A Mockingbird In The Crows Nest

— Что, блядь , с тобой не так?! — Техно срывается с места, огромное количество ярости, текущей по его венам, заставляет его зрение расплываться по краям. Но Фил даже не обращает на него внимания. — Давай, Уил. Просто дыши. С тобой все будет в порядке. — Фил успокаивает, круговыми движениями потирая плечи Уилбура, он изо всех сил пытается втянуть воздух в легкие. — Все будет хорошо. Я обещаю, просто... — Ты обещаешь?! — Техно попугает с усмешкой. — Это дорого, учитывая то, что ты только что сделал! — Ты не помогаешь, Техно. — Птица шипит, его перья встают дыбом от гнева. Но он по-прежнему не оборачивается. — Я понимаю, что ты злишься - я тоже. Но мы можем заняться этим позже? Может быть - о, я не знаю - когда твой брат не будет пытаться оправиться от приступа паники?! — Ну, у него бы вообще не случилась паническая атака, если бы ты не позволил утащить Томми бог знает куда! — Он мгновенно огрызается, в его голосе слышится рычание. Фил наконец поворачивается, чтобы посмотреть на Техно, и он немного удивлен количеством бурлящего гнева, плохо скрытого в его глазах. Но Техно видывал и похуже. С пяти лет сталкивался с вещами и похуже. Итак, он встречает пристальный взгляд рычанием. Как он смеет. Как он смеет называть Томми паразитом - в лицо, не меньше, а потом вести себя как Техно самый неразумный из присутствующих. О чем он думал?! Он что, не понимает, что сказал? Что он подразумевал? Техно пристально смотрит Филу в глаза в отчаянной попытке найти... что-нибудь. Может быть, получим какое-то представление о том, откуда это могло взяться. Может быть, выясним, почему он это сказал. Какой у него был план на этот счет. Каковы его планы по возвращению Томми. Все, что он видит, это бурлящую ярость. — Я знаю, что ты злишься, — медленно начинает Фил, и Техно издает глухой смешок. — Серьезно? Ха! Интересно, что натолкнуло тебя на эту идею! — Он растягивает слова, сердито размахивая руками. — Но только потому, что здесь нет Томми, с которым ты можешь столкнуться, это не значит, что ты можешь вымещать свой гнев на мне!” Это заставляет Техно сделать паузу. Он... Фил думает, что злится на Томми. Милый, раздражающе милый Томми. Тот самый Томми, который смотрел на Техно с таким страхом и отчаянием, что практически потерял сознание на целую минуту. Тот самый Томми, которого Филу пришлось удерживать от нападения Техно, поскольку злодеи трижды ударили его ногой по голове, прежде чем утащить. Он моргает, глядя на своего отца, как на незнакомца, когда помогает Уилбуру подняться с земли и вместо этого усаживает его на диван. К счастью, его брат выглядит спокойнее. Но не менее бледным или охваченным паникой. Его лицо полностью побледнело до такой степени, что кажется почти синим. Более синий, чем обычно для фантома. Но гнев в его груди на Фила, за то, что он сделал, сейчас слишком силен, чтобы проверять, все ли в порядке с Уилбуром. — Я не сержусь на Томми! — Он кричит, расправляя плечи и встречая смущенный взгляд Фила своим собственным обжигающим взглядом. — Я сержусь на тебя! — Ч-я? Почему я?! — Фил взвизгивает, в его голосе звучит искреннее замешательство. — Что я сделал?? — Не прикидывайся гребаным дурачком, Фил! — Он кричит, бросаясь вперед и возвышаясь над своим отцом. — Ты позволил гребаной Лиге утащить Томми! Мы с тобой чертовски хорошо знаем, что могли бы справиться с ними, даже с учетом того, что у Томми в организме были препараты для подавления энергии! Но ты позволил им забрать его! Дыхание Техно становится намного тяжелее, отчего его ноздри раздуваются, а волосы на затылке встают дыбом. Черт. Ему нужно успокоиться, иначе он впадет в ярость. Он чувствует, как это надвигается. У него сдавливает легкие, и ему трудно говорить больше, чем просто рычать. Но что еще хуже, так это его инстинкты. Он чувствует, как они бушуют на задворках его сознания, вонзают огненные когти в его череп и ничего не оставляют после себя. Но когда Фил закатывает глаза, сердце Техно сжимается от боли из-за небрежного увольнения. Как будто ему больше наплевать на Томми. Как будто его не волнует судьба, к которой он только что приговорил его. О том, что может с ним происходить прямо сейчас... — Ты - не смей, блядь, закатывать глаза. Ты только что отправил Томми в Лигу! — Он кричит с рычанием в голосе. — Ты хоть представляешь, что они с ним сделают теперь, когда он у них в руках?! Тебя это вообще волнует?! Фил открывает рот, как будто собирается ответить, но Техно насмехается прямо над ним. — Кому я говорю? Конечно, ты не понимаешь! Если бы тебя это вообще волновало, ты бы хотя бы попытался вернуть его! Ты бы не назвал его паразитом в его гребаное лицо! — Я расстроен, понятно?! — Кричит Фил, вставая с дивана и расправляя крылья так, что перья встают дыбом. Он не хрипит и не шипит, но, тем не менее, угроза присутствует, и Техно рычит на него. — И у меня есть право расстраиваться! Мне солгали. Как и всем нам! Они выставили нас гребаными идиотами! Видение Техно становится красным. — И это все, что тебя волнует? — Спрашивает Он. — Твой проклятый богами образ?! Фил, кажется, поражен - как будто он имел в виду не это, хотя буквально только что сказал это. — Конечно, нет! Задумайся на секунду, Техно - У нас под носом месяцы жил злодей! Он знает твою личность! Он знает Уилбура - Он знает мою! Вы представляете, что Лига может сделать с этой информацией?! — Мы говорим о Томми! — Он недоверчиво отстреливается. — Нужно ли мне напоминать тебе, что он пытался убить Раптора две недели назад? — Откуда мы знаем, что это не было притворством?! Откуда мы знаем, что он еще не назвал им наши личности? — Фил пытается, и Боги внизу Техно хотят его ударить. И на самом деле, когда волны бьют его в голову и грудь, он думает, что мог бы. Сжимая пальцы в кулак, чтобы попытаться немного ослабить напряжение, он впивается ногтями в ладони в попытке подавить желание убивать и набирает воздух в легкие. — Тебе не кажется, что они бы уже использовали это против нас, если бы знали? — Тихо спрашивает он. Его конечности дрожат от сил, с которыми он пытается сдержать свой гнев. Но, черт возьми, Фил только усугубляет ситуацию. Неужели он не видит? Неужели он не понимает, что сказал члену их семьи? Семейное Техно призвано защищать. — Ты можешь на две секунды высунуть голову из задницы и подумать? Ты только что бросил члена нашей семьи. — Он не член этой семьи! — Фил кричит с погремушкой, и это все для Техно. С нечеловеческим, инстинктивным воем ярости Техно разворачивается и пробивает кулаком ближайшую стену. От удара телевизор, висящий у него над головой, дребезжит, но, к счастью, не сдвигает его с места. Он тяжело дышит через нос, пытаясь обуздать инстинкты убивать. Он не хочет причинять боль Филу, но не может остановить поток обвинений в свой адрес, которые подпитывают желание ударить отца через всю комнату. Как он смеет. Как он смеет говорить такое о нем - О моем брате. — Техно... — устало начинает Фил. Но когда Техно указывает дрожащим пальцем в его сторону, его челюсть громко щелкает. — Если следующие слова из твоих уст не будут извинениями, — рычит Он дрожащим голосом. — Я, блядь, не хочу этого слышать. —Я просто... — начинает он, останавливается, издает взволнованный звук, затем пытается снова. — Я не понимаю, почему ты так злишься на меня. Я понимаю немного гнев, но не только это. Что, черт возьми, на тебя нашло? О это было неправильно сказано. — Что на меня нашло?! — Требует он, выдергивая кулак из стены и поворачиваясь к мужчине. — Что на тебя нашло?! Ты... ты хоть представляешь, что ты натворил?! Он вглядывается в лицо своего отца в поисках любого признака понимания. Любой намек на то, что он осознает то, что он сделал. Что у него есть какие-либо идеи, почему Техно так расстроился. Но все, что он видит, это вопиющее разочарование и замешательство. Поэтому он делает глубокий, глубокий вдох, чтобы подавить как можно больше гнева - и излагает это ему по буквам. — Ты только что бросил ребенка обратно в его жестокое окружение. Ты только что показал Томми, которого, напомню, еще сутки назад считали ребенком, что ты не только не прикрываешь его спину, но и ничем не лучше человека, назвавшего его пиявкой. — Он говорит со всей сдерживаемой яростью, которая в нем есть. В глазах Фила появляется паническое замешательство, и его крылья опускаются, когда шестеренки в голове Фила начинают вращаться. Техно продолжает звучать, хотя его голос теперь дрожит. — И вдобавок ко всему, ты только что показал мне, что если бы я был немного старше, когда ты разоблачил меня, — Он делает шаг вперед. — Ты бы бросил меня обратно в яму. Фил становится белым, как привидение, когда его крылья в шоке низко опускаются. Ужас заполняет его лицо, и он открывает рот, пытаясь заговорить на мгновение. — Я... Н-Нет, я... это не ... я не это имел в виду, я... — Не имеет значения, имел ты это в виду или нет. — Он рычит. — Ты все равно это сказал и ты все равно это сделал. Ты бросил Томми обратно к злодеям. Ты бросил меня обратно в Яму. Техно практически слышит, как крутятся шестеренки в голове Филая, и он наблюдает, как его крылья опускаются все ниже и ниже, пока он осознает, что именно он натворил. Но у него нет времени. Он не может сидеть и ждать, пока его отец постепенно поймет, как по-королевски он облажался. Он должен найти Томми. — А теперь, если ты извинишь меня, — начинает Он, протискиваясь мимо Фила и намеренно толкая его в плечо. Фил не произносит ни слова и не издает ни звука в знак протеста, когда опускается на колени, поднимает с земли свою маску в виде черепа стервятника и надевает ее. — Мне нужно спасти младшего брата. Медленно Томми приходит в сознание под приглушенные голоса, плывущие над его головой. На полсекунды Томми жалеет, что проснулся. Что он остался в блаженном неведении бессознательности и будет плавать вечно. Но нет. Он проснулся, и теперь ему приходится иметь дело с реальностью. Он достаточно легко узнает голоса Раптора и Флэтлайн, и рука Раптора проводит по его крыльям. Он вздрагивает, но не отстраняется. Даже если бы в его организме не было силовых подавителей, он не думает, что смог бы вырваться. Не сейчас. У него просто... Нет сил пошевелиться. Черт возьми, он не думает, что у него хватит сил открыть глаза. Просто кажется, что все это требует слишком больших усилий. И он не желает прилагать к этому усилий. Больше нет. Раптор воркует над ним, когда он шевелится. — Все в порядке, Кардинал. Теперь ты дома. Все будет хорошо. Нет. Нет, все не будет хорошо. Потому что герои знают. Теперь они знают, кто он на самом деле. Они знают, что он злодей - паразит, монстр - и теперь они ненавидят его за это. И у него даже не было шанса объясниться. Сказать им, что он изменился. И теперь он не уверен, что у него когда-нибудь будет такой шанс. Все не в порядке. Раптор издает сочувственный звук. — Я знаю. Подавители энергии не приносят удовольствия, не так ли? — Он напевает, приторно сладко. Затем его руки снова опускаются, чтобы погладить крылья, и Томми издает низкое горловое шипение. Он просто снова напевает, но больше не касается крыльев, а вместо этого ерошит волосы. Его сердце пронзает боль от того, насколько знаком этот жест. Но это неправильно. Это делает не Уилбур. Это Раптор. Что означает, что это не игриво и не мило. Это унизительно. — Я знаю, приятель. Я знаю. Но вот, посмотри, что Пиро сделал для тебя. Рядом с ним кладут что-то сладко пахнущее, и он делает глубокий вдох. Пахнет кексами. И, черт возьми, как только он осознает это, его желудок против его воли оживает. Раптор только посмеивается. —Давай, давай усадим тебя и поедим, чтобы Флатлайн могла тебя осмотреть. Две пары рук хватают его, прежде чем он успевает полностью осмыслить предложение, и он стонет от боли. Черт, у него болит голова. Особенно висок и щека. Что произошло после того, как они вырубили его? Что они сделали? Мир качается и плывет, когда он сидит прямо, хотя его глаза все еще закрыты. Он медленно дышит, пытаясь унять волну головокружения, и его руки перемещены так, что кисти, которые все еще связаны, покоятся у него на коленях. Все болит. У него такое ощущение, что по голове ударили молотком, ребра ноют так, словно кто-то пнул его, а запястья пульсируют в такт учащенному биению сердца. Он медленно пытается поднять руки, чтобы стереть грязь с глаз, но чья-то рука шлепает его. — Не двигайся. Ты только еще больше испортишь свои запястья. — Флатлайн ругается, и Томми приоткрывает глаза достаточно, чтобы свирепо взглянуть на нее. Она больше не носит маску, поэтому он может видеть незаинтересованность в ее бирюзовых глазах, когда она тянется и тянет его руки вперед. Он шипит от боли, когда она возится с баффами, затем нажимает большим пальцем прямо на практически синее место. Он шипит громче и пытается пошевелиться, но она прижимает его к стене свободной рукой, залечивая поврежденные запястья. Он ворчит, когда она заканчивает, и опускает руки обратно на колени. Он думает, что это все, что она собирается сделать. Но затем она пытается дотянуться до его лица, и он с шипением поднимает перья. Флэтлайн бросает на него равнодушный взгляд, затем переводит взгляд на Раптора, приподняв бровь. — Кардинал, тебе нужно расслабиться. Она просто проверяет, нет ли у тебя травм. Вот, — берет кекс и протягивает ему. — Съешь что-нибудь. Тебе станет лучше. Он не берет кекс. Неважно, как долго Раптор держит его перед собой. И когда он пытается взять это в руки, он сжимает их в кулаки, чтобы избежать этого, и отдергивает руки. Неважно, насколько он голоден. Не имеет значения, чувствует ли он, как это царапает его желудок. Принимая очевидное предложение мира, он чувствует, что проигрывает битву. И он не может потерять свою решимость прямо сейчас. Они будут думать, что он слаб. Что, пока они будут достаточно стараться, Томми сломается. И он знает, чего они хотят. И он отказывается отдать им это. Неважно, что герои ненавидят его. Неважно, если они разнесут его лицо и имя по всем СМИ, чтобы разоблачить его как предателя, которым он и является. Он не называет Лигу их именами. Флэтлайн лечит его голову, пока она не превратится в тупое ноющее облако в задней части черепа. Она лечит его бока и ребра, пока ему не станет немного легче дышать. Но когда она тянется к его крыльям, Томми дребезжит. Она снова смотрит на Раптора раздраженным взглядом, и мужчина вздыхает, прежде чем положить кекс на тарелку на прикроватном столике. — Кардинал... — Это не мое имя. — Он рычит, в горле колюче и чертовски сухо. Черт возьми, сколько он был в отключке? — Прекрати называть меня так. — Кардинал, — начинает он предупреждающим тоном, но Флэтлайн снова пытается схватить его за крылья. Томми отдергивается, чуть не падая с кровати, и набрасывается на нее со всей энергией и злобой, которые у него есть. Флэтлайн просто поднимает руки с раздраженным и разочарованным звуком. — К черту кекс... Прекрасно! Пусть твои крылья заживают неправильно! Посмотрим, волнует ли меня это, черт возьми. — И она вылетает из комнаты. И Томми моргает, осознав, где именно он находится. Прошло много времени, но он узнал бы свою старую комнату в штаб-квартире где угодно. Тусклый желтый свет над головой. Черные толстовки, сваленные в кучу в углу. Изодранное одеяло под ним. Его старая форма лежит точно на том же месте, где он оставил ее, когда в последний раз выходил на улицу в качестве Векса. — Добро пожаловать домой. — Раптор весело щебечет, но Томми просто осматривает комнату, и в груди у него нарастает ужас. Это не его дом. И он не уверен, был ли он им когда-либо на самом деле. — Теперь я знаю, что ты только что проснулся, но нам нужно поговорить о том, что произошло с героями. — Говорит Раптор, и Томми медленно втягивает воздух, чтобы сохранить спокойствие. Он закрывает глаза и ударяется затылком о стену, мысленно готовясь, насколько это возможно, прежде чем мужчина снова заговорит. — Я просто хочу понять, что с тобой случилось. Потому что мне трудно поверить, что мой милый мальчик вот так отвернулся от меня. Вот так отвернулся бы от нас. Томми нерешительно закатывает глаза и отворачивает голову, так что Раптор оказывается на самом краю его поля зрения. Он не хочет смотреть на него прямо сейчас. Если он посмотрит на него, то просто расстроится. А ему нельзя расстраиваться прямо сейчас. Ему нужно быть как можно более бесстрастным. — Посмотри на меня. — ласково говорит Раптор, но Томми не двигает головой. Через минуту или две он чувствует, как напряжение в воздухе нарастает по мере того, как нарастает раздражение злодея. — Посмотри на меня, Кардинал. — Он повторяет, на этот раз жестче. Он по-прежнему не двигается, и мужчина раздраженно фыркает. — Послушай, я знаю, ты расстроен, — Томми усмехнулся и закатил глаза. Боже, интересно, что натолкнуло его на эту идею. — Но ты должен понять, почему я обеспокоен. Тебя не было целых три месяца, и ты вдруг решил отказаться от всего, чему я тебя учил? Ты вдруг решил напасть на меня? Ради Прайма - мы разговаривали ранее на той неделе, и с тобой все было в порядке! Гнев клокочет в его груди, но он прикусывает язык, чтобы не ответить. Он не может вымолвить ни слова. Если он что-нибудь скажет, то скажет такое, за что с него заживо снимут кожу. Раптор вздыхает. — Послушай, все, что мне нужно, это их личности. Мы все знаем, что они у тебя есть. Так что, если ты просто скажешь мне, что это за личности, тогда все может вернуться на круги своя. Ты выполнишь свою миссию, и мы сможем расслабиться. Я накопил достаточно денег, чтобы мы могли провести отпуск за городом. Мы могли бы съездить в Сночестер на пару недель. Застрять с Раптором на несколько недель в номере отеля в городе на другом конце страны звучит как противоположность отдыху. Он предпочел бы иметь дело с гневом Фила и Техно, чем делать это. Он предпочел бы выслушать разглагольствования Уилбура о предательстве. Черт возьми, он бы даже согласился на каменное молчание Таббо и Ранбу вместо того, чтобы проводить время с Раптором. ..Подождите. Таббо и Ранбу - Они не знают, что произошло. Они не знают о нем. Их все это время не было в городе. Его крылья слегка приподнимаются в приливе неподдельной надежды. Может быть... может быть, он мог бы позвонить им. Накануне он пробрался по базе посреди ночи, никого не предупредив, так что наверняка смог бы найти телефон, который кто-то забыл. И он знает номер Таббо! Может быть, он мог бы позвонить ему? Мог бы должным образом извиниться и попросить о помощи. Мог бы заставить его и Ранбу освободить его, а затем.. А потом.. ..Что потом? Куда он должен пойти? Конечно, не обратно в Башню Героев. Не после того, как они смотрели на него. То, как Фил отвернулся от него, когда тот больше всего нуждался в помощи.. Но куда еще ему идти? Наверняка к настоящему времени общественность уже знает о случившемся. Он уверен, что Харону не терпелось рассказать общественности все о своем обмане. Возможно, они ищут его. Он сомневается в этом, но даже если они каким-то образом искали его, он сомневается, что это для спасения. Он знает, что его арестуют, когда найдут. Он будет брошен в самые глубокие части Хранилища Пандоры без суда и следствия в качестве примера того, что происходит, когда вы пытаетесь обмануть героев. И Томми не стал бы винить никого из них за это. Он знает, что заслуживает этого. — Кардинал? — Говорит Раптор, возвращая Томми к реальности настолько, чтобы он посмотрел на мужчину. Он выжидающе смотрит на него, и тот хмурится в ответ. Он встает и, спотыкаясь, уходит от кровати на нетвердых ногах. — Убирайся... вон. — Он хрипит, свирепо глядя на злодея. — Убирайся - просто оставь меня в покое. Я тебе ничего не скажу. Раптор удивленно поднимает брови, а Томми вызывающе вздергивает подбородок. Он изо всех сил старается выглядеть уверенным, но на самом деле он напуган. Он никогда никому так не отвечал. Особенно Раптору. Ему почти приятно вот так отвечать. Это глупо и определенно принесет ему взбучку или еще какую-нибудь хрень позже. Но сейчас ему все равно. Но так же быстро, как появилось удивление; каменное раздражение быстро застилает глаза злодея. — Кардинал... — Он встает, в его тоне слышится предупреждение. Но Томми набрасывается на него с погремушкой. — Прекрати называть меня так! — Рявкает он, голос срывается из-за хрипа. — Это не мое чертово имя, и ты это знаешь! — Ты бы предпочел, чтобы я называл тебя Векс? — Спрашивает Раптор, в его тоне нарастает гнев. Томми распускает все свои перья и отступает на пару шагов. — Нет! Зови меня просто Томми! Тебе так трудно называть меня моим гребаным именем?! Мужчина просто закатывает глаза. — Мы можем обсудить это в другой раз. Прямо сейчас тебе нужно рассказать мне, что ты знаешь, иначе... — Или что?! — Томми кричит, его ногти впиваются в ладони. — Ты уже раскрыл мою личность героям! Что ты собираешься делать? Выдать меня? — По крайней мере, тогда у него был бы шанс сбежать. Раптор прищуривается, глядя на него. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что наши друзья не такие милые, как я, Кардинал. — Он огрызается, и Томми щелкает зубами, делая шаг назад. Злодей поднимает перья и слегка расправляет крылья, как очевидную угрозу, когда продвигается вперед. — Я пытаюсь сделать это простым способом. Но если ты не собираешься сотрудничать, тогда, может быть, мне стоит позволить им... — Н-нет! — Томми заикается, испуганный последствиями. Раптор выглядит самодовольным и останавливается, когда спина Томми упирается в дальнюю стену. — Тогда назови мне имена героев. Я просто пытаюсь обезопасить тебя. Я не хочу, чтобы они сделали с тобой то, что сделали с твоими друзьями. Сердце Томми на секунду перестает биться. Друзья? Что он имеет в виду? Он не может иметь в виду Техно или Уил, так кто же... — Эти твои маленькие друзья-ученики? Знаешь, с которыми ты бегал в свой первый день в башне, когда должен был работать? — Раптор огрызается, явно в восторге от того, как краска отхлынула от лица Томми. — Т-ты не впутывай их в это. — Требует он дрожащим голосом. — Они... Они не замешаны в этом! Они не сделали ничего плохого! Злодей неодобрительно цокает языком, на его губах появляется самодовольная улыбка. — Честно говоря, я думал, что научил тебя чему-то большему, чем заводить друзей, Кардинал. Ты злодей. И друзья злодеев обязательно пострадают. Или того хуже. Нет. Нет, нет нет, нет, нет. Он не может - Он не имеет в виду - — Что ты сделал? — Он шепчет. — Я ничего не делал. — Злодей говорит, приторно сладко. — Это не моя вина, что поезда, которые отправляются в город и въезжают в него, так легко пустить под откос. — Раптор качает головой, неодобрительно прищелкивая языком. — Честно говоря, можно подумать, что они уже исправили это, когда вокруг столько страшных “злодеев”. Томми кажется, что мир только что ушел у него из-под ног. Он кружится по спирали и ловит звезд в открытом воздухе, пытаясь сориентироваться или найти что-то, что привязало бы его к реальности. Это нереально. Его колени подгибаются, и он оседает на землю у стены; подтягивает колени к груди и тяжело дышит. Этого не может быть на самом деле. Они не могут быть- Ч-Он не имеет в виду- Раптор сочувственно воркует и делает пару шагов к нему. — Я знаю, сейчас это тяжело, но ты увидишь. Иметь друзей в нашем бизнесе опасно. Тебе просто нужно было немного жесткой любви, чтобы научиться этому. Томми склоняет голову так, что его лоб касается колен, закрывает глаза и медленно качает головой. — Оставь меня в покое. — Он хрипит. — Пожалуйста... Раптор не отвечает, но он дважды гладит Томми по голове, прежде чем его шаги удаляются из комнаты. Он не пропускает щелчок замка при выходе, но на самом деле он благодарен за это. Потому что, как только замок щелкает, Томми ломается. Слабо обхватив себя крыльями, он пытается вытеснить себя из существования, опускаясь на колени, оплакивая друзей, которых он так и не смог предупредить. Друзья, которые никогда не знали, каким паразитом он был на самом деле. Те, кто никогда не знал правды. И теперь они когда-нибудь будут. Он не уверен, сколько времени проводит, прислонившись к полу, но слезы все равно текут волнами. В какой-то момент его икота утихает, и он нерешительно думает, что ему следует лечь на кровать. Он хочет спать. Он хочет спать, чтобы перестать чувствовать. Перестать думать. Но тогда он вспомнит последнее, что сказал им. Последнее, что он сделал с ними. Кричал на Ранбу за то, что тот просто открыл дверь его спальни. Попытка извинения, которая звучала неубедительно, чем дольше Томми думал об этом. То, как они после этого избегали его, как чумы. Как Таббо отказался разговаривать с ним, за исключением нескольких резких слов. Как Ранбу отказался даже взглянуть на него. И вот так снова льются слезы. Это происходит снова, и снова, и снова, пока у него в конце концов не кончатся слезы. Но он все еще не встает с пола. У него просто..Сейчас нет сил. Все болит. Его легкие болят от икоты. Горло саднит от сдавленных криков, которые он пытался приглушить. Его глаза такие сухие, что при моргании кажется, будто он проводит по ним наждачной бумагой. Такое ощущение, что его выжали. Как будто кто-то вырезал его сердце и покрутил его, как будто отжали мокрую тряпку, прежде чем лениво вернуть на место. Он так долго лежит на полу, что думает, что должна наступить ночь. В его комнате нет окна, поэтому он не может сказать наверняка, но он чувствует, что температура в комнате понижается, как будто солнце село. Но, насколько он знает, это могло быть просто его воображение. Черт, может, у него галлюцинации. Это что-то, что может случиться от горя? Это горе? Это ощущается как горе, но разве это не должно приходить поэтапно или что-то в этом роде? Он слишком устал, чтобы думать об этом слишком усердно. Вот почему, когда он слышит искажающий звук, сопровождаемый легким мерцанием, Томми даже не задумывается об этом дважды. Он просто тупо смотрит на дальнюю стену, чувствуя пустоту в груди. К нему приближаются шаги, и внезапно он видит пару сверкающих серебряных сапог. Он не узнает ботинки, но у него также нет сил беспокоиться. Он вздыхает и закрывает глаза. — Уходи... — Он бормочет без особого энтузиазма. Женский голос хихикает. — Ну, это не то, чего я ожидала. Томми мгновенно пытается сесть, потому что... он не узнает этот голос. Его ноги затекли от того, как долго он пролежал на полу, а руки дрожат, когда он опирается на стену. И когда он поднимает взгляд, то тупо моргает, потому что тоже не узнает эту маску. Это маска в виде полумесяца - полусолнца - почти как у Рулетки, если бы она была более театральной. Но эта серебряная и украшена так, чтобы подчеркнуть половину луны, а не солнца. Звезды рассыпаны по всему костюму, а некоторые даже застряли в темно-каштановых волосах женщины. Сам костюм на самом деле довольно симпатичный, хотя блестки никогда не были его любимыми. Единственное, что действительно бросается в глаза, - это двойные светящиеся звездообразные пятна, нарисованные на мембране ее призрачных крыльев. — Кто, черт возьми... — Он хрипит, откашливаясь от хрипоты после плача. —У меня много имен. — Она театрально начинает. — Некоторые люди называют меня Чудом. Другие называют меня Занудой. Некоторые начали называть меня Эфиром. Но мне нравится называть себя Голубой Феей. Она слегка поклонилась ему. Томми просто моргает, глядя на нее, пытаясь осознать происходящее, и слегка хмурится. — Голубая фея? Разве это не... — От Пиноккио? ДА. И если бы у меня был пенни каждый раз, когда кто-то спрашивает меня об этом, я смогла бы уволиться со своей повседневной работы. — Она усмехнулась. — Но дело не в том, что я выбрал имя линчевателя. Дело в том, что я здесь, чтобы помочь тебе. — Ты-а? — Прямо сейчас намного слишком много всего происходит - особенно после катастрофы, которой были эти последние несколько часов. — Я... Как ты вообще меня нашла? Она погрозила ему пальцами. — Волшебство. — Когда Томми просто уставился на нее, она рассмеялась, покачав головой. — Не-а, Лига просто очень дерьмово скрывает свою базу. Честно говоря, разместить свою базу прямо рядом с порталом через пустоту было не самой умной их идеей. — У тебя есть силы пустоты? — Спросил он, взглянув на ее руки в серебряных перчатках. Она сделала так себе движение. — Вроде того. Я не могу ничего хранить в нем, но я могу путешествовать по нему! Вот как я попала сюда, не предупредив Лигу! Хотя это была отвратительная попытка выяснить, в какой комнате ты был. — Она усмехнулась. — Ты собираешься вывести меня через пустоту? — Спросил он, смея надеяться, что сможет выбраться. Может быть, он мог бы спрятаться где-нибудь, пока не спадет жара. Тогда, надеюсь, он сможет разработать какой-нибудь долгосрочный план, пока прячется. Но линчеватель прикусила губу, и надежда тут же умерла. Он со вздохом прислоняется к стене, и линчеватель, кажется, паникует. — О, нет, нет, пока не сдавайся! Возможно, я не смогу провести тебя через пустоту, Но у меня есть другие способы помочь тебе! Он взглянул на нее. — Как? — Что ж, теперь, когда я знаю, где ты, я могу позвать твоих друзей-героев спасти тебя! Сердце Томми мгновенно подскочило к горлу, и он отчаянно подался вперед. — Нет! Она выглядела пораженной, затем нахмурилась в замешательстве. — Что- почему нет? Ты Пересмешник, не так ли? —Он кивнул. — Разве ты не хотел бы, чтобы твоя команда спасла тебя? Слово "Команда" едва не заставляет его снова расплакаться. Это просто напоминание о том, что он потерял. Но он делает глубокий вдох и преодолевает это. — Я-я просто... Я не могу их снова увидеть. Тихо говорит он. — Ты можешь еще что-нибудь сделать? Голубая фея нахмурилась, но, к счастью, не стала настаивать. Вместо этого она задумчиво потерла затылок. — Хм... я ничего не могу придумать сразу, но я могу поискать другой вариант... — Она поморщилась. — Но это займет некоторое время... — Как долго? — Спрашивает он с очевидной отчаянной надеждой в голосе. — Ну... я могу осмотреться пару дней и прийти к тебе? — Она попыталась, но в ее голосе звучала неуверенность. — Я действительно думаю, что было бы лучше, если бы я... Томми покачал головой, закрыв глаза и прислонившись затылком к стене. — Я-я могу выдержать несколько дней. — Пробормотал он. Голубая фея поморщилась. — Ты уверен? Я чувствую, что ты на грани кризиса... Томми глухо рассмеялся и приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на нее. — Люди, которых я считал своей семьей, ненавидят меня. Моя настоящая семья держит меня взаперти, и я только что узнал, что двое моих лучших друзей... Что они... — Он втянул воздух через нос, снова закрывая глаза. — Со мной все будет в порядке. Пока я знаю, что у меня есть выход, со мной все будет в порядке. — Хорошо... — Тихо говорит она. Наступает пауза, и Томми снова приоткрывает глаз, чтобы посмотреть, ушла ли она, только чтобы обнаружить, что она тревожно заламывает руки. — Ну, я... я вернусь через пару дней, хорошо? Держись, Пересмешник... — Томми. — Он перебивает, тяжело сглатывает и снова закрывает глаза. — Я Томми. — Томми. — Она мягко повторяет. — Держись, Томми. Я вернусь, как только смогу. — Он кивает, пытаясь сдержать слезы. Раздается тихий искажающий звук, за которым следует мерцание, и когда он смотрит снова - мститель исчез. Ослабев, Томми сворачивается калачиком на полу, прижимая связанные запястья к груди, и пытается заснуть. Но он не может. Его сердце саднит, но оно все еще бьется. Его ноги покалывает от неиспользования, но они все еще на месте. Его крылья кажутся вялыми и тяжелыми, но они все еще свободны. И это то, что имеет значение прямо сейчас. Это то, за что он цепляется, когда наручники на его запястьях укололи его подавителями энергии, и Томми проваливается в беспамятство.