A Mockingbird In The Crows Nest

Вечеринка назначена через четыре дня после выписки Томми из больницы, и он... мягко говоря, нервничает. Хорошо, параноит, вероятно, было бы лучшим словом для этого. Но он ничего не может с этим поделать. Он не может спать. Едва может есть. И он продолжает оглядываться через плечо, как будто ожидает, что Лига просто будет там, когда он посмотрит. Как будто он собирается оглянуться назад и увидеть Раптора, пристально смотрящего на него из тени. Или хуже - он заснет, не заботясь ни о чем на свете, только для того, чтобы проснуться там, сзади. Он дрожит при ходьбе и обхватывает себя крыльями при этой мысли. Он не может вернуться туда. Даже если бы он захотел, он не смог бы. Он уверен, что злодеи уже пришли в движение, раз он перешел на другую сторону. К счастью, он находится в отпуске по болезни до окончания Фестиваля фонарей, так что ему не нужно беспокоиться о том, что его схватят во время патрулирования вдобавок ко всему прочему. Но он не может избавиться от своей паранойи. Как он мог? Злодеи нападают во время вечеринки Фестиваля фонарей. И никто не знает. Но что лично он считает хуже, так это то, что он не может никому рассказать о том, что знает. Не то чтобы он не думал об этом. Он думал. На самом деле, несколько раз. Думал о том, чтобы подойти прямо к Харону и просто все выложить. Но он знает, что не может. Кроме того, что бы он вообще сказал? “Эй, Харон, на башню героев планируется атака! Откуда я это знаю? О, ну, видешь ли, раньше я был злодеем, известным как Векс, и я был здесь, чтобы заставить вас доверять мне, чтобы я мог раскрыть все ваши секреты лиге! Но теперь я полностью перешел на другую сторону, так что ты можешь мне доверять.” Он заставляет себя фыркнуть при этой мысли и проводит рукой по лицу, пытаясь избавиться от усталости. Он не спит с двух часов ночи. Ему приснился сон, что он подошел к Техноблейду с тревогой, от которой у него перья встали дыбом, - и рассказал ему все. Ему так и не удалось увидеть реакцию Техно из сна, поскольку тревога заставила его резко проснуться, но он не думает, что хочет это видеть. Его сознательный мозг слишком стремится швырнуть ему в лицо воображаемые реакции. Смех и поддразнивания “Очень смешно, Томми”. Его настойчивость в том, что это правда, и мрачное настроение. Замешательство, которое отражалось на их лицах; за ним следовал законный гнев, доводящий троицу до истерики. Его воображение еще не вышло за рамки этого. Он отказывается позволить этому пройти дальше начала крика. Отголоски “Как ты мог?” и “Мы доверяли тебе!” достаточно неприятны, чтобы о них думать. Он не хочет, чтобы его мозг придумывал, что ему скажут, когда - нет, если - они узнают. Но у него заканчивается время. Лига будет в башне чуть больше чем через неделю. Через неделю на башню будет совершено нападение. И он ничего не может с этим поделать. Итак, Томми чувствует, что имеет право немного волноваться. Но он изо всех сил пытался скрыть это. Чтобы оградить Техно и Уилбура от того, чтобы они не увидели его истощения. Особенно Уилбур. В конце концов, он все еще в больнице. Ему не нужно беспокоиться о Томми. Но, несмотря на все его усилия, они все равно замечают. Техно спрашивает о том, как он спал и во сколько лег спать, когда они вдвоем завтракают. Харон спрашивает, уверен ли он, что съел достаточно, когда они вместе ужинают. Уилбур постоянно спрашивает, уверен ли он, что не хочет поговорить с Понком о психологе, когда Томми приходит на обед. Но он думает, что у него неплохо получается это скрывать. Не идеально, но достаточно хорошо, чтобы не вызывать тревоги. В течение дня успешно скрывал и подавлял зевоту, а также обливался холодной водой, чтобы избавиться от мешков под глазами. Но, по-видимому, он скрывал это не так хорошо, как думал; потому что его хождение по комнате прерывается стуком в дверь. — Иду! — Зовет он и мчится на кухню, чтобы снова плеснуть водой в лицо. Он проверяет свое размытое отражение в холодильнике из нержавеющей стали и причесывается во что-нибудь более презентабельное, прежде чем, наконец, открыть дверь. Он тупо моргает, глядя на двух людей, стоящих перед ним в замешательстве. — Доброе утро, Томми! С днем рождения! Не знаю, помнишь ли ты меня, но мы разговаривали в больнице. — Говорит женщина, и он кивает. Он действительно ее помнит. Ее имени нет, но он помнит ее достаточно хорошо. Густые вьющиеся волосы с белыми прядями, пробивающимися сквозь каштановый цвет? Это уникально. Как он мог этого не помнить? Хотя, как ни странно, это напоминает ему кое-кого другого... — Меня зовут Паффи. — Она продолжает с улыбкой. — Извините, если мы тебя разбудили, но я бы хотела попробовать поболтать с тобой перед твоей вечеринкой. — Эм.. Да, хорошо. — Бормочет он, бросая взгляд на мужчину, стоящего рядом с ней, - только для того, чтобы немедленно отвести взгляд, потому что там стоит гребаный Страж. Просто так. Разоблачен. Паффи ослепительно улыбается. — Отлично! Не возражаете, если мы войдем? — Э-э... — Он оглядывается и морщится при виде беспорядка, который он с порога называет гостиной. — Мы могли бы поговорить где-нибудь в другом месте? Я просто... я делаю уборку. — Он лжет. — Сейчас немного сумбурно. — Конечно! Давай сходим в один из домашних кинотеатров, раз уж они установлены в гостиной. — Она повернулась и жестом пригласила следовать за ней. Томми кивает и засовывает руки в карманы, чтобы скрыть, как они дрожат, когда он следует за ними по коридору. Он слышит шум, доносящийся с противоположного конца зала, и его беспокойство ненадолго усиливается, но он подавляет его, потому что знает, что это просто люди устраивают вечеринку. Это не Лига. Криков было бы гораздо больше, если бы это были они. Они проходят мимо пары дверей, Страж и Паффи тихо болтают между собой. Он по большей части не обращает на это внимания. Слишком увлечен, оглядываясь через плечо и убеждаясь, что его беспокойство не отражается на перьях. Спустя минуту женщина открывает дверь, которая ведет в небольшую комнату со слегка наклонным полом и гигантским экраном проектора на дальней стене. Богатые, темно-красные шторы украшают стены и обрамляют экран проектора таким образом, который, по его предположению, должен имитировать обычный кинотеатр. У стены напротив экрана проектора стоит большой плюшевый диван, заваленный одеялами и подушками; а по остальной части комнаты разбросано около дюжины мягких кресел-мешков. Паффи раскладывает пару мешков с фасолью в импровизированный круг - и сама плюхается в желтый. Страж небрежно садится в синий, а Томми садится в красный напротив них. — У меня проблемы? — Нерешительно спрашивает он, тревожно покачивая коленом. — Нет, нет, вовсе нет! — Она смеется. — Мы просто хотели поговорить с вами о приспособлении, и это единственный совпавший выходной для всех нас. Он тупо моргает, глядя на них двоих, нарастает замешательство. — Приспособление. Он ошарашенно повторяет. — Для чего? — Для твоих крыльев. — Она объясняет, и конечности, о которых идет речь, напрягаются. — Я понимаю, почему у вас ничего не было о них в вашем досье и почему вы никому не сказали, но вы имеете право на приспособление в любом случае. — С ними все в порядке. — Он выбегает в панике. — Мне ничего не нужно. Все в порядке — Все в порядке! — Она быстро успокаивает, ее овечьи ушки опускаются ниже. — Это совершенно нормально, если ты ничего не хочешь. Но как руководитель отдела кадров, я несу ответственность за то, чтобы вы знали и понимали, к каким ресурсам у вас есть доступ, на случай, если вы действительно захотите их использовать. Неприятный приступ гнева разгорается в его животе, и ему приходится прикусить щеку, чтобы удержаться от того, чтобы открыть рот и сказать то, о чем, как он знает, он немедленно пожалеет. Но сразу после того, как вспыхивает гнев, за ним следует стыд. Предполагается, что он лучше этого. Если он решил попытаться стать героем, как все остальные, а у него это получилось, тогда ему нужно вести себя как герой. Он не может просто злиться по умолчанию без уважительной причины. Он не может обидеться на кого-то только потому, что думает, что его оскорбили. Возможно, это была бы другая история, если бы кто-то на самом деле оскорбил его, но Паффи даже не сказала ничего злого. Все, что она пытается сделать, это помочь ему. Он не должен злиться. Больше нет. Томми проглатывает стыд, сжимающий ему горло и смотрит на Стража. — Тогда почему он здесь? — Я провел мозговой штурм по некоторым чертежам скоб для твоих крыльев, которые помогут тебе летать. — Говорит он, и все эмоции отодвигаются в сторону в пользу шока. — Что? — Он разевает рот. — Ты... Это невозможно. Мои крылья слишком большие для брекетов. — Одно из преимуществ быть Героем, — говорит Страж, вытаскивая блокнот из кармана куртки и открывая его. — Это то, что у тебя есть доступ в мою мастерскую. Это значит, что я могу изготовить тебе брекеты на заказ. Если ты, конечно, захочешь. Томми на полсекунды кажется, что над ним подшутили. Например, если он будет смотреть на них достаточно долго, их нежные выражения лица дрогнут, и они расхохочутся. И он вроде как хочет, чтобы они это сделали. Потому что в нынешнем виде он не знает, что думать. Не знает, что он должен чувствовать по этому поводу. Они просто говорят это так небрежно. Как будто они не предлагают ему мир, которого у него никогда не было, на блюдечке с голубой каемочкой. Как будто они не предлагают ему помочь летать. — Ты... — он слегка смеется, потому что что еще ему оставалось делать? Он изо всех сил пытается сориентироваться, пока его мозг переваривает информацию, он не может побеспокоиться о том, чтобы придумать соответствующую реакцию. Потому что, с одной стороны, часть его отчаянно хочет взять это. Он хочет броситься вперед и умолять сделать ему брекеты для крыльев. Он сделал бы все, чтобы научиться летать. Но, с другой стороны... Он не думает, что это разрешено. Конечно, Томми больше не злодей, но и не герой. Как официально, потому что он все еще ученик; но и не морально. Он совсем не такой, как все остальные. Остальные не злятся иррационально на людей, которые пытаются им помочь. Они верят, что у людей добрые намерения, когда они что-то предлагают. Они с гордостью носят свои сердечки на рукавах... В то время как Томми изо всех сил пытается выпустить свое из грудной клетки. Тем не менее, он хочет попробовать. Он хочет стать лучше. И, конечно, это должно что-то значить. Но просить их изо всех сил стараться ради него? Просить их сделать ему что-то настолько сложное и дорогостоящее в качестве одолжения? Он не может. Но прежде чем он успевает даже подумать о том, как вежливо отклонить их предложение - как бы это ни было больно, - дверь в маленький театр открывается. — Томми! — Кто-то зовет и он оборачивается, потому что выхода нет... Мгновение спустя он пересекает комнату и заключает Уилбура в объятия. Его друг смеется и обнимает его в ответ, зарываясь лицом в его волосы, пока Томми хихикает, задыхаясь, потому что - Срань господня!! Он встал, передвигается и что более важно - его выписали из больницы! Уткнувшись лицом в свитер, Томми впивается пальцами себе в спину, как будто Уилбура оторвут от него, если он отпустит. Только мгновение спустя он вспоминает, что ему нужно быть осторожным. Конечно, он может быть на ногах и выписан из больницы, но он все еще ранен. Он немного ослабляет хватку, чтобы дать ему возможность дышать, но Уилбур только крепче прижимает его к себе., — С днем рождения, гремлин! — Он взъерошил ему волосы. — Т-ты выписался из больницы! — Томми недоверчиво смеется. — Я не думал, что ты уже выписался! — Технически я должен был остаться еще на двадцать четыре часа. — Он пожимает плечами, слегка ослабляя хватку, чтобы Томми мог пошевелить крыльями. — Но мне удалось убедить Понка отпустить меня пораньше. Ни за что на свете, черт, я не мог пропустить день рождения моего младшего брата. К его щекам приливает жар, и он слабо фыркает. — Ты такой придурок. — Без особого энтузиазма бормочет он. — Возможно. — Уилбур напевает у него над головой. — Но тебе это нравится. — Нет. — Настаивает Томми, пытаясь легонько ткнуть Уила локтем в бок, чтобы он встал, но ублюдок только смеется. — Ой, да ладно, Томс! Я только что выписался из больницы! Ты должен быть добр ко мне. — Уилбур скулит, хлопая ресницами. Томми закатывает глаза и снова тычет его, заставляя хрипеть. — Ну, это мой день рождения. — Он отвечает язвительной ухмылкой. —Это значит, что ты должен быть добр ко мне. Мужчина надувает губы и высовывает язык. — Бууу. —Не освистывай меня, я прав! — Он завопил, отмахиваясь от мужчины. — Но что тебе было нужно? — Просто хотел немного потусоваться с тобой перед вечеринкой. У меня есть несколько вещей, на которые я хочу, чтобы ты посмотрел, — Он наклонился, чтобы заглянуть за спину. — Когда ты закончишь? Томми оглянулся на Стража и Паффи и увидел, что они оба кивают. Особенно нежно улыбалась Паффи. — Продолжай, Томми. Поговорим позже. — Правильно — Он улыбнулся им обоим, затем Уилбур берет их за руки и быстро уходит с ним на буксире обратно в его квартиру. Едва они выходят за пределы слышимости, как Уилбур начинает говорить. — Итак, я знаю, что у тебя нет особого вкуса в моде. — Эй! — Итак, я взял на себя смелость сделать несколько макетов твоего костюма героя самостоятельно! — Заканчивает он, сворачивая за угол к квартире Томми и открывая дверь даже без стука. Но Томми на самом деле не обращает на это внимания. Вместо этого он хмурит брови, услышав то, что было сказано. — Боже, я еще не герой. — Указал он, неохотно позволяя потащить себя по коридору к беспорядку в гостиной. — и еще некоторое время не будет. — Я знаю. — Он беспечно пожимает плечами, но в его голосе слышится что-то странное. Как будто он знает что-то, чего не знает Томми. — Но подготовиться не помешает. На всякий случай. — Уилбур останавливается на пороге гостиной. Он нахмурился, сбитый с толку. — На случай чего? Его друг не отвечает. Вместо этого он оглядывает гостиную с легкой гримасой, оттягивающей уголки его рта. — Боги... Когда ты и твои друзья в последний раз были здесь? — Они ненадолго уехали, Уил. — Он поднимает бровь. — Здесь был только я с тех пор, как вышел из больницы. Мужчина поморщился еще сильнее. — Хорошо..Тогда ты садись, а я начну подбирать. — Что... Прежде чем он успевает запротестовать, его бесцеремонно толкают на диван, и Уилбур начинает собирать различный мусор и одежду, разбросанные вокруг. В свою защиту скажу, что большая часть вещей принадлежала не Томми. Таббо и Ранбу оставили многое из этого, когда уезжали в отпуск. Просто Томми... Не убрал это. Он действительно не знает, почему он этого не сделал, но кажется, что в наши дни это отнимает слишком много энергии, поэтому он просто этого не сделал. Уилбур выбрасывает пару вещей, а Томми сортирует различные носки и майки, которые остались. Большинство из них принадлежали Таббо, но Ранбу оставил то, что, должно быть, было запасной маской. Он оставляет их на табуретках, чтобы ему не приходилось заходить в их комнаты, затем Уилбур перегибается через спинку дивана, что-то ищет в своем телефоне. — Итак, я не художник. Но я собрал коллекцию, чтобы ты мог просмотреть ее. — Он протянул ее, и Томми уставился на экран. — Что ты думаешь? Он, прищурившись, смотрит на него целых четыре секунды, прежде чем тот регистрирует, в каком приложении он находится, затем быстро вздыхает. — Это доска объявлений Pinterest. — Он невозмутим. — Эй, я же говорил тебе, что я не художник! — Он защищается, умиротворяюще поднимая руки. — Просто посмотри! Томми раздраженно ворчит, но соглашается и пролистывает сохраненные там фотографии. И он должен неохотно признать, что ему вроде как нравится то, что он там видит. Пара вариантов перчаток. Несколько простых на вид курток с яркими капюшонами, стиль которых ему понравился. Простые брюки-карго рядом с каким-то фанатским рисунком человека-паука, почему-то. Но самой странной частью были нарисованные птичьи черепа, и никаких масок. Что было... Странно. Если это должно было вдохновить его на создание костюма героя - если он когда-либо был достаточно хорош для этого - то разве ему не нужна была маска? Опять же это, вероятно, зависело от того, в какой команде он работал. Он не настолько наивен, чтобы верить, что сможет присоединиться к одной из трех лучших команд, но каждая команда героев в башне работает под началом одной из этих команд. Итак, он на самом деле не понимает, зачем там птичьи черепа. Он думал, что это фирменный знак команды Харона. — Это Ранбу? — Внезапно спрашивает Уилбур, и Томми оборачивается, чтобы посмотреть. Мужчина вопросительно смотрит на темно-бордовую шапочку, и Томми краснеет. — О, вообще-то, это твое. — Он бормочет, смущенно закрывая крылья и отказываясь смотреть на него. На лице Уилбура промелькнуло удивление. — Мое? — Как попугай, он снова смотрит вниз в явном замешательстве. Сделал... Значит, он должен понять и Томми краснеет, когда мужской голос становится таким приторным. — О, Томми! Ты сделал это для меня? — Нет! Может быть. Заткнись! — Он запнулся, поднимая крылья, чтобы попытаться скрыть свое смущение за крыльями. — Авввв, Томми-и-и! — Промурлыкал Уилбур, снова перегибаясь через спинку дивана и притягивая его в ответные объятия. — Тебе не нужно смущаться, Томс! Мне это нравится! — Он натянул шапочку поверх своих растрепанных кудрей. — Видишь? Это идеально! Томми фыркает, но все же слегка посмеивается, когда понимает, что одежда ему великовата. Он был просто рад, что оно не слишком маленькое для ношения. По крайней мере, поскольку они были немного великоваты, он мог натягивать их на свои заостренные уши, когда на улице становилось холодно. Уилбур продолжал дразнить его по этому поводу, но в конце концов перестал, когда Томми попытался укусить его за пальцы. В какой-то момент тишина начинает делать его параноиком; поэтому он поворачивается к Моане, чтобы прогнать ее. Его брат закатывает глаза при выборе фильма; и он разражается 30-минутной тирадой о том, насколько "Моана" превосходит все остальные фильмы Диснея. Они собирают мусор и выбрасывают его, и Уилбур ненадолго отлучается, чтобы вынести его, пока Томми подметает кухню. Он убирает книгу обратно в кладовку, когда идут титры; и возвращается с двумя маленькими коробочками. В одной из них светло-голубая оберточная бумага и серебряный бант, а в другой - простая черная коробка. Томми собирается спросить, что это такое, когда мужчина протягивает их ему. — С днем рождения! Синее от меня, а другое от Техно. Он растерянно моргает. — Что? — Это для тебя. — объясняет Уилбур. —Фил бы тоже купил тебе подарок, но у него запланировано кое-что особенное на потом. Томми на самом деле не понимает слов; но его перья встают дыбом от возбуждения при слове “подарок”. Подарки. Безделушки. Вещи для него. Вещи, купленные специально для него... Он впивается ногтями в свою толстовку и при этой мысли отступает на полшага назад. Нет. Говорит он себе, переводя взгляд с одной коробки на другую. Ты не можешь. Ты этого не заслужил. — Я... ты не обязан. — Томми начинает, впиваясь ногтями в ладони. — В любом случае, это не так уж и важно... — Он бормочет. — Что значит ‘не так уж и важно’? — Уилбур фыркает. — Это твой день рождения. И к тому же твой 18-й! Что означает, что ты получаешь подарки! Вот, вот - начни с моего. — А затем ему в руки суют синюю коробку. Ему приходится немного повозиться, чтобы не уронить его, и он прижимает его к груди, поскольку его мозг работает со скоростью миллион миль в секунду. Он не знает, что делать. Он открывает это? Было бы невежливо не сделать этого, верно? Уилбур специально купил это для него, так что, конечно, было бы невежливо отказываться от этого! Но что, если он отреагирует неадекватно? Что, если он отреагирует не так, как хочет Уилбур, и заберет подарок обратно, потому что думает, что Томми все равно? Или хуже - что, если ему это слишком сильно понравится? Тогда Уилбур может отобрать это у него или использовать против него... Его друг сидит рядом с ним на диване, и он бросает на него нервный взгляд. Когда Томми видит нежную улыбку на его лице, ему приходится перевести дыхание и напомнить себе, что это Уилбур. Глупый, бестолковый Уилбур, который чересчур драматично раскрыл свою личность, надев фальшивые очки, как будто он Супермен или что-то в этом роде. — Открой это, Томс. — Он настаивает. —Ничего страшного, если тебе это не нравится. Это немного странно. Уверенность помогает ему успокоиться настолько, что, когда он снова смотрит на коробку, он уже не так нервничает. Он все еще немного нервничает, но это не так плохо. Итак, он начинает осторожно разворачивать подарок. Когда бумага выпадает, он более чем немного удивлен, увидев внутри коробки фотоаппарат, рядом с рулоном пленки. — Это фотоаппарат - полароид. — объясняет Уилбур, пока Томми осторожно вынимает его из коробки. — Я знаю, тебе нравится фотографировать на свой телефон, но я подумал, что тебе может понравиться что-нибудь немного другое, пока мы покупаем тебе новый. — Он заломил руки, как будто нервничал. — Тебе нравится? Томми долго молчит, его глаза бегают по экрану камеры, пока его мозг борется сам с собой. Ему это нравится. Он обожает это. Он хочет вставить пленку и немедленно начать снимать. Хочет попросить Уилбура быть первым, кого он сфотографирует. Но он знает, что не заслуживает этого. Чувство вины, которое поселилось в его груди в течение нескольких недель, теперь отказывается позволить ему принять это. Не после того, что он сделал. Не после того, как обманул этих людей и воспользовался их заботой и добротой. Но что ранит больше всего, так это то, что Уилбур не знает. И когда он узнает..Боги, что он сделает? Что он скажет? Заберет камеру обратно и разобьет ее? Порвет сделанные Томми снимки? Он бы заслужил это; но одна только мысль об этом причиняет боль.. — Спасибо... — Он замолкает, осторожно откладывает коробку с камерой в сторону, проглатывая слова, готовые вырваться наружу. — Я... я не знаю, что сказать. — Тебе не нужно ничего говорить. — Уилбур мягко успокаивает. — Я просто надеюсь, что тебе это нравится? Он немедленно кивает, все еще зацикленный на подарке. — Я - Да. Мне это нравится! Я просто - Ты уверен? Разве это не было дорого? Его брат пожал плечами. — Не совсем. Но даже если бы это стоило мне руки и крыла, я бы не возражал. — Он подмигнул собственной шутке. —Только лучшее для моего младшего брата. Томми расправляет крылья, когда Уилбур взъерошивает ему волосы, затем проходит над другой коробкой. Сама коробка простая черная и немного пушистая. Почти как шкатулка для драгоценностей. И, конечно же, когда он открывает крышку и, моргая, смотрит на браслет внутри. Он сделан из двух переплетенных полос, скрепленных золотой подвеской в форме звезды. А в середине подвески находится маленький зеленый драгоценный камень. Он не узнает драгоценный камень, но ему все равно, это может быть стекло. Он все еще красивый. Он все еще обожает его. О, как осторожно, Томми вытаскивает браслет и обхватывает кулон ладонью, проводит большим пальцем по его лицевой стороне. — Красиво, не правда ли? — Уилбур ухмыляется, оглядываясь через плечо. — Он хотел подарить тебе что-нибудь более изысканное, но мы хотели, чтобы ты носил это чаще, чем нет, поэтому оно должно было быть простым, чтобы не привлекать внимания. Он молча кивает, все еще глядя на подарок. Те же мысли, которые были у него, когда он открывал подарок Уилбур, обрушиваются на его голову, но что-то удерживает их на расстоянии. В его голове возникает крошечная спичка, которая отмахивается от мыслей и вместо этого заменяет их на Симпатичный. Блестящий. Гнездо. Медленно Томми просовывает руку в отверстие браслета и затягивает его, чтобы он плотно прилегал к запястью и не спадал. В качестве теста он вытягивает руку и пожимает запястье; радуется, когда оно не двигается. Уилбур с усмешкой хлопает его по спине, прежде чем встать. — Ну, теперь, когда с подарками покончено, иди переодевайся! Скоро должна начать прибывать пресса, поэтому мы хотим оказаться в гостиной раньше них. Просто чтобы ты не вошла в комнату, полную их, и не была ошеломлена. Плюс, мне все еще нужно переодеться. Томми благодарно кивнул, взял фотоаппарат, затем прошаркал в свою комнату. Он аккуратно поставил фотоаппарат на полку рядом с книгой, которую дал ему Харон, и быстро переоделся в свой костюм. Обычно это не заняло бы у него слишком много времени. Но его новый браслет постоянно переливался на свету, и ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы посмотреть на него, поскольку в голове разливалось тепло. Но в конце концов он натянул матерчатую маску на глаза и выскользнул из спальни, и они с Уилбуром направились в гостиную. На самом деле, сама гостиная была оформлена довольно красиво. Ленты, серпантин и воздушные шары красного, золотого и белого цветов разбросаны по комнате или прикреплены скотчем к стенам или потолку. Несколько диванов отодвинуты от стены, где висит массивный телевизор, а сбоку стоит стол, на котором лежат несколько маленьких упакованных коробочек. Мгновение спустя он понимает, что это еще одни подарки. Что означает, что технически они для него. Но он не осмеливается подойти к ним. Вместо этого они с Уилбуром направляются к Техно, который в полном костюме протирает стойку в одном из баров. Томми остается с ним, пока Уилбур убегает переодеваться, и помогает другому брату приготовить в баре еду, которую они, по-видимому, заказали. И если бы Томми застал Техно улыбающимся, когда заметил, что на нем браслет, никто, кроме них, не узнал бы. Примерно через двадцать минут Уилбур возвращается в полном костюме, и они втроем садятся на диван, пока начинает стекаться пресса. Сначала это медленно. Один или два прибыли примерно в одно и то же время, вскоре за ними последовал третий. Все они приветствуют героя и поздравляют его с днем рождения, прежде чем попытаться дать импровизированное интервью, но Уилбур прерывает его под каким-то вежливым предлогом. Требуется около часа, чтобы прибыла вся ожидаемая пресса, и к тому времени на стол было положено еще несколько подарков. Томми немного ошеломлен количеством людей, которые решили подарить ему что-нибудь, даже если он уверен, что это просто товар из соответствующих новостных агентств. Хотя, когда приносят еду, он наблюдает, как молодой человек в очках и со светлыми волосами цвета платины прокрадывается к столику, чтобы оставить коробку, прежде чем вернуться к бару, чтобы помочь расставить блюда. Вскоре после того, как официанты ушли, через ту же дверь вошла группа и начала устраиваться в дальнем углу. Томми легонько толкает Уилбура локтем, чтобы привлечь его внимание, и кивает им. — Так много людей... Уилбур оглядывается и хмурится. — Я не заказывал группу. Хотя, возможно, это сделал Харон. Томми напевает и оглядывается на толпу. Но потом что-то происходит..В воздухе. Покалывание на затылке, от которого в голове звенят тревожные звоночки. Но что могло быть причиной этого? Секунду назад с ним все было в порядке, так что же изменилось? Еще немного уйдя в себя, Томми пытается незаметно оглядеть комнату. В комнате есть пара птиц, и у некоторых из них действительно темные перья. Но никто из них не мог быть Раптором, не так ли? Конечно, нет - зачем ему быть здесь? Он не стал бы рисковать, чтобы его увидели в Башне Героев в гражданской одежде. Раптора здесь нет. С ним все в порядке. Лига приедет только через полторы недели. Он просто отсутствует из-за большого количества людей в зале. Он просто параноик. Несмотря на его попытки быть незаметным, Уилбур и Техно, кажется, оба замечают, насколько он внезапно встревожился. Уилбур обнимает его, защищая, в то время как Техно достает книгу с одного из крайних столиков. Когда он открывает книгу и начинает читать ее вслух Томми, тот на мгновение забывает о своем беспокойстве, потому что, какого блядь , почему "Искусство войны" просто лежит у него на каком-то случайном столе?? Техно читает столько, сколько может, Уилбур вкладывает свои два цента в каждую вторую строчку - и Томми снова расслабляется от их препирательств. Но довольно скоро комната полна прессы, и Харон входит в комнату из холла. Почти все в комнате приветствуют его, и Харон машет всем в ответ, а Томми и его братья встают, чтобы присоединиться к нему. Но затем подходит Харон и крепко обнимает Томми, и тот на мгновение удивленно моргает. Позади него вспыхивают камеры, и он быстро снова обнимает его, чтобы сфотографировать. Он знает , что это только для прессы, но...Это кажется искренним. Это кажется настоящим, теплым и заботливым. Он прижимается к нему чуть крепче. — С днем рождения, Томми. — Он бормочет достаточно громко, чтобы его услышали сквозь все вспышки камер. — Это будет быстро, я обещаю. Всего одно объявление, а потом мы сможем спокойно провести день. Только мы четверо. Звучит заманчиво? — Ммм... — Он промычал, на мгновение прикрыв глаза. Происходит короткое пожатие, а затем Харон отходит, унося с собой безопасность и комфорт объятий. Птица выходит на свободное место перед группой репортеров, и Томми наклоняется, чтобы утешить Уилбура, когда тот хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Мы готовы начать? — Спрашивает он, и в толпе раздается одобрительный шепот. Одна за другой мигающие камеры заменяются маленькими красными точками, когда люди начинают запись. Техно ускользает от Томми, говоря, что он скоро вернется. Затем Харон натягивает приятную улыбку под маской в виде птичьего черепа и начинает свое объявление. — Добро пожаловать всем! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать день рождения одного из наших учеников, Пересмешника. — И он указывает на Томми. Все камеры в комнате поворачиваются к нему, и он вздрагивает от громкого — С днем рождения! — которое он слышит. Он застенчиво машет рукой и бормочет слова благодарности, когда камеры снова поворачиваются к Харону, и он съеживается, прижимаясь к Уилбуру, когда поднимается покалывающее беспокойство из прошлого. Он чувствует на себе взгляд. Сердитые глаза. Но - С чего бы кому-то злиться на него прямо сейчас? Может быть, кто-то просто ревнует? — Я уверен, что вы все хотите, чтобы я перешел к делу, поэтому я не буду медлить и сразу перейду к делу. — Он делает глубокий вдох, и Томми оглядывает комнату. Никто не смотрит на него из того, что он может видеть, так почему же он чувствует на себе взгляды..? — Долгое время я был доволен своей командой. Я думал, что мы были целостны. — Он сделал паузу. — Но... я пришел к пониманию, что был неправ. Группа репортеров возбужденно перешептывается, но Томми не обращает внимания. Вместо этого он все еще ищет устремленные на него сердитые взгляды. Потому что внезапно их становится больше. — Я не осознавал этого раньше, но за последние три месяца или около того я начал понимать, что моей команде чего-то не хватает. Или, скорее, - кого-то. И сегодня вечером я надеюсь это изменить. — Наступает пауза, и Томми хмуро смотрит на группу в углу. На него смотрит женщина с виолончелью и бирюзовыми волосами. Она выглядит странно знакомой... — Пересмешник? Томми резко поворачивает голову в сторону Харона. Сам мужчина тепло улыбается ему - но он съеживается, когда на него устремлены взгляды каждой пары глаз в комнате. — Не могли бы ты подойти сюда на минутку? Кивнув, Томми медленно отрывается от Уилбура и обхватывает его руками, чтобы присоединиться к Харону, идущему впереди группы. Он берет протянутую ему руку и подходит к нему сбоку, где другая рука Харона опускается ему на плечо. Техноблейд подходит сразу за ним, и Томми хмуро смотрит на бело-красную коробку, которую он держит. Затем крышка поднимается, и Томми перестает дышать. Внутри коробки, на яркой белой подушке, лежит череп птицы. Ну, большая копия птичьего черепа, но дело не в этом. Суть в том, что она существует. Что эта маска - реальная, физическая вещь. И из всех людей ее протягивают Томми. Это должно быть какая-то ошибка. Они не могут - конечно, и он не может- Но затем Харон заговаривает снова и развеивает все сомнения, которые у него были в том, что он каким-то образом перепутал его с кем-то другим. — Пересмешник, я хотел бы предложить тебе место в моей команде. — Мягко говорит Харон. Но для него это звучит скорее как крик. Это эхом отдается в его голове, пока все, что он может слышать, - это оглушительный звон. Он хочет меня. Это все, о чем Томми может думать, потому что... срань господня, он хочет меня. Он знает, что должен отказаться. Должен тихо попросить поговорить с ним наедине и отклонить предложение, потому что они все еще не знают. И если он примет это предложение до того, как об этом узнают; тогда что они собираются делать? Прайм, он не может думать. Его зрение темнеет по краям, пока он смотрит, и смотрит, и смотрит на маску в коробке. Его маска. Один сделан специально для него. Он без опознавательных знаков и идеально лежит в этой маленькой коробочке. В нем есть все, чем он не является. Он не уверен, когда именно, но Томми начинает кивать, сам того не желая. Но радостные возгласы, раздающиеся из толпы репортеров, выводят его из задумчивости, он делает отчаянный глоток воздуха. Ему вручают маску, и он берет ее дрожащими руками. Затем руки обвиваются вокруг него, и темные крылья прикрывают его от мигающих огней; и он отчаянно наклоняется в безопасное место. — Все в порядке, приятель? — Тихо спрашивает Харон. Томми пытается ответить. Он действительно пытается! Но когда он открывает рот, все, что выходит, это приглушенное, сдавленное чириканье, которое царапает его горло. Объятия Харона становятся немного крепче, и из его груди вырывается низкое рокочущее мурлыканье. — Хорошо- о'кей. Ты в порядке, Приятель. Давай подберем тебе какое-нибудь тихое местечко, чтобы успокоиться, пока пресса разбирается, ладно? Томми отчаянно кивает, пытаясь набрать воздуха в легкие, и прижимается ближе. Харон кладет твердую, но осторожную руку ему на плечо, и поворачивается, чтобы обратиться к толпе, держа Томми, укрытого крыльями. — Спасибо всем вам за участие, но, к сожалению, у нас нет времени на вопросы. Я и остальные члены Совета скоро проведем пресс-конференцию, на которой я отвечу на столько вопросов, сколько смогу. Но, вы будете так добры, уйдете, мы хотели бы спокойно отпраздновать день рождения нашего нового героя. Раздаются еще более вежливые аплодисменты, а затем Харон уводит его из гостиной по коридору. Он остается приклеенным к крылу мужчины, прижимая маску-череп к груди. Она прохладная и гладкая под его руками, и он рассеянно потирает большим пальцем край одного из отверстий для глаз, пока они идут по коридору. Харон затаскивает Томми в маленькую комнату со столом и маленькой кушеткой, и мужчина усаживает Томми на нее, прежде чем на мгновение вернуться к двери. Томми все еще смотрит на идеальную маску в своих неидеальных руках, когда птица снова садится рядом с ним. Он просто... Он не понимает. Томми нехороший человек. Он злодей. Или, по крайней мере, был им. И, конечно, сейчас он пытается стать лучше, чтобы быть достойным звания героя. Но его там еще нет. Он все еще злится, когда знает, что не должен. Все еще становится параноиком, что кто-то будет рядом, когда он оглядывается через плечо. Черт возьми, он все еще не может быть с ними честным. Как, черт возьми, он сможет заслужить звание героя, если он даже не может сказать им правду? Томми медленно поднимает голову, чтобы спросить Харона почему. Но затем он замечает, что Харон держит его маску на коленях - И закрывает лицо руками, чтобы защитить глаза. — Томми? — Немного обеспокоенно подсказывает Харон. И да, в этом есть смысл. Он бы тоже немного забеспокоился, если бы попытался раскрыть свою личность, а человек, которому он рассказывал, закрыл руками глаза, чтобы не видеть этого. — Т-твоя маска! — Он задыхается в панике. — Я знаю. — Мягко говорит он. — Все в порядке. На данный момент уже давно пора. Он усмехнулся. — Мне сказали, ты знаешь личность почти каждого. Насколько мне известно, я немного опаздываю на вечеринку. — Н-Н-но я... — Все в порядке, Томми. Я обещаю. — Нежная рука опускается ему на колено. — Ты можешь посмотреть. Медленно с трудом Томми отводит руки от лица и вместо этого зарывается ими в волосы. Нерешительно он поднимает взгляд и вдумывается в детали личности Харона. У него легкая, едва пробивающаяся светлая бородка, покрывающая его подбородок, и изумрудные серьги-гвоздики рядом с маленькой золотой застежкой в ухе. Томми медленно переводит взгляд, чтобы встретиться с полностью открытыми глазами Харона. Его ледяные голубые глаза расплываются в самой теплой улыбке, которую Томми когда-либо видел. — Я Фил — Зачем? — Он хрипит, его глаза в панике бегают по лицу. — Я знаю, что плохо постарался показать это, но я доверяю тебе, Томми. — Он говорит так, как будто это не имеет большого значения. Как будто он - Герой номер один Харон - не просто случайно раскрывает свою личность бывшему злодею. Как будто это то, что он делает каждый день. Как будто это не самая опасная вещь, которую он мог сделать с собой. Затем лицо мужчины морщится по краям, как будто он виноват. — И... мне жаль, что я не смог доказать тебе это раньше. И по какой-то причине... Это заставляет Томми сделать паузу. До него так до конца и не дошло, что герои доверяли ему. Что они заботятся о нем. И, честно говоря, сейчас он чувствует себя немного глупо. Техно буквально сказал ему, как сильно он и другие заботились о нем. И он все еще сомневался в этом. Он не верил, что это реально. Но осознание того, что они действительно доверяют ему .. Что они действительно заботятся о нем.. ...Может быть, ему не нужно бояться. Пока он честен в том, откуда он пришел..Может быть, ему не нужно бояться их реакции. Возможно, ему не нужно ждать, пока они узнают. Может быть, он сможет им рассказать. Томми открывает рот прежде, чем мысль полностью осознается. — Будет атака на... башню. — Вот что он пытается сказать. Но взрыв в конце коридора прерывает его прежде, чем он успевает закончить свое предупреждение. Харон - или, Фил? - мгновенно вскакивает на ноги и в мгновение ока надевает маску. Не говоря больше ни слова, Томми, не раздумывая, сбрасывает свою новую маску - раздается звук чего-то разбивающегося, когда они вдвоем выбегают из комнаты в гостиную, где проходила вечеринка; и откуда раздался взрыв. Томми и Фил оба застывают на пороге при виде того, что его встречает. Там вся Лига - за вычетом помех. Но Томми поставил бы свою жизнь на то, что он рядом. Не может быть, чтобы он не был здесь ради чего-то такого большого, как это. Но это не имеет смысла. Почему они здесь? План был не на следующую неделю - Что они делают?? Никто из них не в полном костюме, но на всех них свои фирменные маски, так что ясно, кто есть кто. Техноблейд обнажил клинки и борется с Флэтлайн и Шейдой у дальнего окна. Уилбур уклоняется от атак Пиро из-за угла, где раньше была группа, и Раптор резко оборачивается, чтобы посмотреть прямо на Томми и Харона. Долю секунды спустя темное крыло заслоняет его зрение, и его отбрасывает в сторону, когда звук металла, рассекающего пустой воздух, проносится мимо него. В воздухе раздаются два предсмертных хрипа, и Томми изо всех сил пытается взять себя в руки. Фил набрасывается на Раптора так, словно тот пытается убить всю свою семью. Что имело бы смысл, если бы Раптор угрожал Уилбуру или Техно. Но это всего лишь Томми. — Раптор. — Он шипит. — Харон. — Раптор оглядывается на звук. — Так приятно снова тебя видеть. Хотя я удивлен, что ты защищаешь это. — Он мотает головой в сторону Томми. Вместо ответа Фил бросается вперед с чем-то блестящим и очень острым в руках. Раптор отпрыгивает назад, чтобы увернуться от удара, и Фил пользуется случаем, чтобы повалить мужчину на землю. Они какое-то время перекатываются, и Томми отчаянно пытается заставить свои ноги двигаться. Чтобы помочь. Сделать, блядь, что-нибудь. Но он окаменел. Он застыл на месте, прислонившись камнями к стене, наблюдая, как его бывший наставник залезает под человека, которым он стремится быть, и пинает его через всю комнату. Фил издает хрипящий звук, когда из него выбивают воздух, и это заставляет Техно дрогнуть в его собственной борьбе. — Чар-? — Он зовет, но его прерывает болезненный стон, когда Шейд бьет коленом прямо ему в живот. Он на мгновение сгибается пополам от боли, затем Флэтлайн бьет его ногой по лицу, заставляя упасть. Томми, наконец, выходит из своего паралича, пытаясь двинуться вперед, чтобы помочь, но слишком поздно. Как только к нему возвращается способность двигать ногами, кто-то обхватывает его руками за туловище и отрывает от земли. Томми цепляется за человека и хлопает крыльями в попытке убежать. Металлические когти впиваются ему в бока, и его хрип становится громче, когда он понимает, что это Раптор держит его в заложниках. Злодей еще сильнее вонзает свои когти, и Томми шипит от боли, пытаясь вырваться из хватки злодея. Раптору кажется, что он с трудом удерживает свой вес, и он может только царапать ногами по полу, когда его сильно впечатывает в стену. Перед глазами у него кружатся звезды, и он пытается выпрямиться... Что-то неприятно щелкает вокруг его запястий за спиной, за чем следует укол боли. Он распознает признаки действия наручников, подавляющих силу, только тогда, когда по его венам медленно, тяжелым грузом текут наркотики. Его зрение становится размытым по краям, и внезапно он оказывается на земле. По какой-то причине у него болят колени и одна сторона лица. Колено между крыльями прижимает его к полу, и он пытается втянуть воздух - только для того, чтобы он с хрипом вышел из него. — Пересмешник! — Кто-то кричит, и Томми моргает затуманенными глазами в сторону звука. Он чувствует, как наркотики, подавляющие силу, проходят по его венам, поэтому он знает, что его зрение немного затуманено - но это никак не может быть реальностью. Потому что Фил держит Флатлайн в заложниках, приставив лезвие к ее горлу. И он рычит на Раптора, пока тот удерживает Томми. — Отпусти его. — Он рычит, глаза горят яростью за маской-черепом на его лице. — Или что , Харон? — Новый насмешливый голос, и Фил резко поворачивает голову в сторону, и вся краска отходит от его лица. Томми лениво поворачивает голову набок, чтобы проследить за его взглядом, и он сразу же трезвеет при виде открывшегося ему вида. В комнате слышны помехи. Но самое ужасное то, что он одной рукой держит Уилбура за шею, а между пальцами его свободной руки вспыхивает электрический разряд. — Я бы посоветовал тебе отпустить ее. Мы бы не хотели, чтобы кто-нибудь пострадал, не так ли? Скрежет становится еще громче, и Томми слабо прижимает крылья к спине, пытаясь укрыться от звука. Какая-то часть его знает, что погремушка не для него, но другая часть боится, потому что чувствует, что это для него. — Чего ты хочешь? Какой в этом смысл? — Спрашивает Фил резким тоном. Статика, похоже, не смущает его тон. Если уж на то пошло, он выглядит скучающим. — Мы вернулись за тем, что ты у нас украл. — Затем его затуманенный взгляд обращается к Томми. — Не так ли, Векс? Все краски отхлынули от лица Томми, и он резко поворачивает голову к Филу. Но мужчина просто кажется сбитым с толку. — О чем, во имя девяти кругов богов, ты говоришь? Я думал, твоя маленькая марионетка наконец пришла в себя и убежала. Томми пытается отбиваться. Пытается открыть рот и защититься, но ему кажется, что он движется в замедленной съемке. Как будто он не контролирует собственное тело. Раптор кудахчет. — Давай, Харон. Не говори мне, что ты настолько глуп. Ты сказал, что сможешь узнать любого из нас без маски. Нет. Нет, нет, нет нет, он не может - Остановить это -! Фил выглядит потрясенным, но все еще сбитым с толку. Уилбур, однако, задыхается от ужаса. Все злодеи смеются. — Похоже, кто-то это понял. Но раз уж я такой добрый, — насмешливо напевает Раптор. — Я дам тебе подсказку. Не слушайте их. Я не знал. Я пытаюсь измениться, пожалуйста- Тканевую маску сдергивают с его лица, и все трое его друзей издают протестующие звуки. Но прежде чем кто-либо успевает что-либо сказать, Раптор поднимает голову за волосы, и ее место занимает другая маска. И с ужасом Томми понимает, что это его маска. Его старая маска. Та, которую он носил как Векс. Не смотри. Пожалуйста, не смотри. Не смотри на меня так. Только не так... Но, несмотря на свои мысленные мольбы ко вселенной, Томми видит момент, когда его друзья - его семья - понимают, о чем говорит Раптор. Уилбур выглядит испуганным. Слезы наворачиваются на его глаза под маской, когда он смотрит на Томми так, словно никогда его раньше не видел. Но что ранит больше всего, так это разбитое сердце, блеск предательства в его глазах. Сначала Техно выглядит шокированным. И на долю секунды ему кажется, что это все, что должно быть. Но затем в его глазах появляется отстраненный блеск - и в их глубинах поселяется гнев . Но тт..Почти отстраненный. Как будто его там нет. Как будто он уже забыл, что там сидит Томми. Как будто он уже забыл его. Но реакция Фила, безусловно, самая худшая. Долгое мгновение он выглядит сбитым с толку, смотрит на Томми, ожидая какого-то объяснения, которое тот не может дать. Но потом, должно быть, что-то в его голове щелкнуло, потому что его брови опустились, а перья встали дыбом. И Томми подумал, что он был готов к тому гневу, который, как он знал, его ждет. Но он не ожидал увидеть жгучую, раскаленную добела ярость в его глазах. Томми физически вздрагивает от того, как лицо мужчины один раз подергивается, прежде чем оно скрывается за каменным, нечитаемым выражением. Ему кажется, что он сейчас упадет в обморок. И он думает, что может, учитывая то, как мир танцует и раскачивается. — Отпусти Эребуса. Его тон холодный и замкнутый, и Томми смотрит на него в панике. Он не помнит, как опустил голову, но черные точки плавают по краям его поля зрения, когда он пытается установить зрительный контакт с ним. Фил, с другой стороны, отказывается смотреть на него. Статик, с другой стороны, с усмешкой вскидывает голову. Как будто он знает, что победил. — Только Эребуса? Фил кивает один раз. Пытаясь подобраться под ноги, Томми издает отчаянный чирикающий звук, когда Раптор сильнее прижимает его к земле. Этого не может быть. Это кошмар, пожалуйста... Это нереально - — Разве ты не хочешь вернуть свою пиявку, Харон? — Раптор насмешливо мурлычет у него над головой. — Минуту назад ты казался очень привязанным к нему. Затем Фил открывает рот, и Томми наблюдает, как его губы складываются в слова. И ножа, вонзенного в его сердце, более чем достаточно, чтобы выжечь эти слова в его сознании до скончания времен. — Зачем мне вообще нужен паразит? К тому времени, как предложение слетает с его губ, у него звенит в ушах, но ему кажется, что он слышит, как кто-то начинает кричать. Он в замедленной съемке наблюдает, как Статические помехи роняют Уилбура - Нет, не Уилбура. Эребуса - на пол. Фил - Нет, Харон - отпускает Шейду и бросается к своему сыну. Он оттаскивает его от злодеев, когда Флэтлайн бросается к Шейде, а Тех - Пелей - бросается к его ногам. Однако, прежде чем он успевает что-либо предпринять, Харон стаскивает его на пол и накрывает их обоих своими крыльями. Образ Харона, человека, на которого он равнялся и на которого стремился однажды стать похожим, защищающего Эребуса и Пелея от него, запечатлевается в его мозгу. Что-то ударяет его сбоку по голове, но это не имеет значения. Больше ничего не имеет значения. Не после этого. Его снова бьют, и Томми встречает пустоту с распростертыми объятиями.