Бирмингемские псы

      Все следующие дни шёл дождь — обычное дело, когда над каналами поднимался туман. То, что Бирмингем — это английская Венеция со множеством мостов и ломанных каналов, спорить невозможно. Спала Рей на удивление хорошо и наутро чувствовала себя прекрасно, хотя ей казалось, что она простыла; отодвинув занавеску и выглянув в окно, девушка снова улеглась в кровать с тоской. В половине одиннадцатого её разбудила Роуз, сказав, что вместе с По и Кайдел уходит в город. Куда-то там, смотреть что-то там.       По правде говоря, Рей не запомнила — весь разговор вёлся через закрытую дверь.       — Может, ты заболела? — уточнила подруга.       — Нет. Просто хочу побыть одна, — ответила Рей.       Её апатия и меланхоличность прямо вытекала из усталости и прошедших событий, к которым девушка не была готова, но...в глубине души она полагала, что дело кое в чём другом. Много лет назад именно в этот день Рей стала сиротой. Она мысленно вернулась к тем дням, когда была ребёнком и проживала своё беззаботное лондонское детство. От воспоминаний на глазах появились слёзы и Рей уткнулась носом в подушку, провалявшись так какое-то время.       В «Такодану» девушка спустилась ближе к обеду, и застала на первом этаже Маз Канату.       — Кира! — воскликнула она. — Мне на мгновение подумалось, что это призрак, а это всего лишь ты. Милая, как ты себя чувствуешь? Бледная, как поганка…       — Не переживайте, тётушка, — успокоила её Рей. — Просто не выспалась. В комнате удушающая духота стояла всю ночь из-за дождя.       — Слава Богу.       — Я собираюсь прогуляться, вы не против?       — Нет, что ты. Тебе не нужна компаньонка?       — Хочу побыть одна, но спасибо, тётушка. Я ненадолго. Заскочу купить вам табака в лавке на углу, — улыбнулась Рей, надев перед зеркалом зелёную шляпку покойной.       Она вышла на улицу, направляясь в сторону пекарни близ железнодорожной станции. Дождь все моросил, а впереди был длинный, скучный день. Возможно, другой (и весьма веской) причиной апатии Рей была скука. Ей надоело играть из вечера в вечер в пабе, зарабатывая неравномерные аплодисменты подвыпившей — а иногда излишне пьяной — публики, не хватало азарта и игривости, не хватало веселья клубов Франции, не хватало, когда объявляют её имя, а не имя Киры Мур. С каждым днём Рей, словно растворялась, превращаясь в выцветшее полотно непонятого художника.       С этими мыслями она дошла до лавки и потянула дверь на себя, когда в этот же момент какой-то господин с той стороны шагнул на улицу, продолжая болтать с кассиром. Оба вскрикнули.       Рей неловко прижала к груди клатч.       — Мисс Мур, — вежливо обратился к ней Хакс. — Добрый день.       Она почувствовала, как уши заполыхали. Встреча, которой никто не мог ожидать.       — Здравствуйте, — Рей вежливо улыбнулась ему.       Хакс, как настоящий джентльмен, придержал дверь, пропуская Рей в мрачный зал табачного павильона. Но и сам он не торопился выходить, проследовав за Рей, как хвостик.       Рей расплатилась на кассе большой купюрой и ждала, пока кассир отсчитает ей сдачу. Девушка решила поинтересоваться у юриста:       — Как дела у мистера Рена?       — Весьма неплохо. Передам ему, что вы беспокоились.       — Нет, не стоит, — Рей забрала сдачу и прошла к двери. — Мы плохо разошлись в последнюю встречу.       Мистер Хакс отослал шофера и сказал, что вернётся в офис пешком. Взяв из рук Рей пакет, они двинулись по мокрому тротуару. Мимо проходили люди, выбравшиеся из-за пыльных и душных залов карательной верфи на обеденный променад. Со стороны могло показаться, что Рей и мистер Хакс — влюблённая парочка, решившая провести время вместе. От этой мыли девушке стало некомфортно.       Вдруг так кто-то действительно мог подумать? Какой кошмар! Армитаж даже не в её вкусе. Слишком он…прилизанный. И к тому же, ирландец. Хотя она сейчас тоже изображает ирландку.       Между мужчиной и женщиной повисло молчание. Рей решила разрядить обстановку:       — Мистер Хакс, могу ли спросить?       — Конечно. Только если это будет приличный вопрос, — он лукаво улыбнулся.       — Безусловно, мне бы не хотелось задеть вашу честь. Вы говорили, что оказываете юридические услуги. И что вы делаете вместе с мистером Реном? Я не думала, что ему нужны такого рода услуги…       Он поднял брови.       — Удивлён, что вы спросили именно это.       — Ранее я никогда так тесно не общалась с юристами, хотя знавала одного банкира… — Рей посчитала ненужным вдаваться в подробности той встречи; она лишь помнила, как они целовались на балконе, а после ей было безумно стыдно, поэтому быстрее доплела ложь к своей фразе: — Он был знакомым отца. Хороший человек.       Её-то банкир в действительности не был хорошим человеком. Кажется, он вообще из «подполы» продавал соль.       — Скажем так, мисс Мур, Кайло занимается учреждением собственного бизнеса и ему требуется помощь, чтобы всё оформить с согласием буквы закона.       — Что за бизнес?       Армитаж посмотрел на неё в упор.       — Любопытство не порок, но иногда с ним нужно быть аккуратнее, — Хакс помог девушке перешагнуть лужу. — Приходите как-нибудь к Харвуд-хаус, увидите, в чём заключается бизнес.       Рей насупилась, поняв, что и к гадалке ходить не надо — Рен ведь бандит, значит, и Хакс тоже. Два сапога — пара, вроде бы, так говорят.       Армитаж сказал:       — Теперь я планирую задать, мисс Кира, весьма неприличный вопрос.       — И зачем вы меня предупреждаете об этом?       — Возможно, чтобы вы не ударили меня, — хохотнул он.       — Спрашивайте. Обещаю не драться, — Рей улыбнулась, но почувствовала, как внутри всё перевернулось от страха. — Но, может быть, буду кусаться.       Явно её ответ развеселил Армитажа, и он широко улыбнулся.       — Что вы делаете в эти выходные?       Вопрос и вправду был неприличным.       — Планировала съездить в Лондон, — соврала она, чтобы придать себе большей значимости. Ведь все, что входило в её планы на выходные — долгий сон.       — А если я предложу вам более увлекательное времяпрепровождение?       Они дошли до перекрёстка, за ним — «Такодана». Краем глаза Рей заметила в окне заинтересованную физиономию Роуз; та даже отложила в сторону тряпку и стала разглядывать парочку на улице.       — Выходные, загородный дом близ Лондона. Гольф. Конная прогулка. Меня приглашает друг. Составите компанию?       — Мистер Хакс, я польщена, но, думаю, совершенно не подхожу для светских встреч…       — Скажете тоже, — он отмахнулся, — просто дружеский обед. Дай Бог, поле просохнет к субботе, иначе придётся играть в водное поло на заднем дворе.       Рей улыбнулась.       — Если так, то, наверное, я согласна.       Мужчина благодарно сжал её плечо.       — Я заеду за вами к одиннадцати в субботу.       Девушка заверила его, что будет готова к этому времени и забежала в паб, отмахиваясь от роя вопросов Роуз, которые вылетали из её уст, как мячики для гольфа.

***

      Они прибыли в глубину одной из тех просторных бухт, которыми изрезано все восточное побережье вплоть до Северного моря, где лежат большинство торговых посёлков или, вернее, сельских пристаней. К воде спускались высокие зелёные пастбища, где гуляли овцы и краснолицые пастухи, и пастушки, застрявшие своим образом жизни и традициями в середине прошлого столетия. Рей вспомнила, что в дни юности, в роще, прикрывающей один из склонов зеленой низкой лощины, впервые каталась на лошади с отцом. Тогда отец взял напрокат молодого жеребца в соседней деревне, и они вдвоем ушли на несколько часов из Лондона. Она не любила лошадей в общепринятом понимании англичан, за что ей было невыносимо стыдно.       Если Рей когда-нибудь захочет укрыться от суетливости мира и погрезить в тишине остатков беспокойной жизни, то ей не найти уголка более благословенного, чем эта долина, находящаяся в часе езды от Бирмингема.       На Рей было жёлтое платье-комбинация в чёрный горох и белая шляпа, ведь на улице стояла невыносимая жара и припекало солнце, отыгрываясь за прошедшие пасмурные дни; девушка сидела на пассажирском кресле и курила, пока мистер Хакс вёл автомобиль и вёл свой монолог.       Тот самый дом, куда их пригласили в выходные, был «незаживающей раной семьи» Армитажа Хакса, по его словам. Сначала бароны, потом — графы, а позже, с 1813 года, — маркизы Скайуокеры. Семья Скайуокер царила в этой части графства намного дальше большинства знатных семей близь Лондона.       Ещё сто лет назад их соседи и вассалы, скромные фермеры, кое-как перебивались скудными плодами болотистой земли, но автомобильные и железные дороги, также возможность работать в городе, а в выходные возможность проводить за городом привели сюда толпы нуворишей, и тогда Скайуокеры проснулись в одно утро богачами. И очень скоро, чтобы отметиться в высшем кругу английского общества, нужно было хоть раз побывать у этой семьи в гостях.       — По совести говоря, эта семья не искала известности, — вставил важное замечание мистер Хакс, ведя свой рассказ, а потом чуть тише добавил: — По крайней мере, сначала.       Будучи самыми знаменитыми аристократами быстро богатеющей местности, избежать такой судьбы было невозможно. Им повезло не только в этом. Брачный союз с близкой к испанской короне маркизой, которой принадлежала значительная часть казны, помог семейному кораблю Скайуокеров пересечь бурное море сельскохозяйственной депрессии. А потом, не менее значимый союз с семьей Органа, которым принадлежала значительная часть Сан-Франциско в Новом свете.       В отличии от многих подобных родов они почти полностью сохранили свою лондонскую недвижимость, а разнообразные манипуляции с собственностью в десятые года вынесли их к весьма безопасным берегам начала века. Затем, когда коммунистические идеи и вправду начали просачиваться в Европу, они, к счастью представителей из высших классов, остались верны традициям монархии, получив новое рождение, как оплот стабильности, которой так не хватало.       В общем, Скайуокеры расширили свое семейное дерево и укрепились корнями во многих сферах общества, представляя собой пример уцелевшей английской аристократии, не утратив ни престижа, ни владений.       Рей поняла из его рассказа, не то чтобы Хаксам претило богатство или знатность Скайуокеров, напротив, они боготворили своих родовитых соседей. Нет, вся беда в том, что хоть они и жили в двух милях друг от друга, сколько бы каждое из семейств ни говорило, как им повезло — живут буквально по соседству, — объединить богатства не получалось. В одной семье — мальчишка, а во второй — так и не появилось наследников.       — Так как вашему другу достался дом? — уточнила Рей.       — Ах, это! Стечение обстоятельств и одна игра в покер, — рассмеялся Хакс. — Он давно намеревался купить себе дом, но не находил подходящего: когда делаешь такую крупную покупку, надеешься, что в ней всё будет идеально. Так вот, когда маркиза Лея Органа скончалась, не оставив наследников, её брат выставил дом на продажу, чтобы погасить долги семьи Скайуокер. Поначалу мой отец намеревался выкупить аббатство, но передумал. Старик сейчас вкладывается в землю в Каире.       Еще она заметила, что мистер Хакс говорит о браке с какой-то долей грусти. Обычно мужчины его возраста не спешат обременить себя узами брака, тем более, проведя часть жизни на войне, хотелось наверстать упущенное. Рей так и видела его рядом с женщиной, которая умудрялась сочетать доброту и простодушность с безразличием лондонских львиц, чтобы она могла и вести беседы о высоком и коня на скаку остановить. Армитаж в своё оправдание заявил, что намерен жениться по настоящей любви.       — Удивительно, просто невероятно, — немедленно ответила Рей. — А мне казалось, вы не романтик.       Но даже утверждая, что статус для его партии не важен, Армитаж кривил душой. Его положение с некоторых пор, а именно когда в жизнь вошли азартные игры и кокаин, приобрело статус шаткого. Но он, имея уважение и гордость аристократа, утаил это от своей спутницы. Все-таки, богатая невеста поправила бы его финансовые дела. Была у него богатая любовница, пока он гостил в Лос-Анджелесе, но для неё он оказался слишком молод.       — Вы знаете Америку? — спросила Рей, словно почувствовала его мысли.       — Я прожил несколько месяцев в Калифорнии после школы.       — Зачем?       Армитаж рассмеялся:       — Почему бы и нет? Зачем люди куда-то едут в семнадцать лет?       — Я не знаю, зачем ехать в Калифорнию. Чтобы стать звездой разве что, — пожала плечами девушка.       — А может, я и хотел стать звездой. — Он улыбнулся Рей с едва уловимой грустью (позже она поняла, что это очень характерное выражение его лица), и заметила, что глаза у спутника не голубые, а скорее дымчато-серые.       Армитаж водил Mercedes 28/95, цвета изумрудной травы, как прирождённый гонщик. На нём был льняной смокинг и белые перчатки. Всю дорогу он курил — Рей лишь успевала подносить к его рту зажигалку, чтобы тот не отрывался от вождения. Он казался ей добродушным мужчиной, хотя и взбалмошным. Что-то в его рассказе напоминало Рей инфантильных творцов из богемы Парижа, которые в любой безвыходной ситуации искали ответы в алкоголе.       Первое, что бросилось Рей в глаза, когда они спустились в лощину, — это прозрачность воздуха, затем — ярко-зеленый цвет лугов. Никаких полутонов. Вершины отдаленных гор не сливались с небом. Своими резкими очертаниями они напоминали скалы и, казалось, находились совсем близко, так близко, что до них можно дотронуться рукой.       Это ошеломило и удивило девушку — нечто подобное, должно быть, испытывает ребенок, впервые посмотревший в подзорную трубу. Поместье Скайуокеров выглядывало из-за спутанных ветвей аллеи, тянувшейся вдоль озера с чистейшей водой. Огромное строение в якобинском стиле разрушило все представления об этом месте в голове Рей. Одного взгляда на замок хватило, чтобы убедиться — это не романтический средневековый замок, а строгое четырёхэтажное строение, уродливое и в то же время гармоничное. Замок при всех его недостатках, казалось, был невесомым и парил над лугом и холмами. Он казался совершенно далёким и неприступным.       Мистер Хакс завернул к усадьбе, проезжая сквозь узкий туннель, образованный нависшими ветвями. Дорога к поместью шла ровная, без крутых поворотов; Рей отметила, что гравий отсыпали недавно, по тому, с каким трудом новый автомобиль Армитажа ехал по этому участку. Они плавно въехали на площадку размером с небольшое поле и, сделав круг, остановились у главного входа, рядом с черным «Fiat 501».       Армитаж, как джентельмен, выйдя из машины, обошёл её кругом, чтобы открыть дверь спутнице. Рей остановилась, не решаясь сдвинуться с места, пока мистер Хакс доставал из машины бэг с клюшками, который взял с собой для товарищеской игры.       — Потрясающе, не правда ли? — спросил он, взяв Рей под руку.       — Да, — Рей с открытым ртом, как глупая девочка, рассматривала ухоженные кусты роз, растущих вдоль усадьбы, — здесь красиво. Наверняка хозяйка дома следит за убранством.       Мистер Хакс рассмеялся. Они шли по изогнутой тропинке.       — Её нет, и вряд ли появится в ближайшем будущем, — с этими словами он постучал дверным молотком.       Через арку слева от центрального входа можно пройти во двор и к различным службам; позади замка ярко освещенный солнцем склон, где расположены огороды, склон поднимается в горы, заросшие лесом… Рей видела всё это неясно, как в тумане. Словно порыв свежего ветра, её опьянил яркий солнечный свет, широкий простор и мелодия шепчущих деревьев. Кругом разлилось золото. Воздух был холодный, ароматный, пахло сосной и травами.       «Да, это вам не Бирмингем», — с грустью подумала Рей.       Вначале Рей не заметила женщину, которая ожидала их там, в нескольких шагах от высокой двери.       — Здравствуй, Базин, — поздоровался с девушкой Хакс. Она лишь одарила его невесомой улыбкой. Её спокойное, немного смуглое лицо, немного переваливающаяся походка, облик в целом — все было воплощением респектабельности.       Здороваясь с Армитажем, она с любопытством взглянула на Рей. У неё оказался приятный голос; слова она выговаривала так, будто ей постоянно не хватало воздуха, — быстро и, к удивлению, с ужасным акцентом.       Неожиданно Хакс произнес, глядя мимо женщины в черном, в темную глубину холла:       — А как здоровье вашего хозяина?       — О, прекрасно, сэр. Последние несколько дней он был… простите, сэр… Как обычно. Если вы понимаете, о чём я. Строил планы.       Она говорила с легкой фамильярностью служанки, давно живущей в доме, и на ее лице можно было прочесть искреннее удовлетворение тем, что она может сообщить гостю что-то хорошее.       Служанка провела их внутрь особняка.       Холл казался огромным, такое впечатление создавалось в основном из-за того, что потолок был очень высоким, и помещение тонуло в полутьме. Пол, от которого веяло холодом, вымощенный квадратными плитами черного и красного мрамора. Напротив входной двери к широкой площадке поднималась лестница, освещенная прямыми лучами света, которые струились из окна с пятью стрельчатыми арками. На площадке лестница разделялась, поднимаясь двумя изящными дугами к галерее. Больше Рей ничего не удалось различить, ибо яркий свет, проходящий сквозь арку высокого окна, падал прямо в центр холла, оставляя все вокруг в глубокой тени.       Рей несколько раз моргнула, чтобы привыкнуть к такому освещению. Она шла хвостиком за болтающими Базин и мистером Хаксом.       — Планы?       — О да, сэр. Касательно какого-то бизнеса в Штатах. Я не знаю, в чем они заключаются, но женщина из Нью-Йорка и хозяин долго беседовали насчет этого… Что-то связанное с инвестициями. Наняли еще несколько человек для работы в саду, и приходил мастер, чтобы подсчитать, во сколько обойдутся работы, о которых хозяин говорил прошлой зимой. Между прочим, он уже здесь и повёл ту американку на экскурсию. Она останется на выходные в качестве гостьи.       Армитаж снимал перчатки быстрыми нервными движениями. Выглядел он рассерженно.       Рей не терпелось познакомиться с хозяином. Она представляла его благородным возрастным мужчиной, ценящим уединение и порядок. Возможно, он любит холодный виски и вечерами сидеть на террасе с томиком викторианской поэмы.       — Кто-то ещё приехал?       — Да, мистер Кардо. Он в гостевой столовой.       Они прошли за служанкой в столовую, где сидел загорелый мужчина в льняном белом костюме и курил. В его руках был свеженький номер «Таймс».       — Дружище, — мужчины похлопали друг друга по спине. — Сколько лет, а ты все такой же бледнолицый.       — Роберт, — Хакс театрально закатил глаза. — А ты такой же неуловимый. Как дела в Каире?       — Цены на землю взлетели до небес!       — Но тебе это не мешает быть на плаву, так?       — Это как посудить, — пожал плечами Роберт Кардо.       — Не прибедняйся. Новенький Фиат — твой?       — А, это? Нет, Бенни. Я предпочитаю гоночные машины.       Мужчины громко рассмеялись. Подали чай, когда они наконец обратили внимание на замершую в дверях Рей.       — Познакомься, Робб, это Кира Мур. Она талантливая пианистка с чудесным голосом. — Армитаж представил их друг другу.       — Мисс Мур, вы когда-нибудь были в Каире?       Рей поджала губы. Была, но проездом, когда путешествовала по Средиземному морю. Но мужчинам об этом лучше не знать.       — Нет.       — Большое упущение! Прекрасный город. Но поначалу непристойно жарко, мисс Мур, но нет ни одной богатой семьи, которая обосновалась там надолго, но зато какие инвестиции богатеи готовы платить за землю. Настоящий лакомый кусочек — не клюй носом — перекупят.       — Благодарю, сэр. Надеюсь, эта информация мне пригодится однажды.       — Какая вы милая, мисс Мур. Садитесь. Базин! — Он крикнул куда-то в сторону. — Где наш десерт?       Армитаж наклонился к уху девушки и прошептал: «Не волнуйтесь, он вас не обидит. Робб тот ещё добряк».       — Кира, подождите, пожалуйста, здесь. Я поищу хозяина.       — Он с той американской штучкой где-то зажимается, — хохотнул мистер Кардо, забирая с подноса печенье. — В последний раз видел его на балконе. Если найдешь, скажи, что гости проголодались и ждут обед.       — Не обижай мою спутницу, Робб, — пригрозил старому другу Хакс.       — Да-да, не волнуйся. Мы будем сидеть здесь и пить чай!       Когда Армитаж покинул столовую, мистер Кардо спросил:       — Итак, расскажите о себе, мисс Мур. Как вы познакомились с Хаксом?       — В Бирмингеме все друг друга знают. Вы там бывали?       — К сожалению, да. Он вызывает ощущение депрессии больше, чем послевоенная Германия.       Рей удивлённо подняла брови.       — И чем же вы там занимаетесь? В Бирмингеме?       — Работаю у тёти в пабе. Пою вечерами.       Рей решила быть с этим мужчиной немногословной, пока не поймет, что он желает.       — Вы немногословна, мисс Мур, редкость для женщин. Обычно современные женщины треплются по чем зря…       Всё это время он курил сигару, и Рей казалось, что табак пробрался ей под кожу. Она насупилась, приняв его слова близко к сердцу.       — Краткость — сестра таланта, мистер Кардо.       Вероятно, Роберту нравилось в её компании, потому, как смуглое лицо просияло.       — И что же вас интересует по жизни, мистер Кардо? — спросила девушка.       — Воздухоплавание, — воодушевленно ответил мужчина. — Учитывая ситуацию в Европе, невозможно не задумываться о технике и ее достижениях. Я недавно вернулся из Америки после встречи с братьями Райт.       — Простите, сэр, неужто вы знакомы с самими братьями, сконструировавшими «Флайер»?       — Именно, — подтвердил он. — А вы тоже увлечены небом?       — Немного! — затараторила Рей. — Я читала статью в «Сайнтифик Американ», где они описывали работу своего самолёта, и даже после пришлось взять книгу по физике, чтобы досконально во всем разобраться.       — И знаете про принцип Лилиенталя? — уточнил Роберт с насмешкой.       — И про эффект Рейнольдса, — гордо заявила она.       — Боже мой! Значит, вы не только талантливая пианистка, но и будущий аэронавт?       — Не вижу ничего смешного в этом, мистер Кардо. Мы, женщины, весьма эмансипированы и разносторонни. Тем более, если вы были в Штатах, должны понимать это очень хорошо. Но, пожалуй, раз мы с вами знакомы недолго, не буду принимать ваши слова близко к сердцу.       Роберт рассмеялся так громко и так весело, что Рей сама улыбнулась. Общение между ними складывалось тёплое. Он пообещал познакомить её с инженерами и, если получится, прокатить на воздушном шаре. Девушка согласилась, не раздумывая. За беседой они не заметили, как остыл чай и вернулся Армитаж Хакс в сопровождении жгучей черноволосой женщины и какого-то господина.       Сначала до слуха Рей донёсся отзвук низкого тембра, знакомый и пугающий, а затем она заметила в лакированной поверхности стола отражение мужской фигуры. Кайло Рен. Впрочем, он не был удивлён их встрече, как Рей. Она высоко задрала голову, гораздо выше привычного человеческого роста, смотря куда-то в потолок, где висела хрустальная люстра, словно её совершенно не интересовал человек, а вглядывающийся взор был сфокусирован лишь на экстерьере столовой. Может быть, из-за театральной эффектности появления мистера Рена: только что он был лишь мыслью, а теперь стоит здесь из плоти и крови.       Рей нахмурилась, бросив испепеляющий взгляд на Армитажа Хакса. Он выглядел, как нашкодивший пёс, пряча лицо за плечом друга.       «Да вы подлец, Армитаж, — подумала девушка про себя. — И врун!»       Здороваясь с другом и представляя его своей американской спутнице, мистер Рен, глядя на Рей, улыбнулся совсем невесомо и легко — эта улыбка точно не должна принадлежать ей. Она не могла понять, почему почувствовала какое-то беспокойство и отчего вообразила, что голос Роберта Кардо, произносящего её фальшивое имя, звучит напряжённо и необычно звонко, как тугая струна гитары.       — Мы знакомы с Мисс Мур, — только и сказал Кайло Рен.       Знакомы. И вправду. Последует ли история, как она прострелила колено Энрику Прайду? Вероятно, нет.       Глядя на американку, Рей подумала: «Она его боится…». Потом приказала себе забыть эту глупость. Такие мысли — плод её богатого воображения, следствие рассказов матери и годов пребывания в католическом монастыре, когда она думала, как прекрасный принц спасёт из-за точения. Вряд ли здесь потянет адским запахом серы только потому, что Кайло Рен выглядит, как чёрт, выпрыгнувший из Ада. К тому же, вдруг у них с этой женщиной роман? Почему-то такое умозаключение обеспокоило Рей в разы больше, чем мысль, что она его боится.       — Джессика Пава, моя знакомая из Штатов. Её отец мой бизнес-партнёр, — произнёс Рен. Рей совершенно не слышала ничего сказанного до этого, витая в своих мыслях.       — Приятно познакомиться! — голосом, похожим на патоку, произнесла американка. — Рада, что в эти выходные буду не единственной женщиной в «Набу».       — Где? — уточнила Рей, хлопая ресницами.       — Это название поместья и близлежащей деревушки, — объяснил Кайло Рен. — Полагаю, уже подали обед. Не будем гневить прислугу. К тому же, пока хорошая погода, я бы сыграл в гольф.       Рей чувствовала себя мартышкой, которую пустили танцевать на усладу претенциозной публике. Во всяком случае, так считала только она, основную роль за обедом исполняла американка — она что-то рассказывала мужчинам, ловившим каждое её слово. Даже мистер Рен выглядел заинтересованным. И что она забыла на этой ярмарке тщеславия? Девушка пообещала, что как только выпадет случай, выскажет всё мистеру Хаксу. Его высокопарная болтовня о судьбе семье Скайуокеров и о чести нового владельца дома сводилась к Рену — этому высокомерному, чертовски опасному и грубому человеку. Простому бандиту, творившему в Бирмингеме невесть что, чтобы потом купить у обедневших аристократов поместье. Рей никогда не была сострадательна к высшему классу, но чувствовала грусть. Знали бы маркизы, кому достался их дом.       Пока Джессика Пава рассказывала про Нью-Йорк, Рей ела луковый суп и была благодарна, что нескончаемый ворох вопросов от Роберта не достался ей. Она бы проиграла этот бой, в отличии от этой жгучей американки. Она проявляла любезность и ни на мгновение не оставляла ни одного из троих мужчин без улыбки. Но в ней ощущалась какая-то отчуждённость. Когда она задавала вопросы Рей, ответы на которые та придумывала из головы, создавая ложный образ Киры Мур, было ощущение, что они говорят по междугороднему телефону: плохая связь и помехи, собеседники не хотят идти друг другу на встречу.       — Мисс Мур прекрасная певица и не менее отличная пианистка, — невпопад вставил Армитаж, когда разговор зашёл о Бродвее. — Я ведь прав, Кайло?       Мужчина лишь пожал плечами.       — Благодарю за высокую оценку моих способностей, — проронила Рей, протирая рот салфеткой. Нужно отметить, что у повара в доме Рена — золотые руки. — Мне многому стоит научиться ещё.       — Не прибедняйтесь, Мисс Мур.       — Я почему-то верю мистеру Хаксу! Сыграете нам что-нибудь вечером?       — Если хозяин дома будет не против, — сказала Рей.       — Я не против, мисс Мур. Рояль в вашем распоряжении.       Джессика, понимая, что слава покидает её, снова затараторила с американским акцентом:       — Так вы учились в Лондоне у кого-то? Кажется, папа знавал несколько виртуозных английских пианистов. Мы с отцом были десять лет назад в Англии и попали на концерт Августа Палпатина. Помню, зал аплодировал ему стоя… Он, кажется, исполнял «Марш смерти».       — Вальс. Вальс смерти. Изначально это была шуточная композиция из-за сложности нот, но некоторые пианисты играют её в несколько рук. Август Палпатин играл «Вальс» вместе со своим отцом, а после с ведущим исполнителем из Ковенгарден. Но мне в его исполнении больше импонирует La Companella, — строго поправила американку Рей. — Он и правда был знаменитейшим пианистом своего времени, несмотря на своё польско-еврейское происхождение.       — Так вы знакомы?       — Нет. Он умер, когда я была ребёнком. Да и к тому же, я выросла в Дублине, а в Лондоне была пару раз, — соврала Рей.       — Так вы с Армитажем земляки! — удивился Роберт. — У вас почти нет ирландского акцента.       — Всему виной ассимиляция, мистер Кардо. За несколько месяцев жизни в Бирмингеме я стала говорить, как местные.       — Может, вы скажете что-нибудь на ирландском, Кира? Мне так нравится, как звучит ирландская речь.       Чёрт. Рей почувствовала, как её загнали в угол. Она посмотрела на Хакса. Мужчина сидел, поджав губу, в ожидании. Она никогда ещё не была так близка к провалу.       — Пог-ма-хон, — сказала Рей, вспомнив первую и, пожалуй, единственную фразу в ирландском, которая пришла в голову, чем вызвала у Армитажа приступ оглушительного смеха.       Остальные посмотрели на него с недоумением.       — И что это значит? — спросил мистер Рен со всей серьёзностью.       — Женщинам лучше не знать таких фраз, — сквозь смех выдавил Хакс.       — Так это что-то оскорбительное?       — Вовсе нет, — продолжила Рей, заразившись смехом Хакса.       — Мисс Мур, — строго произнёс Кайло.       — «Поцелуй меня в зад», — Рей театрально начала ковыряться ложкой в остатках супа и, выдержав паузу, которая ввела мистера Рена в гнев, отчего на его подбородке заиграли желваки, продолжила: — Вот что это значит.