Моя рука, твоя рука и так далее

Андрей слушает низкий гудящий голос, озвучивающий претензию за претензией, трёт виски и в конце концов взрывается. — Ты сам-то себя слышишь, нет? — выплёвывает он, устав сдерживаться. — Что ты несёшь? — Что я несу, блядь? — моментально реагирует Саша, его тембр становится на несколько тонов выше, басовая бархатность в голосе исчезает, зато появляются нотки истеричности. Началось, понимает Андрей. — Что я несу? А то, что меня нет. Растворился Саша. Как и вся группа. Мы же в сериале для интерьера, просто фон для вашего с Горшком величественного сияния. Так, тумбочки поменьше и шкафы побольше. Андрей смотрит на него, огромного, почти поглотившего собой маленький диванчик их с Агатой кухни, злого, взъерошенного, чуть пьяного — две бутылки вина, принесённые с собой, растворились в нём почти без последствий — красивого и оскорблённого в лучших чувствах. Андрею хочется оправдаться. — У нас метража бы не хватило рассказать про каждого, — объясняет он, и нервно гладит чуть вспотевший бок своего бокала с пивом. — Сценарий и так сильно урезали. — Ну конечно, зато публичную дрочку Фисе в гримёрке показать успели, — ядовито хмыкает Ренегат. — Да когда такое вообще было? — Даже если не было, это художественный приём. И вообще, я не мог всё контролировать. Я, по сути, только консультантом был. Это не так делается, Саш! — не оставляет попытки успокоить Сашу Андрей, но по кривящемуся лицу того понимает — бесполезно. Вообще, это была идея Агаты – поговорить с Сашей о сериале. Сам Лось несколько месяцев всячески избегал его смотреть, а Андрей не то, чтобы и настаивал. Он догадывался, что конкретно Саше могло в нём не понравится. Но Агата не оставляла его в покое — «Он должен всё увидеть. Он должен понять, что мы делали. Как много этот сериал даст вашему общему наследию». После некоторых раздумий Андрей внял её аргументам, а зря. Ведь они забыли, с кем имеют дело. Первой сдалась Агата. Прослушав продолжительную, нуднейшую Сашину лекцию о «неверном датировании» событий в сериале – допила залпом вино и, с шумом поставив бокал в раковину, ушла в спальню. Её напоминание, что сериал только по мотивам реальных событий, и на документальность не претендует, Сашей было благополучно проигнорировано. И это было всего лишь начало. Когда они с Андреем остались вдвоём, Ренегата понесло. Он вспомнил все несоответствия, все неточности. Естественно, не забыв возмутится, что был проигнорирован вклад группы и лично его, Ренегата, – «безусловно, не так я уж для вас и важен был, но как бы тоже не мимо проходил». Когда Саша такой, Андрей всегда вспоминает прочитанную им когда-то статью про брачный период у лосей. У самцов срывает башню, и они как заправская истеричка бегут на поиски своей возлюбленной, которую приметили уже заранее, сметая на своём пути все преграды. А если не находят, бесятся по-страшному. Творят всякую дичь – ломают деревья, нападают на всё живое вокруг, видя везде соперников, и, в прямом смысле, роют землю рогами. Саша, правда, дичь не творил. Он её нёс. И терпение Андрея уже однозначно было на исходе. — Ты, блядь, продюсер, ты должен был это зарубить на корню! — распинается Саша. — Я зарубил столько, сколько мог себе позволить, — шипит Андрей ему в ответ. — Я не режиссёр! И это все ещё художественный фильм! Гнев на Сашином лице сменяется снисходительной, вкрадчивой улыбкой. И Андрей понимает. Ну всё. Пиздец. Грядёт неотвратимое. — А скажи мне, милый Княже, твои страдания, когда Горшок по телеку тебя с говном мешал — это тоже художественный приём? — низкий бархатный голос сочится ядом. — Или было такое? Давай Агату позовём, может, она подтвердит, что ты у неё на груди тогда рыдал? Миша-то точно переживал, я знаю. – Мне вот что-то другое припоминается, — продолжает Саша, — о Мише, о том, как тогда между вами всё на самом деле было. Но тебе же так хочется, чтобы спустя столько лет все наконец поверили в вашу “неземную и великую”? — Что? — хрипит Андрей. Да, он догадывался, что Саша к Михе ревнует. Но как у того язык повернулся такое говорить? Это уже что-то за пределами добра и зла. Вымещать на себе Сашины комплексы Андрей не позволит. — Саш, Саша, замолчи, — тихо произносит он, — я тебе ща втащу. — Чего это? — вот сейчас голос Рене полон обиды. — Что, нахуй, не так? Тебе же так нужно было моё мнение. Месяц меня заёбывал, чтобы я великое ваше творение посмотрел. Вот зачем? Что я должен был подумать, увидев всё это? — Саш, заткнись, Саш, — срывающимся голосом повторяет Андрей. — Это ты заткнись, блядь. Вы трахались, да? — приглушает голос Саша и наклоняется вперёд. И вот сейчас Андрей видит, тот действительно очень пьян. А казался ведь адекватным. Почти.— Трахались? Ты поэтому этот вот пиздец одобрил. Поэтому так тебя прёт в последнее время — Миха то, Миха это? — Заткнись, — Андрей уже почти воет от отчаяния, — там Сашка через стенку, услышит ведь, заткнись. — Чё, угадал? — натужно смеётся Ренегат. Ну как есть — Лось-истеричка. У Андрея темнеет в глазах, вскочив на ноги, он бьёт с разворота. Сашин всхлип и капли крови на его губах отрезвляют мгновенно. Андрей медленно оседает на стул, и растерянно смотрит, как Саша, шмыгая носом, вытирает кровь с губ и усов салфеткой, промакивает ноздри, бросает взгляд на замаранную красным, смятую бумажку и поднимает на Андрея глаза. — Значит, угадал, — взгляд его холодный и отстранённый. Он встаёт, кидает окровавленную салфетку на стол, и выходит из кухни. Его слова потрясённый Андрей уже не слышит, берёт окровавленный бумажный комок в руки, и осознаёт — впервые за двадцать с лишним лет он ударил Сашу. Такое только в молодости было, и то случайно, в шуточной драке. Они могли ссориться, кричать, крушить всё вокруг себя. Но они никогда не дрались. Хотя сколько они за это время пережили. Было время дружбы в дёсны, когда они всегда вместе были, а все житейские неприятности казались сущей ерундой. Было и время расставаний, “холодная война”, когда Князь выгрызал право на созданный им же мир, когда ничего, казалось, кроме ненависти между ними не осталось. Андрей только сейчас понимает, как раз ненависти там не было. Только безумная тоска и взаимное упрямство, когда слушать и слышать друг друга они не могли, но всё же ужасно по друг другу скучали. Больше всего Андрей боялся, что они вернутся в тот период. Кажется, сейчас они очень к этому близки. А ведь они с Лосем только разобрались в том, что все эти годы между ними происходило. Только нащупали почву, на которой не штормило и не шатало. Только Андрей понял, что именно чувствовал к Саше. Только они начали сближаться, хотя в полноценные отношения это не переросло, ведь нельзя было перечеркнуть ни жён, ни их перед ними обязательства. Но Лося, похоже, это не устраивало. И он впал в свой упрямый, бездумный гон, круша всё на своём пути. *** Хоть удар и пришёлся в нос, болит почему-то затылок. Саша трёт его и, чуть пошатнувшись, выходит в прихожую. — Уже уходишь? Агата. Саша неловко поворачивается, ощущая, как пульсирует теперь уже и между глаз, и достаёт телефон, чтобы вызвать такси. Так и не открыв приложение, он поднимает взгляд на Агату, та с распущенными волосами, стоит, кутается в огромную вязаную шаль, хоть в квартире довольно тепло, и смотрит с тревогой. — Спасибо за гостеприимство, Агат, — натягивая кроссовки, пыхтит Саша,— и за пирог, спасибо. Выпрямившись, трёт подбородок, поправляет чуть съехавшие очки и добавляет: — Нам с Князем, наверное, лучше больше не видеться. Как-то не складывается заново дружба. И извини за шум. Я… Я не хотел. Я надеюсь, девочки не слышали… — Девочки в школе, — прерывает она его и подходит ближе. Даже слишком близко. Заглядывает снизу вверх в глаза, хмурится. Прикусывает губу. — А ты… Саш, — берёт его за рукав, будто удержать пытается, — ты же понимаешь, что можешь сейчас всё разрушить своей глупой ревностью? Вы дороги друг другу, я же вижу. Значит, всё-таки слышала. Саша просто надеется, что не всё. — Агат, я … — Он даже не знает, что ей ответить. — Не слушай ты меня, ерунду говорю. Ты не напридумывай ничего себе такого. Чего там ревновать? Нам и делить-то нечего. Мы это ещё в восемнадцатом выяснили. Всё Андрею одному принадлежит. Всё его… — Постой, — она ещё сильнее хмурится, отчего слегка напоминает Андрея, когда тот злится. Князь так же смешно, совершенно не грозно поджимает губы, — тебя сейчас вообще не туда понесло, и лучше Андрею этого не слышать. Она раздражённо встряхивает головой, её кудряшки упруго подпрыгивают, и весомо произносит: — И вот, что я тебе скажу. Он только с тобой... ну, в этом смысле. Ни с кем больше. Отпустив его рукав, отстраняется. — А теперь уходи, раз собрался, — растерянно кивает она сама себе, будто даже не к Саше обращается. — В этом смысле? — повторяет шёпотом Саша, когда за ним с хлопком закрывается дверь. В подъезде едва уловимо пахнет сигаретами, кто-то курил, и Саша понимает, что забыл вейп в квартире. Похер. Он мотает головой, аккуратно трогает двумя пальцами переносицу — отёка нет, кости вроде целы. Может будут синяки, да и на это похуй. И бегом спускается по лестнице. Уже позже, в своей питерской квартире, прикладывая лёд к переносице, Саша прокручивает в голове произошедшее. Он вспоминает злость и обиду, душащие его, рвущиеся наружу. Помнит сначала растерянный, а потом взбешённый взгляд Андрея. Вспоминает удар и возникшую после железобетонную уверенность, что между ними всё кончено. И робкую надежду, когда Агата, потянув его за рукав своими цепкими тонкими пальчиками, сказала — «Он только с тобой... ну, в этом смысле». И вот теперь Саше надо знать, блядь, в каком таком смысле. Может, в том самом? Они с Князем только неполные два года как “вместе”. Жизнь их то сводила, то расшвыривала в разных направлениях. Только чуть не умерев, Саша наконец набрался смелости признаться Андрею в своих чувствах. И хоть тот его не отверг, “того самого” так и не случилось. Андрей дальше поцелуев зайти был не готов, а у Саши не было душевных сил, да и морального права настаивать. И теперь, посмотрев этот чёртов сериал, Саша, кажется, понял, что сдерживало всё это время Андрея. Но это всё их личное, тянущееся годами, если не десятилетиями, то, в чём они сами толком не разобрались. Что об этом вообще может знать Агата? Он убирает пакет со льдом от лица, от холода нос уже почти не чувствуется, и жмурится. Да ну нахуй, показалось, убеждает он сам себя. Агата имела в виду их с Князем возобновлённую дружбу, ничего больше. — Дружбу, да, — соглашается сам с собой и берётся за бутылку – Шато Крю Годар 2016-ого года, между прочим, – стоящую рядом на столе. Отпивает из горла и вспоминает свои последние сказанные Агате слова. — Дружбу, блядь, точно дружбу. — Которую, ты, Лось, благополучно проебал, – хрипит, и снова прикладывается к бутылке. — Опять. *** «Дружба» довольно скоро напоминает о себе Саше. Прямо на следующее утро. Мучающийся похмельем, ещё сонный он сидит на кухне со второй уже кружкой кофе, заказывая билеты на вечерний Сапсан, когда телефон начинает звонить. «Агата», гласит иконка вызова, и Саша тут же сбрасывает. Сердце по ощущениям бьётся где-то в горле, и Саша чувствует, что наконец полностью проснулся. Поборов неуместную панику, сам набирает Агате. Та берёт трубку мгновенно. — Да, Саш. Ждала, понимает он. И, собравшись с духом, подаёт голос: — Привет, звонила? Не успел добежать. Голос звучит хрипло и, как кажется Саше, выдаёт его похмельное состояние. Сколько же он вчера выпил? Можно посчитать бутылки, но под стол даже заглядывать не хочется. Вечер помнится смутно. Он, выпив всё, что было в квартире, почему-то без трусов, но в футболке сидел потом на кровати, покачивался, убаюкивающе обхватив себя руками, и орал в голос. Он не помнит слёз, но точно было больно и обидно. Затем он вырубился. И вот сейчас, настороженный короткой паузой на том конце провода, он молится всем богам, в которых не верит, что не натворил вчера глупостей. Допустим, не позвонил Агате. Проверить историю исходящих звонков он не догадался. А сейчас уже смысла нет это делать. — Как ты? — интересуется Агата. — Я? — Ну после вчерашнего. Вот что она имеет в виду, их с Князем ссору или Сашины вечерние излияния? Про излияния она, по идее, не должна знать, но вполне могла догадаться. А вот про ссору… Саша отвечает уклончиво: — Голова болит. — Ещё и голова… — Агата понимающе хмыкает, и Саша чувствует, как опаляет стыдом щеки. Он трогает переносицу — боли нет. Саша смотрел в зеркало, как проснулся, ничего кроме небольшой синюшности под глазами и отёкшей со сна рожи не обнаружил. — Но я про другое, — вздыхает тяжело она. — В общем, если ты не хочешь об этом говорить, то я это сделаю. Андрей расстроен. Очень. Он, конечно, старается держать всё в себе. Ты же знаешь, какой он. — Да, знаю, — хрипло соглашается Саша. — Ты должен приехать, Саш, — выдыхает она в трубку. — Поговорите нормально. Трезвыми. Она делает такой акцент на последнем слове, что Саша готов сквозь землю провалиться. — Я не могу, Агат. Меня Алёна сегодня дома уже ждёт. — Да, конечно. Не сегодня, я понимаю, — торопливо заверяет его Агата, но звучит её голос слегка разочарованно, — когда в следующий раз будешь в Питере. Заедь, пожалуйста, к нам. Просто позвони заранее, чтобы я… — Подготовила его, — нервно смеётся Саша, вспоминая полный ярости взгляд Андрея. — Да чего там готовить, просто чтобы мы дома были. Андрей ведь… — Агат, прости ещё раз за вчерашнее, — прерывает её Саша, продолжая полыхать щеками. Ему так стыдно. Вот вчера не было, было обидно и больно. А сейчас, слыша взволнованный Агатин голос, понимая, что Андрей тоже переживает, он не может перестать себя корить за вчерашние слова. — Думаю, прощения тебе не у меня надо просить, — не щадит его чувства Агата. — Я знаю. — Вот и славно, — мягко заключает она. — Мы ждём. Целую. Только, когда она отключается, Саша понимает, что прямого ответа на приглашение Агаты так и не дал. Но, конечно же, он всё равно приедет. В следующий раз. Может, Князь немного к тому времени остынет. *** Саша приезжает в Питер через десять дней. Да, Андрей считал. Андрей ждал. То, что сообщила о его грядущем визите Агата, а не сам Саша, становится неприятным сюрпризом. Саша вообще за это время даже позвонить не удосужился. И Андрей понимает, почему — что ни говори, но Андрей не имел права его бить. Что бы Саша не нёс. В детстве, в окружении Андрея было принято считать драку лучшим способом решения конфликта. Кто-то что-то не то сказал — дай в морду. Разногласия с лучшим другом — можно и подраться. Конечно, житейский опыт быстро показал несостоятельность данного подхода. И уж точно нельзя было так с обидчивым, ревнивым Лосем. Андрей не сдержался, о чём сильно жалел теперь. И ещё больше жалел, что заставил Сашу посмотреть сериал. Они только недавно нашли общий язык. Тот день, кажется, был одним из самых счастливых в жизни Андрея. Саша, большой, неловкий, как в движениях, так и в высказываниях, произнёс слова, которые Андрей даже не мечтал услышать. Сбивчиво, с трудом подбирая слова, и очевидно настроенный на отказ, Саша решил наконец излить душу. И когда он замолчал, Андрей дал понять, что чувствует он сам. Поцелуем. Он тогда впервые поцеловал мужчину. Поцеловал Сашу. И поцелуй этот казался самой правильной вещью на свете, хоть позже Андрей и почувствовал себя бесконечно виноватым перед Агатой. Андрей день ото дня утопал в чувстве вины и растущей тревоге. И всё ещё злился на Лося за тот его идиотский наезд, хоть и понимал природу Лосиной истерики. Неуверенный в себе Саша просто ревновал. Похоже, он никогда Андрею и не доверял. И сейчас вот оповестил о своём приезде Агату, а не Андрея. Когда Андрей вернулся домой с привычных уже, удобных для группы и него самого, трёхдневных гастролей, Агата встретила его на пороге с неуверенной улыбкой на губах. — Вечером Саша придёт. Он несколько дней уже в Питере. Тебя ждал, не уезжал. Андрей ловит ртом воздух, и пытается поймать следом за ним и, пустившееся в галоп, непутёвое сердце. В голове же мутно и пусто. — Уже, — только и может произнести он. Андрей моет руки и рассматривает в зеркало прислонившуюся к дверному косяку жену. — Девочки, я так понимаю, у бабушки. Агата кивает. Она с распущенными волосами, в своём домашнем шёлковом платьице, улыбается таинственно. Такая нежная, манящая, и одновременно колючая, подобравшаяся. В боевой готовности. Андрей нервно поджимает губы и вытирает руки полотенцем. — Во сколько приедет? — В девять обещал. — В девять, значит. — Ты готов? — Нет, — выдыхает Андрей и снова открывает кран, наклоняется и плещет холодной водой себе в лицо. Он, блядь, не готов. В последующие часы Андрей себе места не находит. Сначала он принимает душ, этот механический процесс ему даётся относительно легко. Затем он пытается рисовать. Мишино лицо для будущего клипа почему-то приобретает злобный оскал, и он закрывает фотошоп, так и не сохранив изменения. Пробует поработать над песней. Добавляет в «Кошмар в лице моём» бас, но на втором куплете глаза начинает щипать, потому что вспоминает, как писал к ней слова в восемнадцатом году. На бридже «прощу всех я, но только не тебя» яростно захлопывает ноутбук. Вздремнуть тоже не получается, перед глазами калейдоскопом мелькают картинки их с Сашей «дружбы». Вот он обнимает Сашу, чуть пьяного, но больше притворяющегося, навалившегося на него всем телом, и Андрей еле сдерживается, чтобы не поцеловать его, пока снимает ему очки и укладывает на кровать. Вот рука Саши собственнически лежит на плече Андрея — и того так тянет развернуться и обнять покрепче, уткнувшись лицом в широкую грудь. Вот Сашино лицо, оно близко-близко, его владелец рассказывает что-то азартно, глаза горят. Андрей хватает его за загривок, тянет к себе. Тычется лбом в чуть влажный чужой лоб. Саша резко прерывается, хлопает глазами, и Андрей, облизнув губы, сразу же отстраняется – «Так что ты там говорил?». А вот Саша… Нет, это просто невыносимо. К восьми Андрей впадает в практически сомнамбулическое состояние. Не находя себе места, заглядывает к Агате на кухню, та накрывает демонстративно безалкогольный стол: сок, фрукты и несколько уже порезанных на кусочки и разложенных на сервировочные тарелки полюбившихся Саше пирогов. Тот в одиннадцатом заезжал к ним чуть ли не каждый месяц, и то, что Агата, несмотря на последующий пиздец в их отношениях, запомнила, что именно Саше понравилось — пирог с рыбой и тарт с клубникой— почему-то только усиливает и так зашкаливающую тревогу внутри Андрея. Он не заслужил всего того, что она для него делает. Он её не заслужил. В без пятнадцати девять в дверь звонят. Открывать идёт Агата. Саша, несмотря на свои габариты, проходит в квартиру почти бесшумно. Андрей слышит звук закрывающейся двери, журчание Агатиного голоса и Сашин низкий бубнёж, который дёргает за натянутые струнами нервы так сильно, что Андрей не дождавшись, пока гость сам пройдёт на кухню, срывается тому на встречу. Снимающий куртку Саша растерянно хлопает своими вечно грустными глазами и еле успевает сказать «Привет», как Андрей заключается его в объятия. Рядом ойкает не успевшая ещё отойти Агата. Она ссылается на пирог в духовке и, ущипнув Андрея за бок, уходит. А Андрей уже ничего не замечает — от Саши пахнет морозом, одеколоном с хвойными нотками и немного свежим потом. В руках он ощущается мягким, почти что плюшевым, но всё равно монументальным как скала. Андрей протяжно выдыхает, трёт Сашины лопатки через тонкий хлопок футболки, прикасается к колкой бороде гладко выбритой щекой, и только Саша тянется к нему губами, делает шаг назад, так и не решившись поцеловать. — Привет, — отвечает наконец он и жестом зовёт за собой Сашу на кухню. Как Агата и обещала, алкоголя сегодня нет. На трезвую голову разговор особо не клеится. Пока Саша, предпочтя, как всегда, кофе всем другим доступным напиткам, запивает им тарт с клубникой, они беседуют о детях и на другие, столь же отстранённые темы. Саша ест руками, то и дело вытирая испачканные в сиропе пальцы салфеткой. Андрей прекрасно знает, что тот любитель смачно облизать пальцы, когда они только вдвоём и не надо производить на кого-то хорошее впечатление. А тут, видимо, Саша Агаты стесняется. Самому Андрею кусок в горло не лезет, и когда он замечает, как Агата почти с умилением наблюдает за наворачивающим её выпечку Ренегатом, напряжение внутри него достигает предела. Он выпивает залпом, словно там алкоголь, а не вишнёвый сок, содержимое стакана, и выпаливает: — Я чё сказать-то хотел, в общем… Саша его перебивает: — Я облажался, прости. Андрей открывает было рот, чтобы возразить, но Агата его опережает: — Ага. — Ну Сашка, — отмахивается от неё Андрей. — А что Сашка? Вы оба облажались. — Как и всегда, — нервно хмыкает Ренегат. — Очевидно, — кивает Агата. — Прости меня? — заглядывает Андрею в глаза с надеждой Саша. — Ох, — только и может произнести тот, и смотрит на напряжённую, подавшуюся корпусом вперёд Агату, с нечитаемым выражением лица внимательно следящую за происходящим, и вспоминает их, состоявшийся сразу после ухода Саши, разговор. Он ей кивает, и наконец решается спросить. — Саш, скажи. Ты действительно думал… — он мнётся несколько секунд, но всё-таки выдавливает из себя. — Ну что я и Миша? Это из-за этого дурацкого сериала? — Теперь он дурацкий, — не удержавшись, ехидничает Саша. — Харе передёргивать, ответь нормально, — упрямится Андрей, и чувствует, как колено чувствительно сжимают длинные Агатины пальцы. Успокойся — будто упрашивают они. — Мне это важно, — бросает Андрей Агате. Саша теперь тоже смотрит на неё. Та делает совершенно невинное выражение лица и отпивает свой кофе,— важно знать, реально ли он.. — Погоди… — прокашливается Ренегат. — Ты в курсе? Агата только молча пожимает плечами. Андрей восхищён её выдержкой. Всё-таки он её не заслуживает. Саша не сдаётся. — Она знает? — спрашивает теперь он у Андрея. — Да, “она” знает,— говорит Агата, и Саша хватается за голову обеими руками, взъерошивает кудри, нервно трёт лицо. — Так. Хорошо. — он вскакивает, потом опять садится, начинает двигать посуду перед собой — отодвигает блюдо с пирогами, переставляет кружку, убирает подальше чайную ложку, мнёт салфетку, и Андрей невольно вспоминает ту другую, пропитанную кровью. Сашу же, похоже, накрыла паника. Он, вцепившись пальцами в волосы, выдыхает хрипло: — Блядь, пиздец. И чё теперь делать? Пиздец. Как в глаза-то теперь тебе смотреть? И противореча сам себе, всё же смотрит на Агату. — А как ты до этого смотрел? — парирует она. — Тебя же много лет ничего не смущало. Андрей вздрагивает. — Потому что ничего не было, — оставив волосы в покое, с вызовом произносит Саша, — Ни-че-го. — А сейчас есть, — улыбается ему мягко Агата. Андрей смотрит на остолбеневшего, незнающего, что ответить, Сашу, затем на безмятежно попивающую кофе Агату, вспоминая, как сам был растерян, когда она заявила ему: — Между вами что-то есть. Не спрашивала даже, утверждала. Андрей, ещё погруженный в свои мысли, поднимает на жену глаза. Он не знал, сколько времени вот так сидел за кухонным столом, раз за разом прокручивая в голове их с Ренегатом ссору, пока севшая напротив него жена не вывела его из ступора неожиданным заявлением. — Ты о чём? — Что это за сцена ревности была? Между вами что-то происходит. — Что-то, это что? — Отношения. Близость. Секс. Тебе лучше знать. Андрей хватает ртом воздух – неужели всё так очевидно? Страшно представить себе, что будет, если он подтвердит её догадки. А с другой стороны, ведь подтверждать-то по сути нечего. Ну вот что у них с Сашей было? Отношениями это назвать сложно. Он смотрит на Агату, которая даже сидит с вызовом — плечи чуть приподняты, подбородок задран, черты лица заострились. Вот один-в-один Сашка, который совсем недавно сидел на том же месте, что и она, и нёс полнейшую чушь. — С чего ты это вообще взяла? Что за день-то такой? Сначала Саша с его бредом о Михе, теперь ты… — Да, с Михой это другое, уж я-то знаю. Вы в головах друг у друга жили, соулмейтами были. А тут… — Она хмурит брови и ещё сильнее подбирается, — Нет, Андрей. Не ври мне. — Да я не вру, я… О, Господи. — Андрюш, дорогой, пожалуйста, — она встаёт с диванчика и присаживается с ним рядом на стул, берёт за руки, заглядывает в глаза, — послушай. Я же вижу, что-то изменилось. Вы всегда были крайне неравнодушны друг к другу. Тот же Яков куда больше гадостей наговорил, ты не вскипал так при одном лишь упоминании его имени. И это не ненависть ведь была, нет. Я же чувствую такие вещи. Сам знаешь, как я ощущаю бессознательное. А потом вы снова помирились. И что-то неуловимо поменялось. Я просила вселенную дать мне знак — и случился этот ваш разговор. Андрей понимает, всё, что он пытался скрыть от самого себя, было с самого начала очевидным для чуткого, любящего сердца Агаты. — Ты всё слышала. — Сложно было не услышать. — Ты же понимаешь, что мы с Мишей не… — В жопу Мишу, — потрясённый такой пылкостью, Андрей невольно улыбается, а Агата упрямо продолжает, – не о нём сейчас разговор. Смотри. Я вижу, что что-то между вами происходит. И я должна знать что, Андрей. Мы ведь договорились ещё в самом начале — всегда говорим друг другу правду. Ну что ж. Правду, так правду. Если всё так очевидно, отрицать нет смысла. — Это не отношения. Не знаю, как это назвать. У нас же не было, блядь… сука. Секса у нас не было. — А что было тогда? — В общем... В позапрошлом году Саша мне признался, что давно меня любит. — А ты его? Андрей молчит. Долгие годы он сам не понимал, что чувствовал к Саше.. — Андрей. Пожалуйста… — Я… — тяжело выдыхает он. — Я ведь всегда… Почти с самого начала, наверное.. Но это всё так неправильно было. У меня Алёна ведь тогда была. А потом ты появилась. И… — Так это у вас давно. — “Это”. Я бы ещё знал, что это за “это”. Лицо Агаты приобретает особо въедливое выражение. Хорошо знающий жену Андрей напрягается. — Давай так, вы целовались? Да поебать уже, хуже не будет: — Да. — Дрочили друг другу? — Сашка, — уши горят, во рту пересыхает даже от одной только мысли о таком, — Блядь, чё ты говоришь… — Значит, нет. — Нет. Целовались пару раз. Больше ничего не было. — А хотелось? — Агата, что ты хочешь услышать? Саша хочет большего. Но я не могу… Я не хочу, чтобы у нас с тобой всё разводом закончилось. — О нет, разводиться я с тобой точно не буду. Но и благословлять тебя на измену не стану. — “Благословлять”, — истерически смеётся Андрей. — Не смейся, пожалуйста. Я не хочу тебя терять, Андрюш, я тебя люблю. — И я не хочу тебя терять. Но… — Но и его тоже, я понимаю. — Вот зачем ты этот разговор вообще завела. Смысл? Предмет разговора ушёл, хлопнув дверью, оскорблённый до глубины души. — Он не хлопал, я сама за ним дверь закрыла. — Саш… — Я должна была точно знать. Ему хорошо знакомо это её состояние. Агата – женщина-действие. Женщина-порыв. Она должна была знать. Что будет дальше с этим знанием делать, она не думала. — Теперь тебе известно, что у нас ничего не было. Можешь успокоиться. — Если бы у вас что-то было, было бы намного проще, — она хлопает его по коленке, и встаёт. Подходит к раковине и начинает мыть посуду, будто нихуя особо и не произошло. Так, мило побеседовали про недоизмену мужа. — А мне нет, Сашка. Ни разу, — говорит он, смотря на её всё ещё напряжённую, ровную как доска спину и наливает себе ещё пива. Он долго потом ещё сидел в одиночестве на кухне, переживая за сохранность своего брака . Ведь Агата знает о Саше, а соперника она не потерпит. Андрей думал о том, что так и не признался ей, что, на самом деле, очень хотел перейти с Сашей на новый уровень. Влечение к Саше жило с ним давно, просто иногда оно подугасало, а иногда Андрею приходилось заталкивать его куда поглубже. Шикарный, большой, ворчливый, но одновременно неимоверно трогательный Ренегат. Безумно желанный. А ещё Андрей любил Агату. Очень. Она была его соулмейтом. Они с ней были вместе где-то там в другой жизни. И в этой им расставаться нельзя. Уж точно не из-за Саши Леонтьева. Поставив мысленный крест на отношениях с Лосем, он пошёл в спальню, собираясь уже лечь под бок Агате, но, посмотрев на её острые плечики и разметавшиеся по подушке волосы, передумал. Слишком муторно было на душе. Надо было переварить всё произошедшее в одиночестве. Заснул он на диване с одной и той же мыслью на репите — ну всё, потерял ты, дурак, Сашку. Где-то на грани сна и яви Сашки раздвоились и Андрей понял, что потерял обоих. Первым, что Андрей наутро увидел, была склонившаяся над диваном, взбудораженная, с горящим взглядом безумного учёного Агата: — У меня есть идея, как всё пофиксить! И у нас, и у тебя с Сашей. Она говорила долго, сбивчиво, размахивая руками, вдаваясь в неуместные, пошлейшие подробности, и Андрей слушал молча. Только когда она закончила, резюмировал: — Он на это никогда не пойдёт. — А ты? На этот вопрос у Андрея ответа не было. — Возвращаясь к Горшку, ты действительно думал, что у нас с Михой что-то было? Уже пришедший в себя Саша тянет хриплое “бляяядь” и снова трёт лицо. — Меня всегда это дико бесило. Вот это “один организм” и подобная хрень. Но я ничего такого не думал. Даже в голову не приходило. А потом я увидел эту вашу "оду любви". — Это история дружбы, — хмыкает Агата. — Ага, конечно. Дружбы. Как у нас с Андреем, — не упускает возможности съехидничать Саша. Заметив, что Андрей уже начинает злиться, продолжает куда менее уверенно, — я же всегда переживал, боялся этого… Что ты… Вот Сашка. Она будто ну… своя. Саша бросает на Агату быстрый взгляд, умоляюще приподнимая брови, и опять поворачивается к Андрею: — Я и не ревновал к ней тебя никогда. Ну к Алёне ещё да. А Агата... Она как твоя частичка. Вы просто рядышком и я не чувствую, что тебя теряю. Но с Мишкой всё по-другому было. Он мог тебя у меня отнять. И почти отнял, когда умер. Я же тогда думал, мы с тобой уже никогда не помиримся. А теперь сериал этот тупой. Ну я и подумал… — Ты ошибся, — отрезает Андрей. — Я знаю. Я и всегда это знал, наверное. Но теперь-то уже какая разница… Агат, прости, пожалуйста. Я не… Бля, надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь. Мне так жаль, что ты узнала. Очень стыдно. Клянусь, я больше никогда… — А вот обещаниями бросаться не надо, тем более, если не можешь их исполнить, — перебивает его Агата. Саша резко замолкает и пожимает плечами. Тяжело вздохнув, поднимается: — Ну я пошёл. — Саш, сядь, ещё не всё, — нежным голосом, но одновременно очень твёрдо произносит Агата. Саша бухается резко обратно на диванчик, тот жалобно скрипит под ним. Андрей хмыкает в очередной стакан сока. — Как я поняла, — начинает Агата. — У вас весьма своеобразные отношения, уже не дружба, но ещё не роман. Меня, как жену Андрея, естественно, это не устраивает. — Агат, Андрею секс со мной не нужен, — с нервным смешком выдаёт Саша. — Не уведу, не боись. — Я и сама, дорогой мой Саша, мужа никому отдавать не намерена. Не думаю, что ты вообще способен со мной соревноваться. Но я его люблю, и вижу, что он чувствует к тебе. И для меня всегда на первом месте его благополучие и благополучие нашей семьи. Я вижу, как он мучается, разрываясь между мной и тобой, так что я готова на определённых условиях с тобой им делиться. Андрей поперхнулся соком от подобной прямолинейности, ему казалось, это будет звучать мягче. — Не понял. — Всё очень просто. Вы можете встречаться. Даже, так сказать, продвинуться в ваших отношениях. Ведь, чтобы ты Саша там себе не надумал, Андрей хочет близости с тобой. А я хочу, чтобы он был счастлив. У меня только одно условие – это при мне будет происходить. В этом доме. Андрея всё больше и больше охватывает стыд. Он утыкается лицом в свои ладони, понимая, как это всё выглядит со стороны. Вчера доводы Агаты казались разумными. Но теперь… Они просто смешны. Они все трое просто последние дебилы. — Ты хочешь к нам третьей? — не веря своим ушам, сипит Саша. — Не совсем. Технически, нет. Андрей смотрит на Сашу, на его раздувающиеся ноздри, на потемневшие глаза, на тронутые лёгким румянцем смуглые скулы и понимает. Нет. Это «нет». — Да вы ёбнулись оба? — фыркает Саша и начинает хохотать. Говорил же Андрей жене, Саша на такое не пойдёт. Но та настояла. Надо попробовать. Не получится, значит, так тому и быть. Но она, Агата, уверена, что всё получится, чувствует это своим особым чутьём. Стоило вспомнить, что летом тринадцатого хвалёная Агатина чуйка дала осечку. Как и в этом случае. — Пиздец какой-то, честное слово, — басит Ренегат. — Да ну, нахуй это всё. Он резко подрывается с места, случайно опрокинув стакан Андрея, и направляется в прихожую. Андрей действует на чистых рефлексах. Вскочить следом, поймать за плечи, развернуть к себе, сгрести в объятия, целовать скулы, брови, нос, рот, порой несущий какие-то несусветные глупости, но такой любимый. В голове ни одной мысли, и Андрей просто озвучивает то, что давно хотел сказать, но не решался: — Саш, Сашка, не уходи, пожалуйста, я тебя люблю. Я так боюсь больше никогда с тобой не увидеться. Это наш последний шанс. Шанс хоть как-то быть вместе, не разъебав всё вокруг. Не уходи, я не хочу без тебя. Пожалуйста-пожалуйста. На третьем «пожалуйста» Саша сам его целует, прерывая горячечный поток признаний. *** Андрей без малейшего сопротивления открывает рот под страстным напором. Саша вталкивает язык как можно глубже, пытаясь заткнуть Андрея самым эффективным способом. И самым приятным. Он так давно последний раз к Андрею прикасался. Саше хочется его сожрать. Саше хочется его присвоить, украсть, потому что он понимает, Андрей его никогда не станет. В безумный план Агаты Саша не верит. Неестественно это, ненормально. Хотя, справедливости ради, их с Андреем отношения и так в рамки нормальности не укладываются. Напористые руки на плечах, груди, боках будто уговаривают — всё получится, только не уходи. Жаркий рот, гостеприимно принимающий Сашин язык, навевает крамольную мысль – другой части тела Саши бы в нём очень понравилось. Порыв убежать сменяется жгучим, накопленным за все эти годы, желанием Андреем завладеть. Андрей отрывается от его рта и снова что-то шепчет, едва прикасаясь губами к чувствительному местечку под ухом. Наверное, уговаривает остаться. Но смысл его слов Саша не улавливает – похоть, растерянность и почти животный страх всё окончательно испортить затуманили рассудок. Саша замечает стоящую в проёме кухни Агату. Она будто сошла с картины эпохи возрождения – красивое, спокойное, на первый взгляд, лицо в обрамлении густых кудрей. Губы слегка приоткрыты, видна белая полоска влажных зубов. Глаза тёмные и природу огня, которым они сейчас горят, Саша не понимает. Он и со своими-то чувствами разобраться не может. Агата делает шаг вперёд, ближе. Шаг, ещё шаг и вот она уже у Андрея за спиной. Тот, всё ещё не замечая её присутствия, притягивает Сашу к себе за шею. И когда их губы снова соприкасаются, Сашиной, лежащей на лопатке Андрея, ладони, касается тёплая и маленькая — Агаты. Всё тело будто пробивает током. Он крупно вздрагивает, мычит в губы Андрея и чувствует, как руку тянут ниже. Ближе к Дюшиной пояснице. И только когда кончики Сашиных пальцев касаются основания крепких ягодиц, рука исчезает. А сама Агата резко шагает в сторону. И вот теперь Андрей что-то замечает. Поворачивается на звук. — Сашка... — Я сейчас уйду, — совсем растерянно говорит она и быстро ретируется в сторону спальни. Андрей хватает Сашу за локоть и тащит в свою мастерскую.