Горький дым продолжал прожигать прокуренные легкие, раздражая больное горло. Наполовину выкуренная сигарета мелькала своим огоньком в кромешной тьме.
Ноги свободно болтались на ветру, свисая с подоконника, а их хозяин смеялся с очередной аморальной шутки, слетевшей с языка своего собеседника. Даня украдкой поглядывал на копошившегося брюнета позади, который пытался натянуть на себя чужую, широкую футболку, свежо пахнущую самим Данилой; тихо матерясь когда из-за собственной неуклюжести что-то падало. Руслан приказал ему отвернуться и не пялиться, пока сам переодевался, но и не запрещал подглядывать. Родинки на бархатистой коже напоминали какое-то знакомое созвездие, а зацелованная шея с многочисленными следами от засосов, навеивала на лицо садистскую ухмылку. Тушенцов свое недовольство выражает в тихом цоканье, сразу ловя на себе пристальный взгляд парня. Кашин спешит отвернуться, и докурить сигарету в гордом одиночестве. Вспоминая весь тот ужас, что они поочередно вытворяли на скрипучей кровати, письменном столе и даже в душе, под горячей струей воды, — хотелось завыть от стыда и неловкости одновременно. Но эти каникулы явно того стоили. Последний год учебы, и последний год долгой разлуки начинался совсем скоро, что не могло не радовать. Копошения за спиной прекращаются, а чья-то невесомо коснувшаяся плеча ладонь заставляет вздрогнуть от испуга, и слегка поперхнуться табачным дымом. Рыжий моментально схватывается, понимая что сзади стоит никто иной как Руслан, и расслабляет напрягшиеся мышцы в плечах, давая себя коснуться. — Боже блять, я обосрался, Рус, — выдает свой вердикт Данила, выбрасывая дотлевший окурок в распахнутое окно. — До инсульта меня скоро доведёшь. — Ой, вы посмотрите-ка, какие мы нежные, — заливается заразным гоготом шатен, занимая свободное место на холодном подоконнике. — Я бы так не сказал. — Ой, тоже мне, профессионал великий нашелся! — корчит рожицу брюнет, в отместку щипая того за голую щиколотку, внезапно попавшуюся под руку. Кашин ограничивается молчанием, не решаясь пошутить ещё раз. Хотелось просто немного посидеть в тишине, насладиться последней неделей лета, и ещё немного позалипать на россыпь чужих родинок, скалясь прожечь взглядом любимое хрупкое тельце. Прохладный ветер стремительно рвался в комнату, заполняя её свежим воздухом до краев, а рыжие пряди волос под его напором вздымались, перекатываясь в разные стороны. Руслан глазами только смущенно хлопает, из под ресниц на задумчивого парня глядя. — Как думаешь… Какими мы будем через пару лет? — разрезает томящуюся тишину Данила, переводя свой взгляд на Тушенцова. — Ну-у не знаю.. я, если честно, вообще не представляю себя взрослым дядькой в будущем. Улыбка искренняя мелькает на лице рыжего, притягивая взор карих глаз. Эти бессмысленные разговоры казались сейчас чем-то необходимым. Чем-то, в чем оба нуждались. Руслан руку свою к Данилиной тянет, с трепетом лаская её, и согревая своим теплом. Та как всегда была ледяной, и обжигала своим холодом горящую кожу шатена. — Не хочу тебя отпускать. — Я знаю. Я тоже, поверь. Губы мажут в районе щеки рыжего, ластясь ближе, и цепляют отросшую щетину; пальцы длинные очерчивают выпирающий кадык на горле чужом, довольно обнажая клыки. В голове в красках вспыхивают все воспоминания, связанные с этими каникулами, что те провели вместе. Отпечатки татуированных пальцев на бедрах болезненно заныли, давая о себе знать, но даже на это было наплевать рядом с ним.***
Данила с трудом разлепляет тяжелые веки, пару раз промаргиваясь, дабы размытую картинку перед собой разглядеть. Кучка людей толпилась, наседая друг на друга и, кажись даже не обращала внимание на табличку у себя перед глазами, с кричащим заголовком «держите дистанцию». Чёлка сползла набекрень, и руки уже по привычке потянулись её поправлять. В помещении даже душно стало от количества людей, тяжело дышащих и вечно кашляющих; а от ядерных запахов медикаментов на каждом шагу воротило. Он заснул. Прямо тут, на грёбанной скамейке, пока выжидал свою очередь. А что главное, она ещё даже не дошла до него. Стало по истине обидно за себя, и рыжий фыркнул, потянувшись в карман за телефоном. Тушенцов послал его в аптеку и, как ни в чем не бывало, спокойно, без каких либо предвзятостей, попросил купить недостающих лекарств болеющей старушке, состояние которой стремительно ухудшалось. Также, брюнет не забыл упомянуть что всё это оплатит строго он, на свои кровно-заработанные. Однако, совершенно не учёл того, с кем имеет дело. Кашин даже номер свой вручил, аккуратно записав его на одиноком клочке бумажки; решив, что лишним не будет. Да, именно так. Совсем не потому, что хотелось хоть как-то по взаимодействовать с молчаливым и вечно обиженным Русланом. Тот постоянно старался избегать встречи с рыжим, если на то не было никаких потребностей. И пересекались они лишь изредка, на кухне, когда обоим приспичило пожрать. Еду свою в холодильнике разложил, заняв всё свободное место там, и наотрез отказался проживать в доме за деньги старушки. Даже по лестнице тихо спускался, дабы не разбудить своих новых сожителей ранним утром. Возгласы недовольных людей прошлись по всей очереди, доходящей чуть-ли не до входа, и Даня поморщился, наконец отпрянув от стенки позади. Хотелось поскорее расправиться с поручением Тушенцова, и устало прикрыть глаза, отлетая в своеобразное царство морфея. Ноги уже ватными успели стать, и парень с трудом передвинулся ближе к кассе, длинными конечностями перебирая. Милая блондиночка за стойкой еле дотягивалась до нужных препаратов за дальним стендом; улыбку из себя выдавить пыталась, однако холодный тон выражал полное недовольство и усталость в её голосе. И Данила её прекрасно понимал, разделяя примерно те же эмоции. Какой-то мужчина средних лет стоящий впереди громко возмущался, ругаясь на женщину в белом одеянии, которая не смогла найти тому нужные лекарства. Стычка закончилась приходом охранника, что с сердитой гримасой выпроводил незнакомца, стерпевшего поражение. Телефон в руках завибрировал, привлекая взор рыжего, что с неподдельным интересом наблюдал за сложившейся картиной, высмеивая злого деда мысленно. Отправитель смс-ки вызвал улыбку широкую, и забрал с собой всё внимание. Тушенцов преуспел даже здесь. Краткое сообщение написанное с маленькой буквы заставило поёжиться и задуматься. Руслан Тушенцов. 19:53 купи аптечный бинт, пожалуйста. деньги я тебе потом отдам.Данила Кашин.
19:54
Зачем тебе бинт?
Я заплачу.
Никакого ответа не последовало, и собеседник пропал из сети, оставив за собой глупую улыбку вперемешку с непонятным, колющим чувством где-то в районе ребёр. Не заметив движения впереди себя, Даня по привычке подвинулся ближе к кассе, всё ещё не закрыв вкладку приложения. — Молодой человек! Совесть имейте, вы поглядите на очередь! — окликнула его женщина за кассой, активно размахивая руками во все стороны. — Простите, не заметил. Мне всё вот это, и бинт, пожалуйста. — неловко поспешил спрятать телефон обратно в карман рыжий, протянув листок с прописанными медикаментами в руки блондинке. Та с долей скептицизма покосилась на него, сверкнув глазами зелёными, аккуратно подведенными густой тушью и, ушла куда-то вдаль, цокая своими высокими, красными каблучками. Внимательно проследив за действиями воркующей женщины, Данила обернулся назад, заприметив на себе тысячу недовольных взглядов, прожигающих спину. Некоторые из-за большого обилия людей потихоньку выходили из очереди, направляясь на выход, а Кашин стоял, почти дрожа от холода и недосыпа, зато с довольной лыбой. За кассой вновь появилась язвительная блондиночка, захватив с собой кучу препаратов, что ели умещались ей в руки, выстраиваясь в небольшую башенку до самого носа. Аккуратно переложив всё на стол, девушка принялась пробивать содержимое поочередно, вызывая ещё большее негодование у людей. Аптечный бинт был на очереди первым, и Кашин поспешил бросить его в пакет, перенимая остальные лекарства из рук незнакомки.***
Руслан внимательно разглядывал себя в чужом зеркале, поправляя растрепанные из-за долгого сна волосы. Веки всё ещё сонно слипались между собой, и он принялся усердно растирать их кулаками, брызгая на лицо каплями холодной воды, дабы окончательно проснуться и войти в строй. Всю ночь парень занимался больной старушкой, приглядывая за состоянием её здоровья; всё оказалось намного хуже, чем он мог себе представить. Та постоянно кашляла кровью, что не вызывало никакого удивления у брюнета, но заставляло изрядно понервничать волнующегося за неё внука, что ещё не осознавал весь масштаб проблемы. Было искренне жаль Даню, который старался отдавать всё свое свободное время бабуле, ему, и всем кому не лень, совершенно забывая про себя. Вечно интересовался её здоровьем, спрашивая чем можно помочь, а Тушенцов просто не знал что и отвечать, предпочитая уходить от расспросов. Сказать правду о том, что шансы на полностью здоровые легкие старушки мизерны? Нет. Лучше отмалчиваться, глухо уходить в свою комнату и прятаться везде где только можно, лишь бы не пересекаться с рыжим. Пускай это неправильно и неэтично скрывать хоть какую-то информацию от близких больного человека, но Руслан прекрасно знал Данилу. Знал его ранимость к подобным ситуациям, припоминая тот случай, когда от парня отвернулись все друзья, узнав его самый главный секрет. Тот переживал это с трудом, вечно плача в плечо Тушенцова, жалуясь на самого себя, мол: «Почему я не такой, как все?». И конечно это было обидно, и порой даже задевало брюнета, но отчасти он понимал рыжего, ведь у самого проскакивали подобные мысли в свое время. Говорить с Кашиным спустя стольких лет давалось с трудом, и каждая фраза едко упомянутая когда-то ранее в их диалоге триггерила, откидывая Руслана на несколько лет назад, обратно в прошлое, где они вдвоем были по истине счастливы. Где наивно мечтали о таком же счастливом будущем вместе, совершенно не задумываясь о трудностях, что могли возникнуть на их пути. Так и случилось. Теперь они друг для друга пустое место. По крайней мере для Руслана, которого связывала с ним лишь работа, в ходе которой он был просто обязан вернуться в эту деревню, чтобы помочь болеющей старушке. Другого выбора не дано. Мокрые капли стекающие по лицу замыливали глаза, полностью искажая мир вокруг. Периферическим зрением Тушенцову удалось разглядеть телефон, лежащий на краю раковины, что посылал в свою очередь вибрации, с классической мелодией из динамика. На скорую руку протерев лицо рандомным полотенцем, одиноко висящим на батарее, парень потянулся ближе к источнику звука, дабы разглядеть на дисплее имя человека, решившего его потревожить. По рукам пробежал привычный холодок, когда на экране всплыл контакт «Мама». Тот контакт, который он всё-таки не решился заблокировать и, видимо, зря этого не сделал. — Привет, — прокуренным голосом, наспех протараторил родной голос в трубке. — Скинь денег. Руслан усмехнулся, прикусив губу. Подобное слышать от женщины было не в первой, но обычно та звонила крайне редко, будучи в нетрезвом состоянии. Вымогала денег на попойку, выкрикивая всякие обидные словечки, которые, со временем совершенно никак не задевали брюнета, а только смешили. Куда странней было слышать мамин трезвый голос, говорящий что-то на полном серьезе. — На бухло не хватает опять? — Нет. За жилье заплатить надо. — У меня на такую роскошь денег нет. — ответил Тушенцов, нагло соврав о своем денежном положении. Конечно деньги были, и их бы запросто хватило на то, чтобы оплатить матери жилье. Однако одалживать их человеку, который разрушил его детскую психику, навязал комплексы, и в конце-концов заставил потерять всякое уважение к нему, — не хотелось. Тем более, зная что их никто не собирается возвращать. — Не пизди! Всё у тебя есть, — повысила тон рассерженная мать, что была явно не в восторге от ответа. — Небось раскидываешь их направо и налево, на пидорков своих спускаешь, чтоб они тебя трахали, а родной матери ни гроша! — А это не твое дело, на что я трачу собственные деньги! — Да? А чье тогда? Может того паренька, который тебя трахал несколько лет назад? — перешла на неприятный шепот женщина. Внутри всё замерло, а сердце упало в пятки. От одного упоминания, хотелось сбросить трубку и проиграть в этом бессмысленном соревновании с мамой. Глаза предательски намокли, и Тушенцов поспешил смахнуть проступившую слезу с щеки, шумно затянув воздух. — Ты ведь не думай что я такая тупая, у меня тоже связи есть. Вон, рассказали что мой сынок живет теперь в частном доме, с неким Данилой Кашиным… Случайно не с тем который тебя кинул? — довольно растягивала каждую последующую буковку мать, зная о том какие эмоции вызовет у парня. — Фу, мерзость какая. Тебя даже парни умудряются бросать. Хотелось дать отпор, показать что слова матери никоим образом не задели его; но единственное что получается делать, — тихо всхлипывать, ртом слюнявя красную, обкусанную в порыве злости ладонь. С каждым вздохом становилось труднее дышать, и всё что оставалось делать, — жадно хватать кислород обветренными губами, медленно стекая по холодной плитке спиной. Взор цепляется за бритву, с новеньким, острым, блестящим лезвием.***
Кашин в попыхах снимает с себя обувь, разбрасывая её по паркету. Тусклый свет лампочки не сразу дал разглядеть входную дверь, и рыжий с пакетами завалился домой, наконец согреваясь. На улице всё ещё было холодно, не смотря на приближающуюся весну. Ручка двери неприятно скрипит в полной тишине, и Данила оглядывается по сторонам, надеясь наткнуться на Руслана. Но и в гостиной его не оказывается. Шуршащие пакеты приземляются на коричневый ламинат, пока парень спешит снять с себя куртку, в которой становилось всё жарче находиться. Тихие шарканья чужой обуви по полу заставляют вздернуть голову наверх и столкнуться взглядами с бабулей, что добро улыбнулась внуку, медленно шагая дальше, на кухню. Сил у той судя по всему не было, что очень расстроило Даню. Он прекрасно знал что это за болезнь, но всё равно надеялся на лучший исход. Провожая женщину взглядом, парень направился к лестнице, намереваясь зайти к Тушенцову, и отдать всё то, что он купил за свои деньги. Уже приготовившись выслушивать недовольство со стороны брюнета, рыжий спешно перепрыгивал через деревянные ступеньки, стараясь не упасть по дороге. У Руслана была отдельная комната, в самом дальнем уголке, на втором этаже; идти до неё было не так долго, но томительное ожидание внутри нарастало. Та самая комната, которая хранит кучу совместных воспоминаний из прошлого. Хотелось найти общую тему для пятиминутного разговора или зацепиться за те же купленные Данилой лекарства, чтобы хоть как-то попытаться разговорить парня. Легкие постукивания по деревянной двери выводят из некого транса, и Кашин по привычке поправляет непослушную, рыжую чёлку, свалившуюся на бок. Дверь слегка толкнулась вперед, обдувая щеки сильным сквозняком, доносящимся из распахнутого окна. Помятый вид и красные глаза Руслана привлекают взор сразу же. Тот нелепо переминался с ноги на ногу, стоя в проходе, и просто не зная как правильно начать разговор. Перебинтованное запястье до локтя заставляет смутиться, и свести брови к переносице, внимательно разглядывая руку. — А… Ты купил бинт? Я сейчас деньги принесу.. — решает нарушить тишину первым брюнет, искалеченную руку пряча за спиной. До Данилы с запозданием доходит вся суть происходящего, и он успевает схватить того за руку, притягивая ближе к себе, дабы убедиться в своих самых страшных предположениях. Тот ловко выбирается из цепкой хватки парня, случайно задев чужую толстовку. — Что это? — Почему тебя это так волнует? Где ты вообще был, блять, все эти года? — начинает натурально злиться Тушенцов, загораясь новой вспышкой былой агрессии. Глухая боль отдалась пульсацией на запястье, заставляя немного поморщиться от ощущений. — Просто… Бинт. Я принес. Прости. Протягивая небольшой пакет с различными медикаментами и бинтом в руки шатену, рыжий старается избегать тактильного контакта, опасаясь любых прикосновений, как того желал сам Руслан. С громким хлопком дверь закрывается прямо перед носом, и Даня явно чувствует как глаза постепенно намокают, а по щеке сбегает горячая слеза. И он никогда не узнает того, что по ту сторону двери, его боль разделяет ещё один человек, задыхаясь от нахлынувших воспоминаниях, что были связаны с самим Данилой.