Пересечение разных миров

Как только у титанов временно прекращаются признаки жизни, и со стороны кажется, что у них анабиоз, если, конечно, такой процесс роботам присущ, из самого темного места заднего двора, подобно двум нашкодившим кошкам, выходят ТВмэны — разительно похожие между собой ТиВи и ТВвумэн, особенная схожесть была у них в лицах — какая-то тяжелая, достаточно чёрная и мрачная эмоция легла на них подобно тени, а по даже отрывистым и топорным, иногда резким и дергающимся, движениям, было понятно, что они нервничают. Хотя сейчас, наоборот, должны быть очень спокойны и внутри торжествовать, что сделают то, что давно задумывают — кроме того, что, наконец, скинут с шеи столь отвратительного им младшего брата, они в целом скинут с шеи альянса довольно надоедающих титанов, что нередко путают им планы. Хотя больше всего им когда-то спустало планы ранение Синема-мэна, а перед этим — ещё и то, что он не смог поймать Спикера-титана, а смог только оторвать никому ненужную с него колонку — после этих событий переобуваться пришлось на лету и строить новые планы. По первоначальному плану, Спикер-титан должен был умереть — и стать целым пиром для ТВмэнов. Он до сих пор — лишнее и слабое звено в цепи альянса. Но увы. Младший брат промахнулся и попал по колонке, а в последствии от этой самой же колонки и отхватил ножом в глаз. ТВмэны, за это, конечно на своем титане оторвались, особенно ТВ-ученый со своими весьма садисткими идеями — все остальные ТВ хотя бы позабавились. Идя на этот шаг, они ни разу не сомневались — возможно потому, что они уже достаточно пропитались мраком, а потому обменять три жизни на временное спокойсвие, во время которого монстры окончательно выпустят коготки, им ничего не стоит. И нервничают они сейчас больше от предвкушения, чем от каких-то угрызнений совести. Совесть их не мучает, а вот голод — да. — Они точно раньше времени в себя не придут? — прохладно спрашивает ТВвумэн, подойдя к телевизионному титану, чуть пиная его носком обуви. — Давай лучше надеяться, чтобы они в целом в себя пришли, — морщится в ответ ТиВи — Я им столько крысиного яда добавил, что уже не уверен. — О как. Ну-ка, просвяти меня, братец, где ты эту отраву достал? — подчеркнуто-холодно интересуется женщина, косится на ТиВи, пряча руки за спиной, стискивая их в плотный замок — сразу вспоминаются моменты в жизни, когда руки ей за спиной сцеплевали жёсткими пеньковыми веревками, деревянными тяжелыми колодками и даже холодными металлическими браслетами. В жизнях бывало всякое. — Кто из испорченных душ подогнал? — продолжает она, с задумчивостью склоняя голову, издевательски-мило журясь. — О, не переживай, никто. Я их припахивать к этому не стал, чтобы лишних вопросов избежать, — ТиВи не менее выразительно усмехается — Я всего лишь стащил это у тебя. Извини, но надо же чем-то иногда жертвовать. Даже любимым лакомством. — Гаденыш, — уже не так радостно фыркает дама — Но сегодня я тебя прощаю. — Да ты что, — ТиВи чуть касается темных губ мизенцем — текстура настоящей дорогой кожи на такой же, только мертвой и человеческой, ощущается совершенно по другому — Давай уже скорее пересадим их на другую шею. Мне смотреть на них тошно. — Да? Это немного иронично, учитывая, что ты больше всех когда-то с нашим титаном таскался, — хмыкает ТВвумэн, щелкает пальцем — сухая, жесткая, спрессованая почва трясётся, из нее вырываются тонкие чёрные руки с разных количеством пальцев — у кого-то их было 4, у кого-то 6, а у кого-то — даже по 8 — и эти самые руки сразу плотно стискивают титанов. Настолько сильно, что даже если титаны очень захотят вырваться — не смогут. Зло служит всему миру, каждому его даже неразумному обитателю. Но тьма — только ТВмэнам. Или все же ТВмэны — тьме?.. — Таскался, признаю. Было дело, — кивает ТиВи, обходя титанов, как-бы проверяя, что они действительно потеряли сознание (какая жалость, что не жизнь) — Но знаешь… Тогда это был не мой выбор — а просто обязанность второго по старшинству брата. Вот только сейчас меня никакие родственнные обязательства не сковывают — спасибо техническому процессу, из-за которого традиционные ценности и устои потеряли свою актуальность. — И что, — ТВвумэн подходит к брату ближе, с задумчивостью переводит с титанов взгляд на него — глаза блестят любым другим блеском, особенно — торжествующим и лукавым, но никак — не живым — Никогда не любил? Ни тогда — ни сейчас? — и еще так внимательно, с задумчивостью склоняет голову на бок, как-бы спрашивая «И что ты будешь теперь с этой информацией делать?» Обычно так на них смотрел дед, когда маленькие, тогда ещё не телевизоры, до него докапывались, спрашивая обо всем, что видели — многие маленькие дети весьма любопытны, и ТВмэнов этот порок тоже настиг — правда, спорный момент, спрашивал ли он такое больше у себя, чем у них, в слух. Видимо, настолько их родственная связь видна, что ТВмэны, сами того не понимая, копировали его в действиях, жестах и мыслях. Но хорошо, что не внешне — внешне они все же пошли в своих родителей, которых настолько плохо знали, что даже не горевали. Горевать что по чужим, что по близким — абсолютно не в стиле старших ТВ. Они предпочли оставить это на совесть Полицефалии. — Ну знаешь… — ТиВи мнется, рассеянно переводит взгляд на свои руки — совсем на короткий миг удивляется даже не тому, что это — его руки, — а тому, что они все ещё ему принадлежат — Не уверен. Наверное, давным-давно, когда-то… Может быть. Но я точно могу сказать, что перестал его любить тогда, когда этот паршивец стал расти. Он прям сразу гадом пошел. — Дааа, но с другой стороны — вот и живое доказательства того, что он — наша родня. Все мы гадами, кроме Полицефалии, рождались — все же гадами, кроме, опять же, Полицефалии, и умирали, — дама как-то нервно дернула плечами, усмехаясь. — Звучит… Не очень ободряюще, на самом деле, — ТиВи поджимает губы, качает головой, после чего переводит взгляд на женщину — М? Что это за выражение лица, сестра? — от интереса даже подходит ближе к ней, пытается в ее, почти индентичное его собственному, лицо, заглянуть. Видит там выражение новой, обычно не присущей ей эмоции. На омертвевшем сером лице вечно голодного монстра в женской шкуре — неестественная, прям клоунская, улыбка. Обычно так кривятся испорченные души, когда хотят к понравившемуся им ТВмэну подлизаться. — Да так… Знаешь… — неоднозначно тянет она, чуть косит глаза в бок — ТиВи помнит, она раньше вела себя так, когда хотела от деда свой косяк скрыть — он себя так никогда не вел, ему нечего было скрывать, потому что он никогда не косячил — не до этого было, когда на шее висели Полицефалия и нынешний титан — Наверное… Я все же в шоке, как работает время. Не совсем понимаю его механику. Наверное, все же, где-то в душе все ТВмэны сожалели, что жизнь их сложилась именно так. — Ну знаешь, — ТиВи мягко, прямо тоже — не в своём стиле — усмехается — Мы это и не поймем, все же, специального образования и особого склада ума не имеем. Могли бы, конечно, обратиться по этому вопросу к Клокмэнам, но ты знаешь их отношение… К нам. Ко мне особенно. — О да, знаю, — соглашается женщина — Тот ещё смех. В прочем — это совершенно не важно. Давай поскорее от этих идиотов избавимся и займемся другими. — А, ну да. Точно. Да, давай конечно, сестра, — в глубокой задумчивости соглашается ТВмэн, аккуратно косит голову в сторону агентов — кто-то из испорченных душ отчаяно кривится перед Полицефалией, который явно не понимает, что происходит, а два сильно похожих на ТиВи ТВмэна скорее охраняют брата от мелких, чем мелких от брата — Ммм, я думаю, нам пора. Погода с самого утра сегодня бесновалась. Было холодо, прямо очень, потом еще поднялся сильный и колкий ветер, а небо рано заволокло тяжёлыми, черными тучами — скибидисты, что стояли на стреме, и переодически сменяли друг друга, как один морщились и плевались на эту погоду. Под вечер погода совсем уж испортилась, начало греметь, ещё чуть-чуть — и начнётся гроза. Сейчас стоящие с тяжёлым оружием скибидисты, что охраняли базу, испытывали какое-то странное чувство, что состояло из нервозности и некого торжества, даже, пожалуй, было некое чувство праздника. Да и чего бы не начать радоваться, если уж скоро не этих дурацких агентов, не этих дряннных ТВмэнов, не останется? Правда, будут титаны, но ладно, их потерпеть ещё можно — все равно с ними возиться придется верхушке, а не им, рядовой незине. Эти два скибидиста были сильно похожи — сделанные на основе больших Спикеров, собственно, именно по этому, они и были в их одежде, и почти такого же роста, у них были афроамериканские головы, а ещё сумашедше-растянутые рты и лихо блестящие глаза — но вообще, эти два парня, что сейчас сменили других, были вполне себе спокойные и мирские — были парни, которые ещё хуже них. Сейчас они ожидали двух ТВмэнов — каких именно, им уточнять не стали — в прочем, им это и не важно. Главное, чтобы они за собой притащили титанов — и желательно не по частям. — Ну и где они? — суховато спросил один из скибидистов, удобнее перекладывая оружие, с плохо скрытой завистью смотря вдаль — музыка и свет с базы альянса били так ярко, что его била зависть — тоже хотелось с горячительными напитками и друзьями лихо отплясывать, наплевав на начальство этому самому начальству в лицо, но увы — с дисциплиной у скибидистов строже, чем у альянса. — Я что, знаю? — закатывает глаза второй, как раз-таки стараясь от этой гадкой музыки абстрагироваться — просто потому, что также завидно. В прочем, учитывая, что в альянсе распространен не только вечный праздник, но ещё и инвалидность, и идиотизм, и прочие пороки — сразу как-то расхотелось — Опаздывают, может?.. — Я даже не знаю — плохо это, или хорошо, — завуалированно подмечает первый, как-то закатывая глаза — Думаю… — Наверное, в иной ситуации — это было бы даже хорошо. А сейчас… Странно это. И подозрительно. Неужели в самый последний момент решили титанов себе оставить? — Думаешь, такое возможно? — Ну а почему нет? Может, им больно надо? — Может… — второй рассеяно повел плечом, переводя взгляд на темную дорогу впереди себя, а потом — снова на небо. Как будто стало темнее и холоднее. — Неуютно как-то стало, да? — обращается первый ко второму, начиная чуть покачиваться из стороны в сторону. — Неуютно, — раздается мужской, прямо звенящий пережитками прошлого и аристократизма голос из плотной завесы непроглядной тьмы — Это когда тебе могилку раскопали, но сверху землей накрыть забыли. А это — лишь так. Временные неудобства. Скибидисты сразу поворачивают головы — черный смог к тому времени рассеивается, а потому они видят резво приближающуюся к ним ТВвумэн, за ней — неспешно шевствующий ТиВи, а за их плечами — титаны, связанные какими-то черными корнями (только присмотревшись можно было увидеть кисти) — их лица брезгливо перекашиваются от трупной вони, которая, кажется, с прошлого раза только усилилась. — О, вы посмотрите, кто к нам пожаловал, — язвит первый, словно показательно делая перезарядку оружия (в прочем, уже по опыту знали, что в полной мере это никогда не сработает) — А вы, как я чую, окончательно сгнили, да? — Не настолько окончательно, насколько хотелось бы, скибидист, — вздыхает женщина, резко затормозив — Ну… Даже не знаю, чего добавить. Принимайте товар, — и ещё, как-бы показывая более наглядно, кивает головой. — Ну… Товар-то мы видим, — кивает один из скибидстов — А вот признаков жизни у товара… Нет. Вы что с ними сделали, уроды? — Начнем с того, — мудрым тоном говорит ТиВи, назидающе приблизившись к сестре, встав у нее за левым плечом — Что у одного эти признаки быть и не должны. Труп тем от живых и отличается, что никаких признаков жизни в нем нет. А продолжим тем, что они просто все троя без сознания. — А закончим? — с некой подковыркой интересуется мутант (обычно их называют так). — А закончим тем, что просто так мы им условия для анабиоза не создадим, — вздыхает ТВвумэн — К сожалению. Хотя по опыту скажу, что есть вещи интереснее, чем анбиоз. — Какие вы больно опытные, я прям не могу, — несколько раздраженно говорит первый скибидист, морщит нос от этой вони (либо же от лиц ТВмэнов с этой фальшиво-сладенькой улыбкой), тянется к ракции — но так резко, что ТВвумэн это принимает за угрозу — на инстинктном уровне отдергивается назад, ударившись о брата, сразу же угрожающе, по звериному, рычит, в шаге от того, чтобы выпустить когти. Ох уж эти инстинкты, как некоторые их «обожали». — Эй, эй, спокойнее! — сразу же восклицает второй скибидист, предупреждающе вскинув оружие — Нам тут кровопролитие, особенно на последок, не надо, ясно? ТВвумэн сильнее недовольно кривится, с явным недоверием низко рычит, пытается расслабиться, чтобы инстинкты отступили — благо, что некое доверие берет верх над зверем, что заточен в ней и ее семье, и лицо не идет черными пятнами, даже больше — их количество уменьшается. ТиВи так бурно не отреагировал — хотя все равно предупреждающе бросил злобный взгляд, да крепко стиснул кулаки, прикрыв собой сестру. Определенно, они друг друга не любили, да. Но все ещё были склонны защищать и даже заботиться. Просто ТиВи и ТВвумэн всегда были друг другу конкурентами, и уже на втором месте — семьей. Враждовать не так явно они научились, молодцы. Поняли бы ещё глобально, что и делить им особо тоже нечего — вообще бы цены не было. Скибидист что-то коротко бросает на их языке в рацию — он мог сейчас сказать что и кому угодно, один черт ни ТВмэны, ни альянс, этот язык не понимали. Стоило бы начать его учить, но… Кому какая разница? Скоро им никакие их старые знания не пригодятся. — И что ты там кому прощебетал? — чисто из соображений безопасности интересуется ТиВи, с недоверием хмурясь — его взгляд, лишённый живого блеска настолько отвратителен, что скибидисты сразу отводят глаза. — Нашего ученого призвал, чтобы он товар оценил, — спокойно отвечает второй скибидист — и довольно громко усмехается от вида перекосившихся лиц ТВмэнов, что сразу всю свою напускную крутость и злось расстеряли — О, что это за выражение лиц, ТВмэны? — Не очень хотите этого старика видеть, да? — издевательски ухмыляется первый. — Ну да… Есть такое… — вынужден признать ТиВи, скося глаза куда-то в сторону. Они в целом деда особо видеть не хотели со времен самой первой смерти — все еще обижались за то, что он даже не попытался их спасти — и уж точно не хотели сейчас, когда дед вырос до размера Джи-мэна, что, если конвертировать на размеры альянса, равняется ни много, ни мала, титанам. К тому же, после всего произошедшего… Прекрасно понимали, что сил заглянуть этому старику в глаза у них нет. А ещё особо нет желания идти с ним хоть на какой-то контакт, прекрасно понимая, что именно их ждет. Ничего хорошего, на самом-то деле. Самое неприятное, что дед-то по ним, даже после всего произошедшего, скучает. Скучает и все же любит, а также жалеет, что не проводил с ними достаточно времени раньше, тогда, когда была возможность — когда никаких обязательств ни перед кем не было, не было реальной необходимости развиваться и работать — исследования и желания показать себя миру тогда было приоритетнее, чем горстка внуков, которые резко потеряли родителей — и хоть какую-то значимость в доме, став, по сути, разумной красивой мебелью. Хотя вот тот, кто ныне ТВ-ученый, проводил когда-то с дедом сравнительно больше времени — но даже этого оказалось мало. И более того, ныне ТВ-ученый, кажется, первый разлюбил деда — остальные же ТВмэны просто последовали его примеру, ибо ТВ-ученый у них — всему головешка с щупальцами голова. Дед… Все ещё любит, и, кажется, все произошедшее им готов простить, лишь бы удержать внуков подле себя. А эти самые внуки готовы себя сами в землю, или, вернее сказать, в разрушенный асфальт, закопать, лишь бы от деда спрятаться. Каким-то образом он их всегда находил. А они всегда от него убегали, ускальзывали из старческих лап. Хотя, если так подумать, несмотря на то, что скибиди-ученый — старик, — технически он прожил больше, чем внуки. И сохранился ещё лучше, чем они, ни растеряв ни жизнь, ни вполне человеческий внешний вид (хотя нутро вместе с внуками — подгнивало). — Хорошее начало… — вздыхает ТВвумэн, пряча руки, по примеру ТиВи, в карман. — …Но, кажется, пора заканчивать… — заканчивает ТиВи, кидает взгляд на сестру — и они оба растворяются в тяжелом, черном смоге, создав ещё больше вони гангрены. А их поветрие рассеивается весьма вовремя, ибо вскоре появляется их дед-скибидист. Понятно, что из соображений безопасности, титанов спрятали по разным помещениям — Спикера отправили в до боли знакомую спальню (видимо, в качестве намека, что с ним будет), а вот ТВ, что естественно, отправился в лабораторию скибиди-ученого (Камеру, в прочем, расположили сравнительно не далеко, где-то в этой же локации). И если Спикер в себя приходил с трудом, то вот ТВ было ещё тяжелее — в этот момент казалось, что умереть обойдется дешевле. Опять же, мертвые системы работают абсолютно по другому, и как раз-таки не могут в полной мере обеспечить организм всем, что ему в данный момент нужно — из-за этого даже на какие-то базовые элементы иногда требуется больше времени, чем живому существу. Первое и самое яркое ощущение — что у него затекло все тело, причем до такой степени, что какие-то отдельные конечности занемели и не были способны двигаться (либо же титан их не чувствовал) — это самое по себе неприятно, и ладно бы, если бы это была какая-то отдельная часть тела — но нет, казалось, что у него занемел каждый орган, даже давно уже отказавший. Голова, кроме того, что трещала, ещё и опухла. Особенно опухли язык и рот — сейчас бы раскрыть сухую пасть и дать языку воли, может, заодно бы это и спасло от сильнейшей тошноты, но ТВ не может. Строго говоря, он сейчас ничего не может — даже хоть сколько-то пошевельнуться, чтобы встать. Хотя о вставании сейчас и мечтать было нельзя. Ещё по ощущениям он как будто наждачку лизнул и ему в рот нагадили — но здесь он даже балансируя на грани нового обморока понимает, что не зря он почувстовал запах, сильно похожий на перцовый балончик — это всего-лишь дражайшая родня им во все алкоголь и закуски какую-то отраву подмешала. Понять бы, ещё какую — в прочем, в таком состоянии, это просто невозможно. Титан чувствует, что у него кто-то мельтешит перед глазами, отчаянно пытается их открыть — правда, когда ему это все же удается, резкая желтая вспышка лампочки из него выбивает весь дух, и он снова проваливается в этот тяжёлый и неприятный сон. Возможно, титан даже весьма краткровременно умирает — давно же он подобным не занимался — но когда разум начинает наполнять его голову вновь, ему все ещё отчаянно не хочется открывать глаза — по сути он даже толком в себя не пришел, и страшно представить, что с ним будет, когда придет. Так плохо ему бывает только при отравлении крысиным ядом, который милашка ТВвумэн обожает подмешивать себе в напитки — ее это подрит. И как раз именно эта отрава имеет соответствующий запах с нотками капсаицина, который на самом деле в состав крысиного яда не входит, но нюх ТВ-титана улавливает запах именно так. Получается, ТВ их отравили? Ну, наверное, не до конца, ведь даже в таком состоянии телевизор ощущал запах пока что живых Колонки и Камеры. Либо же вообще — цели отравить их не ставили. А вот временно отправить в нокаут — звучит уже более реалистичнее. «Прелестно» — злобно думает ТВ, сквозь это состояние морщится, раскрывает слипшиеся глаза — источник света, от которого ему в первый раз стало так плохо, все ещё был над ним, но теперь его лучи были направленны в другую часть, а не на лицо титану. В прочем, это не отменяет того факта, что ТВ-титану достаточно плохо, чтобы даже это доставило ему неудобство. Кинотеатр, в отличие от колонки, в лаборатории скибиди-ученого не был, да и не планировал оказаться в, по сути, пыточной своего деда — потому-то, даже нормально раскрыв глаза и кое-как сфокусировав взгляд, ТВмэн не понимает, в каком месте он оказался — для него это просто гигантская белая лаборатория, которая сильно отличается от тех, к каким он привык на их базах. Эта лаборатория кажется такой простой, что это даже обидно — определенно, титан ожидал увидеть большее, хотя, возможно, у него просто не хватает сил ужаснуться, что он точно в лаборатории скибидистов. В прочем, ее довольно яркое освещение, и слегка грязный, бело-желтый фон, вполне неплохо успокаивали — ну либо по крайней мере не раздражали, что уже радует, ведь справиться с чем-то в таком состоянии… Весьма сложно. Увы. Мертвое тело, да, оно такое. Иногда — не самое приятное. В какой-то момент у кинотеатра обостряется слух и он слышит отвратительный писк какого-то аппарата в угрожающей близости от себя, не просто морщится, а кривится, чуть ерзает, пытаясь от этого писка спрятаться — правда, ничего у него не выходит — если голова еще немного двигается, то вот тело просто лежит мертвым камнем. «Какого?..» — проносится в сознании ТВ, после чего он, наконец, открывает глаза, чуть осматривается, журясь — давно ему так плохо не было, хотя в жизнях бывало всякое — «Ну и где я?» Скоро он замечает и источник писка, а заодно и причину, почему он двигаться не может — он лежал на медицинской койке, связанный белыми кожаными ремнями (видимо, чтобы никуда не сбежал, хотя сейчас монстр уж точно никуда не сбежит), правда, связан он был далеко не прочно — лишь так, по сути — накрыт ими — а ещё был подключен к громоздкому аппарату, который показывал, что пульса в этом теле нет. «Аппарат жизнеобеспечения» — прямо голосом ТВ-ученого звучит в голове — ТВ-титан от этого как-то нервно усмехается, в голове сразу же становится более ясно (от возникшего перед глазами образа старшего брата брезгливо передергивает), а потом пытается на локтях привстать — но, не выдержав, с хлопком падает обратно на лопатки, пытается вдохнуть полной грудью — и заходится слабым, сиплым кашлем. «Что, серьёзно?» — насмешливо думает титан и даже слабо улыбается. — Эй! Тише-тише, лежи! — раздался чуть обеспокоенный, до боли знакомый голос деда — скибиди-ученый оказывается рядом с внуком, заботливо касается его грудной клетки, чуть разглаживает — Тебе спешить некуда, внучек. Приходи в себя, отдыхай. Если бы сердце немертвого билось, то сейчас оно бы давно уже пробило ему грудную клетку — настолько сильно занервничал Синема-мэн, услышав этот старческий голос — пусть и звучал он мягко, обеспокоенно-заботливо — давно же титан такой тон не слышал, особенно по отношению к себе. «Нет, нет, нет, только не это, нет!» — панически несется в сознании ТВ, он даже сильно зажмуривается, чуть покачивает головой — наивно надеятся, что все это не правда, что ему кажется. Но увы. Реальность оказалась суровее. Рядом с ним действительно скибиди-ученый, биологический дед основного костяка ТВмэнов — и руку внучка сжимает так… С доверием, с какой-то надеждой. Смотрит — также. Только ещё любовно-умоляюще, а на дне глаза — один из которых был роботизированным — столько искреннего трепета и счастья, что немертвому становится только хуже. У всего есть запах, у любви и ее вариаций — тоже. И вот такая, теплая, семейная любовь пахнет печёными яблоками и грушами, отдает нежным сладким творогом — правда, сейчас, в таком состоянии, рот монстра заполняется молочной кислотой, что он немного морщится. Он чувствует, как дед аккуратно прикладывает тыльную сторону ладони, и невольно вздрагивает — у деда она тонкая, прямо какая-то ветхая, очень худая, старческая. Но все ещё живая, теплая, или даже, скорее, горячая — в ней сосредоточенно столько силы и любви, что титану даже не верится. Он всегда жил, по сути, среди основного костяка ТВмэнов, а у них веры в любви особо никогда не было (хотя, вроде, испорченные души их немного переубедить смогли) — поэтому и такой большой поток этого… Всего… Для него весьма непривычно, и, все же, немного неприятно. — Все ещё холоден, да? — слабо усмехается зверь, смотря куда угодно, но не на деда — не имеет в себе сил и смелости заглянуть родственнику в лицо, в глаза. Особенно тогда, когда эти самые глаза смотрят с такой глубокой искренней любовью. — Да, внучек, да. К сожалению, — вздыхает дед, переплетает свои пальцы с пальцами внука, которые сейчас ослабевшие, пластичные, как, собственно говоря, пластилин, сжимает их кисти в крепкий на одну сторону замок, с задумчивостью поглаживает своим большим пальцем по пальцу внучка — чувствует лишь текстуру перчатки, кажется, даже не догадываясь, что это не настоящая ткань — Хотел бы я, чтобы вы все были горячие и живые… — и так тяжеловато вздыхает, что у титана начинает щемить от какой-то жалости давно остановившееся сердце. Наверное, ему деда, в отличие от родни, все же жалко. — О, не думаю, что этого хотят они, — сообщает ТВ, немного печально улыбается, все же переводя взгляд на руку деда — он выглядит просто как старец, по которому так и не скажешь, что его возраст, как и возраст внуков, исчисляется не просто годами, а уже столетиями — и все же, если так подумать, то сохранился дед сравнительно лучше, чем внучки — его кожа даже бледной не была, а вполне себе яркой человеческой — не то, что внучки, которые уже серыми стали давно. — Ну а жить? Разве вы жить не хотите? — ТВ не видит, но чувствует, как дед по совиному склоняет голову на бок, сильнее стискивает руку внучка — титан слабо дергается, но не более. — Ну… Не знаю. Не понимал тогда — не понимаю и сейчас, — вынужден, наконец, признать Синема-мэн то, о чем давно задумывался, но все же сказать не смел — Раньше, наверное, да. А сейчас… Разницы никакой не осталось. Наверное, мы все просто смирились, что все же были, будем и останемся мертвыми — чтобы не сделали, — ТВ устало улыбнулся, чуть сморщился — пожалуй, только сейчас, спустя столько времени, он впервые почувстовал себя отвратительно старым, немощным — дед явно свежее внука. Наконец, набравшись сил, титан поворачивает голову и смотрит на деда, лицо которого растягивается в нежной, любовной улыбочке — титан все ещё помнил издевательские, страшные оскалы на лице этого ученого, когда кто-либо из альянса страдал и проигрывал, помнил вечную хмурость на лице деда, когда вокруг него суетилась прислуга или кружили на тот момент еще маленькие и живые внуки — а потому немертвый даже не верит, что дед способен так улыбаться, не верит. Не верит в целом в то, что происходит в его жизни после первой смерти. А дед смотрит на это выбеленное лицо, фиолетовое воспаление губ и щек, чувствует отсутствие жизни в теле внука — его начинает в очередной раз щемить вина, что все сложилось именно так. Фиолетовая радужка самого младшего внука как стекло — почти прозрачная, а потому, ученый при желании может не просто разглядеть его белок, а даже попытаться заглянуть в душу — хотя знает, что ничего хорошего и прекрасного там не увидит — у них это семейно. В прочем, ему все равно. Для него, его внуки всегда будут самыми добрыми и красивыми. Это… Так по семейному и по людскому, на самом-то деле. — Аппарат жизнеобеспечения? Серьезно? — вздыхает ТВ, чуть поджимает губы — Я же… Уже все. Не поможет. — Ну мало ли, — снисходительно вздыхает скибиди-ученый, после чего прижимает их ручной замок к своей груди — теплой, живой, вздымающейся от мерного дыхания. То, что нужно было раньше, и то, что потеряло необходимость сейчас — К тому же, я думал, что этот аппарат все же найдет в тебе какие-то признаки. Но нет. Пока не нашел. — Да? Ну… Это было ожидаемо… — вздохнул ТВ-ученый, после чего нахмурился — Подожди! — монстр весь встрепенулся и рывком попытался сесть, но ремни его удержали — Я же… Был на базе альянса! С этими… Инвалидом и энтеробиозником! Где я и где они?! — Тише, тише, внучек. Не надо нервничать, — нежным тоном говорит дед, чуть нахмурившись — Вы троя… У нас. — Вы нас похитили?! — темные брови удивленно подскакивают вверх. — О, не говори глупости. Даже если бы мы очень захотели — вряд-ли бы у нас это получилось. К тому же — всех троих за один раз. Рядовые агенты бы все сделали, чтобы мы вам ничего не посмели сделать. Не говоря уже о похищении, — дед пожал плечами — Вас нам отдали… ТВмэны. — Чего?! — Да. В этот раз, зло служило не нам. Оно служило твоим братьям и сестре. У них какие-то планы на альянс, и чтобы мы им не мешались — они заплатили вами. Тебя, изначально, Джи-мэн брать не хотел. Ты-то ему не нужен. Но ты… Нужен мне. — на последних словах дед тяжко вздохнул — как будто сознавался в тяжком преступлении, которое было сделано во имя благих целей. Взгляд титана даже толком проясниться не успел, как сразу же замылился еще более сильным сожалением и даже болью от понимания. — Ах… Ну да. Конечно… — на лице у зверя появляется прямо-таки истеричная улыбочка, в которой он демонстрирует клыки — в целом челюсти ТВмэнов от людских отличаются более клыковидной и острой формой — Странно, но… Я вот нисколечки не удивлён! В плане… Я почему-то именно такого от них и ожидал… — монстр уводит сразу ставшим более опечаленным взгляд в угол, лишь бы не смотреть на деда. Он пытается не показывать, как вмиг напонился слабостью, но… Дед-то все видит и все понимает. Сейчас он как никогда ярче ощущает боль внука и даже в какой-то степени разделяет его негодование. Хотя, с другой стороны — ему-то это на руку. Теперь внук хочет, не хочет, но останется с ним надолго. Хорошо, если бы на веки. Как только ТВмэны вернулись на базу альянса, их вечеринка была в самом разгаре — возможно, монстрам это в определённой степени даже на руку — потому-то ТВвумэн сразу спешит на этаж ТВмэнов (должно быть, отправлять вещи обратно в их мир — время для отправки агентов ещё не пришло), а вот ТиВи, мысленно приготовившись, пошел в толпу дрыгающихся тел агентов — его противники расступались и брезгливо кривились ему в след, а его фанатики сразу же начинали влюбленно мурчать, вздыхать, охать и ахать, да подобно переспелому рипейнику цепляться за ТиВи, пытаясь удержать подле себя — монстр на это лишь устало морщился, да легко ускальзывает от них, подобно рыбе, направляясь к Полицефалии. И, довольно глубоко уйдя в свои мысли, замечтавшись об алкоголе со специями, не заметил, как почти у самой сцены с кем-то столкнулся. — Ой, простите, — немного стыдливо сказал 512, опасно пошатнувшись — О, ТиВи! Это ты! — радости и счастья в его голосе не было предела — а ещё счастливее он стал, когда смог воспользоваться моментом и любовно прильнуть к монстру, сильно стиснув в объятиях его торс. — Ага, я. Давно не виделись, — морщится ТиВи, упирается рукой в жидкую прошивку, пытается отцепить от себя — но нет, гад упертее, и просто так его теперь не скинуть — учиться на прошлых ошибках — Мх… Ты слишком доволен. В чем причина твоего хорошего настроения, Спикер? — монстр с удивлением разводит руками. — Отчего же мне не радоваться, когда ты здесь? — отвечает вопросом на вопрос 512, поднимая на ТиВи глаза — зеленый и голубой цвета бутылочного стекла блестят такой искренней любовью, что у ТиВи подкатывает тошнота прям к горлу — ему трудно вспомнить, любил ли он сладости хотя бы при жизни — Я же тебя люблююю, — его руки как-бы невзначай спускаются к пояснице ТиВи, как будто намекая, какое продолжение этого вечера он желает. — Дааа, радость-то какая, — раздраженно закатывает глаза ТиВи, ежась от тёплых рук робота — Даже не надейся, Спикер. Более я на твои авантюры не поведусь — то было один раз. — Ой, да ладно тебе, — 512 хитро хихикает, потирает и гладит жестко спресованную шерсть пальто, — Ну можно и без 143 — я и на только нас с тобой согласен. А то когда много — вся романтичность и интимность момента теряется. Да и он вряд-ли согласится. — Нет, Спикер, нет. Это так — развлечение на один раз. И то — это не для меня, — ТиВи театрально касается пальцами ко лбу, на миг прикрывает глаза, но сразу же раскрывает, чувствуя, куда 512 руками полез — Спикер! — шипит он и, наконец, вырывается — Ты что, совсем?! — Ну прости, ТиВи, прости, — без капли сожаления мурлычет С-512, чуть журится — Ты просто такой красивый, я не могу. Всего один раз, ну же, пожалуйста! — конечности, сильно похожие на людски, любовно тянутся к монстру — Ну ладно, если не хочешь… — он грусто вздыхает, на миг уводит глаза — Может, тогда выпьешь со мной? — Мммм, смотря что, — с задумчивостью говорит ТиВи, внимательно следя за каждым движением робота — Что у вас тут имеется? — У нас? Оу… Да много чего, — 512 сразу же тянет ТиВи к вытянутому столу, который кто-то заботливо застелил белой старой тканью — Коньяк, виски… Водка… Вроде где-то вино было. Было ещё пиво, но его уже большие Камерамэны вылакали. Может, тебе мохито сделать? — 512 смотрит на ТиВи с такой глубокой любовью и заботой, с таким желание позаботиться, что ТиВи вздрагивает — Что с тобой, милый? Тебе холодно? — это бесконечное обожание уже раздражало. — Не совсем. Хотя мы температуру ощущаем по другому… Кхм, не важно. Нет, мохито я не люблю. Оно для меня сладкое. — Да? Какая жалость. Что, вообще никакой коктейль не будешь? — спрашиваю 512. — Не знаю, — бросает ТиВи — Мммм… Рома нет? — Нет, любимый. — А жаль, — ТиВи вздыхает, после чего спрашивает: — Кровавую Мэри готовить умеешь? — Нууу… Нет, наверное? В плане, я рецепт не знаю. Да и, может, там нужна кровь? — Спикер немного нервно усмехается, как будто с намеком. ТиВи на такое, в прочем, насмешливо хмыкает, издевательски кривит угольные губы — прекрасно ведь в курсе, что стоит ему только захотеть, только попросить — и 512 пойдет даже товарищей резать, лишь бы нужную ТиВи кровь добыть. ТВмэны за всю свою жизнь с такими не единожды сталкивались — и никогда их не любили и не понимали. Зато… Эти — любили. Хотя и не понимали. В прочем — манипулировать ими довольно весело. — Нуу… — ТиВи с задумчивостью касается нижней губы мизенцем — 512, расценив это как заинтересованность, сразу же с интересом вытягивается по струночке — Нет, на самом деле. Но… — уже настала очередь ТиВи прижимать к себе 512 в стиле милонгеро — самая контактная разновидность танго, грудь-в-грудь, так близко, что лист бумаги, прижатый телами партнёров, не упадёт на землю — у ТиВи за плечами есть опыт любителя в танго, и, что удивительно, до сих пор что-то помнит — и даже более, соображает, как столь жарким танцем манипулировать чьим-то конкретным настроением — Спикер от этого начинает заметно так перегреваться, даже ледяная грудная клетка ТиВи сквозь пальто не спасает, а из ротика 512 начинает прорываться какой-то мычащий звук, глаза расширились и по шальному бегают, — монстр в груди у ТВ одобрительно мурлычет, и ТиВи, не выдержав, облизывается, приближается близко к лицу 512 — Но… Можно же рецепт немного подправить, не так ли? — из спины у ТВмэна вырастает третья рука, такая некрасивая и отвратительная — а у этой руки — маленький складной нож, который эта рука открывает и прижимает острым, слегка блестящим от света лезвием близко к шеи робота — Как думаешь, Спикер? — Д-да, ТиВи, конечно можно, — нежно и так влюбленно стонет 512 — он сильно дрожит от страха, ибо понимает, что телевизор сейчас может его сильно порезать, но опять же — ради ТиВи — готов стерпеть и это. — Да? Ну ладно. Живи пока, — немертвый злобненько хихикает и отталкивает от себя 512, предварительно убрав руку — жесткая спресованная почва сейчас кажется такой мягкой, что Спикер, судя по всему, этого даже не чувствует. — Н-но… А как же Кровавая Мэри, любимый?! — плаксиво восклицает агент, пытается вскочить на ноги, но, неудачно пошатнувшись, вновь падает на спину — Ты разве не?!.. — В следующий раз, дорогой! — едко смеется ему ТиВи, даже не оборачиваясь — лишь взмахивает рукой, рассеиваясь в толпе — 512 сейчас при желании найти его там не сможет. Наконец, найдя сцену, а точнее сидящего на ее краю Полицефалию, ТиВи мягко опускается рядом с младшим братом. — Привет, — говорит ему монстр, чуть дергает брата за плечо. — М? О, приветик, ТиВи! — счастливо мурлычет ему Полицефалия — единственный, кого ТиВи взаимно рад видеть — А ты где с ТВвумэн был? И где наш титан? Да и… Другие титаны? — Да так… Просто сделали то, что надо, — ТиВи это говорит с неким, пусть и мягким, но все же нажимом, почти промывая брату мозги — знает же, что такой тон для полицефала означает, что старшие сделали что-то, что точно правильно — Но если не вдаваться в детали, то титаны нам больше никогда не понадобятся — и жить нам мешать не будут. Останемся лишь мы — и этот дурацкий альянс. — Да, но… — полицефал чуть хмурится, пытаясь обработать сказанную братом информацию — понимает, что что-то не так, но вот что — понять не в силах. — Ни надо ни о чем переживать, дорогой, — ТиВи так по теплому, по доброму улыбается — такая улыбка полагается исключительно Полицефалии, и, возможно, не будь у него дебилизма — он бы такое оценил. А заодно бы и понял, что в словах ТиВи его смутило — У нас все продумано. Ты мне веришь? — и ещё поддается вперед, раскрывая руки для объятий. — Конечно верю, — дебил счастливо улыбается и послушно ныряет к ТиВи, так крепко и доверчиво жмется, что мертвое сердце в груди старшего болезненно ворачается. Наконец, ТиВи находит взглядом циферблат, на котором время показывало ровно 12 ночи, и заставляет себя из нежных объятий выпутаться. — О, а вот и время. Пора, — видимо, сам себе говорит ТиВи — Пошли, поможешь нам ход в наш мир открыть. — В наш? — удивленно переспрашивает Полицефалия, послушно идя за братом — Зачем нам сейчас наш мир? — О, увидишь, — лукаво улыбается ТиВи, хватает за руку и тянет ближе к костяку ТВ, что уже стояли с весьма косыми лицами и тяжелой черной книгой — слов и букв в традиционном понимании в ней нет, все там было написано символами — особая, созданная ТВмэнами письменность, которую расшифровать могут только они — оттого многие книги они и ведут на этом, своем языке, — после чего более сухо обращается к остальной части семейства: — У вас все готово? — Ага, — кивает один из ТВмэнов, недовольно сложив руки на груди. — Да ну, — ТиВи морщится — Я не вижу пентаграмму. Вы ее точно расчертили? — Да точно, точно. Ночью чертили, пока эти спали. Главное, чтобы они ее не затоптали, — влезла в разговор ТВвумэн, сморщившись ещё пуще — Ну что, пошли? — М, да. Пошли. Чем быстрее начнём — тем быстрее закончим, — соглашается ТиВи, после чего за ним хвостиком идут родственники — благо, что агенты ещё не успели окончательно уйти в отрыв, и все же обратили внимание на подозрительную процессию из телевизоров — Эй, идиоты! Выключите эту ужасную музыку! — рявкнул он так угрожающе, что музыка сразу стихла, а агенты обратили на него внимание — Вот так, молодцы. Ну что, готовы к своему новому приключению? — К какому приключению? Ты о чем, ТиВи? — спрашивает у него ближайший Спикер. — К такому, — ТиВи сел на край сцены, да закинул ногу на ногу — Более вам в этом мире делать нечего, агенты. Ну сами подумайте. Эта бойня со скибидистами потеряла всякий смысл. И боюсь, если вы не успокоитесь… То так и погибнете уже не за что. Они для вас уже приготовили оружие, которое может положить вам всем конец разом. Так есть ли смысл двигаться дальше? — монстр с задумчивостью хрустнул шеей. — И что ты предлогаешь? — с видом эксперта спросил большой парень от Спикеров, хотя в его голосе сквозит столько недоверия — Мы уже почти дошли до конца! Мы не можем отступить! — Я? Я не предлагаю. Я вам объявляю, — ТиВи мило улыбнулся, после чего достал из кармана серебряную, довольно старинную, зажигалку и отодвинул крышку — Из вас просто идеальная прислуга, агенты. Собственно, строго говоря, вас ведь для этого государство и создавало. И мы… Не можем вам позволить погибнуть просто так. Это глупо. Вы, конечно, расходный материал — но все же не до такой степени. А это значит, что мы приняли решение происвоить вас себе — и забрать в свой мир. Вы же не против? Конечно не против, — ТиВи довольно, правда, с нотками металла, зажмурился, как-бы давая понять, что это весьма риторический вопрос. — Чт- Эй! Телевизор с ногами, нам твоя идея максимально не нравится! — злобно озвучивает мысли толпы черный Спикер, вырываясь из толпы и подходя ближе к телевизору, все равно держа определенную дистанцию. ТиВи, мысленно обозвав его идиотом, переводит раздраженный взгляд на этого агента. Вообще, были агенты, которые из-за особенностей внешности как-либо выделялись и запоминались — даже если каких-либо громких поступков они за плечами не имеют. В прочем — это не про черного Спикера, которого все за глаза называют негром — ТиВи, узнав этот прикол, от, кто бы мог подумать, 512, не сразу понял, в чем прикол. В плане — он же совершенно на негра не похож! У этого Спикера была светлая, даже, пожалуй, бледная кожа европейского мужчины, маленький и аккуратный носик, тонкие губы, которым крови не хватает — видимо, вся кровь ушла в эти кислотно-красные, откровенно свиные глаза (на самом деле, ТВ таковыми их считали за особый, присущий только свиньям и этому Спикеру прищур), а еще вполне себе опрятные, чернявые волосы, которые при желании можно было даже собрать в небольшой хвостик — но нет, они у него всегда распущенные, разве что обычно чем-то залаченные, отчего по сгибаемости они больше напоминают проволку, чем даже синтетические волосы. Внешность, кроме того, что была далека от негроидной, была на самом деле ещё и довольно приятной — но все же характер и глаза сильно вызывали отвращение у ТВ. Свинину, к слову, ныне ТВмэны никогда не любили. Но после появления столь неоднозначной, особенно после последних событий, личности, это мясо разонравилось им ещё больше. Склонив голову ниже к плечу, настолько ниже, что сквозь кожу стали некрасиво выпирать тонкие, смятые, шейные позвонки, ТиВи, издевательски растянул угольные губы — и сказал: — Да кто-бы сомневался, умник. Но знаешь, в чем ваша проблема? Вы все настолько наивные, что думаете, что как будто кому-то есть дело до вашего мнения. Особенно нам. Столь малочисленной и столь эгоистичной фракции. К тому же, спешу напомнить, ваши страх, ненависть, боль, недовольство и подобные эмоции — для нас пища, причем весьма жирная, — ТиВи растянул рот сильнее, едва не облизнувшись — Так, кхм, к чему я это? Аааа, ну да. Точно. — ТиВи склонился со цены ближе к ещё сильнее надувшемуся Спикеру — Класть мы хотим на ваши мысли и желания. Мораль такова, что нам нужны идеальные рабы — и вы — самые лучшие существа, которые для этого подходите. Поэтому мы в любом случае приватизируем вас. — Ты ууублюдок! — рявкнул на него «негр», и, достав нож, уже направился к ТиВи — правда, стоило ему только выдвинуться, как кто-то из толпы его так схватил и тряхнул обратно, что негр с таким злобным лицом обернулся, но этого смельчака не нашел — да и вряд-ли кто-то из испорченных душ, коих в толпе немало, будет показывать себя — Охренели?! — неясно, кому это конкретно — испорченным душам или ТВ, настолько активно «негр» завертел головой. В прочем, возможно и всем. — О, ты не первый, кто хочет распустить меня и мою семью на волокна, Спикер, — с каким-то прям сочувствием и умилением вздохнул ТиВи, миленько улыбнулся (настолько, что сердца испорченных душ застыли в приятной неге) — Но, боюсь, если такое и произойдет — то точно не в этой жизни. Определенно, Спикер намеревался сказать что-то ещё, как-либо попытаться задеть или обматерить — но ТВ вытянул руку и бросил зажигалку на пол, отчего некоторые ближе стоящие испуганно вскрикнули и попытались отпрянуть назад — а зажигалка просто исчезла, но огонь, что пал на вычерченную ТВмэнами пентаграмму, пару секунд ещё погорел оранжевым, а потом стал голубо-белым лучиком света, и, подобно змее, этот лучик стал заполнять собой рисунок, освещать не хуже фонариков — некоторые, кто первые пошли плясать, эти странные линии заметили, но особого значения им не предали — решили, что Полицефалия опять чудил — а сейчас поняли, что даже если это и был Полицефалия, сейчас им это весьма сильно аукнется — вряд-ли кому-то удастаться злобных планов ТВмэнов избежать. В прочем, свет был не самым страшным, что произошло. Земля начала так сильно трястить, что агенты, сами того не желая, начали в панике образовывать сильную толкучку (ТВмэны же спокойно стояли в своем уголке с самыми отсутсвующими лицами — должно быть вспоминали моменты из своей жизни, когда им приходилось сталкиваться с сильнейшей сейсмической активностью), а потом почва под этими агентами просто пропала — и они стали проваливаться. Хотя не все сами падали в дырку, некоторых туда просто небрежно смахивало огромное щупальце, что внешне где-то даже напоминало корень дерева, разве что только достаточно черное. Появление этого чудовищного отростка вызвало ещё больше паники в массе, что, в прочем, агентам особо ничего не дало — никому избежать участи быть утащенным черт знает куда не удалось, ведь в атмосфере тоже стали образовываться соответствующие дыры с такими же щупальцами — и они также утягивали агентов к себе, смахивая за раз до десятка душ. Кто-то, должно быть, ТВмэнов сейчас проклинает, кто-то злиться, кто-то в панике или печали, а кто-то, возможно, произошедшим и доволен — разницы особо никакой нет, то, что ТиВи запустил, неостановить до тех пор, пока абсолютно все собравшиеся здесь агенты не окажутся в этих дырах. Да, роботов много, но и этих щупалец, которые, к слову, оказались просто гладкими, но не липкими, на всех хватало. А как только гам стих, не осталось агентов, лишь ТВмэны и яркий искуственный свет, ТиВи кивнул семье — и они такой дружной гурьбой вошли в один из таких порталов, после чего эти самые порталы закрылись, словно их и не было — более их просто так открывать никто не собирается, потому что будет не нужно. После того, как порталы погасли, потоки искуственного света прекратились — все имеющиеся там лампочки лопнули. Никто больше сюда не придёт и их не починит. Этот мир был… Такой однотипный и мрачный — прям хоть вешай табличку со словами «Не идите сюда, здесь — смерть». Было много разных серых оттенков, черных, и совсем немного белых — хотя вот тяжелый, прямо осязаемый руками, туман, казался не просто белым — а каким-то даже молочным — такого в людском мире не было, людской мир как раз наоборот, на контрасте весь такой цветной, и туман у него — лёгкий-лёгкий, слегка серенький. Почва, на которую просто грубо скинули агентов, оказалась жёстко спресованной, а ещё она покрыта весьма редкой травой — более того, была трава угольно-черной. А ещё были деревья, и их листья же мешали угольно-черный с серым, что делало деревья менее однотипными, а стволы, что казалось, светились, имели тонкие, по ширине — как нитка — тёмные и причудливые узоры, которые по особенному завиваются, создавая некий орнамент — у каждого дерева свой. К слову, на некоторых деревьях висели яблоки, а на некоторых кустах — малина. Ну… В любом случае, это внешне было похоже на яблоки и малину. Определенную жуть ещё нагоняет тот факт, что ни насекомых, ни птиц, ни животных тут нет — в любом случае, это было впечатление на первый взгляд, хотя не то, чтобы в человеческом мире эти существа остались — война стёрла их всех. Ну либо же они нашли тихое место и под шумок сбежали — вполне верное решение, многие агенты в душе хотели поступить также. Вот их желание и сбылось! Правда, в весьма извращенной форме — но это уже мелочи, лишь так — излишки производства. В атмосфере, кроме запаха гнили, ещё стояло и кислое, именно неприятно-кислое, амбре, которое, смешиваясь с запашком гангрены, как-бы намекает. А то, возможно, и предупреждает. Кроме того, в этом месте бродит старый, какой-то даже могильный, холод — агенты к температуре не так восприимчивы, и способны улавливать только действительно сильные перепады градусов в атмосфере — в прочем, после довольно горячего Ада, что творится на войне, многие даже и не против охладиться — но на этом плюсы этого мира заканчиваются. В любом случае, других плюсов агенты пока не видят. Агентов слишком много, — ничего удивительного, ведь шупальца добрались до абсолютно всех, которые к этому моменту остались в живых и не в плену — и они собой заполнили всю поляну, а то даже и больше — но из-за того, что эту поляну ровным кругом окружают довольно густые, но с тем же — еще и пугающие — деревья и кусты с крайне сомнительными плодами, у роботов невольно складывается ощущение, что они как будто в тесной клетке — хотя в этом огромном мире пустого места полно, все ещё больше, чем на базе, и каждый себе угол найдёт. Ещё больше такое ощущение складывалось от того, что в какой-то момент, к агентам вышли местные ТВмэны — все они где-то имели сходство с ТиВи, возможно, по его-то образцу и создавались. Правда, не все из них были прямоходящие — некоторые были в своей звериной форме, и в декорациях этого мира выглядели просто черными фигурами с белыми глазами и зубами — благо, что все они стояли достаточно далеким забором, который как-бы намекает, что просто так, если агенты не попытаются сбежать, они нападать не будут. Но вот основной костяк ТВмэнов, во главе которых был ТВ-ученый (должно быть, ему-то эти щупальца и принадлежали), был слишком близко — зато можно было заметить весьма сильные отличия между старшим и младшими. Кожа их ученого была буквально на какой-то микро-тон светлее, из голых кистей торчали абсолютно прозрачные, как будто даже стеклянные, острые когти в 6 сантиметров, хотя кожа все ещё оставалась серой, глаза и волосы — чёрные. Правда, жгучий оттенок был ещё короче, чем у титана, ибо волосы ученого были подстрижены под довольно острое, и какое-то словно даже тяжелое, карэ. Одет ученый был тоже — по другому. Особенно странно на ТВмэне выглядит белый халат, вполне простая темная водолазка и темные, хотя довольно яркие, синие, джинсы. Но это хотя бы выглядит довольно по мирскому, чего не скажешь о переплетении сотен разных по длине черных щупалец, некоторые из которых ещё сами хаотично дергаются, словно пытаясь даже за кого-то зацепиться — это зрелище выглядит само по себе мерзко, но ещё более мерзотный звук эти самые щупальца издают — он такой склизкий и влажный, какой-то даже прям пошлый. Правда, Камерамэнам повезло, и они его не слышат — для их диапазона он достаточно тихий. Но они его видят. Ещё не ясно, что из этого хуже. — Это все? — прохладно шелестит ТВ-ученый, переведя словно даже недоверчивый взгляд на ТиВи, чуть поджимая губы — Камерамэны его пусть и слышали, но весьма паршиво — этот шёпот, или, вернее даже сказать, зловещее шелестение, больше похоже на помехи старого телевизора, который, того и гляди, отключится. — Мммм, да, — с неким словно бы сомнениет отвечает ТиВи брату, на миг пробежавшись по толпе агентов, в которой стал появляться гам. — Отлично, — местный ученый даже не пытается натянуть на себя хоть какую-то улыбку. Строго говоря, улыбаться ему особо не хотелось. — В этом нет ничего отличного, кальмар! — весьма громко рявкнул черный Спикер — настолько он тихо подкрался, что его никто не заметил — после чего он пробил ножом брюхо ТВмэна. Это было так неожиданно, что на поляне образовалась гробовая тишина — ТВмэны застыли с самыми злобными лицами, а агенты — просто в ужасе. Но, к привеликому несчатью, нож прошел практически в пустоту — в том смысле, что в ученом образовалась дырка — его брюхо распустило жесткую вязь из волокон в две разные стороны, отчего ранения так и не произошло — зато можно было при желании увидеть органы и мышцы ТВ — воспаленно-розовые, на них были тяжелые осложнения в лице черных пятен гангрены — вонючего запаха от этого стало даже больше. — Какого черта?.. — прям не своим голосом спросил «негр» у себя, так широко раскрыв свои свинные глазки, что это было даже смешно. — Такого, — чуть более весело ответил ТВ-ученый — и одно из его наиболее длинных щупалец схватило Спикера за ногу, резко дернуло в воздух — Колонка повис почти как кусок мяса в щупальце этого монстра, вовремя прикусив себе язык, чтобы не обматерить всю округу — А ты забавный. Думаю, если приготовить тебя с горьким перцем — ты будешь идеальным блюдом, — ТВ-ученый злобно хихикнул в одно из своих щупалец. — Отпусти меня, кальмар! — затребовал «негр», выронив свой нож, который, в прочем, сразу же был схвачен вторым, уже более маленьким, щупальцем. — Отпустить? — шёпот перешел на более заговорческий тон — Как скажешь. — кальмар спокойно пожимает плечами, после чего, повыше подняв щупальце, его, наконец, разжал — Спикер очень неприятно упал под хохот от «коллег». Наконец, будучи уже более повеселевшем, местный ученый так неповоротливо, как дуб, на который он очень прям похож, повернулся к группке отдельно сбившихся в кучку ученых и инженеров — и прохладно прошелестел: — Идите за мной. Для вас — у нас отдельная работа, — и, не дожидаясь их, побрел в известном только ему направлении. Учёные и инженеры сначала помялись — но потом, прямо по кроличьему, сложив руки, побрели ярко-белыми пятнами за более темной фигурой, с чистой совестью проигнорировав злобный скрип от черного Спикера «Предатели!» Хихикнув с этого, ТиВи бросил остальным короткое: — А вы чего стоите? Идите за нами, — и также, не став никого дожидаться, пошел в известном ему направлении — толпа ТВмэнов в далеке рассеилась, являясь, по сути, молчаливыми наблюдателями. Первыми за ними выдвинулись испорченные души, по лицам которых сложно было ответить, довольны они этим, или не очень — настолько у них была смешанная эмоция на лицах. А уже за ними потянулись и все остальные. Зрительно база скибидистов кажется даже меньше, но так уж получилось, что внутри она была намного просторнее, чем база альянса — потому что скибидисты выставили больших особей ещё во время своей первой демонстрации людям, а значит, что и базы у них рассчитаны не только на тех, кто поменьше. И для трех не таких уж и больших титанов там находится персональный угол — поближе к лаборатории скибиди-ученого. Специально — чтобы недалеко от столь желанного внука. Когда-то в этой комнате ютился только Спикер-титан, а потому для него эта довольно пустая и пыльная комната знакома, и, как-бы это не было стыдно признавать, ощущается чем-то родным — чем-то, чего он так и не нашёл на базе альянса — увы, но вернувшись в альянс, он чувствовал себя таким ненужным, и даже больше — лишним — что быстро порушил в себе весь позитив. Ещё помогли агенты, которые могли чисто на инстинктном уровне его избегать или просто в открытую от него убегать и прятаться — этим грешили только те агенты, которым не успевали сообщить, что титан Спикеров вновь на их стороне. Странно, но вернувшись в этот темный пыльный куб, Спикеру стало совсем немного легче. А вот другим титанам к ней ещё привыкать и привыкать. Комната на базе альянса имела большое, белое, пластиковое окно и такой же крепкий подоконик — правда, смысла от окна не было, ибо вместо хоть какого-то окна, там стояли очень острая «решётка» — ее образовывали длинные острые мечи с золото-рубиновыми рукояткаями, которые откуда-то из недр своего мира достали и принесли ТВмэны — всего с каждой стороны, а их было четыре, было расположено по три меча — мечи, кроме того, что были идеально-ровными, были ещё и отвратительно-острые, почти как когти и зубы ТВ — строго говоря, авторами этой идеи они же и являются. Непонятно правда, зачем, и какая у всего этого логоческая нагрузка. Видимо, чтобы Спикер-титан, сидя вместе с другими титанами в той комнате, смотрел в это окно — и понимал свое угнетенное положение, чтобы мог протянуть руку и попытаться коснуться окна — но только для того, чтобы он обрезался и осознал, что его освобождение — только смерть. Иначе он это окно не преодолеет. Возможно, ТВ создавали это окно со словами «Чтоб неповадно было». Чёртовы узурпаторы, кажется, забывали, что аристократичный век их юности давно сменился сверхтолерантным двадцать первым веком. Но теперь это уже не важно — как и неважно многое другое. — Это нормальная реакция? — как можно более спокойно спросил Джи, по хозяйски уперевшись в белый стол со всякими реактивами — в прочем, глаза выдавали его с головой. — Ты о чем? — весьма небрежно спросил ученый, скосив на мужчину прохладный взгляд. — Ну… Я об их реакции, — немного уклончиво отозвался Джи, переведя взгляд на белый, немного желтый потолок, но потом все же спустив его обратно к своим рукам — В частности о реакции твоего внука. — Ну если смотреть со стороны психологии людей — глубоким мудрым тоном изрекает ученый, с задумчивостью откладывая какой-то предмет, который от скуки крутил в руках — То любая их реакция нормальна. Начиная от апатии и заканчивая откровенной истерикой. Все же, прошли времена, когда подобное было… Нормой. Хотя обычно на подобное раньше реагировали также — разве что в себя приходили быстрее и все же как-то жили с этой трагедией. Раньше люди на эмоциональном уровне были крепче. Ну, не важно. А с внуком что? — ученый, наконец, полностью поворачивается корпусом к Джи. — Ну… Он… — главный скибидист, похоже, не очень понимал, как правильно охарактеризовать его состояние. — Что с ним? — с ощутимым нажимом спросил ученый, явно заимев интерес к этой беседе — хотя Джи и до этого заметил, что интерес к чему-то, что связано с альянсом, появляется у него только тогда, когда это как-либо затрагивает его внуков — Он уже кому-то лицо откусил? — Да нет, вроде, — Джи-мэн легкомысленно разводит плечами, чуть уводит взгляд в сторону — Наоборот. Сначала он был как-то слишком спокоен, а потом… Потерял свою людскую форму. Строго говоря, он вообще какую-либо форму терял и теперь похож на черную кучу чего-то. Брови ученого с удивлением подскочили вверх — он в целом ещё не был знаком с особенностями строения своего внука, но был намерен этим вопросом заняться. Но все же, слышать такие подробности было весьма неожиданно. — В смысле? — единственное, что может издать он. — Мммммм… Это так легко не объяснить. Дешёвле показать, — вынужден признать Джи — Пошли, посмотришь, — и по свойски схватив скибиди-ученого за запястье, мягко потянул за собой — ему не оставалось ничего другого, кроме как за типа боссом пойти, с явным недоверием хмурясь. До комнаты титанов не так уж и далеко, особенно с их размером — в прочем, несмотря на свои же слова, скибиди-ученый напрягся, поняв, что в этом месте подозрительно установилась тишина — лишь скрип от открывшейся двери ее немного разбавил. На кровати с левой стороны сидел Камерамэн, сердито уткнувшись взглядом в свои колени, вжавшись в стену так плотно, словно он хотел с этой стеной слиться, Спикер же сидел на левой кровати в почти такой же позе, разве что уткнувшись носом в колени и спрятав лицо в волосах. Но вот ТВ-титан… Его в комнате не было, точнее, это скибидист его в упор не видел, пока просто Джи не ткнул пальцем в большую и склизко пульсирующую, беспроглядно-черную массу — брови деда с удивлением подскочили вверх, увидев это. — Внучек? — довольно мягко спросил он, подойдя вместе с Джи к этой массе — Все в порядке? Масса не ответила, но, как показалось ученому, на его слова булькнула — возможно, он их слышал, но не был в состоянии понять и дать осмысленный ответ. Чуть нахмурившись, ученый аккуратно коснулся этой массы одним пальцем — она была довольно ледяная, гладкая, где-то даже напоминала желе — а как только он убрал руку, эта масса довольно лениво заворочилась, после чего из нее вылетела простая черная бабочка — в прочем, не успела бабочка далеко улетель, как из массы вылезла худая черная рука с длинными когтями, и, сжав бабочку в кулак, рука исчезла обратно. Потом она снова зашевелилась — и, наконец, из нее сформировался внучек в его звериной форме. Только вместо того, чтобы напасть, он сел в очень похожую у других титанов позу — разве что согнул одну из рук в локтей и раскрыл ее кисть — в ней оказалась какая-то смятая фотография. — Мы меняем все, к чему прикасаемся, — проскрипел титан — Позаботься о моих воспоминаниях, теле и душе. Скибиди-ученый даже не стал смотреть содержание цветной бумаги — буквально двумя пальцами забрал ее и сразу сунул в карман, не став просматривать при всех (хотя титанам сейчас до них дела нет), а Джи, поняв, что там что-то из семейных архивов, лезть и спрашивать не стал, скосив глаза в сторону Спикера — видеть его печальным было… Не очень приятно, на самом деле. А на остальных титанов ему просто плевать. Также, как и ученому тяжело видеть своего внука подавленным. — Пожалуйста, спаси меня, — взмолился монстр.