A Mockingbird In The Crows Nest

Когда Томми моргает затуманенными, сухими глазами, глядя на теплый белоснежный потолок над ним, ему требуется долгое, долгое мгновение, чтобы осознать, где он находится. Стены теплые, светло-серые, и яркие, жизнерадостные желтые занавески закрывают окно сбоку. Рядом на прикроватном столике стоит ваза, полная пышных фиолетовых цветов с маленькими желтыми цветами, разбросанными повсюду. Но что действительно привлекает его внимание, так это трубка для внутривенного вливания, подсоединенная к его локтю. Он достаточно легко осознает, что находится в больнице, но не понимает, в какой больнице он находится. Это явно не тот, в Башне Героев, в котором он был в прошлый раз. Так где же он? Он тянется, чтобы вытереть лицо руками, но останавливается, когда его пальцы натыкаются на ткань. Что... Странно, не так ли? Зачем ему до сих пор носить маску? Это не имеет никакого смысла, если только он не был в гражданской больнице? Но - это тоже не может быть правдой? Почему он оказался в гражданской больнице, если его ранили во время патрулирования? Разве Лотос не забрал бы его обратно в башню? Это то, что они сделали, когда вытащили его из-под обломков новостной башни. Но он действительно не помнит, чтобы во время патрулирования происходило что-то серьезное, так зачем ему быть здесь? И почему это настолько плохо, что требуется капельница? Поэтому он начинает проводить инвентаризацию. Его крылья чувствуют себя прекрасно. Они не привязаны к спине, как в прошлый раз, так что это не должно быть проблемой. У него все еще есть обе ноги, и он может просто отлично шевелить пальцами. Его руки замотаны бинтами, но он все еще может двигать ими и сгибать пальцы, хотя и слабо. Так, может быть, это внутреннее? Как только эта мысль приходит ему в голову, он понимает, что в голове пульсирует, но это отстраненно. Как будто кто-то окружил его ватной стеной, чтобы он все еще мог чувствовать глухую боль, но на самом деле этого не замечает. Это странное ощущение, которое приводит его в замешательство. Но чем больше он сосредотачивается на приглушенном стуке в затылке, тем больше понимает, что чего-то... Не хватает. Но нет, это не что. Это кто. Кому-то... Нужна помощь? Он помнит, что что-то пошло не так во время патрулирования, но он не помнит, что. Прайм, он слишком устал, чтобы думать об этом прямо сейчас. Томми поворачивает голову в сторону, чтобы поискать дверь и, возможно, попытаться понять, в какой больнице он находится, когда останавливается при виде огромного количества цветов и маленьких подарочных коробочек, оставленных на прикроватном столике и разбросанных по стене и полу. Здесь представлены разные букеты, отдельные цветы, маленькие коробочки, мягкие игрушки животных и десятки открыток с изображениями разных птиц. Пара открыток также выглядели нарисованными от руки, а некоторые плюшевые игрушки выглядели так, словно были связаны крючком. Самым близким предметом к нему был клубок пряжи с торчащими из него крючками, а под ним лежала открытка. Он взял открытку и открыл ее просто из любопытства. С левой стороны была инструкция по вязанию шапочки крючком, а справа написанная от руки записка от кого-то, кого он не узнал. Надеюсь, тебе, Пелею и Эребусу скоро станет лучше, Пересмешник! Я отправила кое-какие принадлежности для вязания крючком на случай, если тебе станет скучно в больнице. :) - Кэт Карточка выпархивает из его пальцев, когда его мозг наконец вспоминает, что произошло. Секундой позже он, спотыкаясь, встает с кровати, лишь слегка морщась, когда из его руки вырвалась игла капельницы. Его ноги дрожат, когда он спотыкается о подарки, лежащие на полу, и он трижды чуть не падает, прежде чем ему удается добраться до стены и прислониться к ней. Он отчаянно втягивает воздух, затем возится с дверью, прежде чем распахнуть ее и, спотыкаясь, выбежать в коридор. Его приветствуют несколько удивленных возгласов, и он хватается за того, кто стоит ближе всех. В конце концов, это оказывается кто-то, кого он смутно узнает, в белом халате и медицинской маске. — Эребус... — Говорит он, отчаянно цепляясь за них, чтобы не упасть. — Где он? Мне нужно увидеть его и Пелея. — Пересмешник... — начинает доктор, их брови озабоченно опускаются. — Тебе еще не положено вставать! Как ты вообще ходишь? Дальше по коридору открывается еще одна дверь, и Томми, быстро обернувшись, видит медсестру, выходящую из дверного проема. Рядом с дверью табличка с нацарапанным на ней Эребусом. Игнорируя протесты и попытки отвести его обратно в его собственную комнату, он отталкивает доктора и быстро направляется к двери, распахивая ее без всякого предупреждения. Уилбур поворачивает к нему голову, когда тот входит, и Томми изо всех сил пытается осознать, в каком он состоянии. Он лежит в постели в больничном халате и мерцающей светло-голубой тканевой маске на глазах, чтобы сохранить свою личность в безопасности. Но даже в маске Томми может сказать, что он выглядит усталым. У него темные круги под глазами, которые он едва может разглядеть в просветах маски, и его кожа бледнее, чем обычно. К тому же синева на кончиках его заостренных ушей и носа гораздо заметнее, чем обычно. Его лицо искажается, когда он видит явное облегчение в глазах Уилбура, и он бросается к брату. Он немного неаккуратно приземляется рядом с ним на кровать, но Уилбур садится и протягивает руки, притягивая его ближе и зарываясь лицом в волосы Томми. Он обнимает его так крепко, как только может, и прижимает к себе так крепко, как только осмеливается. Он чувствует под руками бугорки крыльев Уилбура, покрытых бинтами, поэтому старается не сжимать их слишком сильно. Уилбур, однако, не сдерживается. Он впивается пальцами в местечко между крыльями Томми и крепко держит его, как будто боится, что Томми исчезнет, если он отпустит его. Он слышит, как Уилбур шепчет ему в волосы, и он изо всех сил пытается разобрать повторяющиеся 'Ты в порядке' и 'Ты в безопасности', которые Уилбур шепчет ему в волосы. Томми открывает рот, чтобы извиниться. За то, что потревожил его. За то, что напугал его. За то, что причинил ему боль. За то, что был недостаточно быстр. За то, что подверг его опасности. За то, что обвинил его в драке в доках. За то, что заставил Уилбура позаботиться о паразите. Но прежде чем он успевает что-либо из этого сделать, Уилбур останавливает его. — Мне так жаль. — Шепчет он, и Томми вздрагивает от явного чувства вины в его голосе. — О-боги, мне так жаль... Я-я думал, ты сможешь справиться с царством теней пару часов, но... Н-но ты... — Его дыхание сбилось, и он покачал головой, прижимаясь лбом к макушке. — Я... все в порядке. — прохрипел Томми, крепче прижимая его к себе. — Это не твоя вина. Уилбур влажно смеется и обнимает его немного крепче. — Это буквально это моя вина. Я тот, кто отправил тебя туда. Я причина, по которой ты... — Он оборвал себя. Томми нахмурился, собираясь спросить его, в чем дело. Но он немного передвинулся и понизил голос почти до шепота. — Черт, я и забыл, что у меня интервью е в разгаре... В комнате есть репортер. Мгновенно глаза Томми распахиваются, и он резко садится. Конечно же, в кресле в паре футов от кровати сидит женщина-птица в красивом костюме. Позади нее кто-то еще держит камеру, и Томми отшатывается от Уилбура, когда понимает, что камера только что засняла все это. Женщина выглядит довольной тем, что все это попало на камеру; и она заправляет прядь светлых волос за ухо, но ничего не говорит. — Эм... извините, мэм. — говорит Томми, неловко перебирая крыльями. — Я не хотел мешать. — О, нет, нет, ты в полном порядке! — Она счастливо защебетала, ее кремовые крылья слегка распушились за спиной. Затем она протягивает ему руку. — Приятно наконец познакомиться с тобой, Пересмешник! Я Ава из 'Легких как перышко, ежедневные новости'. Ничего, если я задам тебе пару вопросов? — Не-а! Извините, мисс, вам нужно выйти. — Кто-то говорит, и Томми подпрыгивает, когда видит доктора, который был до того, как вошел в комнату. Томми на секунду хмуро смотрит на них, пытаясь понять, почему они кажутся знакомыми. Доктор бросает на женщину извиняющийся взгляд, и ее крылья разочарованно опускаются, но она кивает. — Конечно. — Она поворачивается к Уилбуру и улыбается чуть более искренне, когда встает. — Что ж, было приятно поговорить с тобой, Эребус. Спасибо, что уделили нам немного своего времени. Уилбур кивнул, слегка подстраиваясь, чтобы Томми мог сесть, но по-прежнему не отпускает его. — Конечно. Вы оставайтесь в безопасности. Томми молча наблюдает, как женщина и парень быстро собирают свои вещи. Доктор все время стоит у двери, а Томми все еще пытается понять, почему они кажутся такими знакомыми. Не похоже, что он часто бывал в больнице. Так почему... Он вздрагивает, когда замечает знакомый красный протез на руке доктора - и полностью осознает, что это Лотос. Но они без маски. Конечно, они все еще носят синие медицинские маски, но они не носят маски героев. Томми переводит взгляд с них на репортеров, ждет, что кто-нибудь еще заметит, укажет на это или... что-нибудь в этом роде. Но ничего не происходит. Они вдвоем просто без жалоб собирают свои вещи, и Лотус закрывает за ними дверь, когда они уходят. Затем они поворачиваются, и Томми съеживается под их пристальным взглядом. — Тебе не следует вставать с постели. — Говорят они, стараясь казаться раздраженными. — Боги, Ты не должен был даже стоять. Ты был без сознания около четырех дней! Томми хмурится. — Почему? Я чувствую себя прекрасно. — Это, должно быть, благодаря лекарству в вашем организме. — Они принимают невозмутимое выражение лица, затем зажимают переносицу. — Но поскольку я предполагаю, что ты вырвал капельницу, ты скоро начнешь чувствовать боль. — Затем они махнули в сторону двери. — А теперь пошли. Тебе нужно вернуться в свою постель, чтобы я мог... — Но... — Нет! Уилбур и Томми кричат одновременно, и Томми распушает все свои перья. — Я не ... я хочу остаться здесь. — Ты не можешь. — Лотус подчеркивает, из приличия стараясь звучать извиняющимся тоном. — Все твое оборудование находится в твоей собственной комнате. Твои лекарства, твои бинты - все это. Кроме того, Эребусу нужен отдых. И тебе тоже. Томми свирепо смотрит на героя, в его груди поднимается желание зашипеть на них, но он сдерживается. — Ну, мне нужно... — начинает он, но Уилбур перебивает его. — Все в порядке, Томс. — Мягко говорит он. Томми еще сильнее прижимается к нему, не желая вставать и оставлять его одного. Что, если что-то случится, пока его не будет? Он не сможет защитить его... Уилбур приглаживает рукой свои перья, и Томми прижимается к нему. — Скоро увидимся, хорошо? Просто возвращайся в свою комнату, а я приду навестить тебя, как только смогу. Он хмурится, но кивает. — Хорошо... — Он еще раз обнимает Уилбура, прежде чем неохотно оторваться от него и вслед за Лотосом выйти из его комнаты. В коридоре есть пара врачей и медсестер, когда они уходят, и жар бросается ему в лицо, когда ему приходится держаться за Лотоса, чтобы идти. Он вздыхает с облегчением, когда дверь в его больничную палату закрывается за ними, и он садится на своей кровати. Лотос помогает ему улечься в кровать, чтобы он мог сидеть, не напрягаясь, и Лотос подтаскивают табурет, чтобы сесть рядом с кроватью, как только Томми устроится поудобнее. Затем они опускают маску, и Томми резко отводит взгляд, когда они начинают возиться с капельницей. Однажды он уже видел Лотоса без маски, но, черт, он надеялся, что это был просто лихорадочный сон. Ему не нравится, что он на самом деле знает личность главного целителя героев. Но только потому, что он это знает, это не значит, что ему совсем комфортно видеть их без маски. Все, что это делает, это усиливает то, как они выглядят в его сознании. Конечно, он не помнит их имен, но он все еще знает их в лицо. А что касается злодеев, это все, что их волнует. Его сердце падает, когда он полностью осознает, что именно он сделал. Он напал на Раптора. Он напал на своего наставника. Но- но он напал на Уилбура и Техно! Он разорвал Техно грудь и сломал Уилбуру крылья! Он это заслужил! Так ли это? Спрашивает голос в его голове, и Томми незаметно складывает крылья, потому что... он не знает. В то время он думал, что Раптор заслужил это. Чувствовал всем своим существом, что он заслужил причинить им такую же боль, какую причинил им... Но нет, это не так. Раптор, конечно, ранил их, но не убил. Но Томми... Томми пытался убить. Он посмотрел своему наставнику в глаза, обхватил руками его горло и надавил в преднамеренной попытке заставить его перестать двигаться. Он слишком остро отреагировал. Он мог просто вырубить его. Тогда он мог бы рассудить, что тот просто пытался соответствовать внешнему виду героев. Но сейчас это не имеет особого значения, полагает он. Потому что он сделал свой выбор. Он решил напасть на Раптора. Решил отбросить все, что он когда-либо знал, в пользу помощи героям. Чувство вины сжимает его легкие, но он действительно не понимает почему. Он просто пытался уберечь Уилбура и Техно от Раптора. Но при этом он повернулся спиной к человеку, который его вырастил. К тому, кого он считал отцом. Человек, ради которого он стал злодеем. Он вообще больше не злодей? Теперь он выбрал сторону - не так ли? По сравнению с остальными участниками Лиги, которые у него есть, он полагает. Но он тоже не совсем герой. По крайней мере, он так не думает. Конечно, он притворялся и действовал как Пересмешник, но все это было фальшивкой, чтобы они ничего не заподозрили. И да, он напал на злодея, но это было не потому, что он должен был. Это было потому, что он хотел защитить Уилбура и Техно. Это не делает его героем. — Хорошо, — вздыхает Лотос, вырывая Томми из его мыслей. Теперь капельница снова у него в руке, и он шевелит крыльями, чтобы удобнее откинуться на подушки. Лотос щелкает ручкой, листая пару бумаг в своем планшете. — Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы ответить на пару вопросов? Томми пожал плечами. — Наверное. Они тоже кивнули. — Хорошо, для начала у тебя, вероятно, есть пара вопросов. Итак, для начала, ты находишься в гражданской больнице, которой руководит пара моих старых друзей. Все присутствующие здесь находятся под очень строгим соглашением о конфиденциальности, так что, если будет допущена ошибка с именами или масками, общественность об этом не узнает. Томми хмурится. — Почему мы не в башне? — Травмы Эребуса и Пелея были слишком серьезными, чтобы ждать. — Он объяснил, и Томми побледнел. — Конечно, я вылечил их, насколько мог, на улице, и Пелей прекрасно выздоравливает. Но тело Эребуса отвергло мое исцеление и обратило его вспять. Поэтому нам пришлось отвезти его в ближайшую больницу, чтобы его лечили зельями. — Это... С ним все будет в порядке? — Спрашивает Томми, беспокойство снова подкатывает к горлу. К счастью, Лотос кивает и вздыхает с облегчением. — С ним все будет в порядке. В обозримом будущем ему придется взять отпуск по болезни, чтобы убедиться, что он выздоравливает должным образом, но в конце концов с ним все будет в порядке. Он кивает и делает глубокий, успокаивающий вдох. — Что... с Пелеем? Как у него дела? — С ним все в порядке. — Лотос с улыбкой заверил. — Вообще-то, его уже выписали. Я думаю, они с Хароном ушли пообедать, но скоро вернутся. И он, вероятно, захочет увидеть тебя сейчас, когда ты проснулся. Но сначала я должен ответить на пару вопросов. Томми кивнул. — Как твоя голова? У тебя совсем не кружится голова? Тошнит? Он покачал головой, и Лотос записал это. — А как насчет твоей памяти? Ты помнишь, что произошло, что привело тебя сюда? Он слегка морщится, но кивает. Лотос, кажется, замечает, как он морщится, потому что они останавливают то, что писали, и прячут ручку в свой белый халат. — А теперь... я хотел бы попытаться поговорить с тобой о том, что произошло. — Они начали осторожно, и перо Томми непроизвольно слегка приподнялось. — В частности, я хотел бы попытаться обсудить то, что... Ты пытался сделать. Впивается пальцами в трахею. Ты не прикасайся к ним. Ты мертв, если прикоснешься к ним. То, как зрачок Раптора сузился от ужаса. Болезненный восторг, который он испытывал, наблюдая за этим. Хорошо. Он должен быть напуган. Перестань двигаться... Томми вздрагивает при воспоминании и качает головой. — Я не хочу об этом говорить. Лотос поморщился, поерзав на стуле. — Что ж... К сожалению, я думаю, нам нужно поговорить... - Я не собираюсь. — подчеркнул Томми, крепче вцепившись в одеяло. — Я... Просто, нет. Я говорю не об этом. — Томми, ты почти... — Я не об этом говорю! — Рявкнул он, его руки под бинтами горели. — Просто... брось этого. Хорошо? Лотос нахмурил брови, что-то почти упрямое мелькнуло на его лице. Томми готовится к протестам или ругани, но дверь открывается прежде, чем они успевают перейти к своей тираде. Когда Томми выглядывается, он ожидает увидеть другого врача или, может быть, медсестру. Он не ожидал увидеть Техно, стоящего в дверях. Он в толстовке и спортивных штанах, его волосы собраны сзади в неряшливый хвост. Под малиновыми глазами темные мешки, из-за чего они почти светятся в свете флуоресцентных ламп. Прайм, он выглядит так, словно не спал несколько дней. Но когда их взгляды встречаются, что-то в плечах Техно расслабляется. Не говоря ни слова, Техно быстро пересекает комнату и заключает Томми в крепкие объятия. Он без колебаний обнимает брата в ответ; утыкается лицом в его плечо и зарывается пальцами в толстовку. Поднимается рука, берет его за затылок и проводит большим пальцем по детским волоскам на затылке. Он тихонько трелит от этого ощущения, а Техно тихонько посмеивается над звуком. Лотус вздыхает, и Томми заглядывает через плечо Техно, когда они встают. — Я полагаю, мы поговорим об этом в другой раз... Просто постарайся немного отдохнуть, хорошо? Я вернусь через пару часов, чтобы проведать тебя. — Они улыбаются ему, затем кладут его карту в держатель на двери, прежде чем выскользнуть. Как только дверь со щелчком закрывается, Техно пересаживается на край кровати, но не отпускает его. Томми прижимается лбом к плечу Техно до тех пор, пока не перестает это делать, и отстраняется, чтобы вытереть слезы, которые, как он чувствует, собираются у него на глазах. Затем он наблюдает, как меняются руки пиглин-гибридов. Все начинается с кончиков его пальцев. Как будто он окунает их в туманность и оставляет на своей коже пятна от звезд. Он по-совиному моргает, когда Техно делает глубокий вдох, затем, казалось бы, дотягивается до щепки в разреженном воздухе и исчезает. Он немного запоздало осознает, что впервые лично видит, как Техно использует свои силы пустоты. Конечно, он знал, как это выглядит; и, конечно, он знал, что у него есть эта сила. Все знали, что Пелей держал свои мечи и различное оружие в пустоте. Но он никогда не видел, как он дотягивался до этого лично. По телевизору всегда казалось, что его мечи просто появлялись из воздуха. На самом деле, это немного отталкивает. Просто наблюдать, как его руки исчезают в складках реальности. Но затем он отстраняется, держа в одной руке коричневый бумажный пакет, а в другой - подставку для напитков с парой молочных коктейлей. — Я принес завтрак. — Говорит он, его голос звучит грубее обычного. — Ты любишь вафли, верно? Он кивнул. — Я понимаю, да... Спасибо, Техно. Техно слегка улыбнулся ему и порылся в сумке, прежде чем вытащить маленькую бумажную коробку и набор пластиковых столовых приборов, прежде чем передать это ему. Томми осторожно устроился на маленьком подносе для коленей и открыл коробку. Его встретила небольшая горка клубники, сложенная рядом с парой вафель. Затем Техно без слов передал бутылку сиропа и небольшую баночку сливочного масла. Томми намазал масло на вафли, прежде чем взять сироп. И он собирался открыть его и приступить к еде. Он собирался. Но он просто... Сейчас он не такой уж голодный. Техно поерзал на краю кровати и поставил свою коробку с едой на колено. Он открыл ее и достал что-то вроде буррито для завтрака, но не поднес его ко рту. Вместо этого он краем глаза взглянул на Томми и слегка нахмурился. — У тебя все в порядке? — Спрашивает он тихим голосом. Томми медленно пожимает плечами. — Не знаю... я просто... Думаю. — О? — Спрашивает он непринужденно. — О чем? Я не собираюсь давить или что-то в этом роде, но... Если тебе нужно снять что-то с души, я здесь. Ковыряясь в вафлях, Томми хмурит брови. На самом деле он не может говорить о том, о чем думает. Но... Он открывает рот, прежде чем успевает дважды подумать. — Почему ты остановил меня? Техно делает паузу, и Томми поднимает глаза, когда не отвечает сразу. На его лице сложное - на грани грусти - выражение. Затем он делает глубокий вдох и откладывает буррито. — Я знал, что ты злишься. И я знаю, на что способны некоторые люди, когда они так злы. В его груди вспыхивает гнев, и он встает на дыбы, защищаясь. — Что это должно означать? — Это значит, — продолжает Техно, не вызывая гнева Томми. — Убийство кого-либо - это не то, от чего ты можешь оправиться - мысленно и социально. Я... — Он вздыхает и проводит рукой по своим растрепанным волосам, и Томми приглаживает перья. — Я пытался уберечь тебя от подобной ошибки. СМИ никогда бы не позволили тебе забыть об этом. Публика никогда не простит тебе этого. И это даже не касается того, что это сделает с твоей психикой. — Откуда ты знаешь? — Спрашивает он более искренне. — Потому что Харону пришлось оттаскивать меня от злодейств, когда я был учеником. — Говорит он, и его глаза расширяются. — Они... — Он вздохнул. — Они чуть не оторвали Харону крылья. Я не думал. Не колебался. Это было много лет назад, и об этом все еще вспоминают... Я пытался спасти тебя от этого. Требуется мгновение, чтобы слова дошли до него. И еще мгновение требуется, чтобы его мозговые клетки собрались воедино в осознании, которое заставляет его вздрогнуть. Техно заботится. Конечно, он сказал, что заботится на карнавале. Но сейчас он пытается это показать. Он пытается обезопасить себя от СМИ и от самого себя. Он пытается быть тем человеком, который был у него в учениках. И теперь он пытается быть таким для Томми, потому что ему не все равно. Еще одно осознание обрушивается на него, как удар грузовика, когда Техно откусывает от своего буррито. На самом деле он и Техно очень похожи. Очевидно, у них обоих проблемы с гневом. Оба они в тот или иной момент были злодеями. И теперь оба пытаются стать лучше. Разница лишь в том, что Техно хороший человек. Конечно, когда-то он мог быть злодеем, но он был всего лишь ребенком. И как только он оказался в безопасном окружении, у него появилось место, чтобы быть хорошим человеком. Но Томми нехороший человек. Конечно, он, возможно, больше не злодей, но это не делает его хорошим человеком. Он выбрал быть злодеем. Он решил присоединиться к ним, когда ему было одиннадцать. Он хотел пойти по стопам Раптора. И, конечно, его желания могли измениться за последние несколько месяцев, но это все равно не сделало его хорошим человеком. Томми медленно открывает сироп и макает в него свои бедные вафли. И когда он разрезает их пополам, его руки дрожат, когда он понимает, что вроде как хочет рассказать Техно... Все. О своей миссии. О Лиге. О Рапторе. О себе... Но прежде чем он успевает хотя бы попытаться понять, откуда взялось это желание, или даже привести список причин, по которым он, очевидно, не может сказать ему об этом, Техно вздыхает. — В любом случае... я уже связался с Рулеткой, чтобы узнать, можно ли показать отснятый людьми материал в лучшем свете. Я не хочу, чтобы это преследовало тебя. — Спасибо, Техно — Бормочет он и снова опускает взгляд на свои вафли. Он чувствует, как слова вцепляются ему в горло, умоляя вырваться, но он проглатывает их, запихивая кусочек в рот. Они молча съедают несколько кусочков, и когда становится ясно, что ни одному из них больше нечего сказать; Техно кладет свой телефон на тумбочку и включает видео, рассказывающее о греческой мифологии. Они просматривают пару книг, в том числе одну об Одиссее, миф о рождении Афродиты, миф об Икаре, который он нашел очень интересным, и миф о Персефоне. Последний фильм, который они смотрели, был о подземном мире, и в нем упоминалось, что Хароном звали паромщика с реки Стикс. Что на самом деле действительно интересно. Но он не понимает, почему герой Харон выбрал это имя, когда у него были погодные способности. Почему он даже не выбрал Зефира или Зевса? Мысль о герое, называющем себя в честь буквального царя греческих богов, заставляет его фыркнуть, и он жует последнюю клубнику, когда видео подходит к концу. Техно собирает весь мусор и засовывает его в мусорное ведро в углу комнаты. — Вероятно, мне следует дать тебе немного отдохнуть. Понк откусит мне голову, если я пробуду здесь слишком долго. Но тебе ничего не нужно, прежде чем я уйду? Проглатывая слова, которые так и рвутся наружу, Томми качает головой. — Я в порядке. Спасибо, большой человек. Я ценю это. Техно улыбается ему, приглушает свет, затем выскальзывает из комнаты с тихим щелчком двери за спиной. Томми делает все возможное, чтобы устроиться поудобнее в постели. Он действительно делает это. Он ворочается и даже кутается в одеяла, пытаясь заснуть, опираясь на них, как всю прошлую ночь. И все же что-то не так. В груди у него пусто. Пусты крылья. К сожалению, однако. Его разум полон желания заполнить пустоту борьбой. Каждый раз, когда он закрывает глаза, он видит только Раптора, прижимающего Уилбура к земле. Всякий раз, когда он погружается в тишину комнаты, он слышит гулкий треск костяных крыльев. Можно услышать крики боли от Уила и Техно. Он видит себя в третьем лице, прижимающим Раптора к земле. Чувствует желание заставить его перестать двигаться, которое проникает под кожу, как яд. Ему следует немного отдохнуть. Он знает, что это ему нужно. Может чувствовать, как усталость давит на него, как свинец. Но он просто... Не может. Не со всем, что кажется неправильным... Медленно Томми встает с кровати, держится за стену, на этот раз более осторожно снимая капельницу, и направляется к двери. На этот раз в коридоре никого нет, когда он высовывает голову наружу, поэтому он преодолевает небольшое расстояние до комнаты Уилбур. Он хочет просто заглянуть внутрь и убедиться, что у него все в порядке. Просто быстрая проверка, чтобы убедиться, что он дышит и отдыхает, а затем он вернется в свою постель со знанием того, что он все еще в безопасности. Что он жив. Что с ним все будет в порядке. Но когда он приоткрывает дверь и видит Техно, сидящего на стуле рядом с кроватью Уилбура, слабое оправдание умирает в его груди. Свет приглушен, как в комнате Томми, как будто Уилбур должен спать. Они оба выглядят достаточно усталыми, чтобы заснуть, но ни один из них на самом деле не спит. Уилбур полностью проснулся и приподнялся на кровати, как во время интервью в новостях, а Техно с неугомонной энергией покачивает коленом. Но когда Уилбур разглядывает темноту и хмурится, Томми не думает, что сам выглядит намного лучше. Он практически стоит на ногах. Но, к счастью, что-то расслабляется в его груди, когда он получает подтверждение, что они оба в безопасности. Что с ними обоими все в порядке. Не говоря ни слова, Уилбур шаркает ногами по кровати и приглашающе поднимает руку. Томми, ни секунды не колеблясь, шаркает к кровати и, пошатываясь, забирается рядом с ним. Он старается не слишком толкать Уилбура, прижимаясь к его боку, и его пальцы нерешительно касаются перевязанных крыльев, скрытых под одеждой. Он рад, что они все еще там, но чувство вины сжимает его грудь при мысли, что их могло не быть там. Повреждение могло быть настолько серьезным, что им пришлось полностью удалить ему крылья. Техно натягивает на них одеяло, когда Уилбур обнимает Томми за плечи. В глубине души он наконец успокаивается, и Томми тихо вздыхает. Его охватывает чувство вины, когда Уилбур начинает теребить его волосы и напевать мелодию. Он чувствует вину за то, что позволил себе получить привязанность. Потому что на самом деле он этого не заслуживает. Он паразит, живущий прямо у них под носом. А они даже не знают. Прайм, что бы они сказали, если бы узнали? Если бы обнаружили, что он монстр. Это эгоистично. Он знает, что это так. Но в то же время... Он не может заставить себя встать и вернуться в свою постель прямо сейчас. И даже если бы у него хватило силы воли заставить себя побыть одному этой ночью, он не думает, что Техно или Уилбур позволили бы ему побыть одному прямо сейчас. — Спокойной ночи, Уил. Ночи Техно. — Бормочет он, утыкаясь носом в край больничной рубашки Уилбура. Жужжание замолкает, и рука в его волосах замирает на самый короткий момент, но это продолжается прежде, чем он успевает это заметить. — Спокойной ночи, Томс. — Уилбур бормочет в ответ, прижимая его немного крепче. — Увидимся утром. И последняя мысль Томми, прежде чем он проваливается в бездну сна, это то, что все в порядке, прямо сейчас Можно притворяться, что он заслужил их любовь. Понк - э... Лотос, как он предполагает, - не обрадовался, когда они обнаружили, что Томми вынул капельницу и 'снова сбежал из своей комнаты'. Конечно, к тому времени, когда он проснулся, ему казалось, что все его тело превратилось в одно гигантское, ноющее сердцебиение. И конечно, возможно, по его голове снова и снова били молотком. Но это стоило того, чтобы увидеть улыбку Уилбура, когда он проснулся, а Томми все еще был рядом. Это стоило того, чтобы увидеть, как мешки под глазами Техно исчезают после приличной ночи сна. К сожалению, Понк не согласился. Они отвели его обратно в комнату, как только он проснулся, и снова подключили к капельнице. На этот раз на автоответчике был небольшой будильник, чтобы кто-нибудь был предупрежден, если он снова встанет, и Томми неохотно согласился оставаться в постели, пока лекарство подействует на его организм. Он понимает, почему он должен оставаться в постели. Прямо сейчас он чувствовал себя не очень хорошо и знает, что ему нужен отдых. Но это не значит, что ему это нравится. К счастью, Техноблейд проводит с ним много времени, когда может. Вскоре после того, как он застрял в своей комнате, пришел Техно. Он бросил один взгляд на его отчаянно скучающее выражение лица и попросил разрешения зайти в его комнату и шкафчик, чтобы взять кое-что из его вещей. Томми нерешительно согласился и взял вязаные вещи, чтобы чем-то занять себя в ожидании. Он знает, что Техно, вероятно, возьмет его телефон и ноутбук, и этого достаточно, чтобы у Томми задрожали руки, когда он работает с инструкциями к шапочке. Он не думает, что Техно был бы таким человеком, который стал бы копаться в его телефоне, но он не уверен. Его мозгу не нравится доверять подобную конфиденциальную информацию. Черт возьми, Техно даже не пришлось бы шпионить, если бы он захотел. Томми мог бы получить звонок от Раптора, пока у Техно есть чужой телефон, и просто ответить на него, не задумываясь. Что тогда? Что бы он сделал, если бы Раптор назвал его Вексом? К счастью, он отвлекается на выполнение инструкций, которые человек оставил в своей карточке, ему нужно отменить несколько вещей и перезапустить один раз, прежде чем он освоится. Техно возвращается чуть меньше чем через два часа с небольшой сумкой вещей и ноутбуком под мышкой. Томми откладывает шапочку, над которой работает, и забирает у него ноутбук, как только тот протягивается. — В твоей комнате было немного вещей, но мне удалось взять твой телефон из шкафчика. — Сказал он, вытаскивая его. — Хотя, возможно, он разрядился. Это осталось там, пока ты был в отключке. Томми кивает и молча берет телефон. Затем Техно достает зарядные устройства - и подключает их к стене для себя, затем достает свою плюшевую корову Генри. Он радостно прижимает плюшевую игрушку к своей груди, пока Техно распаковывает последние вещи из сумки. Он кладет небольшую стопку одежды на прикроватный столик, затем достает книгу по уходу за крыльями и кладет ее рядом. — Это тебе дал Харон? Томми кивает. — Да. Он... Я рассказал ему о своих крыльях, когда он должен был взять меня в мой первый патруль. Он отдал это мне на следующий день. Техно хмыкнул и кивнул. — Ты уже прочитала это? Он снова кивает. — Да..Это... было действительно мило с его стороны. Дать это мне. — Ты должен сказать ему это. — Небрежно замечает Техно, воткнув шнур ноутбука в розетку. — Я уверен, он был бы в восторге, узнав, что тебе понравился его подарок. Томми нерешительно снова кивает. — Хорошо... Затем он машет рукой, когда Техно снова выходит. Он включает фильм и медленно работает над шапочкой из темно-красной пряжи, которую ему подарили, пока не проголодается и не отложит ее, чтобы поесть. Проходит пара дней. Техно сидит с ним, когда может, но обычно надолго не остается, потому что Понк настаивает, чтобы он отдохнул. По-видимому, застряв в царстве теней, он получил 'эквивалент сотрясения мозга за вычетом повреждения мозга', и ему требовалась тонна сна, чтобы все зажило должным образом. И, к счастью, любая комбинация лекарств, которые они вводят внутривенно, помогает ему заснуть. Иногда он просыпается, а Техно читает книгу. Иногда он просыпается, а там никого нет, поэтому он включает фильм. Однажды он просыпается, а там женщина с планшетом, и она представляется Паффи. Они коротко говорят о том, как он себя чувствует психически, и он решает, что она что-то вроде психиатра, основываясь на вопросах, которые она задает. Но она уходит, как только Понк возвращается. Однако на этот раз Томми просыпается и видит, как Понк вынимает капельницу из его руки. — Хорошие новости, Пересмешник! — Он щебечет слишком громко для его только что проснувшегося мозга. — Тебя выписывают! Ему пришлось пару раз моргнуть, прежде чем он осознал, что они сказали. — Меня? — Ага! — Он ухмыльнулся, заворачивая трубку для внутривенного вливания и вешая ее на аппарат. — Все в порядке. Харон предложил отвести тебя обратно в Башню, так что, как только ты переоденешься, сможешь отправиться восвояси. — А как же мои вещи? — Он нахмурился, неопределенным жестом указав на свой ноутбук и зарядные устройства. — Ты можешь взять это с собой, если хочешь, но Пелей предложил забрать это вместо тебя. Он просто захватил ужин для Эребуса. — О... Хорошо. Спасибо. Понк кивнул. — Это не проблема. Просто постарайся успокоиться, хорошо? Не переусердствуй. Ты все еще на больничном. Кивнув в ответ, Томми выскользнул из кровати, когда Понк вышел из комнаты. Дверь за ними захлопнулась, и Томми быстро запер ее, прежде чем переодеться в свой костюм героя в ванной. На самом деле он не хочет носить свой костюм, но когда он выходит на улицу в маске, он не может надеть свою обычную одежду. Иначе его было бы слишком легко узнать. Он переодевается настолько быстро, насколько это возможно, прежде чем собрать свои вещи. Таким образом, Техно не нужно ничего искать, когда он приходит за этим. Обычно он просто взял бы сумку с собой. Но опять же, когда он выходит в маске, при нем не может быть никаких опознаваемых вещей. И яркая спортивная сумка с брелком 'animal crossing' определенно узнаваема. Закончив, он еще минуту присаживается на край кровати и начинает возиться со своим телефоном. Он ни разу не включался с тех пор, как Техно принес его ему, даже после того, как он подключил его к сети. Но ему действительно не стоит удивляться. В конце концов, Статик может управлять любой технологией, какую захочет. И, конечно, это может быть не одноразовый телефон, созданный самим Статиком, но это все равно был всего лишь телефон. И после того, что он сделал? Он удивлен, что Статика оставил телефон целым. Замуровать его - милосердие, честно. Однако ужасно, что он потерял все фотографии Уилбура и Техно, которые у него были. Может быть, он сможет купить себе новый телефон и попросить Уилбура прислать их ему снова. Надеюсь, он не будет возражать. Но ему нужно будет сделать новую фотографию для контакта. Вздохнув, Томми кладет телефон в карман, встает и расправляет крылья, прежде чем, наконец, высунуть голову из комнаты. Харон ждет на скамейке в холле, но поднимает глаза и улыбается, когда Томми нерешительно шаркает к выходу. — Привет, приятель. — Говорит Харон, тепло улыбаясь, когда встает. — Ты готов идти? Засунув руки в карманы, Томми пожимает плечами с нерешительной улыбкой. Глаза Харона расплываются в улыбке под маской из ткани с перьями; и он осторожно кладет руку ему на плечо, чтобы вести по коридору. Он держится поближе к Харону, когда они проходят мимо персонала больницы, но он замыкается в себе, когда они проходят через дверной проем и входят в то, что должно быть более нормальной частью больницы, потому что он начинает видеть других пациентов. Большинство из них загораются, проходя мимо, и они весело приветствуют его и поздравляют с таким быстрым выздоровлением. Чувство вины сжимается в его груди, как старый друг, и он вздрагивает, когда ледяные ногти впиваются ему в ребра. Затем возникает медленное, неуверенное ощущение чего-то скользящего за его спиной. Не прикасающегося к нему, но парящего. Защищающего его. Он быстро оглядывается, чтобы посмотреть, что это такое, и с удивлением видит блестящие темные перья одного из крыльев Харона, парящие за его спиной. Что-то сложное закручивается в его груди при этом жесте. Потому что, с одной стороны, он видел, как он это делал раньше. На самом деле, много раз. И это всегда казалось немного странным. Немного неправильным. Но на этот раз все... Кажется нормальным. Кажется почти правильным. Он не знает, почему и когда изменились его чувства к этому жесту, но он не может сказать, что возражает против этого. Он бросает взгляд на Харона, чтобы понять, о чем тот думает, но тот, кажется, совсем не обеспокоен. Как будто он даже не замечает, что делает это. Медленно Томми придвигается ближе и позволяет крылу прижаться к боку Харона. Герой испускает вздох, который звучит почти удовлетворенно, и Томми расслабляется еще больше. Если Харон заметит и отстранится, он не будет протестовать. Ему будет не хватать комфорта, но он не стал бы спорить. Хотя пока, он просто надеется, что тот не заметит. Доктор замечает их, когда они подходят к двойным дверям, и машет рукой в знак приветствия, прежде чем провести карточкой и пропустить их. Харон благодарит их, когда они проходят, а Томми хмурится, когда они входят. — Куда мы идем? — Тихо спрашивает Он. — Мы выйдем через черный ход, чтобы не привлекать слишком много внимания. — Харон объяснил, взглянув на него сверху вниз. На долю секунды Томми кажется, что он поймет, что натворил, и уберет свое крыло . Но вместо этого в его глазах нет ничего, кроме тепла, когда он улыбается ему. — Подумал, что ты не будешь без ума от всеобщего внимания прямо сейчас. — Спасибо, Харон... — Бормочет он. — За эм... За все. Харон издает смущенный звук и едва заметно сдвигается, чтобы хмуро посмотреть на него, пока они идут. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду за эм... За то, что дал мне дом. За то, что дал мне безопасное место. За доброту. За заботу обо мне. За то, что доверяешь мне, хотя не должен... За книгу. Ту, что про уход за крыльями? Я .. Наконец-то прочитал ее. — Книга о... О! — Харон загорелся. — О, я чуть не забыл об этом! Что ты думаешь? Это помогло? — Да, так и есть ... — Тихо признал он, когда они проходили мимо небольшой группы медсестер. — Я пытался не забывать расправлять крылья каждые пару часов, но у меня это плохо получается. Я многое забыл.. Харон понимающе промычал. — Все в порядке. Неважно, выполняешь ли ты каждую растяжку или даже не забываешь делать это каждый день. Если твое лучшее - вспоминать раз в неделю или даже раз в месяц, то это твое лучшее. Важно только то, что ты стараешься. Я горжусь тобой за это. Он говорит это так небрежно. Как будто услышать, что кто-то гордится им, это не то, чего он ждал всю свою жизнь. Но вдобавок ко всему, он почему-то чувствует облегчение, когда ему говорят, что это нормально, что он не может делать это постоянно. Что для него нормально забывать. Что он все еще делал все возможное, просто пытаясь. И этого было достаточно. По крайней мере, для Харона.. — Но если ты хочешь, то буду рад если ты присоединиться ко мне на моих упражнениях этим вечером. — Он помолчал, затем слегка поморщился. — Ну... те, которые не требуют полета. Теперь настала очередь Томми поморщиться, потому что он вроде как действительно хочет присоединиться к нему. Звучит расслабляюще. И, возможно, он мог бы задать несколько вопросов и получить несколько советов или хитростей по конкретным участкам, которые у него не получились правильно. Но... Он не уверен, нормально ли откладывать то, что, как он знает в глубине души, ему нужно сделать. Которого он еще не видел, но знает, что он ждет его, когда он вернется в башню. — А как же мои соседи по комнате? — Спрашивает он, наконец позволяя воспоминаниям об их .. Не слишком звездном взаимодействии всплыть в его сознании. — Они... разве они не хотят меня видеть? — О, ты что, не прочел открытку, которую они тебе оставили? Томми моргнул. — Нет? — Их нет в городе. — Он объясняет, и Томми чуть не спотыкается о его ноги. — Они много лет назад запланировали отпуск, чтобы поехать на какую-то конференцию, и уехали в тот же день, когда ты попал в засаду. Я удивлен, что они тебе не сказали. ..О. Это.. Ага. — И они... Ничего не сказали? — Осторожно спрашивает он. — Другой причины не было? — Насколько я знаю, нет. — Харон снова бросает на него взгляд. — Почему? Что-то не так? — Мы просто... Поссорились. — Он бормочет, отводя взгляд и зарываясь пальцами в ткань карманов. — Это было глупо. — Харон выглядел так, словно хотел спросить, но, к счастью, они добрались до небольшой группы врачей, которые завязали небольшую беседу. К счастью, Томми смог отключить это и вместо этого сосредоточился на том, чтобы делать глубокие вдохи. Он не мог вставать на спираль, находясь в больнице. Это вызвало бы слишком много вопросов. Тем не менее... Ему не нравится, что они расстались в таких кислых выражениях. Таббо и Ранбу не были откровенно сердиты на него, когда он видел их в последний раз, но и выглядели они не лучшим образом. Они, казалось, рассердились на него, но ни один из них не сделал ничего такого, чего он ожидал бы от них, если бы они были рассержены. Они не кричали. Не ругались. Ничего не били и не швыряли. Но все равно было очевидно, что что-то не так. Но он действительно ничего не может с этим поделать теперь, когда они уехали из города. Возможно, когда он купит новый телефон, он сможет написать им и снова попытаться извиниться. Он помнит номер Таббо, поскольку код города был из другого округа, поэтому ему просто придется объяснить, что у него другой номер. Затем он может извиниться и попытаться выяснить, что он может сделать, чтобы исправить положение. Харон толкает его локтем, и Томми приходит в себя. Он вопросительно смотрит на него. — Тебе было бы удобно, если бы я доставил нас обратно? Я понимаю, если тебя это не устраивает, но я подумал, что таким образом мы сможем избежать уличной толпы. Томми колеблется. Он не хочет избегать улиц. Он не хочет снова попасть в засаду злодеев и уж точно не хочет, чтобы камера ткнулась ему в лицо в тот момент, когда он выйдет. Но полет с Хароном... Он проделывал это всего дважды с Раптором. И ни в одном из этих случаев он не чувствовал себя в безопасности. Но... Харон не Раптор. Это разные ситуации. Разные люди. Разные способы ведения дел. Поэтому он нерешительно кивает, и Харон ухмыляется, прежде чем повести его к лестнице. Он застенчиво машет людям, которые приветствуют его, и они поднимаются к тяжелой на вид двери с клавиатурой на ручке. Харон набирает код, а затем открывает дверь. Ветер бьет ему в лицо, когда они поднимаются на крышу больницы, и он сжимается, чтобы его не сдуло. Крыло Харона обвивается вокруг него немного плотнее и фактически касается его плеча, когда они выходят под вечернее небо. Это захватывает дух. Последние лучи заходящего солнца превращают все небо в гобелен из ярких красных и огненно-оранжевых тонов - и заливают небоскребы жидким золотом. Это по-настоящему красиво. Харон расправляет крылья и удовлетворенно вздыхает. — Хорошо, ты готов? — Томми кивает, скрещивая руки на груди. Но птица хмурится. — Что-то не так? — Просто нервничаю. — Пробормотал он. — Я не... Гм... Я никогда не летал с кем-то... Крылья Харона немного поникли, и выражение его лица стало печальным. — Прости... Но все будет хорошо. Если ты беспокоишься о том, что я тебя уроню - обещаю, тебе не стоит волноваться. Может, я и не выгляжу так, но я могу нести тебя без проблем. Томми усмехнулся и слабо ухмыльнулся ему. — Не знаю..Напомни, сколько тебе лет? Я не хочу, чтобы старик сбросил меня с неба... — Ах ты, маленький засранец. — Харон игриво стукнул его крылом по затылку, заставив Томми хихикнуть. — Может, я и старше тебя, но не настолько старый. — Я не знаю. — Томми продолжает насмешливым тоном. — Разве тебе не около 50? Ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом. У Харона внезапно распушаются перья, и Томми захлопывает рот. Что случилось? Он сказал что-то не то? Черт, давай, Томми - Ты должен быть лучше этого сейчас. — Я... эм, мне так жаль. Я не хотел...— заикается он, но Харон быстро останавливает его, размахивая руками. — Нет! Нет, нет, ты... Все в полном порядке! Все в порядке, — настаивает Харон, выражение его лица невероятно мягкое. — Извини, это просто... — Он глубоко вздохнул и со смешком покачал головой, закрыв глаза. — Я просто веду себя глупо. Не беспокойся об этом. Томми нахмурился, но настаивать не стал. — Хорошо... Итак, эм... Как ты хочешь, чтобы я ...? — Он замолчал, неопределенно жестикулируя и не зная, как спросить. — Ну, Пелей любит пинать меня ногами. — Он усмехнулся. — Но Эребус цепляется за меня, как осьминог. Так что мне подходит все, что тебе нравится. — Думаю, я мог бы просто... — Он неуверенно двинулся вперед. Жар бросается ему в лицо, когда он обходит Харона сзади и забирается на место между его крыльями. Он не совсем уверен, что это то место, где он вообще может находиться во время полета, но Харона, похоже, это не беспокоит поэтому он предполагает, что все в порядке. Однако он немного смущен. Он чувствует себя таким маленьким рядом со спиной мужчины, хотя и выше его. Харон расправляет свои массивные крылья и несколько раз взмахивает ими, словно проверяя это, и Томми крепче прижимается к нему, поскольку движение немного толкает его. Он слышит быстрое 'Поехали' в качестве предупреждения, а затем Харон взлетает в небо, держась за ноги. Когда высота внезапно меняется, на него накатывает головокружение. На протяжении всего полета Томми держит глаза плотно закрытыми, крепко прижавшись носом к спине другой птицы. Ужасно, когда его спина вот так подставлена небу? но это лучше, чем висеть вниз головой. По крайней мере, здесь, если его сместят, у него будет время расправить крылья, чтобы спланировать, и он не упадет камнем. От каждого взмаха крыльев у него слегка сводит живот, но постепенно нервозность сменяется возбуждением. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного, когда летал с кем-то... Конечно, он пару раз летал на Рапторе раньше, но те полеты всегда были пропитаны страхом. Его преследовали звуки стрельбы, когда он прижимался лицом к груди. Но это... Это было невероятно. Ветер так шумел в ушах, что он едва слышал собственные мысли. И хотя его крылья плотно прижаты к спине, чтобы он не помешал полету Харона, он не может не радоваться ощущению ветра, треплющего его перья, как будто это он должен это делать. Как будто ему предназначено летать. Однако все происходит слишком быстро, Харон приземляется, хотя и немного жестче, чем он, должно быть, хотел, потому что он хрюкает, - и Томми соскальзывает с его спины. Конечно же, когда он открывает глаза, они находятся на крыше Башни Героев; и Томми оглядывается на покрытый золотом город, а Харон расправляет крылья и руки. Ему интересно, как это выглядит. Летать над городом, не заботясь ни о чем на свете. Взлететь к облакам и исчезнуть в них. Ненадолго сбежать от мира.. — На что это похоже? — Тихо спрашивает он, его глаза все еще устремлены на быстро заходящее солнце. — Хм? — Вопросы Харона. — Полет... На что это похоже? Птица отвечает не сразу, и Томми поворачивается, чтобы попытаться понять, о чем он думает. Он не ожидает увидеть глубокую печаль на его лице, когда встречается с его ледяными глазами. — Это... На самом деле неописуемо. — Осторожно начинает Харон. — У всех по-разному. Его крылья разочарованно опускаются. — О... — Он бормочет, оглядываясь на город. Если бы у всех было по-другому, тогда, возможно, ему не нравилось бы летать так, как он думает. Он все равно не особенно любит высоту, так что это имело бы смысл. Возможно, он никогда не был предназначен для небес. — Но, — выбегает Харон, кладя руку ему на плечо. — Это невероятно. Томми теребит край своей куртки и бросает взгляд на Харона. — Правда? Он кивает, тоже поворачиваясь лицом к горизонту. — Это... Освежает, я думаю, это подходящее слово. Полет помогает мне переориентироваться, когда я чувствую стресс. Томми посмотрел на небо, нахмурив брови. Чувствовал бы он себя так же, если бы умел летать? Получил бы он удовольствие от этого и чувствовал бы себя отдохнувшим после? Полеты всегда выглядели утомительными, но он не думает, что когда-либо видел, чтобы птица выглядела уставшей после полета. За исключением Раптора, но даже это было редкостью. Ему нравится думать, что ему это понравится. Хочет верить, что он будет чувствовать себя отдохнувшим и совершенно непринужденным к тому времени, когда приземлится после полета сквозь облака. Но в то же время... Почти легче надеяться, что он не почувствует то же самое. Потому что если бы он это сделал, то это означало бы, что ему не хватало этого всю свою жизнь. Это означало бы, что у него был шанс найти мирный способ снять стресс и гнев... И он не мог получить к нему доступ. — Вообще-то, я надеялся повести тебя в полет, когда впервые привел сюда. — Харон замолчал, и Томми удивленно оглянулся на него. — Я знаю, я сказал, что это патруль, и технически так оно и было, но я также пытался узнать тебя получше. И я подумал, что сделать что-то, что поможет птицам расслабиться, поможет. Я — Он прикусил губу. — Я бы не привел тебя туда, если бы знал. И я сожалею, если тебе показалось, что ты был вынужден рассказать мне о своих крыльях. Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя в опасности. — Ты не заставляла меня чувствовать себя в опасности — Бормочет он, опуская глаза на гравий под ботинками. — Я просто... Немного запаниковал, вот и все. — Это понятно. — Мягко настаивает Харон, нерешительно кладя руку на плечо Томми. — Но я по-прежнему несу ответственность за то, чтобы ты чувствовал себя здесь в безопасности. Я никогда не хочу, чтобы ты чувствовал, что из тебя что-то вытягивают силой. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя как дома. И я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть моя и всех остальных поддержка, если тебе в чем-то понадобится помощь. Томми нахмурился, но не поднял глаз. — Что ты имеешь в виду? — Каждый заслуживает шанса полетать, Томми — Он сжал его плечо. — И мне жаль, что у тебя отняли твой шанс. Яростно смаргивая слезы, которые угрожают пролиться через ресницы, Томми заставляет себя сделать глубокий вдох. — Спасибо, сэр. — Зови меня просто Фи... — Он оборвал себя, затем вздохнул. — Харон. Зови меня Харон, Томми. Он кивает и трет глаза, чтобы смахнуть слезы. Ему требуется несколько минут, чтобы успокоиться, затем Харон мягко предлагает им начать разминку, пока солнце не село слишком низко. Они просматривают пару простых заданий, чтобы подготовиться, затем переходят к тем, с которыми Томми сложнее. Для правильного выполнения которых требуются крылья в натуральную величину. Харон направляет его, когда ему это нужно, но, по-видимому, Томми действительно преуспевает в своих интерпретациях того, как делать это со своими испорченными крыльями. Он хлопает крыльями, чтобы создать ветерок, наклоняется, чтобы коснуться пальцев ног, и расправляет крылья дугой так высоко, как только может. Он крутится, переворачивается и поводит плечами, прежде чем расправить крылья и повторить это снова. И Харон следует за ним такт за тактом. Обычно он чувствовал бы себя неловко. Но когда он недооценивает, насколько сильно махать одним из своих крыльев, и падает, он смеется, когда Харон мгновенно подбегает, чтобы помочь ему подняться на ноги и проверить, нет ли в его перьях гравия. — Уил и Техно были правы. — Он усмехнулся, убирая волосы с глаз. — Ты действительно наседка. — Я не такой! — Он тут же взвизгнул. — Я просто хочу убедиться, что ты... — Но он оборвал себя, широко раскрыв глаза. — Как ты их назвал? Томми нахмурился, перемотал разговор, затем запаниковал, потому что - о, черт. — О, я... Извини! — Он заикается, отчаянно пытаясь объяснить, почему он знает. Откуда он знает. — Они- Уил поделился со мной своей личностью примерно через неделю после того, как рухнула Новостная башня, а Техно поделился со мной его личностью когда произошел инцидент в лифте. Я... извини! Я-я знаю, что они, вероятно, не должны были говорить мне, и я не хочу, чтобы у них были неприятности... — Эй, эй-эй! Все в порядке, Томми. Ты в порядке. Они не в беде. — Харон мгновенно успокоился, выглядя немного ошеломленным. — Извини, я просто... не ожидал этого. Они не должны были говорить тебе до вечеринки. Мгновенно он расслабился. — О, спасибо, черт. На секунду я подумал... — Он сделал паузу. — Вечеринка? Что за вечеринка? — Что за вечеринка? Тебе никто не сказал? — Он начал, затем со вздохом покачал головой, увидев замешательство на лице Томми. — Клянусь, нам нужен лучший способ общения. Не могу никому доверить доставку сообщений, когда мне это нужно донести до тебя информацию. — Затем он с раздражением, за которым не скрывалось тепла, сдвинул крылья. — Твой день рождения на следующей неделе. Томми немного обомлел, потому что... Нет, всмысле? Его день рождения наступит через пять месяцев. О чем он говорит на следующей неделе?? Но потом его мозг спохватывается, потому что Харон не знает этого. Все файлы, которые он дал им в первый день, были фальшивыми, чтобы он казался идеальным кандидатом. Вымышленное имя, в котором нет записей даже о лжи. Поддельный номер социального страхования с нулевым долгом. Поддельное свидетельство о рождении с надписью 'Фальшивые родители'. И, конечно, поддельный день рождения. И, судя по всему, этот фальшивый день рождения на следующей неделе. — На самом деле ты ничего не сказал об этом или о том, что бы ты хотел для этого сделать, поэтому я взял на себя смелость устроить для тебя вечеринку. Ничего особенного, обещаю. Вначале будет немного прессы для объявления, а затем они уйдут. Это просто для формальностей и все такое. — Ты не обязан. —Пробормотал он, беспокойно перебирая крыльями. — На самом деле я не праздную свой день рождения, так что... Он замолкает, когда рука Харона снова касается его плеча. — Ты бы предпочел, чтобы я отменил встречу? Никто не расстроится, если ты решишь, что не хочешь этого. Он прикусывает губу и машинально наклоняется навстречу прикосновению. — Хотел бы... Было бы нормально, если бы после объявления или чего-то еще были только ты, я, Уил и Техно? Мне не очень нравится много внимания... — Конечно, Томми. — Харон реагирует мгновенно, сильнее сжимая его плечо. Его разум закручивается по спирали, пока они готовятся к разминке с крыльями. Он цепляется за знание того, что эти люди заботятся о нем. Так сильно. Слишком много. До такой степени, что Харон, с которым он почти не разговаривал за все время пребывания здесь, хочет устроить ему вечеринку. Хочет, чтобы он повеселился в день, предназначенный для его празднования, даже если это фальшивка. Прайм... Он думает, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Как они это делают? Он не понимает. Мир жесток и ужасен и не добр к людям, которые в нем живут. Это еще менее любезно по отношению к людям, которым небезразлично больше всего. И все же у этих людей так много незащищенной заботы и привязанности... Как будто их ничто никогда не обижало. Как будто в их прошлом не было ничего плохого, что заставляло бы их беспокоиться о том, что они беззащитны. Они слишком сильно заботятся и любят так свободно. Он не понимает, как они это делают. Но, может быть.. Может быть, когда-нибудь Томми научится заботиться так же, как они...