Touching the flames tonight

Дью впервые в просторной комнате Авроры на втором этаже. Через окно льется бледный свет. Гуль вдыхает приятный запах, витающий в воздухе, и мысленно усмехается тому, в какое компрометирующее положение он поставил бы хозяйку комнаты, если бы она не была призванной из ада гулеттой из его стаи. Гулетта в это время стоит на коленях перед Дью, её горло сжимается вокруг его члена, а пальцы вцепились в его бедра, сиреневый румянец на красивом лице и слезинки в уголках покрасневших глаз. Огненный гуль держит голову Авроры за рога: не тянет, не двигается и не позволяет двигаться ей. Во рту у гулетты тепло и влажно, и Дью, чувствуя, как мышцы внутри ее горла непроизвольно двигаются, скользит взглядом по комнате, задерживая внимание на деталях — фотографиях, подушках, стопке чистых футболок, кружке Свисса, комнатных цветах, подарках от фанатов. Наконец, он отпускает гулетту, и они оба переводят дыхание. — Ты окей? — Дью внимательно смотрит на Аврору. Та кивает, а потом отвечает: «да, продолжай». Огненный гуль проводит кончиками пальцев по её щеке, а затем снова берется руками за ее перламутровые, аккуратные рога и на этот раз трахает её рот в ровном, почти быстром ритме до тех пор, пока не начинает чувствовать яростное биение собственного пульса в паху. Со стоном Дью выскальзывает из её рта. Аврора, очертания руки которой видны под тканью ее штанов, смотрит на гуля снизу вверх и зубасто, лучезарно улыбается, хватая ртом воздух. Дью фыркает: — Тебе нравится, да? Мне тоже нравится смотреть, как мой член трахает твой красивый рот. Он и правда наслаждается. Они не собираются играть сцену, а просто займутся сексом, и он чувствует себя расслабленно и радостно, как будто кто-то сделал ему приятный сюрприз. В каком-то смысле это действительно так: Аврора пришла к нему за ощущениями, которых ей недоставало, и он будет счастлив дать ей их. Так приятно и захватывающе давать, а не принимать, и черт, ему нужно было это даже больше, чем ей. Дью помогает гулетте подняться с колен, и они раздеваются, целуя друг друга взглядами. По сравнению с огненным гулем Аврора выглядит нетронутой, будто в свой первый день «наверху» — на коже Дью цветет коллекция случайных синяков, царапин, засосов и давно заживших шрамов. Взгляд, а затем и пальцы гулетты скользят по ним, как будто она пытается представить, какое воспоминание связано с каждой отметиной или каково это — не помнить, кто именно оставил какие следы. Затем она отступает на шаг, и Дью вытягивает руку вперед, чтобы, касаясь кожи на её животе, подтолкнуть её к кровати. Несмотря на просьбу Авроры, гуль не торопится и гладит мягкую кожу гулетты, лежащей на спине, теплыми ладонями. Ее пятки соединяются у него на ягодицах, и его член, скользкий влажный от её смазки, дразнит её клитор с каждым движением бедер. Дью выдыхает, посылая огненную магию, тепло и страсть в кончики своих пальцев, и Аврора вздрагивает, когда он касается ее живота. Дью смотрит на лицо гулетты, и та улыбается ему. Он ласкает ее грудь, живот и бедра горячими, как растопленный воск, но недостаточно горячими, чтобы оставить ожог, руками до тех пор, пока каждое прикосновение не вырывает из ее губ стон удовольствия, смешанного с болью. О, как ему хочется кончить, когда её бедра невольно вжимаются в него. Но сейчас речь не о нем, а об Авроре. Огненный гуль возвращает ладоням нормальную температуру и массажирует покрасневшую кожу гулетты. Аврора смотрит на него пьяным взглядом и просит «Дью, хочу тебя внутри». Гуль наклоняется, чтобы настойчиво поцеловать гулетту, сжать цепкими пальцами её маленький твердый сосок. Она вжимается в него, и Дью издает стон. Они трахаются быстро, неприлично громко, жадно. Они хорошо смотрятся вместе: пропорционально, изящно. Волосы Авроры путаются, когда её голова скользит по постели от каждого толчка огненного гуля. «Да, Дью, вот так», стонет она. Пальцы гулетты снова ласкают её клитор, но Дью отводит её руку за запястье и прикасается к ней сам, двигая двумя пальцами в такт своим бедрам. Второй рукой он впивается в бедро Авроры, чувствует, как дрожат её ноги. В один из следующих раз он сожмет эту руку на её шее. Вообще-то она просила именно об этом, но Дью отказался делать это в самый первый раз, когда они делят постель. Мысль об этом подтолкнула гуля к самой грани, и отчаянный сигнал остановиться, который он послал своему телу, уже почти достиг места назначения. Но в этот момент ноги Авроры, которую настиг оргазм, сжались вокруг бедер Дьюдропа, перекрывая ему путь к отступлению. Он бездумно вбивался в ее тело, почти не в силах остановить неизбежное. «Аврораааа», прорычал он. Гулетта так сладко и горячо сжималась вокруг него, громко, рвано дыша, и лишь чудом услышала его, выпуская из себя. Дью выругался, сжимая основание своего члена, и попытался вспомнить что-то неприятное, чтобы отвлечься от омывающей его изнутри свежей и сияющей, как заря, магии Авроры. Например, тот разговор с Эфиром, когда они приняли решение расстаться. Дью поёжился от воспоминания и осторожно, стараясь не задевать все еще твердый и чувствительный член, вытянулся рядом с гулеттой. Она повернулась к нему и зарылась лицом в его волосы, вдыхая запах. — Пахнет корицей, — прошептала она. — Приятно. — Только не это, — простонал Дью, который и сам теперь почувствовал теплый, пряный запах от своих волос. Магия кружила ему голову, и все еще хотелось кончить. — Спасибо, Дью. Ты меня согрел, — промурлыкала Аврора ему в ухо. — И тебе спасибо, — ответил гуль, нежно убирая прядку с ее лица и почесывая между рогов. Но гулетта уже мирно спала. *** Аврора, кажется, гордилась теми отметинами, которые Дью оставил на её коже. Иначе что ещё могло ее заставить одеться в футболку, обнажающую шею, плечо и живот, тогда как ещё несколько часов назад она куталась в пледы? Дью, в свою очередь, радуется, что, выходя в кухню после долгого душа, он находит там Аврору в компании Рэйна и Свисса. Потому что ему хочется сделать сегодняшний день еще немножко лучше. — Свисс, — огненный гуль игриво провел костяшками пальцев по плечу мультигуля, жующего печенье. — Могу я снова воспользоваться твоими услугами? — Мммм? — удивленно протянул Свисс, пытаясь быстрее прожевать печенье. Губы Рэйна дрогнули, пытаясь скрыть улыбку. — Заплети меня, пожалуйста. — А что мне за это будет? — засиял мультигуль. — А я думал, что мы друзья, — фыркнул Дью. — Возможно, я оставлю тебе немного печенья, — он потянулся к пачке. Свисс поймал его руку и поднес к своим губам. — Я стою дороже. Я хочу поцелуй. — Дью удивленно замер, когда ритм его сердца дал перебой. — Заплети меня красиво, и я подумаю, — откликнулся он, отводя руку от лица мультигуля. Свиссу нужна расческа и резинки для волос, поэтому, допив чай, гули уходят в комнату мультигуля, оставив Рэйна, Аврору и подошедшую Кумулюс. — Просто это и правда удобно, — объясняет Дью свою просьбу, пока пальцы Свисса касаются светлых прядей и кожи головы. Это так расслабляет, что огненному гулю не хочется ни думать, ни шевелиться, ни шевелить губами, чтобы разговаривать. И всё же он спрашивает: — Почему ты вдруг начал плести косы? — Помнишь, когда Циррус мне показала азы? Я подумал, что стричь волосы весело. А потом Аврора попросила меня заплести ее и показала мне видео, как именно она хочет, и это оказалось не только весело, но и более доступно. Волосы, знаешь ли, не у всех так быстро растут, как у тебя. — Мммм, — ответил огненный гуль, — никогда не умел заплетать себе косы. Тем более такие сложные. — А у меня такие длинные волосы никогда не отрастут. На самом деле, уверен, что для тебя ничего сложного. Не сложнее того, что ты делаешь с гитарой, — улыбнулся Свисс. Их разговор плавно перетекал с одной темы на другую, и когда светлые волосы Дью были уложены в изящную свободную косу, они ещё некоторое время просто сидели и разговаривали. Наконец, когда огненный гуль собрался уходить, Свисс хитро посмотрел на него. — Ну как, моя работа достойна оплаты? Дью усмехнулся, улыбка застыла на его лице, когда он целомудренно прижался губами к губам Свисса, и растаяла только тогда, когда мультигуль закрыл за ним дверь своей комнаты, так и не настояв на том, чтобы получить настоящий поцелуй. *** Дью намерен сделать прогулки своей ежедневной рутиной. Рассеянный свет, льющийся сквозь низкие, словно их можно коснуться руками, облака, проникает сквозь кожу, освещает его изнутри, прогоняя тревожные мысли. Эти мысли черными птицами кружат в его голове каждый раз, когда она касается подушки: ещё только середина миссии, а он уже так устал, и неизвестно, для чего нужен ритуал и что его ждет по его окончании, и Эфир даже не прочитал его последнее сообщение, и он совершенно не чувствует желания снова ложиться в постель с новым гулем, но ещё меньше хочет сводить ритуальный секс к механическому выполнению приказа, не хочет просто закрыть глаза и думать о миссии, что он находит отвратительным, и каждый раз вкладывается своими настоящими эмоциями в приватное шоу для каждого гуля. Забирая термос, оставленный для него Маунтином на кухне, гуль услышал обрывок разговора из гостиной. — Может быть, и говорить-то не о чем. — Милая, ты знаешь, что я права. Ты изводишь себя сомнениями. Не бойся поговорить с ним. Думаешь, как так вышло, что с его образом жизни в министерстве ещё не было ни одной кровавой драмы из-за него? , — гулетты засмеялись, — он умеет слушать и разрешать двусмысленные ситуации, я тебе обещаю. Дью сделал усилие, чтобы не прислушиваться к голосам Кумулюс и Авроры, но всё равно почувствал укол жалости по отношению к младшей гулетте. Огненный гуль смотрит на замерзшее озеро, наполняет легкие холодным воздухом и позволяет мыслям свободно появляться и исчезать, уступая место следующим. Редкие снежинки, падающие из серебристых облаков, не успевают коснуться волос Дью: не долетая до него, превращаются в невидимый пар. Вечером, после очередного гуля, Дью стучится в комнату Свисса, который бросает заполнение каких-то бумаг, чтобы заплести огненному гулю новую косу. Он показывает Дью несколько фотографий, чтобы тот выбрал, какую прическу он хочет сегодня, и блондин выбирает ту, где несколько кос, как ручьи, сливаются в одну. Пока Свисс работает, Дью показывает ему фотографии с озера, и мультигуль спрашивает, как он, огненный гуль, переносит холод. Дью шутит, они смеются, Свисс шутит в ответ, и блондин думает, что их чувство юмора всегда так хорошо совпадало. Огненный гуль всё же отвечает на вопрос, рассказывает, как прогулки помогают ему перезаряжаться, а мультигуль в ответ делится тем, что иногда, когда чувствует себя уставшим от общения, просто лежит и слушает пластинки. Или идет к Маунтину, и тот выгоняет все лишние мысли из его головы своим членом. Дью смеется и думает, что и это тоже в целом понимает. Когда Дью благодарит Свисса и собирается уходить, он показывает своим тонким пальцем на фотографию другой косы и предлагает попробовать её завтра. Завтра выдается теплым и дождливым, но огненный гуль всё равно выходит наружу, закрыв рога, которые ему не удалось скрыть маскировкой, капюшоном. Дни становятся все короче, и гуль пытается поймать любой отголосок солнечного света. Его преследует запах корицы, и это раздражает не меньше, чем статическое электричество в волосах и непроизвольные искры, оставляющие следы на одежде. Дью считает, что если у его магии действительно есть вкус и запах, то это должно быть что-то более опасное, более сложное, чем простая пряность, которой пахнет в кухне каждый раз, когда Свисс или Кумулюс что-то пекут. Сегодняшнему гулю, впрочем, запах нравится, и он берет Дью так ненавязчиво, мягко и размеренно, что огненный гуль отпускает и расслабляется. Дью выплескивает на Свисса свои размышления по поводу запахов и ожидает, что мультигуль спросит, какой была его магия. К сожалению, он не помнит, потому что все ощущения за последние дни уже совсем смешались. Поэтому он немного рад, что Свисс не спрашивает, лишь вдыхает запах его волос, поднеся их к лицу. Дью слышит звук его вдоха и думает, что если бы он немного отклонился назад, он бы мог спиной почувствовать, как под напором воздуха поднимается его грудь. А затем их разговор сам собой сворачивает на тему еды. Огненный гуль заглядывает в свой телефон только вечером и видит сообщение от Эфира. «Да ладно», шепчет он, ещё раз перечитывая текст, который сообщает: «Дью!!! Мне дали несколько дней отпуска! Послезавтра приеду!»