I'll make you fume in fury and rage
I'll make you see
What you're made of tonight
«Lucifer», Avantasia
За окном было так темно, будто кто-то высосал из мира весь свет. Дью проснулся рывком, и почти сразу же почувствовал, как в его объятиях зашевелился Свисс. Пора было вставать. Зимнее солнцестояние наступило. Но под одеялом было тепло, руки мультигуля были обвиты вокруг его талии, а колено было между его ног, и Дью снова закрыл глаза, пообещав себе, что встанет через пять минут. Очнулся он лишь от стука в дверь, щурясь, посмотрел на часы — выходить нужно было прямо сейчас. Черт. Спать хотелось невыносимо — как каждый раз, когда просыпаешься в неправильную фазу сна. Свисс, зевая, помог гулю расчесать длинные волосы и, закончив, обнял его, прижавшись грудью к его спине. Дью положил ладони на руки мультигуля, обхватил пальцами его запястья и медленно направил его ладони вниз, через грудь и живот к бедрам и ниже. — Знаешь, Свисс… — не выдержал огненный гуль, — пусть у меня уже и не будет таких длинных волос, я бы хотел проводить время вот так, с тобой. Я уверен, мы найдём чем заняться. Пальцы Дью двигались, гладя тыльные стороны ладоней мультигуля. — Моя дверь всегда для тебя открыта. И не только дверь, — серьезно ответил темноволосый гуль, и Дью мягко усмехнулся. — Прикоснись ко мне, — попросил он, и Свисс послушался, расстегивая его джинсы, лаская, кончиками пальцев посылая в мозг Дью однозначный сигнал. Тело огненного гуля откликнулось таким чистым и правильным возбуждением, что у него закружилась голова, и, когда они отстранились друг от друга, чтобы присоединиться к стае в ритуальном зале, успевший переодеться в мантию на голое тело Дью был полностью готов к сексу. *** Зал был празднично украшен хвоей, остролистом и свечами. Дью был исключительно доволен проделанной вчера работой. Темно-зеленый плед скрывал постеленное на каменное возвышение обгоревшее одеяло. Вокруг собрались уже почти все участники — в порядке исключения без масок, одетые в тёмные мантии. Дью теперь знал — и довольно близко, учитывая обстоятельства, — каждого из этих гулей, а они откликнулись улыбками на его появление. Дьюдроп тоже улыбнулся. Это было забавное приключение, в конце концов. За его спиной была его стая, среди членов которой был гуль, которого он собирался затрахать до беспамятства в ближайшие дни. Или ещё лучше — позвать его на настоящее свидание. Он не знал, смогут ли они найти подходящий обоим формат отношений, но, проснувшись в объятиях Свисса сегодня, Дью решил, что попробовать стоило. Вместе с концентрированной магией в его груди соседствовал теплый, сияющий шар надежды, которая проросла сквозь ребра несмотря на все запреты. Как и несколько недель назад, Копиа, вновь одетый в папские одежды, и Сестра Император появились одновременно. Голоса смолкли, и огненный гуль сбросил свою мантию прямо на пол, бесшумно ступая босыми ногами, чтобы выйти в середину зала. Гуль и человек стояли друг напротив друга. Копиа кивнул, и они оба в едином, отточенном годами концертов ритме начали читать магическую формулу, рисуя пальцами в воздухе знаки — из-под пальцев Дью знаки выходили горящими, а символы, нарисованные Копиа, были не видны. Огненный гуль чувствовал, как магия искрилась на его коже, бешеным вихрем танцевала внутри его груди, стремясь вырваться и найти себе новое пристанище в человеческом теле. У него перехватило дыхание. Когда они закончили читать заклинание, гуль неверными шагами подошел к каменному ложу и опустился на колени, готовясь встать на четвереньки, но Копиа приблизился и нежно провел пальцами по его лицу, а затем сделал запястьем круговое движение. Дью понял значение жеста и лег на спину, широко раздвинул ноги. Приоткрыв рот, он провел пальцами по своим губам, шее, груди, животу и бедрам, почти чувствуя страсть, с которой смотрели на него зрители, некоторые из которых наверняка могли узнать следы на его выставленном на всеобщее обозрение теле. Дью улыбнулся и раздвинул руками свои ягодицы, скользнул пальцем внутрь, поймал взгляд человеческого мужчины, который грациозно опустился на колени между его ног и поднял слои черной и синей ткани, которая укрывала его. Мантия антипапы почти скрыла наготу гуля, когда Копиа накрыл его своим телом. Его губы были горячие и настойчивые, в его поцелуях и прикосновениях не было ничего невинного. Дью застонал и поднял бедра, когда член антипапы потерся о его собственный. Они быстро нашли ритм, приносящий обоим удовольствие, и стонали во рты друг друга. Но Дью хотел большего. — Возьми меня, — громко прошептал он в ухо мужчины, и тот изменил положение, чтобы без предупреждения, одним движением погрузить головку члена внутрь тела Дьюдропа. Бедра гуля двинулись сами собой, вжимаясь в Копиа, заставляя его войти глубже. — О, милый Дью, — застонал Папа, — О, как ты хорош. — Двигайся, прошу, — откликнулся гуль. Его бледные ноги, обнимавшие бедра антипапы, выделялись на фоне темной одежды, создавая контраст, достойный полотна эпохи возрождения. И Копиа двигался. Внутрь, ещё глубже с каждым толчком, с влажными шлепками кожи о кожу, с непристойностями, которые предназначались для ушей гуля под ним, но были слышны всем присутствующим. Дью чувствовал его член так глубоко внутри, распаляемый магией, которая делала все его ощущения более яркими. Его оргазм был близко. Конец ритуала был близко. О, как он ждал этого дня. Ему было горячо, и он, кажется, стонал и извивался, наконец, забыв о том, где находился. Руки подняли его и перевернули, поставили на колени, но у него не было сил стоять на четвереньках, и он опустил голову на руки, выгнув спину, подняв бедра и держась хвостом за ногу антипапы, который начал сбиваться с ритма. Один сильный толчок, два, три, и Дью почувствовал, что больше не может. — Копиа, — простонал он, забыв, что ему следовало назвать титул, а не имя. — Ты хорошо постарался, милый Дью. Ты можешь кончить, — услышал он в ответ. Папа собрал длинные волосы гуля в своей руке. А затем… а затем всё происходило очень быстро. Все взгляды были жадно прикованы к двум телам, охваченным плотским удовольствием. Воздух в зале был плотным от магической энергии и вожделения. Но был один гуль, резкие движения хвоста которого выдавали не возбуждение, а тревогу, граничащую с отчаянием. Свисс мял свою темную мантию пальцами, и если бы кто-то положил руку ему на спину, он бы почувствовал его дрожь. И в тот момент, когда ритмичные стоны стали выше, свидетельствуя о приближении кульминации, ноги мультигуля двинулись сами собой, и он сорвался с места, вылетел в центр зала, туда, где человеческий мужчина занес металлическое лезвие над искрящимися золотом волосами гуля. Копиа и Дью застонали в унисон, кончая вместе, и Папа взмахнул ритуальным ножом, чтобы завершить обряд. Что-то вдруг налетело на них, сбивая с каменного возвышения, и они покатились — втроем. Дью почти зарычал — его долгожданный, мощный, великолепный оргазм был испорчен, прерван, а затем он почувствовал, как магия распирает его изнутри. Неумолимо, пугающе, как лавина, которая пришла в движение, и белая пелена которой поглощает всё сущее. Раздался грохот, Дью обо что-то ударило, и несколько секунд (минут? часов? он не был уверен) он не видел ничего, кроме белизны, и не слышал ничего, кроме высокого свиста в ушах. Постепенно он понял, что кто-то что-то кричал, и открыл глаза. В нескольких шагах от него лежала фигура в темной мантии. Закрученные, как ракушки, рога, темно-серая кожа, большие ладони, одна из которых испачкана кровью. Мультигуль не успел ничего понять — его сомнения вдруг перестали иметь значение, когда он понял, что если не сделает что-то, чтобы остановить ритуал прямо сейчас, он будет жалеть об этом всю свою земную жизнь и продолжит, когда его дух вернётся обратно в преисподнюю. Как только он бросил свое сильное тело в центр зала, пытаясь выхватить у Копиа нож, что-то нематериальное, но могущественное набросилось на него, как на добычу, выкрутило его мышцы, вывернуло ощущения его тела наизнанку, выдавило воздух из его легких. Он хотел закричать, но его горло забыло, как это делается. — Свисс? — почти беззвучно произнес Дью, а затем попытался вскочить, броситься к нему, но смог лишь подползти на четвереньках. Его мутило, на боку начинали темнеть синяки. По его ногам стекали белесые капли, к которым липли светлые волоски, а великолепная копна волос была косо, неаккуратно обрезана — короткая с одной стороны, но всё ещё длинная с другой. — Дью, Дью! — голос Папы звучал как сквозь вату. Кажется, шокированно замершая стая тоже выкрикивала имена. Зал гудел от голосов. Маунтин рычал на гуля Сестры Император, и он недовольно заворчал, но начал выводить всех, не относящихся к стае, из зала. — Я в порядке, — солгал огненный гуль. — Свисс, какого хера? Свисс! Мультигуль шевельнулся, и Дью наконец-то смог сделать вдох. — Я не хотел, чтобы ты достался ему. Папе, — Свиссу, кажется, было трудно говорить. — Люцифер всемогущий. Не может быть, — прошептал Копиа, прижав руку ко рту. Дью подполз ещё ближе и увидел окровавленный нож, лежащий рядом. Мультигуль тронул его запястье чистой ладонью. — Не успел сказать тебе что-то важное. — Что за черт, Свисс? О чем ты? — Дью пытался понять, насколько сильно ранен лежащий на каменном полу гуль. — Бля, голова, — простонал мультигуль, зажмуриваясь, кривясь от боли, напряженно выкручивая хвост. Из его носа вбок, к уху, стекала темная струйка крови. — Эй, Свисс. Свисс! — испуганно позвал Дью, но мультигуль потерял сознание. — Копиа, о чем он говорит? — выкрикнул огненный гуль, оборачиваясь. Мантия на мужчине превратилась в лохмотья, на лице был порез, а ещё он выглядел совершенно растерянным. — Я не уверен, — проговорил он, садясь на пол. — Он не мог знать… — Что ещё ты от меня скрываешь? — оскалился светловолосый гуль. — Дьюдроп… если бы я знал, что между вами что-то есть, я бы не поступил так… — Что, — прошептал Дью, — что происходит? Вокруг них собралась вся стая. Кажется, они умудрились вывести всех остальных, даже разъярённую Сестру Император, из зала. Фантом и Аврора ринулись к Свиссу, Рэйн набросил на обнаженного Дью мантию, подобранную Кумулюс, и крепко обнял его, пытаясь успокоить. Циррус и Маунтин грозно возвышались над Копиа, скалясь. — Ритуал связывает человека и гуля, обманывая магию, — Папа закрыл лицо руками, — – Свисс прервал ритуал, и вся собранная энергия ударила в него. — Но почему он это сделал? — всхлипнула Аврора. — Я не знаю. Кажется, я совершил ошибку, когда подумал… — В каком смысле связывает человека и гуля? — ноздри Маунтина расширялись от каждого его вдоха, а хвост хлестал по ногам. — У ритуала есть побочное действие. Он связал бы меня и Дьюдропа подобием супружеских уз. — Какого хера, — возмутился огненный гуль. — Он сказал, что не хотел, чтобы Дью достался Копиа, — тихо проговорила Циррус. — Откуда он мог знать? — Копиа всплеснул руками. — После ритуала Дьюдроп бы почувствовал, что влюблен в меня, и таким образом навечно стал бы моим самым верным соратником. Это же случилось бы и со мной. Дьюдроп, пойми, я же не знал, что между вами что-то есть! Иначе бы я не стал… — Ты не можешь просто так решать это за нас! Даже если мы не люди! — рявкнула Аврора и разрыдалась, обнимая бессознательного мультигуля. Кумулюс села рядом с ней и начала гладить её по спине. Циррус положила ладони на плечи Фантома, который звонил Эфиру, держа пальцы на запястьи Свисса. — Между нами. Вот дурак, — прошептал Дью, глядя на свои бледные руки. — Копиа, Аврора права. Я прошу тебя больше не приближаться к нашей стае. По крайней мере, пока мы не сможем тебя простить. Можешь отправить нас обратно в ад, раз тебе больше не нужно притворяться, что ты считаешь нас своей семьёй, — тихо, но угрожающе сказал Маунтин. Дью казалось, что его сейчас вырвет. Сколько раз ему предлагали помочь с поисками информации про ритуал? Он отказывался. А теперь Свисс был ранен и лежал без сознания. Дью хотелось предать всё вокруг огню, но вместо магии своего элемента он чувствовал внутри лишь холодную пустоту. — Черт, Свисс, только дыши, — в голосе Фантома послышалась паника. Дью моментально забыл про Копиа и вновь оказался рядом с мультигулем, грудь которого едва поднималась. Глаза гуля квинтэссенции, держащего ладонь на его виске, сияли ярким фиолетовым светом. Из телефона, лежащего рядом на полу, слышался успокаивающий голос Эфира. — Ты справишься, мы справимся вместе, — шептал Фантом, пытаясь взять хотя бы часть урона, нанесенного прерванным ритуалом, на себя, пока не прибудут настоящие гули-медики. — Свисс, идиот, — Дью обессиленно опустил голову на его грудь. Он ненавидел, когда не мог ничего сделать. — Почему ты ничего мне не сказал? Почему я не выслушал тебя? Я очень зол на тебя сейчас. Поэтому пожалуйста, — огненный гуль всхлипнул, — Свисс, пожалуйста проснись, чтобы я мог накричать на тебя. Но тщетно. Глаза мультигуля оставались плотно закрыты, и в какой-то момент Дью понял, что он больше не чувствует его дыхания. Его охватил ледяной ужас, и он, дрожа, сделал то, что успокаивало его лучше всего за последние недели — отчаянно прижался губами к всё ещё тёплым губам Свисса.