противные запахи понемногу заполняли незнакомое помещение, ярко освещенное розовым, вырвиглазным цветом. сладкий дым липнул к стенкам, клубком сгущаясь в белую, полупрозрачную массу.
руслан морщится, когда один из светодиодов попадает прямо в глаз, заставляя парня минутно ослепнуть. он спешно накидывает на себя капюшон, пытаясь скрыться от лишних глаз, что провожали его взглядом от самого входа, перешептываясь нарочито громко. грубая музыка наседала на уши, начиная подбешивать слегка, но и на это тушенцову было плевать с высокой колокольни. желание напиться вусмерть было явно выше, чем отвлекаться на всякие мелочи в виде громкой музыки, чужих, завистливых взглядов, и яркого, пронзительного света, от которого приходилось жмуриться каждый раз как в первый. свернув за барную стойку кишащей пьяными телами, покачивающимися в такт мелодии, парень вновь прошёлся оценочным взглядом по всему помещению, подмечая для себя некоторые детали. жизнь в новом городе стартовала ровно полгода назад, — и за эти полгода, изменилась разве что причёска, теперь состриженная под горшок, многочисленные татуировки без особого смысла на руках, ногах, и везде где только можно, и аккуратный пирсинг на носу, с круглой серёжкой. праздновать очередное новоселье в сомнительном клубе, с глупым названием и палёным алкоголем: было уже привычкой. в этот раз ему попался некий «sweet», не внушающий доверия от слова совсем. оставалось надеяться лишь на свою трезвость, которую ближе к ночи сохранить будет крайне сложно. он больше не жил в этой проклятой деревне, где абсолютно всё напоминало о человеке, что бросил его, отправив чувства парня на три весёлых буквы. который совсем недавно, казалось, обнимал, нежно целуя в уголок губ, а после заблокировал во всех соцсетях, оборвав связь абсолютно везде. пропал в конце концов бесследно, не оставив за собой даже записки. другого выбора чтобы выбраться из этого кошмара у тушенцова не было и, пришлось копить деньги на переезд в другой город. как только появилась возможность, — руслан собрал все чемоданы, помахал ручкой матери, что была только рада такому повороту событий, и уехал, сумев спокойно выдохнуть впервые за долгое время, почувствовав настоящую свободу. правда не забыл до конца, это лицо веснушчатое, волосы рыжие, и глаза белёсые, что всегда смотрели только в душу. забыть помогал как раз алкоголь, если выпить его в больших количествах и на голодный желудок. и именно это собирался сделать тушенцов. похуй что завтра на учёбу, похуй на свое и так угробленное здоровье; да даже на самого себя было похуй, когда в поле зрения попадался алкоголь. с ним, всё становилось гораздо проще, лучше, и благоприятней. с алкоголем ты в миг забываешь про все свои проблемы, сосредотачиваясь лишь на том, чтобы не упасть на ровном месте, и смехом собственным не подавиться. все движения кажутся такими лёгкими, словно ты пушинка; а весь свет до чего простым. да, возможно это и романтизация в её самом чистом проявлении: но даже если и так, руслану определенно нравилось. нравилось чувствовать эту легкость, пробивающую на пьяный, громкий смех. порой даже и раздражать кого-то, находясь при этом в нетрезвом состоянии, было в радость. толпа людей тем временем вышла на своеобразный танцпол, готовясь танцевать под очередную заражающую попсу, как всегда не несущей в себе особого смысла. столько человек, жаждущих внимания к себе, окружали буквально повсюду, кидая неоднозначные намеки с кокетливым подмигиванием в сторону брюнета. но среди них не было той пары глаз, которую хотелось бы видеть. и это так глупо, что хочется выпить. так глупо, что хочется залить это ненужное чувство в груди водкой, вперемешку с апельсиновым соком. так глупо, что хочется перебить свою подростковую влюбленность полной ненавистью. закрыть гештальт. — здрасьте, — окликает одиноко стоящего бармена тушенцов, присаживаясь за барный стул. — мне шот текилы, пожалуйста. тот оказывается не слишком разговорчив, и в знак понимания лишь клюет головой, уходя в сторону стенда с выпивкой. нервно постукивая кончиками пальцев по стеклу, шатен нетерпеливо ждёт свой заказ, выглядывая каждую секунду за спину сосредоточенного мужчины, выполняющего свою работу. тот вскоре возвращается, в руках неся поднос с заказанным алкоголем и привычной улыбкой на устах. — оплата картой или наличными? — картой. вот и поговорили. наконец опрокинув в себя рюмку с едким содержимым, руслан сперва поморщился, а после закусил кусочком лайма, пытаясь перебить горькое послевкусие текилы. жидкость обожгла горло, влившись в больной организм, а ещё пока трезвый тушенцов потянулся за кошельком, карту вытягивая в одном из отсеков. бармен же скрылся из поля зрения, оставив за собой рабочий терминал, на котором мелким шрифтом была напечатана сумма к оплате. некоторые стали возвращаться за бар, прося добавку, или что-то ещё, а руслан лишь отстраненно наблюдал за ними, кажись, даже словив на себе чей-то встречный взгляд. рядом присаживается незнакомый парень, преграждая собой компанию людей, стоящих позади, на которых недавно заглядывался тушенцов. рыжие волосы у него на макушке, заставляют сердце пошатнуться от нахлынувших воспоминаний. очки черные, что скрывали чужие зрачки, придавая больше таинственности, и всякие дорогие цацки висящие на нем, пафосно брынькали, привлекая к себе должное внимание. — о, нил! здарова, — незнакомый голос внезапно появляется рядом, от чего парень вздрагивает, спеша повернуть голову. обладатель писклявого голоска соответствовал ожиданиям, выглядя достаточно молодо. ювелирные украшения на чужой шее бросаются в глаза почти-что сразу, и тушенцов с неподдельным интересом продолжает молча наблюдать за разворотом событий, понимая что окликнули совсем не его, а того самого парня, что сидит в паре метров, загадочно попивая свой разноцветный коктейль с розовой жидкостью. самый дорогой что тут есть, наверное. — здарова, — неохотно пожимает протянутую ладонь парень, — ты порошок мне за вчерашнее должен, не забыл? руслан замер, раскрыв рот. тот так непринужденно говорил о «порошке», словно это какая-то неотъемлемая часть его жизни. будто они общались на какие-то обыденные темы, обсуждая уголовную статью прямо перед глазами у брюнета. из-за очков, даже не поймешь, в каком состоянии находится рыжий сейчас. и тушенцов явно не хотел бы этого знать. — я всё принес. — ну вот и славно. — только и пожимает плечами нил, — дай мне несколько грамм на сегодняшний вечер, остальное отдашь коле. он сегодня на смене. ещё большее удивление брюнет испытывает тогда, когда рыжий незнакомец высыпает на стол свой белый «порошок», что заранее перенял у чужих рук; сгребает его в своеобразную дорожку, и наклоняется впритык, зажимая пальцем одну ноздрю. опрокидывает голову назад, шмыгая нарочито громко, и стряхивает лишнее с кончика носа, расплываясь в легкой улыбке. все вокруг даже не обратили внимания, занимаясь чем-то своим. а некоторые боязно поглядывали из под палки, также быстро уводя взгляд. — чё смотришь? тоже хочешь, кисунь? — хрипло спрашивает нил, заставляя тушенцова встрепенуться. — тебе забесплатно отдать могу. ебало у тебя ничё-так. хотелось возмутиться, но руслан решил последовать молчаливому примеру окружающих, что даже боялись смотреть на рыжего: отвернулся к нему спиной, сделав вид что якобы не услышал парня, и его это слащавое «кисунь». стало не по себе от одной только мысли о том, кем же являлся этот наглый парень, что совершенно не стеснялся занюхивать смертельный порошок у всех на глазах. что так нагло себя вел, раскидываясь подобными фразочками в сторону первого попавшегося. — свидимся ещё. хмурясь, руслан повернулся назад, дабы понять, что именно подразумевал под этим рыжий, однако наткнулся лишь на одинокий клочок бумаги, хозяина которого и след простыл. загадочный «нил» ушёл, оставив за собой непонятную визитку с каким-то номером, и пожирающее чувство смущения, что проявлялось еле заметным румянцем у шатена на щеках. «я владелец этого клуба. приходи в любое время, и за счёт заведения заказывай что хочешь. уж слишком ты мне понравился.»***
руслан не знает, сколько времени прошло с того момента, как он постарался лечь спать. знает только то, что у него это не вышло. тому свидетельствует плохое настроение, сонно слипавшиеся между собой веки, и сам парень, что выглядел помято. дело было совсем не в кровати, неудобном положении или простом волнении. дело было в даниле, которого он вчера грубо вытолкнул даже не из своей комнаты, захлопнув дверь прямо перед носом. ебаная совесть добралась до него и тут. в любом случае, надо бы извиниться, или хотя бы по-человечески поговорить друг с другом, обсудив больное прошлое. как бы этого не хотелось. безусловно это трудно, — просто вывалить всё, что накопилось внутри, в какой-то определенный момент, не зная какой реакции ожидать. может, даня и вправду изменился? может, что-то вынудило его уехать, и бросить тушенцова на самотёк? — тысяча и один вопрос посещали больную голову. брюнет правда старался не вспоминать всё то, что им вдвоем пришлось пережить, однако делать это становилось в разы труднее, когда голубые глаза заглядывали прямо в душу, соскребая оттуда остатки здравого смысла. перевернувшись на кровати пару раз, руслан почувствовал жгучую боль в горле, а после, решив проверить свои догадки, подал голос. как и ожидалось, форточка открытая на всю ночь сделала свое дело. хрипы мешались с частым, мокрым кашлем, что неприятно бил по полости рта, а горячий лоб так вовсе сбил с толку. теперь стало ещё и стыдно перед бабулей. заболеть самому, являясь почти-что опекуном для больной раком старушки, — дело не из легких. но тушенцов с ним прекрасно справился. не факт что теперь получится избежать штрафа, если о простуде врача узнает кто-то ещё. шея болезненно ныла, посылая неприятные спазмы, и не поворачивалась в стороны; а брюнет готов был расплакаться от безысходности прямо на месте, запачкав чужую простынь собственными слезами. люди страдающие от рака слишком чувствительны к различным болячкам, будь-то даже обычный кашель, насморк, или грипп. и болеть при таких обстоятельствах было катастрофично. привстав на локтях, шатен навострил слух. за дверью чётко было слышно, как кто-то ходил из стороны в сторону, наматывая круги. старушка явно не могла так себя вести, ведь ещё вчера вечером жаловалась парню на страшные боли, в красках описывая абсолютно всё, что её тревожило. оставался только данила. от этой мысли не стало лучше, и руслан, переборов себя, крикнул сиплое «входите». движение резко прекратилось, и наступила гробовая тишина, изредка нарушаемая тиканьем настенных часов. дверь тихо скрипнула, поддавшись вперед, а за ней вышел кашин. — привет. — первым подал голос рыжий, прикрывая за собой дверь. — поговорить надо. именно этих слов боялся руслан ещё с самого пробуждения. что подразумевала под собой эта фраза? — разговор обычный, серьезный, судьбоносный? — ведь есть тысячи формулировок! и что-то ему подсказывало, что разговор явно не из простых. похлопав нелепо глазами, шатен постарался выдавить из себя уверенный кивок, рукой приглашая парня сесть рядом. — у меня срочные дела появлись. тушенцов облегченно выдохнул, колени к себе поджимая. даня сидел напротив, практически не смотря в глаза брюнету. и это настораживало. обычно, тот выражал все свои эмоции именно таким образом: просто смотрел в карие, обиженные глаза, своими голубыми, чистыми, и умоляющими. и это всегда срабатывало на руслана. всегда прощал, хотя этого, толком, и не требовали. — нужно будет уехать на неделю в город, по работе, — спокойно продолжил рыжий, теребя подвеску на шее. — могу ли я оставить тебя одного? — да… без проблем. а я для чего тут нахожусь по-твоему? данила вымученно улыбнулся, наконец заглядывая в родные, карие глаза. сердце снова упало в пятки и затрепетало. руслан одернул себя от ответной улыбки, понурив взгляд в собственные колени. парень, напротив, тоже отвернулся и увел взгляд в сторону, видимо поняв, что это лишнее. неловкая тишина теперь раздражала и смущала, ибо из-за неё можно было услышать чужие, шумные вздохи. — ты заболел? — встревоженно наклоняется к нему данила, услышав громкий кашель. — нет. — пиздишь как дышишь, — цедит сквозь зубы, и поднимается с мятой постели рыжий, раздраженно цокая. настолько хорошо его знал лишь один человек. знал абсолютно все его предпочтения, все его ответы на каверзные вопросы, выражение лица, когда тот был чем-то недоволен, и его проявление любви во всяких мелочах, в виде той же сорванной ромашки. читал его как открытую книгу: и если для других шатен являлся скованным, закрытым и необщительным, — то для данилы открывался совсем другой руслан. любящий, ласковый, и нежный. свой. но образ прошлого давно стёрся. зато в подобных мелочах любовь к тушенцову даже помогала вычислить, когда он врёт, а когда нет. — ладно, да. я простудился. — сознается с придыханием брюнет, заранее спеша оградить от себя лишнюю заботу. — но это не значит что за мной кто-то должен ухаживать! данила косится вопросительно, мол, «с чего ты вообще решил, что я предложу помощь?», ловя растерянный взгляд напротив. застывает в проходе, понимая что направлялся за градусником, и мысленно ударяет себя по лбу. руслан добавляет тихое «пожалуйста», и кашин понимает что не в силах пойти против него. — зачем ты мне помогаешь? мы уже давно не… — осекается от противного слова «вместе» шатен, — …так близки как раньше. — да, так-то лучше. о всех подробностях необязательно же говорить? даня к нему спиной всё также стоит, боясь шелохнуться или издать лишний звук. не двигаясь, забывает как дышать после сказанного. что-то колючее разливается под рёбрами, давя на совесть. только сейчас, кажись, до него доходит. слишком много боли в последнее время переживает тушенцов. — я знаю что людям с раком может быть пиздец, грубо говоря, если они столкнутся с ещё какой-нибудь болячкой. так что, ну.. хочу чтобы ты выздоровел, и никто не пострадал. руслан поверил.***
к вечеру температура поднялась ещё выше. пришлось всё же сообщить об этом болеющей старушке через её внука, которого темноволосый предварительно заставил надеть маску. вдруг тоже чего нахватался, за то время что провел в комнате у тушенцова? — бабуля почувствовала себя лучше, и ещё долго убеждала парня в том, что справится сама. выбора у руслана всё равно не было, и пришлось слечь с заразным кашлем, соплями и температурой, в надежде на скорейшее выздоровление. одна единственная лампочка в комнате, и то, плохо горела, тусклым светом озаряя маленькое помещение. заснуть и заглушить голоса в своей голове всё ещё не получалось, и брюнет время от времени ворочался, пуховое одеяло превратив в большой комок. то состояние, когда жутко клонит в сон, — но заснуть не можешь. и руслан готов поклясться, что это самое худшее чувство на планете. лежать овощем, при этом каждой клеточкой тела ощущать пронзительную боль. данила, несмотря на убедительные просьбы со стороны парня, ослушался, и принес больному руслану многочисленные лекарства от горла, спазмов и температуры, заботливо оставив кучку всех медикаментов на тумбочке с краю. при этом всём, у него было действительно железное оправдание, которому перечить темноволосый по-просту не мог. приходилось мириться с той мыслью, что человек, которого он всем сердцем ненавидел и презирал на протяжении хуевой тучи лет, — сейчас же ухаживал за ним. скрипучая дверь заставляет зрачки сильно расшириться от удивления, а тело прошибиться от тока. данила зашёл будто на цыпочках, совершенно незаметно пробравшись в комнату. и если бы поток мыслей не прекратился, то, шанс получения сердечного приступа был бы достаточно велик. почему-то, руслан решил, что сощурить глаза и прикинуться спящим, — то что нужно, в данной ситуации. кашин шёл, кажись, прямо по направлению к тумбочке, нарочито медленно и осторожно. будто бы боялся резко поддаться вперед, и сразу же преодолеть это жалкое расстояние в пару метров. слегка накрывшись краем одеяла, руслан попытался незаметно почесать кончик носа, дабы не привлечь чужое внимание. и на удивление, сделать это, и остаться незамеченным, получилось. неожиданный, и довольно-таки громкий стук чего-то бьющегося столкнулся со стеклянной подкладкой тумбы, заставив вздрогнуть от испуга. шажки стали импульсивней, а после и вовсе отдалились, дав понять что данила ушёл. открыв глаза, руслан наткнулся на свою любимую чашку с мультяшным зайчиком, что стояла чуть поодаль ото всех лекарств, до верху наполненная горячим чаем. сердце вновь пропустило один невесомый удар. — не прикидывайся спящим. тебе не идёт врать. — хриплый голос раздался в полной тишине, привлекая чужое внимание. — ты, - чистый лист. — хлопок двери.