Слегка подгоревшие фрукты всё равно были на вкус хороши. Ричард сидел на кухне, задумчиво глядя на скульптуру Каллисто через окно. Очередная ложка перемолотых ягод отправилась в рот Ричарда, затмевая его язык приторной сладостью вперемешку с горечью от запекшегося сахара и листьев.
Сглотнув, мотылёк перевёл взгляд на стол. Фигурка из пепельного дерева смотрела на него в ответ. Ричард отложил ложку в сторону и взял в руки этот небольшой цилиндр, рассматривая узоры на нём. Тёмные линии окольцовывали его почти по всей длине, не коснувшись лишь самых кончиков фигуры. Проведя ладонью по нарезкам на дереве, Ричард вдруг услышал звук воды. Сначала это были простые капли, громко настукивающие по деревянным половицам, однако их темп всё ускорялся и ускорялся, превращаясь в журчание постоянного потока.
Звуки сверчков больше не доносились из сада. Шелест листьев эхо-цветов тоже давно стих. Шум воды вытеснил другие звуки, всё продолжая усиливаться. Ричард сделал глубокий выдох, крепко сжимая фигурку в руках, после чего закрыл глаза.
-Хей…
Уже знакомый, слабый голос позвал мотылька. Он раскрыл свои веки. В его руках находился монстрёнок с бледной кожей, своим весом ничуть не отличаясь от небольшой фигурки, которая была в ладонях до этого. Ричард растерянно поставил ребёнка на землю, оглядываясь по сторонам.
Над их головой простиралось бескрайнее тёмное небо, что было усеяно ярко блестящими звёздами. Вперёд же шла длинная тропа, по краям которой разверзлось поле эхо-цветов, заполнивших собой всё оставшееся пространство. Их вид несколько отличался от тех, что Ричард видел каждый день снаружи своего дома. Они были выше, их привычная светлая синева теперь сменилась глубоким цветом замёрзшего озера. Смотря на их лепестки мотыльку казалось, что ещё немного, и он увидит своё отражение.
-Где мы?.. Я ни разу не видел подобного места здесь в Водопадье…
-Ты сейчас там, где мы оба существуем. Наши воспоминания, наша жизнь… Это всё важно лишь тем, кто может о нас знать. Если конечно наше существование будет чем-то отличаться от других.
Лепестки одного из цветков внезапно задрожали: их цвет постепенно бледнел, прежде чем другие краски начали медленно вливаться в картину. Перед глазами Ричарда вдруг предстало видение, словно старая, истёртая плёнка.
Вот человек, измазанный в саже, стоит над кострищем. Вокруг его пояса обвязан потрёпанный фартук, а в сковороде он ловко подбрасывает шипящие от жара кусочки мяса. Вокруг него стоят и восхищаются дети монстров, иногда подавая человеку то, что он просит.
Теперь они все сидят вокруг небольшого стола, наслаждаясь ужином. Человек, не обращая внимания на устрашающий вид своих собеседников, смеётся и радуется. Они делят между собой хлеб, запивают горячую еду холодным соком. Кажется, что они уже давно друзья.
Однако, их счастье не вечно. Человек лежит в кровати, сломленный жаром, пожирающим его изнутри. Ручейки пота стекают по его лицу, смешиваясь с водой из мокрого полотенца, лежащего на лбу. Одеяло осталось на полу, отброшенное во время горячки. Всё те же дети взволнованно говорят между собой. Они не знают что делать. Но в то же время, им известна одна истина: их король всегда готов помочь монстрам в беде. Совместными усилиями дети переложили своего друга на наскоро собранные носилки из одеяла и двух швабр. Аккуратно уложив неудобные ручки себе на плечи, они отправились в замок.
Со слезами на глазах, дети бьют в дверь, ожидая ответа с другой стороны. В очередном приступе горячки, человек бьётся в конвульсиях, подминая лежащее под собой одеяло. Раннее нёсшие его монстры теперь стоят рядом, пытаясь его успокоить. Уже через несколько минут Азгор взволнованно выслушивал всхлипывающих детей, указывающих на лежащего без сознания человека.
Монстры сидели за запертой дверью. Слёзы на их щеках уже давно засохли, но в уголках глаз всё равно едва виднелись мелкие капли. В своём замке, Азгор стоял над ворочающимся от жара человеком. Вымачивая полотенце в воде, смешанной с соком растений, он протирал кожу ребёнка, стараясь облегчить его страдания.
Откуда-то послышался шелест лепестков, после чего видение изменилось. Человек в зелёном свитере лежала на кровати без сознания. Ториэль склонилась над ней, ласково протирая лицо влажным полотенцем, прежде чем передать его обратно Азгору. Он заново смачивал ткань и передавал её обратно. Монстрёнок в таком же свитере, как и человек, стоял рядом, испуганно поглядывая на неё.
Видение расплылось, словно его и не было. Ричард приземлился перед входом к замку, удивлённо смотря на детей, что дремали на холодном полу. Аккуратно открыв дверь, он зашёл внутрь. Его антенны легко дрожали, словно ощущая невидимый ветер. Азгор сидел у кровати, на которой недвижимо лежал человек. Рядом с ним, в стеклянной колбе, в спокойствии парила душа, блестящая зелёным. На лице человека застыло выражение умиротворения.
Шелест лепестков постепенно утихал, рассеивая видение. Ричард в ступоре смотрел вперёд, стараясь прийти в себя. Удивлённо выдохнув, он повернулся к монстренку.
-Что... Что это было?
-Ты знаешь многое, но только то, что ты можешь знать. Правда зачастую сокрыта от чужих глаз. История теряется во времени вместе с теми, кто её создавал. Твоя же история только пишется. Только ты знаешь, что произошло раньше, но лишь ■■ может сказать, что будет дальше.
-Но зачем ты мне снова это показываешь, раз я уже знаю своё прошлое?..
Следующие слова монстрёнка позвучали как гром, разрывающий тишину пасмурного дня. Голос раздался со всех сторон, словно сама реальность вторила его речи.
{-ДАБЫ ТЕБЕ ЭТО ТОЖЕ БЫЛО ИЗВЕСТНО}
Резкий звук лепестков заполнил пространство, принося вместе с собой очередной порыв воспоминаний.
Ещё юный Ричард помогал отцу на войне, направляя его к раненным или ослабшим монстрам, которые всё ещё оставались на поле боя. Отступая вместе с теми, кто нуждался в лечении, Жнец вдруг услышал истошный, болезненный крик человека. После минуты сомнения, он поручил Ричарду довести раненных до лагеря, а сам отправился обратно в пыл боя.
Его принесли обратно с изуродованными крыльями.
Когда монстров заперли в Подземелье, Ричард помогал своему отцу, как по дому, так и с его работой, постепенно перенимая знания Жнеца. Как его нити могут послужить аккуратным инструментом для помощи или же грозным оружием, способным переплетаться вместе во впечатляющие конструкты. Крылья его отца так и не зажили, служа юному мотыльку угрожающим напоминанием о близости смерти.
На очередной день рождения Ричарда, Азгор подарил им саженец дерева, забранный с поверхности. Он говорил, что оно символизирует стойкость и выдержку, ведь его лепестки не увяли после лишения света солнца. Душный и вязкий воздух Подземелья тоже не стал помехой: даже в отсутствии яркой надежды и связанный цепями отчаянья, он всё равно продолжал расти. Они посадили этот саженец все вместе, расположив его по центру заднего двора.
Сегодня умер его отец. Роль Жнеца передаётся из поколения в поколение. Когда он умирает, то следующий должен выполнить похоронный ритуал, прежде чем унаследует свой пост по-настоящему. Маска Жнеца лежала на земле, опираясь на молодое, низкое дерево. Прах медленно ссыпался из его ладоней, омывая застывшие на ней слёзы, что тускло, блестели магией. Когда ни одной частицы останков не осталось, золото узоров навсегда потемнело.
Прошло время. Ричард перенял роль своего отца и теперь блуждал по подземелью, выискивая монстров, которым нужна помощь. Неловкие моменты, когда он звал Каллисто с собой, стараясь не выдать своего восхищения. Наблюдение за тем, как она лечит неудачно упавших в реку детей или же работников Лаборатории от ожогов высшей степени… Правда, не всем монстрам, что он находил, уже когда-либо понадобится помощь. В таких случаях он надевал свою маску и, вспоминая действия отца, нёс прах усопшего к его семье.
В один день его антенны засекли необычный упадок энергии. Его сердце провалилось: казалось, что всё подземелье вымерло в одно мгновенье. Испуганный, Ричард полетел доложить это королю. Однако, подлетая к замку, он заметил нечто странное…
Азгор стоял снаружи. В его слегка дрожащей руке он держал трезубец, сжигая что-то с его остриёв. Приземлившись рядом, Жнец принялся было рассказывать о его ощущениях, но король его остановил, угрюмо указав в сторону Барьера.
-Человек. Я… забрал его душу, но тело придётся убрать. Прости, Ричард, но с людьми несколько сложнее…
Не до конца понимая речь короля, Жнец прошёл за тронную залу. В сером коридоре, у стены, сидело недвижимое тело. Багряная кровь ярко выделялась на пепельных кирпичах, сформировав небольшую лужицу на полу. На груди человека виднелись три зияющие дыры.
На удивление Ричарда, он ничего не чувствовал… словно это была обычная груда камней, или же грамотно сделанная декорация. Говорят, что монстры созданы из любви и сострадания. Отголоски этих нежных чувств Жнец чувствует, когда находит одинокую горсть праха, когда прикасается к ней своими нитями. Но это…
Жнец испустил нити из своих кистей, начав обматывать тело человека в плотный кокон. Липкая красная жидкость цеплялась за его пух, покрывала его руки, склеивала кончики нитей вместе… Закончив, он взглянул на себя. Тёмный, бордовый пух клоками прижимался к его телу, слипшийся от незнакомой ему жидкости. С трудом, Ричард поднял тело на руки, возвращаясь в тронную залу. Увидев его, Азгор невольно ахнул.
-Ричард, там в подвале стоит гроб… Пожалуйста, положи тело туда.
-Гроб? Но он же будет слишком маленький? Или тело скоро должно превратиться в прах?
-Нет… Это специальный гроб. Твой отец создал его, если вдруг появится для него нужда. Когда-то тебе тоже придётся сделать такой.
На пьедестале стоял гладкий ящик, вырезанный из обычной древесины. Единственное, что отличало его от привычных Ричарду урн, так это размер, ну и странная форма… К тому же, зачем на его крышке высечена перевёрнутая душа монстра? Может быть, отец изначально хотел создать это для кого-то особенного?
Десятки вопросов проносились через разум Ричарда, пока он не закрыл крышку над бледным лицом, застывшим в страхе. В его потемневших от холодной крови ладонях осталась лежать ярко-красная ленточка.
Едкий дым сочился из тронной залы, выходя в коридор. Ричард сидел на полу у входа, поджав под себя ноги. Он разглядывал в руках испачканную бордовыми пятнами ленту, о чём-то задумавшись. Ещё очень давно, на войне, он видел эту жидкость. Раненные монстры, которых удалось спасти ещё живыми, имели на себе её капли. Латы некоторых солдат, окруживших их у входа в Подземелье, тоже тускло блестели красным. Быть может, это прах людей? Но тогда почему всё их тело не превращается в эту жидкость…
Тяжёлая рука легла на его плечо, отвлекая Ричарда от мыслей. Азгор стоял рядом и смотрел на него с уставшим взглядом.
-Спасибо. Теперь как можно скорее иди домой, кровь сложно смывается. Особенно с меха.
-Кровь?.. – он вспомнил одну из историй отца, после чего поднял глаза на короля – это как магия для людей?
-Почти.
Азгор присел рядом, отставив трезубец в сторону. Он вытянул вперёд свою руку, после чего провёл острым когтём по ладони. Ничего не произошло.
-Мы монстры созданы из магии. У нас нет крови, а если наше тело получает сильные повреждения, то мы моментально превращаемся в прах. Люди же… - король сжал ладонь в кулак, тонкая струйка белого дыма потянулась вверх – Их тела сделаны из плоти. Стоит получить ранение, как тут из них начинает течь кровь. Когда они умирают, то их тела остаются едиными. В нас течёт древняя магия, а в них – заветный ихор.
Кулак Азгора разжался. Царапина исчезла, оставив после себя гладкую кожу.
Затвердевшая корка крови покрывала пух на ладонях Ричарда, а его крылья были плотно связаны вместе нитями. Он сидел на краю деревянного моста, разглядывая в руках испачканную ленту. Мотылёк не мог понять почему, но его переполняло ощущение грусти, словно он только что потерял близкого друга… Пускай на мгновение, но лента сменилась золотой цепью с кулоном в виде сердца на её конце.
Тряхнув головой, мотылёк крепко сжал бант в руке и нырнул в воду. Пусть его тело сковало холодом, но его разгорячённый разум смог, наконец, остыть. Кровь с трудом сходила с его тела, забирая с собой клочки пуха. Ричард оборвал части своих нитей, оставив алые линии плыть по течению воды, где в конце их поглотит очищающее пламя.
Убрав корку крови с ленты, он посмотрел на неё в тусклом свете самоцветов. На фоне ярко-красной ткани пятен не было видно. Довольный, он подтянулся на мост и принялся выжимать воду из своего пуха. Кое-где всё ещё виднелись тёмные, багряные пятна. Их потом будет помогать выводить Каллисто, когда Ричард неизбежно сляжет с простудой и слабостью после событий этого дня.
Дрожа от холода, Ричард стоял у дверей в руины, сжимая в руках красную ленту. По пути сюда он видел маленькие следы, ещё не до конца заметённые снегом. Стук. Нет ответа. Он ждал ещё несколько минут, прежде чем развернуться и пойти вдоль стены, пытаясь найти другой путь внутрь. Вскоре, он услышал тихий плач, нарастающий по мере приближения к нему.
В стене виднелась небольшая трещина, откуда шёл тёплый воздух. Влага собиралась вокруг неё, медленно стекая по кирпичам вниз. Заглянув одним глазом, Ричард увидел только темноту, но был уверен, что плач шёл именно оттуда. В последний раз, бросив взгляд на ленту, он протолкнул её внутрь.
Очередной шелест лепестков сменил видение, теперь в последний раз. Вот монстрёнок весело бежит к ёлке, чтобы забрать свой подарок, но неуклюже падает лицом вниз. Внезапно другой ребёнок монстра, одетый в тёмно-синий свитер подбегает к нему, помогая встать. Даже без рук, они способны выручить друг друга.
-Спасибо, сестрёнка!
-Сестра?.. У него же нет сестры…
Голос Ричарда прозвучал скованно, словно заглушаемый воздухом. Он попытался произнести что-то ещё, но слова просто застревали в его горле. Взволнованно он протянул руку к ближайшему монстру, но на него не обратили внимания. Ричард схватился за дверь. Его ладонь прошла насквозь.
«Ты когда-нибудь думал о мире, где тебя нет?..»
Видение рассеялось. Посреди глухой тьмы перед мотыльком стоял… он сам. Его кожа была бледна, а крылья были цвета пепла. Ричард наклонил голову вправо. Его отражение повторило за ним. Он открыл рот. Отражение сделало то же самое. Собравшись с духом, он закрыл глаза и протянул ладонь вперёд.
Холодное стекло упиралось в его кончики пальцев. Ричард открыл глаза.
Перед ним стояло обычное зеркало ванной.
