A Mockingbird In The Crows Nest

— Пересмешник! — Где-то позади него кричит Техно, но Томми не останавливается. Он не может. Если он это сделает, его арестуют. И да, может быть, его это устраивало, когда он просил Голубую Фею достать героев. Но это было до того, как действие средств подавления энергии закончилось. Это было до того, как он понял, что может выбраться самостоятельно. Он не уверен, куда ему теперь идти, ему просто нужно уйти от Техно. Прайм... Сам факт того, что ему приходится убегать от человека, которого он считал братом, вызывает у него волну тошноты. Он ненавидит это. Он не хочет убегать от него, но вынужден. Если он этого не сделает, Техно арестует его. И он не может гнить в Пандоре. Даже если так было бы лучше для всех. — Томс, Пересмешник, пожалуйста! — зовет Техно, и Томми чуть не спотыкается о собственные ноги при исправлении. Все хуже, чем он думал. Конечно, он знал, что дела плохи, но Техно даже не называет его по имени. Как будто он не хочет уважать Томми как личность. Как будто все, что он видит, это то, что предало его. Имитатор, который проник внутрь и притворился братом. Прайм, он даже не знает, Уилбур или Техно чувствовали к нему то же самое. Он думает, что Уилбер мог бы. Но Фил, очевидно, никогда не видел его таким, если судить по тому, что он сказал. Яростный, раскаленный добела гнев вспыхивает в ледяных глазах. Как ты мог? Мы доверяли тебе. Зачем нам паразит... С резью в глазах, Томми хватается за фонарный столб, резко сворачивает в переулок и продолжает бежать. Долю секунды спустя он использует свои способности, чтобы бросить мусорный контейнер в подъезд, но не оборачивается. Он слышит, как Техно врезается в него с глухим стуком, но, похоже, это его ничуть не замедляет. Томми слышит, как он обегает его и возобновляет погоню. Томми заворачивает за угол, надеясь, что это выведет его на другую улицу, но... Он резко останавливается посреди маленького дворика, когда понимает, что попал в ловушку. Заперт в клетке за высокими задними стенами многоквартирных домов, и единственный выход - вернуться тем путем, которым он пришел, или подняться по одной из пожарных лестниц. Прежде чем он успевает подумать о том, что бы он предпочел сделать, Техно врывается во двор позади него. Тротуар трескается под ногами Томми от страха, который пронизывает его, и он резко оборачивается лицом к герою, когда куски разлетаются, создавая вокруг него защитное кольцо. Техно не двигается с места в начале переулка. Его грудь вздымается от погони, а руки сжаты в кулаки, как будто он хочет ударить кто-то что-то. Но он не двигается к Томми. Просто стоит и смотрит на него из-за черепа стервятника, как будто пытается понять, что делать. Черт возьми, ему нужно убираться отсюда, пока Техно не принял решение. Томми быстро оглядывается по сторонам и решает, что ему будет лучше на крыше здания. Он мог бы спуститься на другую крышу, чтобы сбежать, поскольку Техно не смог бы последовать за ним. Ему оставалось только молиться, чтобы герой не последовал за ним на улице или что-то в этом роде. Или Прайм запретил ему звонить Филу, чтобы тот преследовал его в небесах. Прежде всего, это было бы по-королевски несправедливо, учитывая, что Томми не умеет летать, а они знают, что он не умеет. Во-вторых, он не в восторге от мысли снова увидеть этого человека. Начинается техно — Я, — но Томми не слушает. Держась за бетонное кольцо вокруг себя, Томми совершает безумный рывок к ближайшей пожарной лестнице и запрыгивает на первую лестничную площадку. — Подожди! — Он зовет, и Томми поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Он слышит, как Техно с трудом пересекает двор, и Томми крепко зажмуривается, миновав первую лестничную площадку и продолжая подниматься. Под ним раздается лязг металла, и он в панике машет крыльями, преодолевая по 3 ступеньки за раз. К тому времени, как он достигает крыши, его легкие горят, а ноги болят от долгого бега. Но он все равно бросается через крышу, чтобы спастись. Он смотрит на соседнее здание, готовится броситься через улицу, когда... — Пере- Томми! Томми вздрагивает, услышав свое имя, и резко оборачивается, не задумываясь швыряя пару кусков бетона в сторону Техно. Не в него , конечно. Томми никогда бы не причинил ему вреда. Но ему нужно убедиться, что мужчина не остановит его и не попытается последовать за ним, когда он прыгнет. К счастью, Техно резко останавливается, когда кусок бетона падает на крышу у его ног, и Томми прижимается к ограждению. Только тогда Томми понимает, что маска Техно исчезла. Череп стервятника снят с его лица и вместо этого прикреплен к его поясу. И когда Томми встречается с его багровыми глазами, он немного удивлен, увидев, как тот выглядит... Почти противоречивый. Как будто он не знает, что ему следует делать. Его рот открывается, как будто он хочет что-то сказать, но он просто продолжает смотреть на Томми, как будто у него есть ответы, которые ему нужны. Но у него их нет. Как он мог? Затем он опускает глаза и широко раскрывается, когда видит что-то у себя на запястье. Взглянув вниз, он на секунду думает, что смотрит на бинты от манжет. Возможно, он видит кровь на руках Томми и внезапно вспомнил, что за человек Томми. Но когда Томми опускает взгляд, чтобы проверить, на них нет крови. Только грязные бинты и блеск чего-то золотого- ...Подождите. Черт, он забыл, что все еще носит браслет. Тот, что подарил ему Техно. Томми быстро прячет запястье за спину, опасаясь, что Техно попытается забрать его обратно, если он его арестует. Но его приподнятые перья немного разглаживаются, когда он наблюдает, как лицо Техно сменяется бурей сложных эмоций, варьирующихся от удивления до замешательства и почему-то печали. Техно облизывает губы, и Томми делает шаг назад. — Томс... — О-Отойди от меня. — Квакает он, сжимая руки в кулаки и слегка расправляя крылья в жесте угрозы. Он не может показать, насколько он напуган. СМИ съедят его заживо, когда Техно расскажет им о том, как он его арестовал, если он это сделает. Как великий, бесстрашный Пелей заставил монстра опасаться за свою жизнь, прежде чем уничтожить его. Техно делает шаг вперед, но отскакивает назад, когда очередной кусок бетона ударяется о тротуар перед ним. — Томми... — Он пытается снова, в его голосе слышится легкая паника. — Я-я сказал, отойди от меня! — Он повторяет, на этот раз громче. — Т-Ты не... Я ничего не собираюсь делать, хорошо? Я-я клянусь! Так что тебе н-не нужно меня арестовывать! Техно отшатывается на шаг назад, как будто в него выстрелили, страдальческое, паническое выражение на его лице. Томми тоже должен сделать шаг назад. Почему он так отреагировал? Как будто он удивлен, что Томми знает, что его собираются арестовать. Затем он поворачивается, забирается на выступ и готовит крылья к скольжению. — Подожди! — кричит Техно, бросаясь вперед, как будто собирается остановить его, но Томми разворачивается и бросает еще под ноги, загоняя его обратно. — Томми, пожалуйста! Можем ли мы просто... — Если я тебе когда-нибудь был небезразличен, — говорит Томми дрожащим голосом. — Т-тогда ты отпустишь меня. Он не ждет ответа. Со слезами на глазах Томми спрыгивает с крыши и скользит к ближайшей через улицу. Ему приходится цепляться за край, когда он немного не дотягивает, но в конце концов он забирается на крышу. Томми, не оглядываясь, пересекает крышу, хватается за бельевую веревку и взмахом крыльев взлетает на крышу повыше. И он не останавливается. Он продолжает перепрыгивать с крыши на крышу, пытаясь увеличить как можно большее расстояние между собой и героями и вертолетами, кружащими вокруг базы Лиги. Он продолжает идти, пока не неверно оценивает расстояние до здания, и он ударяется об окно. Впиваясь пальцами в затирку подоконника - Томми пытается набрать воздуха в свои ноющие легкие. Он не может - Что он должен делать? Он упадет, если не будет осторожен. И, конечно, у него должно быть достаточно времени, чтобы расправить крылья и спланировать вниз, но прямо сейчас есть люди, которые могут сообщить о нем. Это означает, что найдутся люди, которые могут сообщить о нем. За занавесками на окне загорается свет, и он шипит, щурится, когда занавески раздвигаются. Раздается вздох, что-то падает на пол, и окно со скрипом открывается. Темные руки смыкаются вокруг его предплечий, и его поднимают. — Держись, малыш, — говорит кто-то, и ботинки Томми царапают кирпичную стену в попытке встать на ноги. — Я держу тебя! Его затаскивают в ярко освещенную детскую комнату. Он падает на ковер и переворачивается на спину, уставившись в потолок и хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, поскольку сила тяжести усиливает ноющие мышцы. Кто-то опускается на колени рядом с ним, тревожно заламывая руки. — Ты в порядке? Что ты там делал? Мужчина выглядит так, словно только что проснулся, но на его лице написано безумное, почти паническое беспокойство, когда он смотрит на лицо Томми. — Пересмешник? — Спрашивает голос помоложе, и Томми садится так быстро, что мир темнеет по краям. В дверях стоит знакомый маленький мальчик, держащий на руках голубую плюшевую овечку. Яркие янтарные глаза останавливаются на Томми, пока он разглядывает маленького мальчика, его мозг работает сверхурочно, чтобы вспомнить его имя, потому что он клянется, что видел его раньше- — Фанди? — Нерешительно спрашивает Томми, недоуменно моргая. Лисий хвост возбужденно распушается, и он мчится через комнату, врезается в Томми с таким азартом, на который способен только маленький ребенок. Он хрипло выдыхает, но обнимает ребенка, пока тот гудит от возбуждения. — Ч- как ты... — заикается мужчина. Но Фанди прерывает его взволнованной трелью. — Это пересмешник! Посмотри на его крылья! — И в его крыльях маленькая ручка с притупленными когтями. Томми вздрагивает, когда это раздражает его и без того взъерошенные перья, и он с натянутым смехом осторожно убирает руку ребенка. — Н- Не делай этого, хорошо, приятель? Мужчина моргает, глядя на него, переводит взгляд с окна на свои крылья, на свое лицо и снова на окно. Похоже, он связывает воедино факты о том, что в этой детской находится опасный сбежавший человек, и Томми, спотыкаясь, поднимается на ноги. Фанди практически приклеивается к своей ноге, когда взбирается на стену. — Эм... извини, что вломился в твое окно. — Он бормочет, пытаясь заставить свои горящие ноги слушаться привязанного к ним ребенка. — Н-Но мне пора. Я - Ничего, если на этот раз я поднимусь по лестнице? — Он пытается пошутить, но это звучит натянуто даже для его ушей. Мужчина выглядит неуверенным на минуту, и Томми на минуту впадает в панику. Что, если он не позволит ему уйти? Что он собирается делать? Он не хочет причинять боль никому из них - и особенно он не хочет травмировать этого ребенка, видя, как кто-то, кого он считает героем, сражается со взрослым в своей жизни. Но прежде чем мужчина успевает ответить, в дверях появляется кто-то еще. Ее волосы взъерошены и вьются со сна, но он узнал бы ее где угодно. И, по-видимому, она такая же. Потому что ее глаза широко распахиваются. — Салли? — Пересмешник? — Они говорят одновременно, и она испуганно смеется. — Ты... Что ты здесь делаешь? — Она бросается через комнату, берет его лицо в ладони и поворачивает его слева направо, чтобы посмотреть на пластыри на его лице и челюсти. — Боги, что с тобой случилось? — Я... Это долгая история. — Он отмахивается, бросая нервный взгляд на мужчину, которого, как ему кажется, он теперь вспоминает как брата Салли. — Я... мне просто нужно... — Конечно, конечно! — Она кивает, пытаясь одной рукой убрать волосы с лица, а другой положив их на макушку Фанди. — Давай, Фанди, отпусти его. Тео, ты можешь принести аптечку первой помощи из моей ванной? Мужчина - Тео - поднимается на ноги с неуверенным выражением лица, но он ничего не говорит, проскальзывая мимо нее в холл. Малыш отпускает его ногу и вместо этого вцепляется в его руку, тащит его в уютную гостиную, оформленную так, словно они живут в домике на берегу моря. Салли включает пару лампочек на ходу и усаживает его на кухонный стол. — Как долго ты уже бегаешь? — С тех пор, как зашло солнце. Я... я не знаю, который час. — Бормочет он, морщась от острой боли, пронзившей ногу. Она издает звук сочувствия и протягивает ему бутылку воды как раз в тот момент, когда Тео возвращается в комнату. Салли открывает набор и начинает в нем рыться, пока Тео переводит взгляд с нее на Томми, сидящего на прилавке. — Должен... Я... я позвоню в башню и позволю им... — Нет! — Томми кричит, от неожиданности чуть не отскакивая на другую сторону прилавка. Все трое подпрыгивают, но Салли хмурится. — Но... — начинает она, но какие бы эмоции она ни увидела на его лице, они должны заставить ее передумать. Потому что она прикусывает губу, затем с натянутой улыбкой гладит Фанди по голове. — Почему бы тебе не попросить своего дядю Тео поставить для тебя фильм в моей комнате? Я скоро буду, хорошо? Она бросает взгляд на своего брата, и он открывает рот, как будто хочет возразить. Но бросает на него еще один взгляд, и он, наконец, вздыхает, прежде чем взять Фанди за руку. — Давай, Фанди. Хочешь снова посмотреть "Планету сокровищ"? Но прежде чем он успевает дотянуться до руки ребенка, маленький лисенок-гибрид встает на цыпочки, чтобы положить плюшевую овечку на прилавок рядом с Томми. — Друг поможет тебе почувствовать себя лучше. — Он решительно кивает, а затем они с дядей направляются в комнату Салли. Только после того, как дверь захлопнулась, Томми переводит испуганный взгляд обратно на Салли, боится того, что она собирается сказать. Но когда он встречается с ее океанскими сине-зелеными глазами, все, что он видит, это нежное беспокойство. И когда она говорит, это все, что он тоже слышит. — Что случилось?” И в самом начале он хочет рассказать ей. Хочет выговориться и поболтать обо всем, что с ним произошло. Объяснить и поклясться, что все, что она слышала, неправда. Что он не предатель. Что он не опасен. Что он изменился. ... Но правда ли это? Конечно, может быть, он и не пытался быть злодеем, но это не меняет того, что он сделал. Это не меняет того, что он сбежал от последствий. Это не меняет того, что сегодня ночью он пытался убить Раптора. Так он действительно так сильно изменился? Неужели он действительно может так лгать ей? ... Он не может. Кроме того, она всего лишь гражданское лицо. Репортер новостей, который, вероятно, однажды напишет об этом опыте. Мать, которой нужно будет объяснить своему сыну, что в их доме только что появился опасный злодей. Поэтому вместо этого он просто качает головой, стыдливо опуская крылья. — Я...Я не могу тебе сказать. Ей становится грустно от этого признания; но она просто кивает, как будто понимает. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я позвал героев? Они... Томми горько смеется и качает головой, вытирая слезы с глаз тыльными сторонами ладоней. — Я- мне просто нужно идти... я-я знаю, что я опасен, н-но я просто... Мне нужно идти. Салли, кажется, поражена его словами, и ее хмурый взгляд усиливается. — Ты, Пересмешник, ты не опасен. — Она замолкает, в ее голосе звучит странный ужас. Томми моргает, глядя на нее. Верит... Она не верит сообщениям в новостях? Он знает, что она их видела... Но она им не верит? Она в безопасности? — Я просто... Я не буду настаивать, если ты не хочешь, но я действительно думаю, что тебе было бы лучше с героями. Я волнуюсь... Томми тяжело сглатывает, отбрасывая надежду от ее слов, и качает головой. Салли вздыхает, но не настаивает. Вместо этого она отворачивается, чтобы снова порыться в аптечке первой помощи. — По крайней мере, позволь мне подлатать тебя? — Она торгуется, как будто Томми отказался бы. — И я попрошу своего брата приготовить тебе что-нибудь поесть. Ты выглядишь полуголодной. Пока Салли очищает царапины и ободранную кожу на его пальцах, Тео возвращается на кухню. И, немного походив взад-вперед, он начинает готовить Томми что-нибудь поесть. Он почти ничего не чувствует, кроме своего приглушенного сердцебиения поэтому он не слишком сильно реагирует, когда она нежно очищает каждую царапину и синяк на его коленях, руках и кистях. Она немного паникует, когда он говорит ей, что прыгал по крышам большую часть часа, и её внимание переключается на его крылья. Они в довольно плохом состоянии. Полны пыли и грязи и Прайм знает чего еще. Перья, которые были нетронутыми благодаря рукам Уилбура, теперь измяты и порваны из-за жестокого обращения. Она волнуется из-за них, достает телефон, чтобы посмотреть, как чистить крылья, но он заверяет ее, что почистит их, как только вернется домой. Он не говорит ей, что у него больше нет дома, куда он мог бы пойти. Черт возьми, он даже не уверен, куда теперь может пойти. Он ненадолго задумывается о том, чтобы отсиживаться где-нибудь в Логстеде. Проделает дыру в заброшенном здании и замурует себя там, как в могиле. Но местные жители сдали бы его за бар в Клондайке, так что это не лучший вариант. Тео дарит ему чистую темно-серую толстовку с неаккуратно прорезанными сзади дырками для крыльев взамен черной. Он сказал, что это менее очевидно, что он пытается не быть замеченным. Оно ему немного маловато. Сбивается над бедрами, когда он передвигается, но оно не пахнет так, как будто гнило в углу три месяца, и закрывает его голову. Поэтому он принимает это с благодарной улыбкой. Но тут Салли вытаскивает из шкафа маленький рюкзак и сует его ему в руки. И прежде чем он успевает всерьез отрицать это и сказать, что с ним все в порядке, она берет пару упаковок для сэндвичей, полных еды и перекусов, и начинает рассовывать их по карманам. Он, заикаясь, отрицает, потому что это неправильно. Он не хочет брать у этих людей. Они уже были достаточно любезны, чтобы не вызывать полицию, так что он не может принять все это. Но затем Салли пытается вручить ему наличные - и он паникует. — Пожалуйста, — заикается Томми, отклоняясь от ее протянутой руки, как будто она держит огонь. — Т- ты уже сделала для меня достаточно... — Я настаиваю. — Говорит она, решительно хмуря брови. — Я знаю, это немного, но это немного поможет. Я не позволю тебе бегать по округе без чего-либо, что удержит тебя на плаву. Он продолжает настаивать, что он в порядке, как он толкает ее руки, и она останавливается посреди их мини довод смотреть мимо него, нахмурившись. — Фанди, ты должен был спать. Маленький лисенок-гибрид трет глаза, как будто спит стоя и зевает. — Пересмешник уходит? Он слегка улыбается и соскальзывает со стойки с сумкой, перекинутой через плечо. — Я. Извини, приятель. Но слушайся свою маму, хорошо? Поспи немного. Фанди напевает, как будто обдумывает это, но немного приходит в себя, когда видит что-то на прилавке. — Разве ты не возьмешь 'Друга'? — Спрашивает он, указывая. Томми чуть не забыл о плюшевой голубой овечке на прилавке. Ее явно любят. Мех, который, вероятно, когда-то был пушистым и мягче облака, теперь плоский, но чистый - от многолетней любви. — О, — он слегка смеется. — Спасибо, но я не могу забрать у тебя твоего друга. — Томми пытается, слегка улыбаясь ребенку. — Он нужен тебе больше, чем мне. Фанди только качает головой, прокрадывается на кухню и встает на цыпочки, чтобы стряхнуть плюш. Затем он быстро сует его в руки Томми — С ним тебе станет лучше! Томми немного беспомощно смотрит на Салли, держа плюшевую игрушку, а она только хихикает. — Все в порядке. У него десятки мягких игрушек. Томми медленно проводит пальцем по невинному, невидящему глазу плюшевого барашка, прежде чем аккуратно убрать его в пакет. И прежде чем он успевает подумать, как их отблагодарить, он оказывается у двери с Фанди, спящим на руках у Салли. — Теперь ты в безопасности, слышишь? — Требует она, в её тоне дразнящая суровость. Но в ее глазах появляется огонек, когда она всматривается в его лицо. — И если тебе что-нибудь понадобится, сразу обращайся ко мне. Понял? — К-конечно. — Томми заикается, отводит глаза и хватается за лямку рюкзака. Он неуверенно благодарит её, а затем уходит. Направляемся по коридору к лестнице и спускаемся на улицу. Ночная сцена в самом разгаре. Группы людей в клубной одежде пробираются к центру города. Люди с сумками и телефоном на плече ищут ключи в квартирах или таунхаусах через дорогу. Люди в костюмах выходят из такси, чтобы добраться домой после поздней ночи в офисе. Томми натягивает на голову капюшон, чтобы скрыть лицо от посторонних глаз; и сливается с толпой, насколько это возможно. Он даже пытается распушить перья и горбит плечи, чтобы они казались более пропорциональными его росту. Если бы эта толстовка была больше, он бы просто воткнул их в нее и спрятал таким образом. Его ярко-красные крылья не обязательно редкость - особенно в таком большом городе. Но именно сочетание его крыльев, роста и лица, которое, несомненно, уже расклеено повсюду, делает его узнаваемым. И люди будут его искать; поэтому ему нужно быть осторожным. Но странно... Когда Томми пересекает торговый район, его никто не останавливает. Никто даже не смотрит дважды на него, пока он углубляется в сердце города. Он не знает, почему он идет этим путем. Но он также не совсем мысленно присутствует прямо сейчас. Он просто позволяет своим ногам нести его, куда бы они ни пошли, пытаясь осмыслить все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Это кажется нереальным. Такое чувство, что все это один ужасный кошмар. Что он заснет в каком-нибудь грязном переулке, а проснется в своей постели. Что он сможет ходить в спортзал с Уилбуром. Позавтракает с Техно. Может быть, расправит крылья с Филом.. ... Но он знает, что этого не произойдет. Если бы это был кошмар, он бы не проснулся в своей старой комнате в штаб-квартире. Он бы проснулся, когда увидел ярость в глазах Фила. когда он проснулся в своей старой комнате в штаб-квартире. Он бы проснулся, если бы Раптор ударил его. Кто-то врезается в него, и Томми приходится быстро возвращаться, чтобы не упасть. Человек произносит нерешительные извинения и Томми прерывисто вздыхает, плотнее натягивая капюшон на голову. И когда он оглядывается, чтобы понять, где находится, он резко останавливается, когда видит, куда привели его ноги Вернуться к Башне Героев. Томми вздыхает, потому что, черт возьми, конечно , его подсознание привело его сюда. Почему бы и нет? Не похоже, что его вытащили отсюда против его воли или что-то в этом роде. Не то чтобы Фил посмотрел ему прямо в глаза и сказал, что он ему не нужен. Что он никогда его не хотел. ... Прайм, он не должен быть здесь. Он не может быть здесь. Не только из-за каких бы то ни было действующих ордеров на его арест, но и потому, что он просто... Он не хочет быть здесь. Не после этого. Он не может с этим справиться. Но куда он должен отправиться? Это единственное место, где он когда-либо по-настоящему чувствовал себя как дома; так что ему больше некуда идти. Герои охотятся за ним. Статик, вероятно, уже слышал о том, что он натворил, и, также, вероятно, охотится за ним. Если он не будет осторожен, то через несколько часов его будет искать весь город. В ярости засовывая руки в карманы толстовки, Томми снова опускает голову и поворачивается тем же путем, каким пришел, так небрежно, как только может. Он не уверен, как долго он идет с опущенной головой. Практически ни на что не обращает внимания, кроме трещин на тротуаре, когда он огибает углы и пересекает улицы. Его разум слишком занят, он все больше и больше злится на себя. За попытку убить Раптора сегодня ночью. За то, что не рассказал героям о своей настоящей личности до того, как из него это вытянули силой. За то, что вообще взялся за эту долбаную миссию. Но по мере того, как он продолжает бесцельно кружить по городу... Боль в его груди становится все сильнее. Но тот факт, что он вообще чувствует боль, глуп. Не похоже, что кто-то в Башне Героев обидел его. Конечно; то, что сказал Фил, причинило ему боль. Но это вина Томми, что он поставил Фила в ситуацию, когда тот сказал что-то подобное. Томми был тем, кто решил проникнуть в башню. Он был тем, кто решил не сдаваться, когда понял, что больше не хочет быть злодеем. Именно он обманом заставил этих добрых людей позаботиться о паразите. За то, что обманом заставил их стать уязвимыми рядом с монстром. — Сэр! —Кто-то кричит, хватает Томми за плечо и дергает его назад. Инстинктивно, он вырывает свою руку из их хватки и шипит на них, думая, что это герой или что-то в этом роде. Но это всего лишь мерлинг. Мерлинг в больших круглых очках, который выглядит более чем немного пораженным своей реакцией. Что - да, он полагает, что это справедливо. Но она начала это! Это она схватила его. Он собирается спросить ее, какого хрена она здесь делает, когда у него за спиной возникает безошибочное ощущение поезда, проносящегося мимо. И, конечно же, когда он оборачивается, мимо проезжает поезд. Томми не помнит, как спустился в метро, но, очевидно, на этот раз ноги сами понесли его именно туда. Что, по его мнению, хорошо? Он мог бы просто... сесть на поезд и уехать из города. Может исчезнуть и никогда не вернуться. — Вы в порядке? — Мерлинг нерешительно спрашивает. Томми сгибает плечи, когда стыд приливает к его щекам, ему неловко, что он так резко отреагировал на то, что кто-то пытался ему помочь. — Все в порядке. — Бормочет он. Он больше не смотрит на нее и вместо этого проскальзывает мимо нее, пробираясь сквозь ночную толпу, пока не прорывается к краю. Томми проводит рукой по лицу, делает глубокий вдох и подходит к одному из экранов, показывающих расписание поездов; пытается составить какой-то план. Он мог бы поехать в Сночестер. Это не слишком далеко, и это довольно небольшое сообщество. Было бы легко найти место и просто поселиться на окраине, если бы он не высовывался. Но кажется, что это слишком близко к городу.. Может быть, ему попробовать Киноко? Примерно через полтора часа туда отправляется поезд, который не должен быть переполнен так поздно ночью. Но это тоже не сработает. Люди там съели бы его живьем и распродали бы быстрее, чем Логстедшир. Может быть, он мог бы попытаться уехать из страны? Поселиться где-нибудь в стороне и просто молиться, чтобы за ним не следили? Но будет практически невозможно куда-либо попасть без новой герметичной фальшивой личности. А без его связей с Лигой этого добиться невозможно. Вздыхая, Томми прислоняется к колонне и потирает лоб. Он не знает, что делать. Он просто так устал от всего. Умственно, физически и эмоционально. Он хочет, чтобы это прекратилось. Но он знает, что этого не произойдет, пока он не окажется на Пандоре. —Срочные новости! —Произносит женский голос, наполненный помехами, и Томми вскидывает голову так быстро, что, возможно, что-то выкинул. Но его сердце уходит в пятки, когда он видит свое лицо на экране. Он по-прежнему замаскирован, но это не меняет того факта, что там, наверху, он. Это его вымышленное имя героя, прокручивающееся внизу. — Совет захватил четырех из пяти лучших членов Лиги злодеев, но Пересмешника не удалось вернуть. Герои призывают вас держать ухо востро в поисках светловолосого мальчика с красными крыльями, чтобы его можно было привести... Несколько вещей происходят одновременно. Сначала у Томми звенит в ушах. Паника и необходимость остановить телевизор вызывают такой переполох в его голове, что его силы пробуждаются к жизни благодаря эмоциям. Затем все телевизоры на станции разлетаются вдребезги. Для его ушей это звучит приглушенно, но он наблюдает, как осколки экранов сыплются на толпу с приглушенной паникой и отдаленным чувством вины. Наконец, люди кричат. Все паникуют - вероятно, думая, что кто-то стрелял в телевизоры и разбил их. И он их не винит. Если бы Томми не знал, что это сделал он, он, вероятно, тоже был бы вне себя. Люди отчаянно проталкиваются мимо него, чтобы добраться до выхода, а Томми просто смотрит в стену, пытаясь набрать воздуха в легкие. Затем вдалеке раздается гудок поезда. Экран перед ним мерцает, и Томми переводит взгляд, чтобы посмотреть, как он ненадолго гаснет. Затем он снова вспыхивает ослепительным золотым цветом. На лице мелькает угловатая улыбка, а затем по экрану бежит красный, выделенный жирным шрифтом текст. ~ Лас-Невадас ~ - - Уходим: Сейчас - - Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как на станцию въезжает золотой скоростной поезд с красными тонированными стеклами. И внезапно ему вспоминается другой вариант. Один из них тихо произнес посреди ночи, пока за их спинами продолжалась вечеринка — Если тебе что-нибудь понадобится... — Он сказал... И разум Томми внезапно обретает ясность, когда в его груди вспыхивает надежда. Потому что Рулетка сказал, что поможет ему. Сказал, что поможет со всем, что понадобится Томми. Он понятия не имеет, включает ли это в себя прятать его от всего мира, пока не спадет жара, но он должен попытаться. Спотыкаясь и проталкиваясь сквозь бурлящую толпу, он достигает предупреждающих линий на платформе в рекордно короткие сроки. Только для того, чтобы быстро понять, что она не замедляется. Затем он паникует, потому что это... это не прекращается. Это просто проходит мимо? Почему бы этому не прекратиться?! Нет, нет, так не пойдет! Но это его единственный шанс! Не раздумывая ни секунды, Томми срывается с места, когда задняя часть поезда со свистом проносится мимо него, не заботясь о том, что капюшон слетает и открывает его лицо всем камерам наблюдения. Потому что они не смогут найти его в Лас-Невадасе. В этом городе может исчезнуть любой. Особенно если у него есть связи. И у Томми, надеюсь, есть хотя бы один. Но поезд удаляется, и Томми расправляет крылья, чтобы взмахнуть ими, и устремляется вперед. Теперь он идет в ногу с поездом, но все еще не догоняет. И вот передняя часть поезда въезжает в туннель в дальнем конце станции. Со слезами на глазах; он использует свои силы, чтобы поднять плитки у себя под ногами и встретить его, когда тот опускает ногу, чтобы продолжить движение. И это заставляет его ехать немного быстрее,но поезд все больше исчезает в туннеле, его все еще нет в нем. Вытянув руку, Томми отчаянно тянется к перекладине безопасности в задней части поезда. Он наблюдает, как она мерцает и наклоняется, чтобы дотянуться до него, но она слишком близко. Поезд слишком глубоко зашел в туннель, и он собирается тронуться, и он застрянет здесь... Его рука хватается за холодный металл, и он запрыгивает на шаткую маленькую платформу как раз в тот момент, когда поезд исчезает в туннеле. Обхватив руками стойку бара, Томми прижимается вспотевшим лбом к двери и хватает ртом воздух. Он... Он сделал это. Хорошо это или плохо - Томми едет на поезде в Лас-Невадас. И, похоже, он не планирует останавливаться. Хорошо, думает он. Это хорошо. Он больше нигде не хочет останавливаться. У него будет слишком много времени, чтобы передумать. Шанс усомниться в своем выборе и выйти из игры. А он этого не хочет. Он хочет пойти посмотреть рулетку. Надеюсь, как жулик, он будет немного более сочувственно относиться к своей ситуации. Томми, дрожа, нащупывает клавиатуру на задней двери поезда, пытаясь подобрать пароль. Но когда его руки трясутся так сильно, что он не может нанести ни одного удара, он просто силой открывает дверь и, спотыкаясь, влезает внутрь. Все его тело дрожит, когда он садится на ближайшее сиденье; но ему все равно. В машине пусто, поэтому ему не нужно беспокоиться о том, что кто-то наблюдает или осуждает его, когда он снимает рюкзак со спины и возится с застежкой-молнией. Он даже не осознает, что плачет, пока что-то теплое и тяжелое не скатывается по его щеке, и он вытирает лицо рукавом толстовки, пытаясь взять себя в руки. Он заставляет себя глубоко дышать, вытаскивает сэндвич из пакета и медленно пережевывает его. Ему нужно составить план. Нужно подумать, что сказать, чтобы он был готов, когда прибудет в Лас-Невадас. Нужно убедиться, что Рулетке придется его выслушать.Придется делать то, что говорит Томми. ... Но сейчас он один. Поэтому никто не должен видеть, как по его щекам катятся тихие слезы, пока он ест. — Зачем мне вообще нужен паразит? Слова, слетающие с его собственных губ, на вкус как яд. Мерзкие и жестокие, они предназначены для того, чтобы причинить Томми такую же боль, какую причиняет он сам. Заставить его почувствовать вину за их предательство. Сейчас он так не думает. Но в тот момент все, о чем он мог думать, это о том, как он был зол. И его больше ничего не волновало. Но что действительно вызывает у Фила желание блевать, так это то, как на лице Томми появляется выражение пустого, отрешенного ужаса, а его глаза стекленеют. Он ненавидит это. Он знает, что подписался на это, когда присоединился к этой программе терапии, но ему все еще больно переживать это снова. Фил наблюдает, как Раптор смеется - жестоко и мрачно - и изображение Томми мерцает у него под ногами. И его сердце подскакивает к горлу, когда он видит, как Техно занимает его место. Голова опущена, розовые волосы спутаны и растрепаны над болезненно молодым лицом, излучающим страх. Лицо Томми. Иллюзия рябит и деформируется, а затем она разрушается у него на глазах, заставляя Фила задыхаться, когда его сознание возвращается в переднюю часть головы. Он все еще сидит в кабинете психотерапевта, но ему приходится вцепиться пальцами в кушетку, чтобы напомнить себе, что это была всего лишь иллюзия. Что он здесь, и все это реально. Эрет - его новый терапевт - коротко массирует свой затылок, прежде чем снова надеть очки на глаза. Однако они ничего не говорят. Поэтому Фил облизывает губы, прежде чем заговорить. — Что за черт это было? — Он хрипит, его горло сжимается от слез, которые он пытается сдержать. Эрет просто записывает что-то в свой блокнот. — Это сработало твое подсознание. — И да, он так и понял. — Ты видишь в Томми своего сына Техно? Фил медленно кивает. — Я так и сделал...Он так сильно напомнил мне Техно, что я на самом деле... — Он глубоко вздыхает.— Думаю, я начал воспринимать его как сына до того, как он... — Он оборвал себя, расстроенно проведя рукой по волосам. Он не может сказать, что Томми предал их. Он знает, что это не так. Это сложно и запутанно - и он все еще немного зол, что Томми не сказал ему раньше. — Это другое. — Вместо этого он говорит. — Техно было тринадцать, когда с него сняли маску. Насколько мы могли судить, он был злодеем с девяти лет. Это была не его вина... — Так что же изменилось? — Честно спрашивает Эрет. Фил хмурится. — Что ты имеешь в виду? Они пожимают плечами. — тринадцать - это молодо, да. Но и семнадцать тоже. Что изменилось? — Это- я - Это другое. — подчеркивает Он. — Это...Томми практически взрослый. Он должен был знать лучше. — Должен ли он? — Спрашивает Эрет более мягким тоном. — Если злодейство - это единственное, что он знал с детства, действительно ли он знал бы лучше? — Он... — Начинает Фил, затем останавливается. ...Потому что Эрет прав. Техно не знал ничего лучшего, когда был ребенком. И если Томми - Векс, то... Он задерживает дыхание, потому что это означает, что Томми был злодеем с одиннадцати лет? Максимум с двенадцати? Так почему же все по-другому? Что изменилось в Филе, что заставило его ясно видеть страдания ребенка, и он не пытался помочь. Он не пытался понять, как его воспитывали. Что может сделать ребенок, когда он в отчаянии. ...Боги, Техно был прав. Фил отправил его обратно. Он посмотрел на Томми - ребенка, который явно был в отчаянии, паниковал и нуждался в помощи - и отправил его обратно к жестокому обращению, в котором он вырос. Он не хотел. В тот момент он не осознавал, что именно это и делает. Но он все равно сделал это. И это все, что имеет значение. Сгорбившись, Фил закрывает лицо руками и плачет. Весь груз вины, наконец, обрушивается на него. Томми в лиге злодеев уже больше недели. Он живет со своими обидчиками больше недели. И это все его вина. Чья-то рука успокаивает его на плече, и Эрет рассеянно поглаживает большим пальцем его спину, пока он плачет. — Ч-что я наделал? — Фил замолкает между криками, икает сквозь пальцы. — Я знаю... — шепчет Эрет. — К-как... — Он заикается, вытирая лицо в попытке взять себя в руки. — Как мне это исправить...? Эрет замолкает, и Фил в отчаянии поднимает глаза. И на мгновение они ничего не говорят. Как будто думают, что это непоправимо. Они делают глубокий вдох. — Пока ты не увидишь его снова. Я не думаю, что ты сможешь это исправить. — Они говорят осторожно, и крылья Фила опускаются. — Но, — выбегают они. — Я знаю, что ты его ищешь. Так что, пока ты его снова не увидишь, мы можем решить разобрать варианты, того ты хочешь ему сказать. Фил кивает, вытирает глаза руками и пару раз похлопывает себя по щекам, чтобы прийти в себя. Он может это сделать. Он должен это сделать. Но что более важно; он хочет это сделать. Он хочет загладить вину перед Томми. Покажи ему, что здесь он в безопасности. Фил знает и понимает, что он все испортил, но пытается это исправить. Эрет вручает ему блокнот и карандаш, объясняет, что написание сценариев - хороший способ обработать его мысли и разобраться в эмоциях понятным способом. И, по-видимому, для него это хороший способ оставаться в теме, а не болтать без умолку, что он ценит. Фил примерно на полпути к своей третьей попытке, когда дверь распахивается. Они с Эретом оба практически вскакивают со своих мест, когда дверь распахивается. И когда Фил видит, кто стоит в дверях, он действительно встает, когда видит обезумевшее выражение лица своего сына. — Техно? — Мягко спрашивает он. — Что происходит? Что не так? — П-папа, я... — Он заикается, и о, это плохо. Техно называет его папой, только когда не может нормально думать. Когда он так расстроен, ему не хватает мозговых сил. Секундой позже Фил вскакивает на ноги, и Техно практически падает в его объятия. Он усаживает их на ковер Эрета, обнимая его за шею и укутывая своими крыльями. И Техно плачет. Зарывается пальцами в его рубашку, а Фил зарывается носом в его волосы. — Я... я не... — пытается сказать Техно, но его голос слишком хриплый от слез. — Все в порядке, Техно...— Он успокаивает себя, проводя пальцами по своим длинным волосам. — Просто дыши... Все будет хорошо. — Н-Нет, это не так. — подчеркивает он, крепче вцепляясь в него. — Он... я... я не смог его остановить. Сердце Фила замирает от подтекста. — Что случилось? Я - С Томми все в порядке? Техно качает головой. — О-он... он ранен. — Шипит он, хватая ртом воздух. — Он выглядел полумертвым. Н-Но он боялся меня, папа. Он думал, что я с-собираюсь его арестовать! Фил крепче сжимает своего сына, чувство вины впивается жестокими ногтями в его сердце, когда у Техно ослабевают руки. Он сделал это. Во всем этом виноват Фил. Если бы он не был глупым, зацикленным на себе и слепо злым, ничего этого сейчас не происходило бы. Томми был бы дома, с ними. Он был бы счастлив, в безопасности и о нем заботились. А Фил все испортил. Но он не может изменить прошлое. Что он может сделать, так это помочь, насколько это в его силах, будущему. — Он ушел... — Хрипит Техно, и Фил крепче сжимает своего старшего сына. — Он убежал, и я не смог остановить его... Я... я не смог... — Мы вернем его... — Он обещает, прижимая его к макушке. —Я обещаю, что мы вернем его домой.