, Морока и Тимофеева в две соседние комнаты, а крепостную девочку забрать к себе. Но возникли сложности… Лан ни в какую не захотел селиться на этаже выше первого, тем более, в комнате с такими огромными окнами и тонкими стенами. Он был согласен разместиться в гараже, в подвале, в помещении, где хранят швабры и тряпки, но не в открытой всем возможным ракетчикам и снайперам комнате. И в его помещении НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ОКОН. Это железно! Стелла попробовала надавить на болхианца, но тот сказал, что ему проще подорвать себя гранатой, а заодно и всех, кто будет находиться рядом. В какой-то степени можно конечно было понять человека, который полжизни провел в подземных убежищах и бункерах. Любое открытое пространство было для него потенциальной зоной опасности. Вот почему он так разнервничался в супермаркете на орбите! И это еще старый офицер держал себя в руках, благодаря выдержке и дисциплине. Но огромное открытое пространство, заполненное частично лесом, парковой зоной и полями, пробудили в болхианце новые симптомы агорафобии*. Решение отчаявшейся Стелле внезапно подсказал вреднюга Морок. Он уже успел исследовать первый этаж дома и предложил хозяйке освободить кладовку под лестницей, где было не так уж много вещей, а также присутствовало тусклое электрическое освещение. Туда же когда-то запирали провинившихся детей и служанок... Кладовка представляла собой замкнутый пенал четыре на полтора метра, в нем не было окон, и отсутствовала какая-либо мебель. Но Лану это помещение понравилось больше, чем другие. Так что слугам пришлось поторопиться, вытаскивая из кладовки хранившиеся там старые вещи (по двум третям этого хлама и так помойка плакала), и спешно наводить там порядок. Чокнутого болхианского ротмистра это вполне устроило, а по поводу мебели он и сожалеть не стал. Матрац с грубым солдатским одеялом, брошенный прямо на пол, и все дела! Официального кабинета он не ожидал, а на чужой территории он решил разместиться по-походному. Вскоре на паре уцелевших ветхих шкафчиков, разместились несколько гранат и запасная обойма от пистолета. Еще одну гранату добрый болхианский гость положил под подушку со словами: «Живым не возьмете!» Также Лану было непонятно, почему не выжгли траву около дома, не вырубили и не сожгли лес, подступающий почти к самой стене имения? И что в доме делает мелкий черный мохнатый хищник (имелась в виду кошка)? Стелла уже на повышенных тонах заявила ему, что он находится на сельской планете, где животные – это неотъемлемая часть хозяйства, и никто ради него здесь землю выжигать нейтронными бомбами не собирается. Спасла ситуацию Илзе, которая ради бога предложила гостю планеты каравай свежего хлеба и рюмочку местной настойки, по обычаю. От настойки Лан пока отказался, а вот свежего хлеба умял почти четверть. Предварительно проверив его на радиоактивность, разумеется… Стелла, чувствуя неладное, призвала его остановиться, но на нее зашикали, - как можно у гостя кусок хлеба изо рта вырывать?! А зря… Вскоре Дуор Лан потемнел и запросился в уборную. Такую калорийную пищу да и в таком количестве его ослабленный желудок принимать отказывался. Кстати, с Ланом произошла оказия еще при высадке… Когда они только вышли из корабля, вздохнув полной грудью чистого местного воздуха (прививки от местных заразных болезней Стелла сделала всем на корабле заблаговременно, кроме, разумеется, Ули, себя и Моане), Лан закашлялся и начал задыхаться, рухнув на мокрый снег. В Хилликии тоже царила зима, правда, недолгая, мокрая и капризная. - Легкие! – кряхтел и кашлял Лан, судорожно долбя себя кулаком по грудине. – Легкие... горят! – Болхианца тут же вырвало на снег. - Воздух! – догадалась Стелла. – Вот я дура! Воздух слишком насыщен кислородом для него! А на станции все было нормально! - Вы что, убить его хотите?! – взвилась Моане. – Немедленно спасите его! Стелла первой подоспела к катающемуся по земле болхианцу, выхватывая инъектор. Это первичная реакция, сейчас он приспособится… Все просто: содержание кислорода на Болхиа после ядерных пожаров едва дотягивало до 20,4 процентов при двух процентов углекислоты, а на Гуриассе он составлял 21, 6 процентов при полутора процентах. Благодаря повышенному содержанию углекислого газа на ледниковом, по сути, Гуриассе царил парниковый эффект, и оставались довольно обширные обитаемые области в субтропиках, тропиках и на экваторе, где было тепло и даже жарко в летний период. Однако планета находилась на предельном для позвоночной жизни расстоянии от материнской звезды, и даже повышенное содержание углекислоты не могло растопить ледники, занимавшие почти четверть планеты. У Лана плясали звездочки в глазах, и он уже подумал, что его специально решили отравить. Впрочем, через некоторое время ему стало лучше, он продышался, собрал волю в кулак, и сквозь боль в грудине резко встал на ноги, невольно оттолкнув Моане: - Никто не увидит имперского офицера на коленях! Умру, но стоя! Слава Нации! - Ой, дурак! - печально вполголоса сказала Стелла на нуакшийском диалекте, которого переводчик не знал. А еще у Лана был портативный счетчик радиации в виде небольшой серебристой трубки, которым фашист с ядерной планеты проверял все, на что падал его взгляд. - Добро пожаловать, господа! – возникла на пороге высокая, долговязая, носатенькая кухарка Илзе, наследница Рамлы. – А ну, челядь, быстро во двор! Приветствуйте госпожу и благородных гостей ее! С Тимофеевым и Мороком проблем не возникло. Морок вообще ни в жилище, ни в еде особо не нуждался. А между тем, его дружба с маленькой Ули все набирала обороты. Причем это была дружба «по расчету» с обеих сторон. Ули увлеченно рассказывала 702001 про королевство, что знала, - про имение, про сельский труд, про растения и животных, с которыми имеют дело крестьяне, про страшных лесных хищников, на которых ходят в лес отважные охотники. Морок в свою очередь «гарантировал» девочке безопасность, показывал ей мультики, добывал сладости и ухаживал за ней, точь в точь, как старший брат за младшей сестренкой. Стелла предупредила свою прислугу, что Морок – сынок старого киборга-герцога Кетцоалькоатля, мирный, адекватный, но иногда любит озорничать. Сейчас хохотушка Ули сидела за трехмерным планшетом и рисовала местных зверушек, а Морок учил ее изображать объемные фигуры. Ему и самому стала нравится такая роль старшего брата-воспитателя человеческой девочки, и его абсолютно не смущало сословное положение Ули. - Пожалуйте, господин… Будьте любезны, милостивый государь… - шелестели накрахмаленные переднички и юбки… Нежными ручейками журчали девичьи голоса служанок, когда они доставляли постельное белье и необходимые принадлежности, и потом, подобрав юбочки бежали за уголок или в кухню, поделиться своими впечатлениями. Тут же возникли вопросы: а женаты ли благородные мужчины? Особенно молодой красавец-ротмистр и два белобрысых юноши (Таню из-за формы и короткой прически тоже поначалу причислили к смазливым юношам). А угрюмого смуглого черноволосого Лана тут же прозвали «Злодей», не понимая, насколько они близки к истине. Охотно общалась со «Злодеем» только мать Моане. Священница оставила в своей комнатке Татьяну (как она сообщила Стелле: «Бедненькая Тьяне очень устала, дозвольте, Ваша светлость, я ее уложу?!»), и тотчас поспешила в кладовку-нору к Лану, отнести постиранные на корабле белые рубашки. И к удивлению многих, задержалась аж на двадцать минут. А вслед за ней вышел сам ротмистр-болхианец, усатый брюнет без формы, но зато в кипельно-белой сорочке. Было впечатление, что и сам бывший враг удивился и оробел, каким франтом он может выглядеть. А чистейшие белоснежные рубашки Лан помнил только до самой войны. - Вам очень идет, господин ротмистр! – всплеснула руками священница. – Не меньше, чем министр по виду! - Спасибо, ситти… - сдержано ответил ротмистр, с недоверием глядя в зеркало. - Вот только кто-то срезал пуговицы на рукавах… - Здесь и не должно быть пуговиц, господин мой! Здесь должны быть запонки! Вы не знаете, что такое запонки? Моане с поклоном преподнесла угрюмому офицеру ядерного мира пару золотистых аксессуаров с небольшими алмазиками. Стоили, кстати, такие запонки не так уж дешево. Моане помогла надеть их, и, непозволительно смело для священницы, помогла застегнуть мужчине рубашку и заправить ее в брюки. - Благодарю вас, ситти… Право, не стоит… - буркнул смущенный Лан. – Если вас не затруднит, не могли бы вы добыть для меня сильного дезинфицирующего раствора для мытья рук? Можно самый дешевый и вонючий, лишь бы бактерии с него дохли! - Обязательно позабочусь, мой господин! Но только к завтрашнему утру! – поклонилась ему Моане. - Не знаю, право, есть ли у госпожи графини мужской парфюм? Служаночки из-за угла смотрели за тем, как священница раскланивается перед угрюмым офицером, и как он сразу же сбросил маску нелюдимого разбойника. Видать, пока летели в Божий Мир, нашли общий язык! Услышав звонкое девичье хихиканье, Лан побагровел, на его одутловатом лице с черными усами и едва заметным шрамом от ножевого ранения, вздулись фиолетовые вены. Он тотчас скрылся в своей «норе», а Моане, чувствуя, как у нее горит лицо, выхватила свою плетку и двинулась в сторону девушек в черно-белых форменных платьях: - Это кто тут смеет подслушивать и насмехаться над пожилыми людьми благородного происхождения?! Сейчас отстегаю так, что сидеть не сможете, холопки! Разумеется, девушек тотчас как ветром сдуло… На следующее утро Стелла, почувствовав себя намного лучше, начала день с того, что связалась с Ковуном и Благим, и сообщила командующему «Зарей-21» о происшествии с Синицыной и ее отлете на Гуриасс. Павлу Андреевичу она рассказала о своих московских похождениях и разговоре с московскими товарищами. Уже мысленно простившись с мечтами о Севастьянове, Стелла позволила себе пококетничать с Эдуардом Петровичем, пообщавшись с ним в домашнем халатике, который в самый неподходящий момент случайно раскрылся: - Очень хочу домой, товарищ генерал! – проникновенно говорила Жю Сет, трогая губами дужку очков. – Мне не хватает вашего покровительственного голоса! Смущенный Благой завизировал дополнительные дни к отпуску Синицыной - точнее, отметил, что начало службы после отпуска она проведет в распоряжении Жю Сет. После чего графиня реализовала свою угрозу – написала разгромную статью о поведении Аделины Синицыной в Бабушкинском отделении полиции и приложила видеозапись. Такую же статью направила в Ученый Совет института с дерзским, бьющим по лицу вопросом: «И такой вот неуравновешенный шизофреник у вас отделом руководит? Кто и сколько за это получает?» А после этого такую же статью с видео разослала нескольким частным газетчикам… Жю Сет терпеть не могла истеричек с манией величия, и она постаралась сделать все, чтобы истребить Синицыну-старшую морально и физически. После акции священной мести внимание Стеллы привлекла бегущая строка: «Злодеяние года — в Богородском урочище!» Это была ссылка на «Вечерку», где муж чудом оставшейся в живых бывшей рабыни Риисы во всех красках описал злодейство княгини Жю Раарс по отношению к его супруге и номера заявлений вплоть до Верховного Совета СССР, Политбюро и Генеральной Прокуратуры. О мерах, принимаемых правительством и МосГорОблСоветом, ничего сказано не было. О роли Жю Сет в эту роковую ночь — тоже. Впрочем, в статье было упомянуто, что молодая мама осталась в живых благодаря таинственному сотруднику государственной безопасности, действующему под прикрытием в дворянской среде. Ладно… Интересно, какую кашу там заварят московские чекисты? Как чувствуя, что материал по Богородке сейчас читает графиня, позвонил Кетцель, а вслед за ним — сам товарищ Подгорный. Оба государственных мужа буквально потребовали от Жю Сет деталей и подробностей ночного происшествия, а, самое главное, как ее, Жю Сет, угораздило оказаться в нужное время в нужном месте? - Судьба, товарищи, - сдержанно и кротко ответила Жю Сет. - Я верю в судьбу. Остальное я уже обсудила с товарищами на Большой Лубянке. Не по кванто же об этом беседовать?! - Спасибо за помощь, товарищ графиня! - сердечно поблагодарил ее Подгорный, инстинктивно приглаживая волосы. - Совсем недавно про вас говорили на заседании, буквально вчера, вот Кетцель Петрович не даст соврать! Нам бы в Москву такого сотрудника! Да и вообще, Стелла Альваровна, я бы на вашем месте задумался бы о политической карьере в будущем, и именно в столице! - Спасибо, Андрей Семенович, - скромно захлопала глазками Стелла. - Я ведь угнетающий класс! - Вот и угнетайте на здоровье! Разных бездарей, рвачей, крепостников и прочий чуждый элемент! - с готовностью ответил Председатель Политбюро. - Есть у революции начало, нет у революции конца! Подумайте! С наступающим вас! Графиня-землевладелица с милой улыбкой пообещала и дальше служить делу революции. С такой милой, что покраснел сам Подгорный. Была в графине Жю Сет какая-то чертовщинка, заставляющая смущенно отводить взгляд самых могущественных и успешных мужчин. Потом Стелла конечно же позвонила Силве, чтобы справиться о делах и о здоровье маленького Никиты. Через десять минут разговора Силве стала вспоминать о домашних делах, которые у нее накопились. Потом набрала Лилию, с которой плакала по несостоявшейся любви. Логичная и мудрая Лилия посоветовала не пороть горячку и сказала, что любые данные нуждаются в перепроверке. Успокаивает, конечно… А днем Стелла с группой вновь прибывших на планету гостей (Моане, Лан, Тимофеев, Синицына) направилась в посольство Федерации, где их ожидал старый добрый товарищ и теперь коллега Стеллы Рутгер О-Коннел, которому когда-то помещица и любительница темных делишек Стелла Жю Сет доставила немало неприятностей. Оставив Лана, Моане и Таню смотреть познавательный фильм о Федерации Обитаемых миров Земли, Жю Сет и Тимофеев уединились вместе с начальником службы безопасности и по совместительству резидентом ЦРУ СШСА в отдельном кабинете для обсуждения рабочих вопросов. Стороны обменялись рукопожатиями. - Приветствую вас, Ваша Светлость, - сказал североамериканец. - Да уж, не перестаешь удивляться превратностям судьбы… Я ждал вашего прибытия на планету, но не ожидал увидеть вас в статусе уже коллеги. Мне пришел огромный сопроводительный файл из Лэнгли*. То, что Герберт Вырок жив и может находиться на нашей планете, это, конечно, потрясение… Ну что же, в общих чертах я вашу задумку понял, господа, хотя мне еще обещали прислать здоровенный талмуд с вашей Лубянки. - Давайте, товарищи, подведем промежуточный итог, - предложил Тимофеев. - С чем мы начинаем? - Рутгер Джекович, сколько сейчас землян находится на Гуриассе? - спросила Стелла. - В Хилликийском Святом Королевстве на данный момент находятся двести сорок девять граждан Федерации, еще четверо – подали заявки на возвращение в ближайшее время. Проживают земляне компактно, в поселке Кристмасс-Таун, что примерно в десяти милях к юго-востоку от Киллибура. Там проживают около двух сотен человек и гуманоидов. Еще примерно сорок – в Киллибуре, в районе Святой Ракхлии, в основном наши посольские… - Город Рождества? – удивленно поднял брови Тимофеев. - Да, так как поселок был официально открыт двадцать пятого декабря год назад! Вместе с землянами в этом представительстве Санта-Клауса проживают еще две сотни местных… Прислуга, девочки, работяги, обслуживающий персонал, полиция, банкиры… В общем, поселок лакшери, своя частная охрана, свой Галанет, чужаков на пушечный выстрел не пускают! В основном, прожигатели жизни, пенсионеры, курортники, и… человек тридцать бывших сотрудников «Вырокс Глобал», в основном из «Глобал Кибердайн». По официальной версии интеллектуалы-мечтатели готовятся создать там город мечты, текник-зону ускоренного развития. - «Глобал Кибердайн»?! – спросила Стелла. – Это те, которые заключили контракт с концерном Привела на поставку двух тысяч тонн стали? Что там за материал? - В основном конструкционные материалы, несущие балки и опоры. Также трубы, строительная фурнитура по мелочи, рельсы, арматура. – ответил О-Коннел. – Я помню ваш запрос... - Две тысячи тонн стали? Каково назначение такой кучи стали с содержанием углерода не больше полпроцента? – задумался Тимофеев. – Не для космоса же? Это надо быть очень большим извращенцем, похлеще, чем эти «шелковые» любительницы простыней! - Спасибо, Василий Ильич, я вас тоже очень уважаю! – вспыхнула Стелла. – Правильно вообще-то «любительницы шелковых простыней»! Разумеется, мы же не люди, нас в концлагерь надо, как при Гитлере! - Ой! Простите, товарищ подполковник! – густо побагровел Тимофеев с выражением лица «вот я маху дал!» – Я не в том смысле! - Предсказываю вам, что вы женитесь именно на такой «любительнице шелков»! – грозно изрекла Стелла страшнейшее заклятие, от которого стих ветер за окном и местное солнце на миг замерло на небосводе. – Да будет так! - Мэм, не будьте так строги к молодому сотруднику! Русские вообще ведь консервативные люди! – усмехнулся О-Коннел. - Не буду спорить по поводу шелков и прочей легкой промышленности, но сталь действительно не для космоса, а для использования в планетарных условиях. Тем более низкоуглеродистая сталь. - А вы спрашивали их? – спросила Жю Сет. – Что они тут за Диснейленд строить хотят? – Тимофеев с дурашливым выражением лица «ты начальник, я дурак» принялся изучать рыбок в аквариуме. - Именно, мэм! В самое яблочко! – воскликнул О-Коннел. – Мы разговаривали с из представителями, и они заявляют, что тут будет строиться центр высоких технологий, плюс парк развлечений для детей и молодежи. Даже презентация есть… «Город Желтого Куали», сдача в эксплуатацию в сорок пятом году! - А за чей счет этот аттракцион щедрости? Кто спонсирует проект? - Банк реконструкции и развития Княжества Монако фигурирует, как официальный спонсор, - ответил О-Коннел. - Банк развития княжества Монако? Звучит уже анекдотично, - наморщила носик Жю Сет. – Скажите, а Лю Хьенг сейчас на планете? - Нет, он сейчас на Веге*. Но буквально со дня на день собирается прилететь. – ответил американский разведчик-резидент. – Кайл Ахмед Вронски сейчас на Земле, добивается отмены ограничения выезда... Кстати, очень важно! В качестве одного из официальных спонсоров-меценатов уже заявился барон Жю Кито! Более того, у Лю Хьенга и Жю Кито дружеские отношения, даже приятельские. Наши ребята несколько раз засняли их в теплой дружеской обстановке. - Я уже закинула удочку в речку Жю Кито… - задумалась о чем-то Жю Сет. - Хочу встретиться с ним… Сыграю плохую девочку, которая тоже хочет поучаствовать в темных делишках! Эти роли мне удаются лучше всего… Так, Рутгер Джекович, я надеюсь не нужно упоминать, что эти господа постоянно должны быть под нашим неусыпным оком? Я имею в виду Лю Хьенга, барона Жю Кито и Вронски, если он здесь появится. А также его заместители и помощники. - Разумеется… Работаем, не покладая рук, - тяжело вздохнул О-Коннел. – Вот только они совершенно не дураки. И обладают контршпионской аппаратурой. Поэтому приходится работать с осторожностью. - Я думаю в ближайшее время организовать встречу и с Жю Кито, и с Хьенгом, - сказала Стелла, прикладываясь к стакану вкуснейшей грушевой колы. – Или направим кого-нибудь из наших товарищей, молодых и ранних. Вас например, Василий Ильич! А то небось скучаете в нашем доме без оперативной работы, об извращениях всяких думаете? В смысле, об использовании низкоуглеродистой стали в космическом вакууме... Вот и взбодритесь, товарищ майор! - Есть, товарищ подполковник! – вскочил с места Тимофеев с глупо-виноватым выражением лица. - Забыли сказать: «На все воля ваша, госпожа!» - съязвила Жю Сет. – Ладно, расслабьтесь уже! Что-то у вас лицо, как у покойника, не дай бог! Вы же молодой современный человек, не верите в заклятия старой ведьмы? - Никак нет! Я не испугался! – почти не соврал Тимофеев. – Просто действую по старинной инструкции Петра Великого: «Подчиненный перед лицом начальственным должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство!» - Отлично сказано! – рассмеялся О-Коннел. – Базил, если ваша начальница будет обижать вас – у нас в компании есть вакансии! Нам толковые аналитики нужны, и оперативникам место найдется! - Так, хватит у нас молодежь сманивать! – шутливо-грозным тоном ответила Жю Сет. – Не отдам молодого парня, у нас и так с ними дефицит! - Но вы же уготовали ему такую ужасную судьбу! – рассмеялся Рутгер. - Ничего! – властно ответила графиня. – Вы, мужчины, редко жалеете нас, бедных угнетенных созданий! Вот и мы имеем право иногда сердиться на вас! Так, а по поводу моего гнезда порока и разврата вы в курсе? - В курсе, в курсе… - кивнул головой темнокожий заслуженный шпион. – Только удивлен, что вы собираетесь открывать свое заведение не в Киллибуре, а в Сетте. Не прогорит ли заведение? - Ничего, я уж как-нибудь… - вздохнула графиня. – Я сначала хотела в столице, но во-первых, стоимость на порядки выше, во-вторых, местные моралисты замучают, в-третьих, столичное дворянство будет только мешаться своим чванством. Прогорит так прогорит, оно не для этого нужно в итоге… В-четвертых, мне нужно открытое пространство и лес вокруг… Лес… Я люблю лес… И возвышенность… Как истинная ведьма, буду устраивать шабаши на Лысой Горе. - Кстати, строительство вашего дворца разврата вышло в копеечку… - пожаловался О-Коннел. – Мое ведомство думает обратиться к вашему руководству, чтобы Россия тоже вложилась. Пригласите хоть на открытие? - Приглашу. Если у вас есть женщины-сотрудницы, - сказала Жю Сет. – Территория только для женщин! В крайнем случае могу разрешить приводить рабов, если они молоды, мускулисты и красивы, и готовы прислуживать своим прекрасным владычицам! - Да, аппетиты у вас, конечно… - обреченно вздохнул О-Коннел. – Впрочем, зная вас, я совершенно не удивлен! - Ну, я же барыня! – гордо вздернула носик Жю Сет. – Я обязана выпендриваться! - По поводу барства, Ваша Светлость… - О-Коннел включил несколько виртуальных экранов. – Мы проследили за вашим персоналом. У вас появились две новых служанки… вот они… Это наши сотрудницы. Вы уж там полегче с ними… - Они хотя бы не третий год на планете работают? – жалобно спросила О-Коннела Стелла. - Нет… - поперхнулся советник по безопасности. – После трагедии с Дженнифер наше ведомство вроде бы выводы сделало. - Я их буду почаще к себе звать… Пусть отдыхают побольше… - промолвила Стелла. – Две помощницы лишние, это хорошо. - Только ни в коем случае не раскрывайте их! - За кого вы меня принимаете? – обиделась Жю Сет. – Уж разберусь как-нибудь! - Теперь скажите, что по вашей девочке Ули? – спросил О-Коннел. – Это ваша единственная официальная невольница. Какова ее судьба в дальнейшем? - Я еще в июне подавала официальный запрос о розыске ее матери… И как результаты? – строго спросила графиня. - Есть кое-что, - ответил резидент ЦРУ. – Мы нашли имение, куда она была продана три года назад. Сами туда пока не наведывались, это уже вы… И мы установили, что ее имя – Исинклие. Лет ей должно быть сейчас около тридцати. Вот такой ориентировочный портрет по генетическим маркерам изобразила киберсеть. Перед землянами появился трехмерный портрет широколобой сероглазой блондинки-северянки в бело-голубом народном платье. Женщина с глубоко посаженными очами, прямым курносым носиком и длинными светло-русыми волосами по внешнему виду почти не отличалась от североевропейки или славянки. - Разгребусь с делами, первым делом туда! – пообещала Жю Сет. – Выкуплю ее матушку и поселю их у себя в имении. Так, а как дела с Моане? - Вопрос с условно-досрочным решен положительно. – ответил О-Коннел. – Но служить в церкви в пределах Хилликийского Королевства ей запрещено еще три года! Если только в качестве сторожа или служки... - Вот так даже? – грустно вздохнула Стелла. – Жаль… Гребаная церковь, собрание наркоманов, ворья и педерастов! Если Моане недостойна служения – то кто тогда вообще достоин?! Тогда всю эту паразитическую организацию нужно запретить вообще, как группу соучастников в спекуляциях, торговле наркотиками и развращении малолетних! Опиум для народа! - Придержите мощность, Ваша Светлость, опиум — это не всегда плохо, - сказал миролюбивый О-Коннел. - Из опиума можно делать наркотики, а можно и лекарства. Важно, кто стоит у станка. - Должен стоять народ! Верно? - решил подать голос охаянный Тимофеев, глядя на Стеллу и американца. - Окей, ну поставили вы безграмотного мужика у непонятной дьявольской машины. Что дальше? - издевательски спросила Стелла. - Мужика надо обучить, воспитать, поднять его до осознания необходимости прогресса. А так ему ваш прогресс до одного места. Ему пашня нужна, да плуг, да бутылка в Божий день! А кто будет обучать и образовывать? - Государство! - попытался не попасть пальцем в небо Тимофеев. - Вот представьте себе: вы мой раб! Я ваша хозяйка! Мы вместе с вами — государство! - забрюзжала Жю Сет. - Мы с вами оба — соотечественники, хилликийцы, земляки, единоверцы даже… Но едим из разных котлов… У вас физическая сила и умение работать. У меня — деньги и знания. И убежденность, что вы должны на меня пахать, и дети ваши, и внуки ваши должны умирать на пашне, пока я по заграницам в шелках мотаюсь! Вывод? - Повернуть государство лицом к народу! То есть шарахнуть хозяйку чем-то тяжелым по голове и забрать у нее блага и плоды моего труда, - ухмыльнулся Тимофеев. - Забрали! Дальше что? Напомню, вы даже читать и писать не умеете! И не знаете таких слов, как «биржа», «дебет-кредит», «спрос-предложение». Вы можете только пахать и не пахать! - Ну, мистер Тимофеев, дальше даже я понял! - рассмеялся О-Коннел. - Нужно вынудить правящие круги обучать вас, делиться с вами доходом, сделать из вас более-менее равного партнера из просто зависимой тягловой силы. - И какой же господин по доброй воле поделится с рабом правами и благами? - недоверчиво спросил молодой майор. - Нет уж, товарищи, без революции и захвата власти никак! - Да… Захватили власть… А потом что? - хитро прищурилась Жю Сет. - А дальше привлечь на свою сторону лояльных и заинтересовать благородных! Создать идею, которая устроит и тех, и других, найти точки соприкосновения! Иначе орда необразованных рабочих и крестьян так и останется стадом, которое погонит в загон уже другая аристократия под другие барабаны! Стальными колоннами!... Спустя два часа… О-Коннел был чрезвычайно любезен и доставил Стеллу и ее команду домой на своей летающей «Волге». От предложенного обеда он вежливо отказался, сославшись на дела. Удивительным образом нашли общий язык, разговорились Таня и Лан. Болхианцу была очень интересна любая информация о федеральной исполинской системе, и он, не стесняясь, обратился за разъяснениями к курсанту. Таня, гордая своей страной, обрушила на болхианского фашиста лавину информации, в частности, о структуре флота, до кучи зацепив еще и свою любимую коммунистическую ассоциацию. Так что Лан уже и сам был не рад, что задал такой вопрос. Информация-то была полезной, да уж больно ее было много. В принципе, Синицыной бы вспомнить старинную пословицу про находку для шпиона. Ведь Лан взялся собирать данные о Федерации и ее армии отнюдь не с дружескими намерениями. Он считал себе вполне возможным в дальнейшем начать новую войну с землянами, уже вооружившись новыми данными и, возможно, новыми техническими средствами. Однако на стороне землян была все же громадная технологическая пропасть между мирами. И Лан сам с неохотой осознавал, что преодолеть эту пропасть невозможно и за тысячелетие. В то же самое время он - куда деваться? - испытывал уважение к своим вынужденным союзникам. И если бы его сейчас попросили бы дать характеристику землянам, он начал бы с достоинств. Моане – добросердечная, заботливая и очень приличная дама, напоминающую вдову благородного высокопоставленного партийного чиновника старых правил, еще времен Гамзадаро-отца. Жю Сет, несмотря на свои психологические дефекты, – умный, вдумчивый и чуткий руководитель, не самодур, и в то же время не мямля, слишком логичная для женщины. Интриганка, себе на уме… Похоже, сотрудница Внешне-Политической Разведки куалийцев, а цивильные шпионы для армии всегда были темным лесом... Тимофеев – сильный и хорошо подготовленный офицер спецназа, специально маскирующийся под простачка. Таня – смелая и фанатичная представительница молодого поколения, похожая на девчонок из «Стальной Молодежи», мечтающая о военных подвигах и чтущая военные подвиги предков. И уже имеющая боевую награду, кстати… Морок, умеющий менять форму, пока под вопросом… но в правильных руках эта живая машина – скорая смерть любой вражеской дивизии или укрепленного пункта. И нигде у ванарцев ни следа морального разложения, не видно шизофреников, пьяниц и наркоманов, нет ни одного диссидента или откровенного дурака, занимающего чужой пост по блату. Несомненно, и эта аграрная планетка уже давно под пятой ванарцев. Или окажется там в скором времени… Да, ванарцы – враги могучие, достойные уважения… Победить таких врагов дорогого стоит… Как жаль, что они не гуэннохорро! Моане же вошла в дом с лицом чернее тучи. Она узнала про то, что ей дарована свобода и… запрещено служение в пределах Королевства. Это означало, что ее жизнь кончена. И она еще удочерила куалийскую девушку! Она, Моане, теперь просто бродяжка, ненамного выше простого пахаря или ремесленника... И то, у крестьянина хоть своя земля есть, хоть жалкий клочок, да свой! Свой дом, свой инвентарь, своя скотина… А она, Моане, живет у Жю Сет из милости уже третий год! Да принимает подачки от куалийцев. «Вот и конец близок, - подумала Моане. – Дочь столичного аристократа, князя Первой степени достоинства, завершает жизнь жалкой безродной бродяжкой! Господи, смилуйся!» А на что молодую девушку-дочь содержать? Что же она за мать такая?! «Знаю, за что караешь, Боже Великий! – подумала Моане. – Значит, не угодна Тебе моя жизнь, мое служение! А вдруг Тьяне попросит меня купить ей красивое платье для бала, драгоценности, украшения? Она же молодая девушка! И при такой-то матери она вынуждена ходить в жалкой мужской форме! Какой стыд!» «Нет, Тьяне нуждаться не будет! Нужно идти к Ведьме! Если она не захочет – пойду к другому барину или госпоже!» - твердо решила Моане. От зарплаты у нее осталось восемьсот двадцать две куалийских единицы. То есть в переводе на испи – примерно восемьсот тысяч новыми деноминированными королевскими купюрами. – Ну, на скромную одежду девушке хватит. Но разве она должна ходить, как беднячка?! Чтобы на нее с презрением смотрели местные вельможи? А одно хорошее платье заказать у портного стоит от семи до пятнадцати тысяч!* Это чтобы не стыдно было в Свет выйти… Одно! А дамские аксессуары, косметика, помады, духи, белье? Ну хорошо, одеть-обуть она Тьяне сможет… А собственная крыша над головой? А ей-то, Моане, тоже надо на что-то жить эти месяцы! Другого выхода нет… Моане прочла молитву, вспомнила про знамение Божьей Молнии и почтительно постучалась в кабинет графини, где та решила уединиться и поработать. Оказавшись в кабинете Ее Светлости, мать Моане немало удивилась новым образом Жю Сет. Такой она ее еще не видела. Моане даже на миг усомнилась — а не подменили ли графиню Сеттскую в куалийских мирах? Стелла Жю Сет сидела за своим огромным письменным столом за картой графства Сеттского. Она что-то записывала в свой кванто-блокнот. Лицо ее было строгим и сосредоточенным, брови нахмуренны, голографическая экран-полоска перед глазами переливалась какими-то новыми образами… Сама Жю Сет неожиданно изменила черному цвету и оделась в белую домашнюю блузу-сорочку со свободными рукавами и в длинную черную узкую юбку. Ни одного талисмана, амулета, нет кричащей агрессивной косметики… Ни дать, ни взять — добропорядочная мать семейства! Моане удивилась, вспоминив старые времена. Насколько же изменилась графиня Жю Сет, Черная Ведьма, та, кого она раньше всегда упоминала в проповедях, как «отродье дьявола», «жрицу порока и бесстыдства» и «погубительницу невинных душ»?! Если бы тогда, семь-восемь лет назад кто-нибудь сказал матери Муне, что она будет стоять навытяжку перед этой жрицей порока, а вышеназванная жрица будет чуть ли не генералом новой Инквизиции (в куалийском варианте), священница бы точно заподозрила его в сумасшествии! Звучала русская куалийская музыка… Моане поняла, что это было одно из русских стихов Стального века, переложенное на музыку. Кошмар сущий! Поэзия чернокровок, простолюдинов и маргиналов, песни трущоб и дворов-колодцев! Ни мотива, не мелодичности, ни красивого голоса певца или певицы… Просто текст, положенный на музыку, исполняемый хриплым, мужским голосом: - Этот город разбился, но не стал крестом. Павший город напился жизни перед постом. Здесь контуженые звезды новый жгут Вифлеем, На пеленки березы, руки, ноги не всем. С Рождеством Вас, железо, повязка венцом. Медсестра Мать Тереза с симпатичным лицом. Прошлой ночью, как шорох, вспоминались дни, Как вы задернули шторы, как вы были одни. А наутро выпал снег после долгого огня. Этот снег убил меня, погасил двадцатый век. Я набрал его в ладонь, сплюнул в белый грязь и пыль.То ли небыль, то ли быль, то ли вечность, то ли вонь…* Однако «новой» Жю Сет такое насилие над искусством нравилось. Она вслушивалась в слова, иногда даже повторяла их, кусая световое перо. Графиня хлюпала носиком, всматриваясь в голографические образы над столом, — серые развалины с мертвыми черными глазницами окон, пятнистые броневики и танки, едущие куда-то под серым небом, воины в шлемах с оружием… Наверное, военная куалийская песня… Моане с удивлением и страхом увидела, как по щеке графини ползла одинокая слезинка. И это светская дама, скандалистка и эпатажница, любившая красоваться в новых дорогущих нарядах?! Вот что происходит с грешником, когда Ангел Господний касается крылом его сердца! - Моане, рада вас видеть! - Стелла увидела священницу, смахнула слезинку, неловко улыбнулась. - Все в порядке? Не огорчайтесь, пусть ваше начальство подавится своим решением! Мы найдем, чем вас занять! Вон, на Болхиа вы уже большой человек! Сама Лилия 651Х с вами советуется! - Такова воля Господня, Ваша Светлость, - смиренно ответила грустная Моане. - Я к вам за помощью… Прошу вас внимательно выслушать меня и удовлетворить мою просьбу… Моане, терзая пальцы и кусая губы, торопливо изложила Стелле суть своей проблемы. Она пояснила, что очень серьезно относится к своему новому статусу, и что такая чудесная девушка, как Тьяне, имеет право жить в комфорте и достатке, и обеспечить это — задача и долг ее новой матери. Моане подсчитала, что для обеспечения первичных потребностей молодой девушки, без пяти минут невесты, нужны не такие уж больщие деньги, - миллионов десять-пятнадцать ипси. Стелла слушала ее и не могла понять — всерьез говорит обычно строгая, серьезная священница или потешается над ней. Нет, оказалось, что серьезно… - Сколько-сколько?! - присвистнула Стелла, услышав сумму. - Вы ей что, хотите платье королевы подарить? Или пол-Киллибура скупить? - Нет, сударыня, хотя Тьяне заслуживает того, чтобы ходить не в рубище. Самое главное мое вложение в ее жизнь — это собственное жилище! Собственная крыша над головой, куда девушка сможет вернуться, если что-то в ее жизни пойдет не так. Кто знает, как сложится ее дальнейшая жизнь? А если у нее будут проблемы с властями дома? А если опала?! А если ей попадется дрянной муж, и ей некуда будет уйти от него, кроме монастыря, как мне в свое время! Я не говорю про роскошный особняк, как у вас, но хотя бы собственный маленький домик у нее должен быть. Здесь, в нашем мире! Чтобы она знала, что здесь — ее второй дом, что здесь ей есть, где приклонить голову! Вот что, Ваша Светлость! Я прекрасно понимаю, что уже третий год я фактически живу за ваш счет в вашем доме! Мне не к кому обратиться за деньгами для Тьяне, кроме вас… но я, дочь князя, не забываю про свой долг. Поэтому, я прошу у вас десять миллионов наличными или чеком, и в обмен предлагаю вам свою свободу, свою душу и тело! В ваше вечное пользование! Навечно, до моей смерти! - А если вы сломаетесь, вас можно будет обменять по гарантии? - Стелла решила похохмить, но тут же посерьезнела, видя, что Моане ни разу не шутит. - Ваша Светлость прошу вас, отнеситесь к этому серьезно! Я готова стать вашей живой собственностью не от хорошей жизни! В конце концов, я разве не стою десять миллионов? Прошу не вспоминать наш шуточный спор о красоте Тьяне, видимо, это было грозным предзнаменованием мне, грешнице… Я — бывшая дворянка и бывшая священница, я обучена светским манерам, знаю правила поведения в благородном обществе, знаю дворянский протокол, историю самых знатных родов, знаю три иностранных языка, весь Божий закон и все молитвы наизусть, весь порядок ведения церковной службы! Я умею читать, писать и переводить на старохилликианском, хинханском и офесском языках. Разве я не стою десять миллионов? И я не потребую возврата свободы никогда! Вы можете занести это правило в контракт. - Моане, вы-то хоть ничего не пили? - уже откровенно раздраженным голосом сказала Стелла. - Вы, как Тьяне, стимулятор не принимали!! Или на вас так перелет в гиперпространстве повлиял?! Вам это шутки?! А мне почему-то невесело… И потом, я вас хоть копейкой хоть раз попрекнула?! - Меня не надо попрекать, я сама благородного происхождения и знаю, что такое долг чести! - вспыхнула Моане. - Вы, та, которую я называла дьяволицей, взяли на себя заботу обо мне и фактически взяли на себя мое содержание! Вы, которую я в своих проповедях нарекала исчадием ада, проявили ко мне истинно хилликианское милосердие и любовь, которую я и представить себе не могла! Вы забрали меня из узилища в свою неволю на три года, а вместо неволи устроили мне райский богатый пансион! А уж если я вспомню тот случай в Дракхли пять лет назад, когда вы … приняли на себя мою смерть и мой позор… Я в громаднейшем долгу перед вами, о, Черная Ведьма! И я больше не могу пользоваться вашей беспредельной добротой, ничего не отдавая вам взамен! Я прекрасно отдаю себе отчет, каким… процедурам я могу подвергнуться, отдав вам свою свободу, но… Право, вы это заслужили! И я это заслужила своей беспечностью и эгоизмом! - Мать Моане, но я же просто люблю вас! - недоумевающая Жю Сет оторвалась от карты. - Когда любят, не требуют оплаты... Так говорят хилликиане?! Вы в адеквате вообще? Хватит вам, я дам вам эти деньги так… Не десять конечно, но… Подумаем, мне бы сейчас другие проблемы решить… - Хилликиане говорят и то, что долг хорош платежом! И я люблю вас, Ваша Светлость, и каждый вечер молюсь за вас и за наших близких! И я больше не ипси у вас не возьму даром! А отдавать мне нечем, кроме как собой! Ничего, я готова на эту жертву! Жизнь состоит не из одних только радостей, а за свои ошибки надо платить! - Моане, вы знаете, ЧТО я с вами буду делать, И В КАКОМ КАЧЕСТВЕ Я БУДУ ВАС ИСПОЛЬЗОВАТЬ, если вы продадите мне свою свободу? - мягко-угрожающе намекнула Стелла. - Я очень вас люблю; поэтому вы будете избавлены от тяжелой работы, конечно… Вы будете сыты и одеты, но вы понимаете, что у вас не будет права сказать мне «нет» в случае любого моего, самого дикого приказа? - Да, я понимаю… - вздрогнула Моане, будто от порыва ледяного ветра. - Что же, я буду молить Бога, что вы удержитесь в рамках благочестия и пощадите мою нравственность, хотя… - Не пощажу, - твердо заявила Стелла. - Я с вами такое буду вытворять, что вы даже не знаете, что такое возможно! Поэтому и предупреждаю вас заранее. - Ну тогда мне придется заложить свою свободу другому хозяину, вашему соседу! - обиженно прогундосила Моане. - И надеяться, что он будет более милостив ко мне! - И вы будете жить отдельно от Тьяне? Или потом перетащите ее в соседний загончик с рабами? - Ваша Светлость, ну что вы хотите от меня?! - заныла Моане, всплеснув руками. - Я предлагаю вам самое дорогое, единственное, что у меня еще осталось! Душу не могу предложить, она принадлежит Господу! Хотите мучать и унижать меня, ну что же, на все воля ваша! Я перенесу эти страдания и вынесу все ради Тьяне, ради моей девочки! - А вы уверены, что вы ради Тьяне это делаете? - Стелла гневно сжала губы и приготовилась истребить подругу одним своим взглядом. - Она вас об этом просила? Она голодает, страдает, нищенствует?! И что она-то сама скажет, узнав о вашем глупейшем поступке?! - Я вам объяснила! Это мой долг матери, уж коли я ей назвалась! Это мое дело! - Вот именно! Это ваше дело и ваша дебильная задумка! А будет ли Тьяне счастлива, узнав такое про матушку? А каково девушке будет узнать, что ради нее новая мать пошла на такие жертвы, и теперь она в огромном, неоплатном долгу перед ней?! А не попрекнет ли новая мать ее своей жертвой, - все мы люди и все мы порой психуем и срываемся друг на друга? И Татьяна — еще ничего не сделала, еще толком шагу ступить не успела, - а уже имеет повешенный на нее моральный долг! Вы любите страдать, Моане! А вы спросили, согласна ли Тьяне страдать вместе с вами?! Или вы не можете жить, не страдая, да еще и гордитесь этим?! Моане, оскорбленная в своих лучших чувствах, замолчала, с ненавистью глядя на Стеллу, как на врага. А та продолжала: - Я уже молчу про полный бред и немотивированность всего этого предприятия… Тьяне — пилот космофлота и будущий лейтенант. Она выучится и будет получать по нашим деньгам не менее двух с половиной миллионов в пору. В пору! Она больше иных помещиков денег иметь будет, не зная ни голода, ни нужды, ни бесправия! Она вас кормить и одевать будет! Так что для чего вы придумали весь этот цирк, я не понимаю… А может, сдаст она свой экзамен, улетит по распределению на другой конец Галактики, да и забудет нас с вами?! Может, все ваши жертвы вообще напрасны! - Не бывают жертвы во имя Бога и любви напрасными! - воскликнула Моане. - Я не верю в это! Тьяне не такая, она не забудет! Да, даже пусть и забудет, и оставит! Но, если случится в ее жизни черный день, тогда вспомнит она и матушку Моане, и маленький домик свой, и что здесь любят ее и ждут! На остальное я и не претендую! Ее безумная мать требовала, чтобы Тьяне выполняла ее приказы, ломая свою жизнь, а я мою жизнь положу, чтобы Тьяне была счастлива! Если она забудет меня и будет счастлива — дай Бог! И никакого воздаяния от нее я не требую, ясно вам?! Принимаете ли вы мою жертву, Стелла?! Приобретаете ли вы меня, мое тело и мою душу в собственность? Прошу вас только одно кроме этих денег — сохранить это в тайне от Тьяне! И прошу вас разрешить мне проводить с ней хотя бы какие-то вечера и ночи… Большего я и не прошу! - Ну хорошо! - прошипела злая Стелла. - Хорошо! Да будет так! В конце концов, если человеку так хочется испортить свою жизнь… Ну не умеют некоторые просто быть счастливыми людьми, им нужно несчастье! Гордость жертвы вам нужна, Моане! Стелла раздраженно оторвалась от своей работы, подошла к секретеру из дорогого темно-красного дерева, извлекла из стопки пару пустых бланков. В сердцах хлопнула по дверце ладонью... Положила бланки на стол и принялась заполнять их… - Горя вы настоящего не знаете, Моане! - со злостью и досадой приговаривала Стелла, яростно скрипя пером по бумаге. - Два дня назад я беременную девчонку из колодца доставала, которую бывшая хозяйка захотела убить, и та Богу молилась, чтобы умереть быстро и не родить! Бедную Ули хотели над костром повесить, живой матери ее лишили! Илзе-бедняжку я в свое время из петли вынимала, потому что ее в двенадцать лет барин изнасиловал! Бедным матерям под животы ведра с водой ставят, чтобы сразу детей топить, как котят, потому что нет денег на приплод… Вот что такое рабство! А у вас все есть, вы просто с жиру беситесь! - Почему же вы с наслаждением были рабыней своей госпожи Иренэ? - с обидой спросила Моане. Она сейчас стояла перед столом, опустив голову, отсчитывая свои последние минуты личной свободы. - Дура была! Мы с ней хотя бы любовницами были, я от этого хотя бы сексуальное удовольствие получала! И мне понадобилось на субсвете пробить своей башкой бункер Вырока и год проваляться между жизнью и смертью, чтобы дурь вылетела! А вы туда же лезете! Слушайте, Моане! А может, и вы просто-напросто чего-нибудь ЭДАКОГО хотите? Может, вы мазохистка, может, вас это просто возбуждает?! Ну признайтесь, чего там, все свои… Я вас пойму… Самой иногда хочется, чтобы какой-нибудь молодец или властная хозяйка вот так вот взяли меня и… оттарабанили, как суку! Можно даже с удушением, мне это особенно нравится! Ну, Моане, может дело в этом?! Признайтесь на ушко! - Боюсь, я абсолютно фригидна! - презрительно сжала губы пожилая женщина. - И не понимаю, как люди по доброй воле ради плотских удовольствий могу лишать себя воли и разума! - Конечно, только исключительно ради благородных страданий! - пафосным голосом съязвила Стелла. - Вы еще не передумали? Паспорт ваш! Какая у вас фамилия?! - Нет у меня фамилии давно… - грустно сказала Моане. - Урожденная виконтесса Жю Стакхлис, дочь маркиза, бывшая графиня Жю Хьяне, а теперь… Просто осужденная бывшая священница Муна, без рода и племени… И привыкать не надо… Служанка Муна… - Как скажете… - Стелла уладила все формальности, достала свою графскую печать. Сперва она выписала Моане чек на десять миллионов… Даже не Моане, а на имя Татьяны Синицыной. Оно и понятно, кто же бесправной невольнице Муне чек в руки даст, когда у нее даже паспорт забирают? Чек лежал на столе рядом с Моане, она не осмеливалась его коснуться... А Жю Сет уже положила перед ней два экземпляра контракта на продажу свободы за десять миллионов и переход в бессрочную неволю под власть графини Жю Сет. - Последний раз, Моане! - предостерегла ее Стелла. - Подумайте! Откажитесь, пока не поздно! Я вам и так деньги дам! И можете их не отдавать! Считайте, что это мой подарок вам с Таней! Не губите себя! - Уже давно поздно, - грустно сказала Моане, подписывая оба листа, даже не вчитываясь. - Отдаю себя на волю Вашу, госпожа графиня! Может, вы и правы. Такой дуре, как я, свобода не нужна! Стелла с выражением лица нотариуса при морге привычно шлепнула печать на оба листа… Воцарилась тишина… Моане только сейчас осознала, что она сделала с собой… А Стелла вернулась за стол и как ни в чем ни бывало, возобновила свою работу с «волшебной» картой. Моане стояла перед столом, держась обеими руками за столешницу, склонив голову и боясь поднять глаза на свою теперь уже госпожу и хозяйку, отсчитывая вместе со вздохами первые мгновения своей личной неволи. Стелла посмотрела на Моане, как на дочь, вернувшуюся за полночь из гостей в трусах поверх юбки: - Итак? Второй акт комедии? Антракт окончен, коньяк закончился, можно продолжать… - Я понимаю, что у нас теперь изменятся отношения… - только и смогла сказать Моане. – На все…воля ваша… Как мне к вам обращаться? - Там все прописано, - показала Стелла на подписанный акт. – Моане, а вы в своем репертуаре, как обычно! Подписали, даже не прочитав! Моане стала вчитываться в текст рабского контракта, ожидая там подвоха. И не зря… Стелла старательно хмуря брови, продолжила работать с картой, перенося какие-то метки с комлинка и что-то записывая… - Ах! – воскликнула Моане. Она от удивления раскрыла рот, вытаращила глаза, тяжело задышала от волнения… На пол закапали слезы. – Госпожа Стелла, за что же вы так?! Этого не может быть! - Вы только что сами сказали – на все воля моя! Значит, такова моя воля, и шабаш! И вы не глядя это подписали! Моане в страшном волнении схватила второй лист, сравнила содержание обеих документов… Проверила подпись, печать… Бедная священница рухнула у стола на колени, заплакала, закрывая глаза ладонями от жгучего стыда: - Я, Моане Гаррау, урожденная Жю Стакхлис свой подписью удостоверяю, что на вечные времена… принимаю фамилию Жю Сет и становлюсь названной и любимой сестрой графини Стеллы Марии Альварес Жю Сет-Кортес? - прохлюпала сквозь слезы Моане. – Этого не может быть! Это шутка, да?! Вы ведь любите шутить?! - Я надеюсь, что быть моей сестрой лучше, чем быть моей рабыней? – с надеждой спросила Стелла. – Моане, дура вы набитая, я люблю вас! И мне всегда хотелось, чтобы у меня была такая вот сестра, - разумная, строгая, авторитетная, чтобы наставляла меня на нужный путь, когда я сделаю очередную глупость! Мне вас не хватало все эти пятнадцать лет! Ну?! Вы согласны?! Я, по праву нашего родства, наделяю вас дворянством! Вы теперь, минимум, виконтесса, а может и графиня! Завтра приедет юрист, будем разбираться, на что вы можете претендовать… Также вы получите часть моего состояния. Встаньте на ноги, дура несчастная! - За что? – Моане хватала ртом воздух и смотрела на Стеллу, как на безумную. А у той тоже глаза были на мокром месте. – Я не… понимаю… Я даже не могу найти слов, чтобы оценить ваше благородство! Вы это все серьезно?! Я не заслужила! Как я смогу расплатиться за это?! - Вы уже расплатились! Уже давно! – улыбалась Стелла. – Когда я сходила с ума после смерти Рамлы и помышляла о самоубийстве в своем имении с бутылкой в обнимку, будто с неба появились вы, хотя я и не помышляла о встрече с вами, зато помышляла утром УЙТИ К СВОЕЙ МАТУШКЕ ТУДА! Когда вы всю ночь утешали меня, уговаривали, как маленькую девочку! Когда полетели со мной на Землю, на Болхиа, когда были у меня бесплатной горничной, когда были единственной моей подругой во всех мирах! Когда заступались за меня перед руководством! Когда помогали мне воспитывать Силве, наконец! Да и я не совсем дура, вижу ваши мысли! - Я все это делала бескорыстно! И мне не нужны никакие деньги! – с жаром заговорила Моане. – Ни в коем случае не помышляла о материальном! Вы спасаете мою честь, мою жизнь… - Я знаю! Вы слишком бессребренница, слишком! Вы согласны?! - Во славу Божью! Что я могу для вас сделать, великая сестра моя?! - Моане, я не требую от вас, чтобы вы меняли свое представление о жизни, - поспешила успокоить ее Стелла. – Вы и я останемся прежними, и мы с вами еще будем спорить, ругаться, ерничать, - это нормально! Помогите мне! Даже не мне, а всему нашему миру! Есть вещи, которые я от вас потребую! Первое, - помиритесь с Силве! Вы ведь в ней души не чаяли, надышаться друг другом не могли! Она со мной поссорилась, не с вами! Второе – если со мной что-то случится, вы возьмете о себе заботу о моих близких! О Силве, о Никите, обязательно об Ули! Вы слышите?! Не перебивайте меня, я офицер спецслужб, и со мной может произойти все, что угодно! Так вот, если со мной что-то случится, вы уничтожите мой архив или передадите его в посольство Земли. Или уничтожите в тот же день, вы слышите меня? И мой компьютер, вот эта трубка! Считайте, что это моя последняя воля! И еще, у вас сохранились ваши связи с церковными чиновниками в Киллибуре и, особенно, со священниками в Хинхане? Я вас очень попрошу помочь мне! Нужно будет написать пару писем! - Все, что прикажете, моя любимая сестра! – улыбнулась Моане сквозь слезы. – И более того, я долгое время состояла в дружеской переписке с Епископом Хинханским и Куларскиим Ауферием Четвертым! Ему наверное, тоже будет нужно написать?! - Я обожаю вас, мать Моане! – рассмеялась счастливая Стелла. - Я всегда хотела иметь сестренку! - И я просто без ума, моя богиня! – улыбнулась Моане. – Вот только теперь я – обычная мирянка. - Для меня вы были святой матерью и ей же останетесь! Клала я на ваше начальство! Эмоции захлестнули обеих женщин… Они со слезами и причитаниями обнялись, прильнув носиками друг к другу! Они обнимались и гладили друг друга носами, пытаясь прижаться друг к другу как можно крепче и шептали друг другу на ушко нежности, как будто действительно были сестрами, разлученными на много-много лет и теперь, наконец, заключивших друг друга в объятия… Эмоциональность хилликианок уже давно стала притчей во языцех… А потом слезы сменились смехом, и две солидные женщины повалились на диван и начали щекотать друг друга, как две девчонки-гимназистки. - Стелла! Я счастлива! Я как будто родилась заново! – смеялась Моане, как гимназистка. – У меня теперь есть дочь, есть благородная, любящая сестра! Я проживу эту жизнь совсем по-другому! - Ну, теперь мужа надо! – рассмеялась Стелла. – Буду вас сватать за куалийского язычника! - Так, никакого мужа мне не надо, тем более, язычника! – в шутку рассердилась Моане. – Я вас покараю, дерзкая ведьма! Я знаю, где вы боитесь щекотки! С этими словами озорная и хохочущая Моане (ее такой сто лет никто не видел) вскочила сверху на Стеллу, сидящую на диване, быстро расстегнула пуговички на ее воротнике и ринулась к ее чувствительной шейке. - Нет! Прекратите, матушка! – завизжала Стелла, пытаясь скинуть с себя завоевательницу. – Идите нафиг, Моане, я не выдержу эту пытку! Лучше убейте-е-е-е, не надо! Игры двух взрослых женщин напоминали смешное барахтание двух девочек на диване. Ну а почему бы и не подурачиться двум благородным дамам, перенесших в жизни столько несчастий? Вот только предупредить ближних своих о сестринском единении дамы сочли лишним. А зря… Когда в кабинет вбежали Илзе, Синицына и Тимофеев, привлеченные женскими визгами, они обнаружили странную картину, - красная от усилий Стелла с расстегнутым на груди воротником держала за талию мать Моане. А мать Моане восседала на ней сверху, устремившись губами и носом к ее шейке. - Ой! А что здесь происходит? – удивилась Татьяна - Мама Моане? Стелла Альваровна? Вы что делаете?! Вы что… обе… того?! - Елы-палы! – присвистнул Тимофеев. – Шоб я так жил! - А вас стучаться не учили? - возмутилась Стелла. – Да, мы с Моане любим другу друга, и что теперь?! В хорошем смысле, разумеется! - Тьяне! - Моане в темпе, как молодая наездница, соскочила со Стеллы, красная как рак. – Это не то, что вы подумали! - Да, Танька, это не то, что ты подумала, это гораздо хуже! – заржала Стелла, потягиваясь и застегивая воротник. – Моане, любовь моя, жду вас на свидание вечерком! - Да помолчите вы, нечисть неблагословленная! – яростно махнула рукой стыдливая Моане! – Тьяне, подождите! Не уходите! - Я потом зайду! – фыркнула обескураженная Синицына. – Слушайте, а у вас на планете нормальные люди хоть иногда попадаются?! Я теперь поняла, почему у вас на планете предындустриального «беби-бума»* нет! И дело не в ледниках! - Госпожа, вы бы заранее предупредили бы, что хотите потешиться вдвоем, - удивленно сказала Илзе. – На третьем этаже как раз белье свежее застелили! На кровати-то всяко удобнее! И без чужих глаз опять же… - Так, мама Моане! – Таня предостерегающе выставила ладони перед Моане. – Я вам ничего не хочу сказать, это дело ваше со Стеллой Альваровной, я любые проявления любви уважаю… но сплю я сегодня одна, хорошо?! Стелла Альваровна, я теперь поняла, почему вы мне отказали! - Нет, дочь моя! Вы все не так поняли! Мы с госпожой Стеллой теперь сестры! - Это ваше дело, как там ваши роли меняются! Меня в это не впутывайте! Я нормальная! - Исправим… - как бы между прочим тихо сказала Стелла. - Блин, а все же скучно мы живем, курсант! – съязвил Тимофеев, глядя на женскую свару. - Ага! Зато наши матушки и тетушки весело живут, обхохочешься! Знаете, товарищ майор, в учебниках часто фраза встречается про пережитки капитализма… Теперь я хоть знаю, как они выглядят, эти пережитки! - Нет, скорее пережитки феодализма! – поправил ее Тимофеев. – В капитализме преобладают товарно-денежные отношения! А Стелла сидела на диване и хохотала, будто пьяная: - Кругом бардак, один бардак! А я, как обычно, за все ответственная! Ну не славно ли?! Василий, добро пожаловать в Святое Хилликийское королевство! Чувствуйте себя, как дома! ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------ ПРИМЕЧАНИЯ И РАШИФРОВКИ - * Агорафобия – боязнь большого скопления людей и открытых пространств. Лэнгли – пригород старого Вашингтона, где находится штаб-квартира ЦРУ.Вега — звезда А в созвездии Лиры. «...Одно хорошее платье заказать у портного стоит от семи до пятнадцати тысяч!» - Еще шесть лет назад в Королевстве началась денежная реформа, в результате чего с новых купюр исчезли пара нолей и изменились цены на различные товары, как правило, в большую сторону. Однако инфляция и экономический кризис вновь обрушили курс национальной валюты. Сейчас за 1 ЕР Федерации дают от 1200 до 1400 ипси. «Просто текст, положенный на музыку, исполняемый хриплым, мужским голосом» - Группа ДДТ, «Рождество. Мертвый город», 1995