Touching the flames tonight

Маунтин и Рэйн, придя в гостиную поиграть в приставку, конечно, не ожидали там обнаружить огненного гуля, одетого в мятую форменную одежду, сидевшего на полу, прислонившись спиной к дивану, на котором лежала пустая бутылка из-под текилы и всё ещё дымились темные подпалины. Спящий сном пьяницы Дью обнимал почти пустую бутылку виски, его голова была запрокинута назад — так, что его шея об этом обязательно пожалеет на следующий день. — Бедняга, — покачал головой Рэйн, опускаясь на колени рядом с огненным гулем, вынимая бутылку из его объятий, осторожно проводя костяшками по его щеке. Щелкнуло статическое электричество, и водный гуль невольно отдернул руку. В комнате Маунтина, зажатый между большим телом гуля земли и изящным телом Рэйна, Дью, полупроснувшись и совсем ещё не протрезвев, лил горячие пьяные слезы в футболку Маунтина. Среди его бессвязного бормотания, жалоб и угроз («ебал я этот ритуал, магию, Копиа и Сестру Император. О нет, только не её»), гули различили «я не хотел влюбляться в него» и переглянулись. Рэйн гладил пропитанного алкоголем гуля по спине, вздрагивавшей каждый раз, когда он всхлипывал. — Дьюи, — проговорил водный гуль ему на ухо, проверяя свою догадку, — о ком ты? — Свисс, — Рэйн едва услышал имя, слетевшее с губ огненного гуля, и улыбнулся. — Поверь мне, Дью. Всё будет хорошо. *** Его голова была такой тяжёлой, что ему казалось, что если он поднимет её с подушки, она сорвётся с шеи и укатится с громким грохотом. Дью с трудом открыл глаза. Он не помнил, как оказался здесь — кстати, где он? Гуль со стоном огляделся. Точно. Комната Маунта. Текила. Виски. Туман. Хуже кружащегося потолка и пустыни во рту было только то, что ему нужно было срочно встать в туалет, и воспоминание о том, что он вчера, кажется, позорно разрыдался. Как только Дью сел на краю широкой постели и спустил босые ноги на пол, на него накатила тошнота. Он определенно не был благодарен себе вчерашнему. Зато он был благодарен Рэйну, который влил в него стакан лекарства от похмелья и принес ему завтрак и чистую одежду из его комнаты. Когда он почувствовал себя чуть более живым, чем зомби в старомодном фильме ужасов, он разблокировал телефон, чтобы договориться с последним гулем о времени, когда его снова будут трахать. И, конечно, проверить, нет ли сообщений от Свисса, потому что вчера Дью просто пропал, ни говоря ни слова. Сообщений не было, и Дью мысленно назвал себя идиотом за то, что надеялся, что они были. Последний гуль по иронии тоже был огненным, как и один из самых первых. Он добродушно подтрунивал над похмельем Дью, пока ласкал языком его грудь и живот, прежде чем широко развести руками его ноги и без особого сопротивления скользнуть внутрь, целуя его колено, двигаясь плавно и размеренно. Вчерашний срыв как будто бы помог Дью, и он чувствовал, как с каждым толчком чужих бедер постепенно приближается к оргазму, который охватил его тело, покрытое следами губ, пальцев и зубов, одновременно с магией и облегчением. Он справился. После секса голова Дью окончательно перестала болеть и прояснилась, хотя боль в шее неизвестного происхождения оставалась. Оставалась и нерешенная проблема: Свисс. Огненного гуля мутило от тревоги, и, стоя под горячим душем, он прокручивал в голове возможные варианты разговора с мультигулем, которые в его воображении то заканчивались эмоциональным, нежным поцелуем, то горячим спором, то неловкой тишиной и ощущением пустоты. Маунтин написал ему, что оставил его порцию обеда в холодильнике, и Дью отправился в кухню за едой. В гостиной тихонько бормотал телевизор, а на диване устроились Циррус и Свисс. Циррус сидела и смотрела что бы там ни показывали, а мультигуль растянулся во всю длину дивана, обмякший, как сыр, расплавленный в микроволновке. Его голова лежала на коленях у гулетты, пальцы которой легонько массировали кожу у корней его волос. Дью смутился и хотел поздороваться, но Циррус посмотрела на него — её лицо было слегка обеспокоенным — и бесшумно приложила палец к губам. Свисс, похоже, крепко спал на её коленях, и под его глазами были видны темные круги. Сердце огненного гуля сжалось от смеси тревоги, нежности и вины. После обеда Дью получил сообщение от Копиа — список всего, что требовалось подготовить к завтрашнему ритуалу. Он должен был состояться рано утром, когда ещё совсем темно. Дью даже немного обрадовался возможности отвлечься от мыслей, пока расставлял свечи сложным узором на полу в малом ритуальном зале. Закончив, он обнаружил, что его кикнули из чата участников ритуала. Последнее сообщение, которое ему было видно, было от Фантома — он неожиданно вежливо благодарил всех за участие и обращал внимание на то, как замечательно проявил себя Дьюдроп. Гуль закатил глаза. Обычной привычкой стаи были поздние ужины, но так как им всем предстояло проснуться всего через несколько часов после полуночи, стол был накрыт довольно рано. Дью накладывал себе картошку с мясом, краем глаза наблюдая за тем, как мультигуль равнодушно ковыряется в своей тарелке, когда Циррус запустила пальцы в волосы огненного гуля, собранные в ленивый, свободный хвост. — Я буду скучать по твоим волосам, — улыбнулась она. Дью в ответ пожал плечами. — Я не буду скучать по статическому электричеству. Но, боюсь, Свиссу понадобится новая модель, — он усмехнулся, сразу же пожалев, что сказал это. — Надеюсь, я не утомлю её своей болтовнёй и плохими шутками, как тебя, — откликнулся Свисс. Циррус подняла бровь. — Как ты себя чувствуешь, Дью? Уверен, что завтра всё пройдёт успешно? — перевел тему Маунтин. Огненный гуль кивнул, знакомым всей стае жестом поднимая руку, чтобы обвести пальцем трещину на одном из рогов. — Да, я думаю, что всё будет в порядке. Должно быть. Тем более, что Копиа уже планирует завалить меня дополнительными обязанностями вместо заслуженного отдыха после всего, что я для него сделал, — наигранно фыркнул Дью. — Это наводит на мысли, что предполагается, что я останусь в живых и в полном сознании к окончанию ритуала. Технически, умереть гули и не могли. Да, земное тело могло получить несовместимые с жизнью повреждения, но Дью был уверен, что сейчас, в отличие от того времени, когда был изгнан Ифрит, Папа и стая обладали достаточной властью, чтобы снова вырвать его дух из преисподней, если что-то пойдёт не так. Кроме того, он надеялся, что его положение по отношению к духовенству было иным. — О, будь уверен, что если с тобой что-то случится, мы разберем министерство на кирпичики, — серьёзно сказала Аврора. Дью вспомнил, как гулетта с особой жестокостью уделывала его в видеоигре, и невольно поёжился. На пути их гулетт лучше было не вставать. После десерта стая начала расходиться по комнатам. Прежде чем Дью успел ускользнуть к себе, Циррус поймала его взгляд и строго, но с оттенком улыбки в голосе сказала: — Свисс, Дью, уберете со стола? Вышеназванные гули даже не стали спорить. Желание гулетты заставить их поговорить было настолько очевидным, что все остальные члены стаи постарались исчезнуть из поля зрения как можно быстрее. И всё же, они убирались молча. Посудомоечная машина щёлкнула и заворчала. Дью смотрел, как Свисс вытирает мокрые руки полотенцем. — Ты хотел что-то мне сказать, — огненный гуль много тревожился, и иногда зря, но трусом он не был. — Хотел. Но ты, кажется, вчера не был заинтересован, чтобы меня выслушать. — Свисс, пожалуйста. Я не мог отказать Копиа. Он Папа Эмеритус, в конце концов. — О, поверь мне, я в курсе. Хорошо провели время? Дью застала врасплох та горечь, с которой мультигуль, известный своим бережным отношением к свободе, произнес эту фразу. Должен ли он был извиниться? Но за что? Огненный гуль молчал, глядя в глаза мультигуля, ища в них знакомое золотистое сияние и не находя. Внезапно он подумал, что, возможно, было правильнее первым шагнуть в неизвестность и высказать то, о чем, кажется, уже знала вся стая. — Свисс, я… — Неважно, — вздохнул Свисс, махнув хвостом из стороны в сторону, — я просто скажу тебе, ладно? Возможно, ты и так знаешь, а я просто дурак. Дью замер. — Я узнал, для чего нужен ритуал, — мультигуль выжидающе посмотрел на блондина. — Свисс, мы не…мы не можем говорить об этом. Это секретно. Я обещал молчать, — Дью ощутил глухое разочарование, но постарался ничем не выдать его. — Значит, ты в курсе. Конечно, Копиа должен был сказать тебе, — на лице Свисса была растерянная улыбка, — и тебя это устраивает? — Ты же знаешь, что меня не спрашивали. — Мы могли бы объединиться всей стаей и отстоять наше мнение. Хотя бы попробовать. — Свисс, о чем ты, — удивленно ответил огненный гуль, — это же ради Папы. Более того, серьёзно, я не вижу в этом ничего такого страшного. — Понятно, — голос мультигуля дрогнул. Дью почувствовал, как внутри него поднимается волна эмоции, которой он не мог дать точное название. — По крайней мере, это честно по отношению к тебе, — Свисс сверкнул короткой, вымученной улыбкой. Огненному гулю показалось, что он собирался с мыслями бесконечно долго, прежде чем вложить все свои эмоции в фразу, которая никогда не смогла бы их передать: — Спасибо, что переживаешь за меня. — Я же обещал, что не позволю ничему плохому с тобой случиться, — Свисс издал нервный смешок, — я могу попросить тебя об одолжении в ответ? — Каком? — Останься со мной на ночь сегодня? Вот теперь Дьюдроп совсем не понимал, что ему нужно делать. Разговор не пошел ни по одному сценарию из тех, которые он проигрывал в голове, и его решимость признаться в том, что он влюблен, таяла под напором мыслей о том, что Свисс всё это время просто беспокоился из-за того, что Дью будет, прямо говоря, служить магическим резервуаром антипапы. Дью же было с чем сравнить. Смена элемента была намного более пугающей, и всё же он её пережил. Они могут поговорить об этом позже, как он и решил. На огненного гуля навалилась внезапная усталость, умноженная на пьяную ночь и похмельное утро. Свисс тоже выглядел измотанным. — Хорошо. Идем спать, — наконец-то ответил Дью.