A Mockingbird In The Crows Nest

— Итак, — говорит Гипнос в тот момент, когда лифт закрывается, и Томми напрягается. — Во сколько ты пришел в спортзал сегодня утром? Томми на самом деле не хотел говорить ему, во сколько он пришел в спортзал. Конечно, не было ничего плохого в том, что он пришел в спортзал чуть позже четырех, но по какой-то причине Томми чувствовал, что Гипнос был бы не в восторге от него, если бы знал. Но прежде чем он успел ответить, Гипнос продолжил. — Эребус сказал, что нашел тебя там около пяти тридцати, но он ушел в восемь. — Сказал он, его тон казался спокойным. — Но потом Огонь Души нашел тебя там в одиннадцать. Итак, как долго ты был в спортзале? Томми переминается с ноги на ногу, не отрывая глаз от пола. — Эм .. пять часов? Может быть, шесть? Я не уверен, честно..Я действительно не обратил внимания. — Во сколько ты пришел в спортзал? Он переминался с ноги на ногу, размышляя о том, должен ли он говорить правду. Технически, он должен был проводить долгие часы на тренировках, верно? Это то, что сделали злодеи. Ему приходилось заниматься определенное количество часов в неделю, но не имело значения, как вы этого добивались. Однажды Томми не ложился спать почти сорок восемь часов, чтобы закончить свои тренировки вовремя. Но все же... По какой-то причине он чувствовал, что Гипнос был бы расстроен, если бы узнал. Но у него также было чувство, что этот человек поймет, если он лжет. Итак, он втянул в себя воздух и сказал: — ... Чуть позже четырех. Гипнос на мгновение замолчал. — Тогда в четыре утра? — Томми кивнул, и герой сделал глубокий, глубокий вдох и ущипнул себя за переносицу. — Томми, — Он вздрогнул, прижимая крылья к спине. — Это почти семь часов. Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы позавтракал перед тем, как пойти туда. Томми пожал плечами, ковыряя ногти. — Я съел протеиновый батончик до того, как туда пришел Эребус... И один или два раза я принимал энергетические добавки... Все в порядке. — Это не нормально. — Гипнос напрягается, и Томми снова морщится. — Ты не можешь просто... — Он неопределенно махнул рукой. —Исчезнуть в спортзале на семь часов. Мало того, что никто бы не узнал, где ты был, если бы Эребус не нашел тебя, но для кого-то также вредно тренироваться семь часов без настоящих перерывов. Не то чтобы я к этому не привык . С горечью думает он. Какое право имел этот герой так ругать его? Он не пробыл здесь и двух недель - как он смеет ругать Томми за тренировки? Глупо ли с его стороны злиться из-за чего-то подобного? Возможно, но у него стресс, понимаешь? Он посреди вражеской территории и находится практически под постоянным наблюдением. Он имеет право время от времени злиться на всякую ерунду. Он, конечно, никогда бы этого не выразил. Но ему позволено это чувствовать. Выплеснуть это позже, в спортзале или крича в подушку. Итак, вместо того, чтобы кричать или проявлять внешнее раздражение, он говорит — Как долго я должен тренироваться? — Если ты не такой идиот, как Пелей или Мираж, черт возьми, иногда даже Харон, тебе не следует тренироваться дольше двух часов за раз. Особенно без перерыва. Ваше тело нуждается в отдыхе, чтобы продолжать двигаться. Если ты просто будешь тренироваться часами напролет без каких-либо перерывов, ты просто навредишь себе. Гипнос покачал головой. — Ты перегреешься. Томми слегка закатил глаза, но ничего не ответил. Поразительно холодная рука ложится ему на плечо, и он вздрагивает. Когда он поднимает голову, то обнаруживает, что Гипнос смотрит на него, и он может почувствовать напряженность в его глазах через затемненные линзы очков. — Я серьезно, Томми. Ты можешь тренироваться в четыре утра, если хочешь, но тебе нужно делать перерывы. И если ты собираешься пробыть там дольше двух часов, тебе нужно кому-нибудь сказать, чтобы мы могли тебя проверить. Томми узнал его тон. Конечно, слова были приятными. Содержание того, что он говорил, звучало так, как будто ему было не все равно. Как будто он был обеспокоен тем, что Томми поранился во время тренировки, но это была маска. Его тон был резким по краям. Как красивая роза, прячущая шипы, которые вцепятся в твою кожу и пустят кровь, если ты не будешь действовать осторожно. Это был не тот, кто присматривал за ним. Это был приказ. И он не может напрямую ослушаться приказа, пока он все еще работает под прикрытием. Итак, он проглотил все реплики, которые хотел сказать, и вместо этого перевел взгляд на стену, немного опустив голову. —Да, сэр. Гипнос вздохнул и отпустил его плечо, прежде чем снова повернуться к дверям. Томми пошевелил крыльями и разгладил рубашку. Ему действительно не нравилось, когда к нему вот так ни с того ни с сего прикасались, но не то чтобы он мог сказать это. Не то чтобы он мог что-то с этим поделать. Потому что, если бы он это сделал, они бы просто делали это больше для того, чтобы подразнить его или разозлить. Наконец лифт звякнул, и Томми вышел, чтобы вернуться в номер, в котором он остановился. Гипнос кивнул ему. — Отдохни немного, Томми. Увидимся за ужином. Томми кивнул в ответ. Когда двери закрылись, он попытался не думать об этом как об угрозе. — Ты уверен, что это хорошая идея, Фил? — Спросил Техно, отвлекая внимание Фила от того места, где он расчесывал волосы перед зеркалом. Он повернулся и, нахмурившись, в замешательстве посмотрел на своего старшего сына. — Что ты имеешь в виду? Уил сказал, что у него хорошо получалось на тренировках..Как ты думаешь, мне следует отложить это? — Нет-нет, дело не в этом. Это просто... — Техно закусил губу, нахмурив брови.... — Томми все еще новичок, понимаешь? Прошла всего неделя - разве мы не должны дать ему больше времени, чтобы остепениться? — Таббо провел свой первый патруль через неделю после начала работы здесь. Отметил Уилбур, бренча на гитаре один раз, прежде чем продолжить настраивать ее. Техно тихо фыркнул, разочарованный. — Я знаю, но Таббо также уже знал нас в тот момент - и мы знали его. Мы не знаем Томми. Что, если что-то пойдет не так? Что, если..Что, если что-то случится? Я не могу... Ах. Фил смягчается и протягивает к нему крыло. — Эй, — тут же Техно шагнул вперед и позволил Филу завернуть его в свои крылья. Инстинкты с ревом пробуждаются в его груди, когда он прижимает к себе сына, даже если Техно приходится наклоняться, чтобы его обняли как следует. — Ничего не пойдет не так, хорошо? Это всего лишь патруль на крыше. Там все мило и тихо. Кроме того, мы оба знаем, что первое патрулирование - это в основном знакомство с человеком и наблюдение за тем, как он реагирует на ситуацию. — Я знаю... — Техно бормочет, пыхтя. — Я просто..Я не могу не волноваться, понимаешь? Фил открыл рот, чтобы ответить, но его остановил звук ожившего телефона. Мгновение спустя к вибрациям присоединилась песня "sea shanty" в качестве мелодии звонка. Паффи. Продолжая обнимать Техно своим крылом, Фил протягивает руку и хватает свой телефон со стойки, прежде чем ответить. — Алло? — Фил, привет. — Растерянно спросила Паффи. — Итак, э-э-э ... Вы случайно не знаете, зачем Томми мог попросить три килограмма порошка белого мела, не так ли? Перья Фила встали дыбом от удивления. — Чт...А?? — Я не знаю! — Она немного посмеялась, но это был тот смех, когда кто-то поднимает руки в воздух в замешательстве от поражения. —Мне только что позвонили с ресепшена и спросили, разрешено ли это. Я хочу спросить его, зачем ему это нужно, но меня нет в башне. — Хорошо. — Фил успокаивает. — Не волнуйся, Паффи, я позабочусь об этом. Из динамика раздался вздох облегчения. —Спасибо, Фил. Поговорим с тобой завтра для отчета, хорошо? — Звучит заманчиво! Скоро поговорим, Паффи. — И он повесил трубку с легким смешком. Видя замешательство Уилбура и заинтересованный взгляд Техно, Фил отвечает на их вопрос еще до того, как они успевают его задать. — Томми пытается заказать порошок мела. Я должен отправиться туда и посмотреть, в чем дело. Уилбур и Техно кивнули, и Техно еще раз обнял его, прежде чем выйти из-под крыла Фила. — Будь в безопасности, хорошо? Если что-нибудь случится, позвони мне. — Я так и сделаю. — Фил успокаивает, натягивая маску на глаза и нос и включая устройство для изменения голоса. Ему не очень нравится, что ему все еще нужно скрывать свою личность от ребенка, но таков протокол до окончания его второго патрулирования. Затем от героя зависело, когда и как представиться. А Фил ... все еще не был уверен, когда он раскроет свою личность Томми. Проводя рукой по волосам Уилбура, когда тот проходит мимо, Фил выходит из их квартиры и направляется к ближайшему лифту; нажимает кнопку этажа Томми. Это немного раньше, чем он планировал, но он был не против подождать, пока Томми соберется уходить. В основном ему просто нужно понять, для чего нужен мел. Довольно скоро Фил выходит из лифта и останавливается перед мини-квартирой Таббо, Ранбу и Томми. Он постучал в дверь, затем услышал какое-то тихое посапывание, а затем дверь открылась. Там стоит Ранбу и улыбается ему. — О, привет... — Он оглянулся на квартиру. — ... Харон. Ты здесь из-за Томми? Фил кивнул. — Так и есть. И у меня действительно возник небольшой вопрос, здесь ли он? — О! Да, это так. Сюда - Заходи. — Ранбу махнул ему рукой, проходя в сторону, прежде чем быстро пройти по коридору. Фил последовал за ним, плотно прижав крылья, чтобы убедиться, что он ничего не опрокинет. В квартире чище, чем обычно, и Ранбу подходит к единственной двери без украшений, которую он видит; куда он стучит. — Томми? Харон здесь. Раздается тихое шарканье, и мгновение спустя дверь открывается. Томми одет во временную бело-серую форму, которую ученикам выдают для первых нескольких патрулей, и он теребит длинные рукава нижней рубашки. Он выглядит нервничающим, но, похоже, пытается это скрыть. Фил нежно улыбается ему. — Привет, приятель. Не возражаешь, если я быстро с тобой поговорю? За плечом Томми его малиновые крылья на мгновение напрягаются, но выражение его лица не меняется с нейтрального, когда он кивает один раз. — Конечно, сэр. Кивнув на прощание Ранбу, Фил вывел Томми из общежития в коридор. Он почувствовал, как парень заерзал у него за спиной - нервный и неуверенный. Нервничает почему? Ему просто нужно было задать вопрос - почему это заставило Томми нервничать? Даже если он не понимал почему, это все равно заставляло его сердце болеть. Они остановились на одной из кухонь в общей зоне, и Фил достал две бутылки воды, бросив одну Томми. — Итак, Капитан позвонила и сказала, что вы просили порошок для мела. — Он вздрогнул, стараясь говорить как можно более небрежно и прислонившись к стойке. — Не хочешь сказать мне, для чего это? Плечи Томми напряглись, и выражение его лица стало настороженным, как будто он боролся за то, чтобы сохранить нейтралитет. Его крылья тоже немного распушились, что означало, что он был расстроен. Но когда он заговорил, его голос был спокоен. — Для моих крыльев, сэр. Фил мгновенно нахмурился. — Зачем тебе нужен меловой порошок для крыльев? Томми нахмурился в ответ, как будто был сбит с толку. — Чтобы .. спрятать их? Понимаешь, чтобы скрыть цвет? Лицо Фила вытянулось. — О Боги, нет! — Он бросился вперед, как будто мог физически вытянуть эту мысль из головы Томми' но он остановился, когда Томми отступил назад с широко раскрытыми глазами. — Никогда, НИКОГДА не покрывай свои крылья чем-то подобным! Томми уставился на него, разинув рот, крайне смущенный, со взъерошенными перьями. — Я не понимаю? Разве мне не нужно скрыть цвет, чтобы сохранить свою личность в секрете? — Можешь, если хочешь, но, ради всех богов, пожалуйста , не используй порошок мела. В Башне у нас есть продукты, которые помогут замаскировать цвет, не повредив ваши крылья. Подросток моргнул - и его лицо немного побледнело. — Что... что ты имеешь в виду под 'повредить мои крылья’? — Порошки, особенно такие, которые могут слипаться, как мел, древесный уголь, пыль и грязь, могут застревать у основания ваших перьев, утяжеляя их. Вам будет сложнее правильно их чистить и прихорашивать. И это даже не касается того, сколько проблем это может вызвать при скольжении и полете. — Он потер затылок, чтобы немного снять стресс. — Если ты хочешь замаскировать цвет крыльев - ты можешь. У нас есть продукты, которые помогут с этим, но тебе не обязательно. В городе полно птиц с красными крыльями. Пожалуйста, не используй для этого порошки. Томми немного побледнел и с трудом сглотнул, прежде чем кивнуть. — Верно. Они долго стояли молча, и Фил передал ему протеиновый батончик и упаковку запасных энергетических добавок. Если бы они собирались летать, то Томми все равно больше, чем ему, понадобился бы заряд энергии. Фил знал, как сложно летать, когда устал. Он знал, как безопасно приземлиться, когда чувствовал, что его конечности горят. Он не мог знать, знает ли Томми, как это сделать - так что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Он подвел подростка к лифту и нажал кнопку, прежде чем прочистить горло. — Сегодня вечером мы будем патрулировать крышу. Ничего серьезного. Просто покружим по городу, и мы вернемся, хорошо? Томми кивает, его глаза затуманены чем-то сложным, что Фил даже не может начать расшифровывать. У него болит в груди, когда он не понимает, что так расстроило Томми, и он машинально разворачивает одно из своих крыльев, чтобы зависнуть у него за спиной. Томми вздрагивает, глядя на крыло Фила с нахмуренными бровями и явным замешательством на лице. Когда он снова смотрит на Фила, то нежно улыбается ему. Он не шевелит крылом и краем глаза наблюдает, как Томми несколько раз переводит взгляд с него на свое крыло, прежде чем сделать полшага в сторону. Это отказ от предлагаемого комфорта, и Фил пытается не позволить ему ужалить, возвращая крыло на место. Вместо этого он занимается неуклонно растущими цифрами над дверями лифта. Ему не терпится полетать. Прошло слишком много времени с тех пор, как он мог чувствовать ветер в своих перьях и летать по городу. А под ‘слишком долго’ подразумевается, что прошло, возможно, три недели. Но все же! Для птиц, у которых в ДНК заложено желание прикоснуться к небу, три недели - это слишком долго. Он снова смотрит на Томми, чтобы увидеть выражение его лица. Он тоже птица, так что, несомненно, ему не терпится подняться в небо и полетать. Он не делал этого ни разу с тех пор, как был нанят, так что, конечно, они могут немного сблизиться из-за своего волнения снова подняться в небо. Но когда его ледяные глаза находят тусклые небесно-голубые глаза Томми... Он потрясен, увидев в них страх. Страх ... Чего? Страх оказаться на вершине башни? Но - конечно же, он не может бояться высоты. Он - птица! В каждом дюйме их существа заложено стремление к небу. Голод глубоко в их душе, который может быть утолен только облаками сквозь ваши пальцы и холодным поцелуем ветра на ваших щеках. Полет - это все, что они собой представляют. Все, для чего и предназначены. Так чего же Томми бояться? — Ты в порядке, приятель? — Он тихо спрашивает. Томми медленно втягивает воздух. — Я в порядке, сэр. А почему нет? Фил нахмурился, отмечая, но не задерживаясь на напряженном подтексте в его голосе. — Ничего страшного, если ты нервничаешь. — Мягко предложил он, пытаясь помочь ему расслабиться. — Все нервничают перед своим первым патрулем. Но я знаю, что ты отлично справишься. Томми слегка хмурится, но больше ничего не говорит. Остаток поездки в лифте прошел в тишине, и когда он, наконец, звякнул и они вышли - Томми тихо, с облегчением вздохнул. Фил набрал код, чтобы отпереть дверь на крышу, и придержал дверь открытой, чтобы малыш вышел первым. И вот, наконец, они вдвоем вышли на свежий, прохладный воздух ранней ночи - и Фил распушил перья, чтобы их обдувал легкий ветерок. Сейчас всего чуть больше восьми, но солнце зашло около часа назад, благодаря поздней осени. Фил все еще чувствует, как город процветает и гудит на улицах далеко под ним. Он делает глоток свежего воздуха, затем поворачивается к Томми и возбужденно хлопает в ладоши. — Прошло слишком много времени с тех пор, как я патрулировал крышу с кем-то, кто умеет летать. И я уверен, что тебе тоже не терпится туда забраться, поэтому я быстро ознакомлю тебя с правилами. Подросток напряжен, и его глаза сканируют крышу, но Фил настаивает. — Во-первых, если я скажу тебе отступать, ты уходишь, несмотря ни на что, хорошо? Ты стажер. Не думаю, что простил бы себе, если бы ты пострадал на моем дежурстве. Томми кивнул один раз, его крылья зашевелились за спиной. — Во-вторых, если ты что-то видишь, скажи что-нибудь. — Фил продолжает. — Даже если ты думаешь, что это ерунда, укажи на это. Лучше сказать что-то и ошибиться, чем ничего не сказать и ошибиться. И это включает в себя плохие предчувствия. Если у вас есть предчувствие чего-то, не игнорируйте его. Благодаря этому было спасено много жизней. Томми снова молча кивает. Теперь его взгляд прикован к выступу крыши, и он тяжело сглатывает. — И последнее, никогда не используйте настоящие имена в полевых условиях. Никаких разговоров о местах, где ты будешь позже, никакой домашней жизни - ничего подобного. Для тебя это не будет проблемой, поскольку ты не знаешь моего имени, но я буду называть тебя Пересмешником, только когда ты наденешь маску. — Он сделал паузу, ожидая какого-нибудь подтверждения того, что его услышали, но ничего не последовало. Томми просто зациклился на краю крыши - как будто ребенок готовился к чему-то, что могло его убить. Как будто он взвешивал свои возможности перед войной. Итак, он снова нерешительно прикрыл малыша крылом, чтобы немного утешить. Томми вздрагивает и отшатывается от крыла Фила - и тот мгновенно отдергивает его. Малыш несколько раз моргает, делает глубокий вдох и расправляет свои взъерошенные перья. — Извините, сэр, я... — Он заколебался. — Извините... — Все в порядке, приятель. — Фил успокаивает его, одаривая самой мягкой улыбкой, на какую только способен. — Давай просто начнем, ладно? Мы можем немного полетать в облаках, прежде чем спуститься и осмотреть улицы? Как это звучит? Томми морщится, но кивает и больше ничего не говорит, когда они пересекают центр крыши. Фил разбегается и прыгает с края; его чернильные крылья раскрываются и поднимают его на несколько футов, чтобы глубоко вдохнуть свежий воздух. И на минуту он позволяет туману инстинктов затуманить его разум, когда закрывает глаза. Он позволяет крыльям описывать дугу над крышей, позволяя ветру целовать его щеки и трепать светлые волосы. Так волнующе снова оказаться в небе. Он скучал по этому. Может быть, он сможет поднять Томми за облака, чтобы увидеть звезды, не отягощенные светом, льющимся из города. Томми ..? О, точно! Сегодня вечером он патрулировал с Томми! Итак, он замедлил свои петли до остановки и подождал, пытаясь прогнать туман из своего разума. Затем он ждет, пока Томми догонит его. Чтобы услышать, как вторая пара взмахов крыльев присоединяется к нему. Увидеть, как ярко-красные крылья Томми проносятся по небу, и присоединиться к нему. Чтобы они вдвоем рассекли облака и немного повеселились перед патрулированием. Он ждет. И он ждет. ..И он ждет. И по-прежнему тишина. Наконец, открыв глаза, Фил оглядывает небо в поисках Томми. Когда он не видит его там, он смотрит вниз и замечает Томми, застывшего посреди крыши. Его крылья плотно прижаты к спине, а лицо смертельно бледное. Мгновенно с неба падает Фил и спешит к нему с протянутыми руками. “Томми? Все в порядке, приятель?” — Я... —Он начинает; но его голос срывается, и он закрывает рот со слышимым щелчком. — Хэй, — успокаивает Фил, мягко кладя руку ему на плечо. — Все в порядке. Ты в порядке. Давай просто пойдем присядем, ладно? — Томми не отвечает, но он плывет дальше, когда Фил уводит его. Они сидят вместе на давно забытой и ржавой скамейке, прислонившись к кондиционеру, пока Фил проводит подростка через несколько дыхательных упражнений. Его глаза устремлены вдаль; наполовину остекленевшие, как будто он сражается сам с собой на войне и проигрывает. Фил не задает никаких вопросов. На самом деле он вообще мало говорит. Он просто сидит с ребенком, пока тот дышит, рисуя круги на его запястье. Пульс Томми учащенный и в панике бьется под большим пальцем, и он изо всех сил старается мягко направлять его во время различных упражнений. Он не совсем уверен, что послужило причиной этого, но спрашивать не собирается. Ему следовало послушать Техно. Ему следовало дать Томми больше времени освоиться, прежде чем назначать патруль. Он не может исправить то, что уже произошло, но он может наверстать упущенное сейчас. В конце концов, Томми втягивает воздух, затем выпускает его, когда его плечи немного расслабляются. — Хэй, приятель ... — Мягко говорит Фил, стараясь не спугнуть его и не сводя взгляда с рук Томми, которые начали дрожать. — Ты вернешься ко мне? Томми кивнул, но ничего не сказал. Это было не очень здорово, но, по крайней мере, он был отзывчив. — Не хочешь рассказать мне, что произошло? — Мягко подсказал Фил, все еще втирая небольшой круг в запястье Томми. — Если ты не хочешь, ничего страшного. Но если бы ты это сделал, я смог бы избежать этого в будущем. Мне бы не хотелось быть тем, из-за кого ты чувствуешь себя здесь в небезопасности ... Сначала Фил не думает, что Томми ответит. И это нормально. Пока он здесь, а не потерялся в своих воспоминаниях, тогда Томми может быть таким невербальным, каким захочет. Уилбур иногда бывает таким. Техно еще сильнее. Так что он знает, как может помочь. Но затем Томми делает тихий, прерывистый вдох. — ... Не могу. — Он хрипит, его голос едва громче шепота. — Все в порядке. — Фил мгновенно успокаивается, готовясь заверить его, что Филу не нужны объяснения, если ему некомфортно, но затем Томми качает головой. — Я не умею ... летать. И сердце Фила разбивается вдребезги. — Что? — Мои крылья, они... — Он замолкает, на его лице появляется напряженная гримаса. Мгновенно внимание Фила переключается на крылья Томми. Он мало что может разглядеть в тусклом свете крыши, и его немного расстраивает, что он не может сразу понять, что с ними не так. Вероятно, ему следует привести Томми в дом и попросить Понка тщательно осмотреть его крылья. Но сейчас ему нужно самому провести небольшой осмотр - хотя бы для того, чтобы убедиться, что нет непосредственной опасности или травм. Тогда он сможет отвести Томми к Понку. Итак, так нежно, как только он может, руки Фила касаются его перьев. Он ощупывает его основные места в поисках обрезанных перьев или повреждений, которые мешали ему летать. Он также обыскивает его второстепенные вещи - в поисках любого признака мусора, который мог бы утяжелить его. Но затем его пальцы наткнулись на нижнюю часть крыльев Томми гораздо раньше, чем он ожидал, и он нахмурился. У него были крылья... Маленькие. Меньше, чем у Фила. Меньше, чем они должно быть. — Они недостаточно развиты. — Томми шепчет. Подтверждение эхом отдается в его голове; становится все громче, и громче, и громче, пока все, что он может слышать, - это тихую печаль, эхом отдающуюся в голосе подростка. — Я все еще могу глайдить. — Томми продолжает, как будто пытается заполнить тишину, и Филу трудно следить за тем, что он говорит. — Эта часть все еще работает просто отлично, но я просто..Я не умею летать. Смирение и поражение в голосе Томми заставляют сердце Фила снова разбиться вдребезги. В глубине его глаз выступают слезы при мысли о том, что Томми не может летать. О том, как он наблюдал, как другие птицы взлетали в область, к которой он никогда не мог прикоснуться. Область, всегда находящаяся вне его досягаемости. Томми никогда не чувствовал прикосновения холодных облаков к кончикам пальцев. Никогда первые лучи солнца не касались его щек и не окрашивали волосы золотом, когда солнце показывалось из-за горизонта. Никогда не чувствовал ветра, треплющего его перья, и чистой радости, которая приходит от хорошего полета. Никогда не испытывал головокружительного порыва нырнуть в воздух только для того, чтобы вынырнуть в последний возможный момент. У Томми никогда не было ничего подобного. И с ужасом он понял, что Томми стоял там и наблюдал, как он это делает. Он стоял там, прижав свои слишком маленькие крылышки к спине, и наблюдал, как Фил чуть не рассмеялся от радости, переполнявшей его конечности от возможности снова летать. Недолго думая, Фил придвигается ближе, чтобы утешить его, но Томми уклоняется, а Фил не настаивает. — Почему ты мне не сказал? Томми без особого энтузиазма пожал плечами. — Я этого не делал... Не знаю, я думал, со мной все будет в порядке... — Ты должен был сказать мне. Ты всегда можешь сказать мне, когда что-то заставляет тебя нервничать или испытывать дискомфорт. — Он настаивал, положив руку поверх руки Томми, чтобы попытаться унять дрожь. — И мне жаль, что ты не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы поговорить со мной. Томми просто опустил голову, выглядя усталым и смирившимся. — Прости... — Пробормотал он. — Давай... — Он прикусил губу, размышляя. — Давай вернемся в дом, ладно? Мы приготовим тебе теплый напиток и отведем в твою комнату отдохнуть. Томми взглянул на него, слегка нахмурившись. — А как насчет патруля? Фил тут же покачал головой. — Не беспокойся об этом, хорошо? Я попрошу кого-нибудь другого заняться этим. Что сейчас важнее всего - убедиться, что ты благополучно доберешься до своей комнаты. — Но... — Томми нахмурился, но замолчал, в его позе появилось усталое замешательство. — Хорошо. — Хорошо, — повторяет Фил, медленно вставая. — Тогда пошли. Когда они спускаются в кафетерий, персонал готовится закрываться на ночь. Они немного раздражены, когда входит Фил с Томми на буксире и рассыпается в извинениях за то, что прервал их рутину. Он дает каждому из них по пятьдесят фунтов на чай, чтобы они немного задержались и приготовили Томми горячий шоколад, а ему молочный коктейль. Получив чаевые, они с удовольствием приступают к приготовлению напитков - и довольно скоро Томми держит в руках бумажный стаканчик с горячим какао, а Филу вручают большую чашку с его молочным коктейлем. Томми кладет в свой напиток взбитые сливки и мятную стружку, а Филу наливают дополнительную порцию карамельного сиропа в его собственный напиток. Они благодарят персонал, затем направляются в гостиную на том же этаже, что и квартира Томми. Они молча сидят вместе, потягивая напитки. Томми смотрит в свой бокал с усталостью, написанной каждой черточкой его лица, и Фил старается не показывать этого, осматривая крылья Томми. Он был прав, там, на крыше. Его крылья слишком малы для человека ростом с Томми, чтобы летать. Недостаточно маленькие, чтобы вы могли определить это с первого взгляда, но если бы вы знали, что ищете, вы бы поняли. И Фил, у которого, к сожалению, был опыт работы с поврежденными крыльями, не подлежащими ремонту, знает, как это выглядит. К счастью, крылья Томми развиты не настолько слабо, чтобы он испытывал боль или нарушал равновесие. Нет, они едва ли достаточно малы, чтобы он не мог летать самостоятельно. У Фила так много вопросов. Слишком много. Главный из них: Что случилось, из-за чего его крылья не развивались должным образом? Его крылья слишком большие для того, чтобы он родился с недостаточно развитыми крыльями - так что же случилось? Произошел ли несчастный случай, из-за которого они перестали развиваться? Сломал ли он кость в раннем возрасте, из-за чего они прекратились раньше? Он не понимает. Потому что для него это выглядит преднамеренным. Может быть, не от руки Томми, а от руки кого-то другого. Кто-то пытается удержать его на земле, потому что боится, что он улетит, как только увидит свободу. Но он, конечно, не спрашивает. Ему не нужно и не хочется подталкивать Томми к разговору о чем-то, что почти наверняка травмирует. Томми скажет ему, если - или когда - он будет готов поговорить об этом. Поэтому вместо этого Фил пытается поддерживать спокойную беседу, которая поможет ему снова обрести душевное равновесие. — У тебя есть какие-нибудь хобби? —Спросил он, помешивая соломинкой молочный коктейль. — Эребус пишет музыку. Тебе нравится заниматься чем-нибудь подобным? Томми пожимает плечами. — Я не знаю... — Говорит он, теребя бумажную обертку вокруг чашки, чтобы люди не обжигали руки. — Я много читаю, но больше ничего... — Что ты читаешь? Томми снова пожимает плечами, складывая крылья за спиной. — Я прочитал много статей в Интернете, но у меня есть еще пара книг о растениях и всяком подобном. Кажется, у меня есть одна по созвездиям ...? — Он задумчиво покосился на свой бокал, прежде чем кивнуть. — Да. Я не могу вспомнить, где это, но оно где-то там, наверху. — Тебе нравятся звезды? — Подсказывает Фил, и Томми снова пожимает плечами. — Мне не удается видеться с ними слишком часто. В городе слишком светло. У Фила щемит сердце, когда он думает о том, что всего час назад хотел взять Томми с собой посмотреть на звезды. Но в книге они выглядят красиво, так что, думаю, да. — Ну, если ты когда-нибудь захочешь почитать что-нибудь новое, у нас здесь, в башне, есть библиотека. И я уверен, что Призрак или Пелей были бы более чем счастливы как-нибудь показать тебе окрестности. Томми наконец оторвал взгляд от своего бокала и посмотрел на него с замешательством, практически исходящим от него. Филу пришлось подавить улыбку из-за того, что Томми начал возвращаться к более-менее нормальному поведению. — Что? — У нас есть библиотека! — Фил улыбнулся. — Это на третьем этаже. Обычно мы проводим там детские мероприятия. Экскурсии, чтения книг, образовательные занятия и время от времени программа дневного ухода. Мы также будем давать телеинтервью в более приватных читальных залах, поскольку они обычно хотят иметь довольно непринужденную обстановку. Томми все еще выглядел крайне смущенным. — Разве публичная библиотека не находится буквально в двадцати минутах езды отсюда? — Да, это так. — Фил кивнул. — Но у многих героев нет времени ходить в библиотеку днем, поэтому у нас есть такая, одна в башне. Ты был бы удивлён, узнав, сколько людей приходят туда в три часа ночи, чтобы взять книгу после полуночного патрулирования. И как стажер, библиотека также открыта для вас в любое время, когда вы захотите. — О... — Томми все еще выглядел смущенным, но он снова опустил глаза на чашечку горячего шоколада, которую держал в руках. — Эм, спасибо... — Тебе не нужно благодарить меня, Томми. Фил улыбнулся. — Просто постарайся немного отдохнуть сегодня вечером, хорошо? Я найду новый маршрут для твоего первого патрулирования и скоро дам тебе знать, хорошо? А пока просто продолжай обустраиваться, хорошо? Томми кивнул и допил остатки горячего шоколада. На верхней губе у него было шоколадное колечко, которое он быстро смахнул рукавом. — Могу я, эм...? — Он замолчал, взглянув в сторону коридора, который вел в его общежитие. Фил с улыбкой кивнул. — Давай, приятель. Увидимся завтра, хорошо? Томми снова кивает и встает, все еще держа свой бумажный стаканчик. Фил наблюдал, как он выбросил стаканчик в мусорное ведро и вышел из комнаты, обхватив себя руками в знак самоуспокоения. Сердце Фила болит, когда он уходит. Он хочет погнаться за мальчиком, завернуть его в свои крылья и унести в свое гнездо. Ворковать с ним и чистить ему перышки, пока он не погрузится в нежный, безмятежный сон. Ему хочется обнять Томми и прошептать извинения ему в волосы. Принести извинения за то, что причинил ему боль, сам того не зная. За людей, которые причинили ему боль в прошлом. Сказать ему, что, как бы то ни было, ему не все равно. Но он не может. Томми не только отверг практически все предложения Фила утешить его сегодня вечером, но и должен помнить, что Томми все еще чужой. Конечно, он ребенок, а какой вред может причинить ребенок? Но все же..Он не может позволить себе привести в свое гнездо незнакомца. Он не мог так поступить с Техно. Но есть одна вещь, которую он может сделать. Итак, хотя он, возможно, и не сможет напрямую утешить Томми, он все же может помочь другими способами. Способами немного более тонкими. Он отказывается позволить Томми разбираться с этим в одиночку.