The red means I love you

Оливия была прогрессивной женщиной во многих аспектах — раньше она заведовала новостным центром в Аду, полностью и без чужих рук, всё управление было только на ней. А репутация её — хладнокровной, но справедливой — была непоколебима. Женщина жила в привычной рутине, без приключений и хаоса, ни с кем не конфликтовала и занимала одну из западных территорий Пентаграммы. Она появилась внезапно, но прочно вклинилась в оверлордскую «тусовку», хотя вряд ли кто-то помнил её имя, так она была незаметна. Но её исчезновение и уход в тень… имели свой эффект. Никто точно не помнил, когда это произошло. А потом пришёл Вокс. Объявился сначала, как обычный грешник — но у обычных грешников не было его амбициозности и жестокости. Поэтому небольшой центр преобразился и поглотил чужие компании, становился больше и больше, а о старом начальстве никто больше не вспоминал. Он был похож на Аластора в своём зверском желании власти и внимания, только у него есть приличия и принципы. Он не устраивал резни Оверлордов — он сделал всё гораздо элегантнее. У Оливии невидимая цепь на шее. А душа принадлежит Воксу, хотя раньше именно она стояла наверху. Это было предательство — самое настоящее, но ему перечить нельзя. Потому что иногда люди привязываются к другим и не видят их гнилой души. Вокс создавал иллюзию надёжного друга, когда ему это было нужно. Может он и был им. Сейчас их связывали чисто деловые отношения, а в голове начальства творился настоящий беспорядок, который не могла устранить и понять даже она. Оливия с тревогой наблюдала за Воксом, но не смела что-то говорить по поводу этого, потому что знала итог. Отрицание, шутка или злость. Смотря на то, какое у него сегодня настроение. Но она умела читать между строк — намечается что-то невероятное для Повелителя СМИ. Одержимость Аластором вряд ли доведёт его до хорошего — прошлое доказало это. Ведь нормальные отношения с радиоведущим можно разрушить одной фразой и действием — Аластор готов был вырвать Воксу его хребет, лишь бы больше не слышать подобного. Так его это оскорбило. Всё дело в характере Теле-демона, размышляет она за отчётом. При жизни он добивался всего слезным трудом, поэтому попадание в Ад дало ему второй шанс. И не хочется упускать его таким глупым способом — находиться в самом низу иерархии унизительно. Вокс не был оценен должным образом ни в какой период своего земного существования, а его детство было типичным — травмирующим. Разламывающим по кускам и разрывающим на части. Он смеётся, говоря о том, что у него проблемы с родителями, когда Валентино отпускает какую-то шутку про отца. Может быть, он хотел заполнить свою пустоту таким образом. Постоянное соперничество, напряжение и проблемы в личной жизни (он все ещё был привязан к своей прошлой жене) не давали покоя. Вокс был гением, но иногда не видел дальше своего носа — чаще, чем иногда, если честно. Высокомерие и презрение ходили с ним рука об руку, ведь поддерживать образ благородного шоумена тяжело. Улыбка типичная сопровождала его каждый раз, как он хотел разбить кому-то из подчинённых голову. Или убить Аластора. Каким-то образом всё сводилось именно к нему. Этому сгустку безобразной жестокости и ненависти ко всему, что было ниже его. Они похожи, подмечает Оливия. С Радио-демоном она говорила всего несколько раз, но вежливость и мягкость струились из него, как кровь из только что убитой жертвы. Он создавал обманчивое впечатление за этой маской, как и сам Вокс. Прямо сейчас Оливия и Вокс разговаривали в его офисе о всяких важных финансовых делах, сделках, эфирах, бла-бла-бла. Грешница уделяла бы этому больше внимания, будь её работодатель также внимателен. Но она с самого начала заметила, что тот витал в облаках, просто хмыкая время от времени и кивая головой. Для проверки она задала ему несколько глупых вопросов и тот просто ответил «да». Она глубоко вздохнула, потирая переносицу, и отложила бумаги в сторону. Обычно с Воксом ни о чём другом, кроме работы, не поговоришь, но прямо сейчас напрашивается тема разговора про одного рогатого друга телевизора. Она громко прочистила горло, в то время как её козья голова заблеяла, наконец пробудив мужчину от мечтаний. — Да? — рассеяно и с недовольством спросил он, после чего отхлебнул от своей уже третьей кружки кофе за эти полчаса, — Ты закончила? — По всей видимости. — просто сказала она с укоризной, все её глаза прожигали осуждающие дыры в теле Вокса. — Что? — Очевидно, тебе нужно выговориться. И, как твой личный психотерапевт, я готова слушать. — произнесла она, сарказм сочился из каждого слова, напрочь отбивая у Оверлорда всякое желание излить душу. Почему над ним всегда издевались? И всё же он заговорил: — В общем… Аластор… — начал было он, а потом замолчал, надеясь, что его мысль просто чудесным образом перенесется в разум Оливии. Но она только подняла бровь, ожидая, и он застонал, падая экраном на стол. Раздался такой громкий хлопок, что женщина испугалась, как бы он не разбил себе лицо. — Ррр, не знаю как поступить с ним. Заместительница замешкалась, хмыкнув. Будь на месте объекта обожания Вокса кто-нибудь другой, более добрый, невинный, нежели Аластор, она бы посоветовала не портить этому грешнику жизнь. Вокс был как чума — болезнь, распространяющаяся беспощадно. Сначала он кажется безобидным, пока не присасывается к тебе паразитом и не высасывает все жизненные соки. Она никому бы не пожелала такой изнуряющей, нестабильной жизни с ненормальным психом, который не осознавал испорченность собственного ума. Но Аластор? Он, наверное, в сто раз хуже. И это делало их идеальными друг для друга — два ужасных человека, сплочённых нездоровыми отношениями. Радио-демон прекрасно справился бы с токсичностью Вокса, с его больной одержимостью, скачками настроения, желанием смерти. Однако справится ли Вокс с Аластором?.. «Почему меня это волнует?» — подумала она, прекрасно зная почему. Полюбила как дура и не могла отпустить нежное, щемящее чувство в груди, смотря на этого жалкого грешника. В её глазах лишь мелькали события давних времён; когда плоский экран был громоздким, неудобным, и при малейшем неправильном движении перевешивал всё тело парня. Смотреть на это было смешно и болезненно. Новоприбывший грешник постоянно паниковал, не привыкший к механическому телу, был неуклюж и обходителен. Тогда на своем выразительном экране он плохо скрывал эмоции, все его мысли рисовались на экране. Она нашла его на улице, с разбитым вдребезги телевизором вместо головы и искрами, летящими из всего тела. Вся его биология её очаровала, взбудоражила — и она взяла его к себе, отремонтировала. Он горячо её благодарил, назвавшись Воксом. Интересный выбор имени, кой он ей не объяснил. Только потом она узнала про его гипнотические способности, спиралевидный зрачок в тандеме с чарующим статичным голосом. Будучи довольно старой, для неё он являлся ребёнком, как и многие другие грешники. Он горячо отрицал это, говоря, что ему !уже 30!, и Оливия ещё долго смеялась над ним. Такой взрослый, а всё ещё до ужаса инфантильный. Но и любознательный, быстро учился и схватывал на лету, бегал за ней хвостиком, и в глазах его сверкали звёзды, когда он смотрел на неё. Волки действительно прячутся в овечьих шкурах. Предательство всё ещё жгло, отравляло разум, хоть и притупилось. Она действительно доверилась какому-то бездомному, впустила его в свой дом, в своё сердце. И какую благодарность она получила? Нож в спину. Пожалуй, самый ужасный аспект ситуации в том, что он был отвратительно искренен, отбирая её компанию и свободу. Потому что любит её так сильно. Какая шутка. — Какие у вас отношения сейчас? — она поинтересовалась, вырвавшись из размышлений о прошлом. Что было, то не вернёшь. — Дружите? Думаешь, твои действия ничего не испортят? «Как в прошлый раз» — осталось невысказанным, но они оба думали об одном и том же. Она услышала усталый вздох от Вокса, так и не поднявшего голову со стола. — Не знаю. Он говорил, что я ему дорог, но вдруг он врёт? — жалобно проскулил Вокс, смотря на неё широко раскрытыми глазами. Она помолчала, думая, что даже если бы Аластор и врал, какая разница? Телеведущему ведь только и надо, что привязать к себе насильно, посадить на цепь, а взаимность это так, мелочи. Но она ничего подобного не сказала. — Он часто мне не пишет, и мы не так уж часто выходим куда-то вместе… После ебучего Люцифера! Он меня променял?! — Ха-ха-ха-ха! — она посмеялась, решив проигнорировать часть с Люцифером ради собственного здравомыслия, — Вокс, он не может уделять тебе каждую секунду времени! Сколько он тебе не отвечал, скажи мне? — Один час! — И когда вы гуляли в последний раз? — напирала она, пытаясь донести свою точку зрения до его глупого процессора. Он просто не понимающе моргал. — Ну… Позавчера. — У вас всё нормально. Даже очень хорошо. Он точно заинтересован в твоей компании. — заверила она, как надеялась, убеждающим тоном. Вокс всё ещё имел свои подозрения, но явно развеселился, расправив плечи и поправляя складки на костюме. — Да. Да, конечно, прекрасно! — воскликнул он, уже себе что-то воображая, — Думаешь, я могу ему?.. Предложить встречаться? — на последних словах телевизор заикался, взволнованный, как влюблённый подросток. Оливия удивилась тому, как далеко он продвинулся в своих чувствах к Аластору, учитывая его нескончаемую любовь к своей дорогой жене Марте. С другой стороны, все эти чувства варились в нём давно. Неужели он готов двигаться дальше? — Почему нет? — она усмехнулась, в груди разлилось нежное чувство. Хотелось даже воскликнуть: «Как быстро растут дети!» Она такая сентиментальная дура… Несмотря на всё, она любила его. И это было так больно. Вокс уже не обращал внимания на неё, достал телефон и увлечённо писал кому-то — Аластору, если бы она угадывала — а она смотрела на него и видела только громоздкую коробку с кнопками, маленький экранчик с глупо огромными добрыми глазами и искреннюю улыбку. В порыве чувств, она встала с кресла и подошла к Воксу, после чего заключила его в удушающие объятия, гладя по макушке. — О-оливия?! — он неуклюже обхватил её руками в ответ, не совсем понимающий, что делать, — Что на тебя нашло? — Помнишь, я тебя так обнимала раньше? — сказала она тоном, наполненным ностальгией, — И потом ты весь краснел и искрился, и пытался спрятаться куда-то. Хи-хи… — Не помню такого! — гневно пробурчал он, прекрасно помня эти моменты. Он ненавидел любые упоминания о тех временах, но, что ж, Оливия могла быть исключением из правил. Ему действительно нравились объятия, такие уютные, что его сразу клонило в сон. — Я твой… — начала она, — работник, заместитель, друг, наставник. Может, ничего больше. Но знаешь кто ты мне? — Начальник? — ответил он неуверенно, ненавидя, что не знает, к чему она клонит. Он всегда всё знал, в конце концов, вездесущее око! Оливия не прекращала поглаживать его экран нежно-нежно, так, что у Вокса внутри всё переворачивалось и ныло от потребности. Обними, пожалуйста. Оставь рядом с собой. Ничего не говори. Его давно так не держали, с любовью. — Ты мне почти как… Тупой, непутёвый сын. — произнесла она с игривостью, щёлкая его по голове. Он с громким «Эй!» вырвался из её хватки, потирая экран. — Ты разрушила всю атмосферу! — он пожаловался, женщина даже не сильно ударила, но он не знал как ответить. Всё это было так неожиданно, как какой-то сон, к которому хотелось бы возвращаться постоянно. На лице без его ведома появилась глупая улыбка. Оливия была его… — Я не собираюсь звать тебя мамой. — Я и не мечтала. Тебе уже за 100 лет, слишком старый. — Ты назвала меня старым?! — ухмылка так и не сходила с его экрана. Жизнь, казалось, обретала новые яркие краски, с Оливией на его стороне и, вскоре, Аластором. Он был готов к этому. Он был готов признаться в своей любви.

***

Хаск явно был более наблюдательным, чем о нём думали. Он подмечал мелкие детали в каждом из постояльцев с ювелирной точностью, но никогда не высказывал свои мысли вслух. Пытался несколько раз, но это всегда заканчивалось напоминанием о собственном бедственном положении — он чувствует петлю на шее, думая об этом. Вряд ли кто-то помнит о нём. Как, впрочем, о большинстве падших Повелителей. Про Оверлордов, которых устранил Аластор, говорят редко и только во время дружеских сплетен. Мощь его велика — слышит он хорошо даже на расстоянии, поэтому Хаск никогда не рискует. Но почему-то взгляд задерживается на своём владельце и хозяине ощутимо дольше, чем обычно. В основном, когда тот был в компании другого сильного демона — выскочка Вокс готов был отсосать Аластору прямо в гостинной, если б не приличия последнего. Что странно, потому что в памяти был ярко запечатлён момент их последней драки, произошедшей несколько лет назад. Олень всегда был падок до странных неожиданностей, поэтому это не удивляет — интересует больше. Беседы почти приторные, но с перчинкой на конце языка — с подачки Аластора. Горечь предоставляет Вокс. Возвышенные иногда, но Хаск не особо слушает, честно говоря. Он ловит странный обрывок фразы и выразительно поднимает одну из бровей, прислушиваясь. Зоркий взгляд видит и язык их тел — Аластор почти любовно поправляет складки на пиджаке Повелителя СМИ, хлопает по чужому экрану (с такой силой, что страшно — не разобьёт ли) и берет за руку. В его привычках всегда было вторжение в чужое личное пространство, но цепляет другое — Вокс делает то же самое. И Радио-демон не желает его порезать на мелкие кусочки, а затем съесть — он мягко и тепло улыбается. Такая перемена в хозяине не внушала ничего хорошего. Взять хотя бы тот эпизод, когда Аластор обратился с помощью к Хаску в освоении телефона. Он готов был рассмеяться ему прямо в лицо, потому что тот никогда не обращался к нему с просьбами, да и сделал это сквозь зубы, боясь потерять частицу гордости и самоуважения. И это… Странно. Ему, в общем-то, все равно. Но он привязан глупо, как собака (иронично) к будке, а будкой заведует именно Аластор. Он всегда следовал за радиоведущим, был на побегушках, много ворчал и злился, но это — стабильная рутина. Чувство покоя, если о таком можно говорить про жизнь рядом с психопатом-маньяком. И это его устраивало, хоть и раздражало до одури безумно — глупо проиграть в карты собственную гнилую душу такому человеку. Он чудовище. Но лучше большинства работодателей — комплимент в сторону клубничного придурка. Хаск неразрывно был связан с ним. Но имел соратника, который совсем не жаловался на свое положение. Ниффти — ужасная и сумасшедшая, однако это не мешает ей наслаждаться жизнью в Отеле. Будучи горничной, она всегда была в курсе новых событий и сплетен, аккуратно вслушиваясь в чужие упрёки, а потом получая крики: «Какого чёрта ты тут?!» Невинно хлопала глазками, смеясь громко и раздражающе. Аластор любил её. И Ниффти это нравилось, потому что он разделял её безумные идеи. Она бы и увидела изменения в характере Радио-демона. Слишком хорошо его знала — почти боготворила. С помощью телепатии, вероятно, она прочла его мысли про радиоведущего, а затем невзначай сказала: — Аластор больше не такой плохой, каким был раньше! Тебе так не кажется, киса? — Ниффти протирала пыль на полках у барной стойки, стоя на стремянке спиной к Хаску. — Он всегда плохой, — проворчал бармен, — но мне кажется он изменился. Не могу понять, в чем перемена. — недоумённо продолжил мужчина, ожидая какого-то ответа от собеседницы. В это время он создавал видимость деятельности, переставляя стаканы из стороны в сторону, будто от их расположения зависило будущее Ада. — У сумасшедших мысли сходятся! — засмеялась она и протянула противным голосом, — Мы може-е-е-ем проверить, что случилось с ним! Прямо сейчас! Покапаться в грязном белье, проверить его письма и телефон, а потом… — А потом что, милая? — сладко и внезапно проговорил знакомый голос где-то за стойкой. Аластор. Хаск почти подпрыгнул, но вовремя спохватился и недовольно шикнул в сторону хозяина. Тот ещё более широко улыбнулся, предвкушая последующее действие, которое принесёт ему удовольствие от разбора полётов своих слуг. Ниффти хихикнула и бесцеременно выдала: — Наш голубок вернулся! — радостно воскликнула она и стала протирать пыль энергичнее. — Да, он здесь… — пробурчал Хаск. — Странное обращение, дорогие! Но опустим это. Вы собирались заняться чем-то неподобающим? Не знаю зачем, но это крайне огорчает! — почти с печалью сказал Аластор, сажаясь за стул и широко улыбаясь, — Кальвадоса, старый друг. Хаскер поднял бровь, удивляясь. Обычно радиоведущий не пил на работе, да и в принципе не злоупотреблял выпивкой. Бокал с жидкостью приятного оранжевого цвета оказался перед его лицом, звучно стукнувшись о поверхность стола. — На любовном поприще всё плохо? — остро проговорил демон-кот, злорадно улыбаясь и наблюдая за тем как стакан быстро опустел. — Совсем не понимаю, о чём ты, — засмеялся Аластор и продолжил — от сезонного обострения мозги отшибло? — он едко улыбнулся, прикрывая глаза. — На оленей это тоже распространяется, — буркнул Хаск, — то-то ты с тем придурком постоянно где-то шляешься, даже в Отеле. Аластор дёрнул ушами и слегка опустил голову в сторону, будто не ожидая подобной дерзости от бармена. Тот лишь нахмурился и продолжил заниматься своими делами. — О-ох, он здесь для деловых встреч, мой дорогой Хаскер, — спокойно отчеканил мужчина и оперся на руку, наблюдая за реакцией слуги, — тем более, твоё дело — это бар, а не вопросы касательно Отеля. С глупыми Оверлордами, как он, тебе возиться незачем. — Мне просто интересно, как долго ты будешь играть с ним, — равнодушно произнёс кот и устремил свой взгляд на всего Аластора. Тот до сих пор улыбался, сладко потягивая ещё одну порцию напитка, — Как долго это продлится? Ты стал мягче, аж тошнит. — выдал он. — Что с того? — невинно спросил Олень. — С того, что это выглядит отвратительно. Аластор ничего не ответил, прекрасно понимая, о чем идёт речь. Действительно, только слепой не мог увидеть, что между ним и Воксом происходит. В принципе, его это более чем устраивало, потому что узнавать слухи всегда интересно и забавно. Особенно про них, хотя они и звучали, как шутка почти — несмешная и глупая. Но ему было все равно — остатки гордости держали в тисках ту сомнительную репутацию, а сплетни о его издевательском отношении к Теле-демону дополняли её. Получать от простого слуги нотации — унизительно. Аластор смеётся про себя, как подозрения Хаска точны и близки у правде. Противно. Он тыкает в грудь кота острым пальцем и с долей высокомерия тянет: — То же самое я могу сказать и о твоих отношениях с… Ангелом. — улыбка демонстрирует ряд кривых жёлтых зубов, которые готовы были исполнить свое предназначение прямо сейчас. — Это другое. — лишь сказал Хаск. — О, да! Разумеется, другое. Как я мог ошибиться, старый друг. — с сарказмом засмеялся Аластор. — Поэтому тебе стоит не лезть в дела своего хозяина, раз это «другое». Кот замолчал, не смея что-то ответить. Но тут пришла беда, откуда не ждали. — А мне кажется, что вы оба — влюбленные придурки, — прозвучал тонкий голосок Ниффти, о которой они совсем забыли, — только у Аластора вкус на более. плохих мальчиков, — без стыда и совести продолжила она, а потом тихо прошептала, — хочу разбить его милый экранчик! Если б не щекотливая ситуация, Аластор оценил её рвение по всем стандартам, но он тяжело вздохнул и почти бесцветно отчеканил: — Я бы хотел зашить ваши грязные рты, чтоб вы и слова более не говорили, — он чувствовал, как медленно закипает, а в его глазах образуется циферблат часов, отсчитывающий время до… — но тогда, что скажет Чарли? Не могу так поступить, а хочется! — мужчина драматично наклонился назад в самом настоящем страдании по упущенной возможности. — Вам повезло, что сегодня я в хорошем настроении, иначе весь персонал вмиг стал бы немым. Хаск и Ниффти одновременно кивнули, осознавая, какой у них паршивый работодатель. Они поняли, что их доводы верны, но промолчали. — Чудно. Приведите это место в божеский вид, потому что сегодня к нам заглянет один гость. — понятно, какой именно гость придёт к ним. Аластор ласково продолжил, — Пора раскрыть карты, пускай судьба-злодейка посмеется над мной! — воскликнул он и спрыгнул со стула, поправил пиджак и ухватился за микрофон, проверяя слышно ли его. — Сегодня будет шоу!