Мы в искренности нуждающиеся

      В ту ночь Лини, сам того не ожидая, смог хоть и не долго, но хорошо поспать. Утром, проснувшись в обнимку с Фремине, обоих затопил трепетный румянец. Видеть друг друга в освещении первых лучей солнца сразу по пробуждению, особенно после того, о чем они договорились перед сном, было до неловкого тепло. И очень приятно было не заметить в глубоких голубых глазах ни намека на сожаление о сказанном. Это отдавалось и в его приоткрытом сердце, что так непривычно не хотелось закрывать обратно.              Однако, во время утреннего похода на почту, под прохладным утренним ветром Лини вернулся в привычную ежедневную рутину и принялся, по привычке, крутить в голове мысли о том, правильно ли поступил. Но заставил себя отбросить сомнения, вспоминая радостно-смущенное лицо Фремине с утра, и дать себе шанс на искренность. Ради Фремине. И ради своего раньше закрытого и холодного сердца, что за одну ночь воспряло в теплое и живое.       Как и предполагал вчера друг, с Линетт все было в порядке. Она прислала длинное и подробное письмо о том, чем она занимается, и как вокруг нее много хороших и приятных людей. Сестра сообщила, что посоветовалась с «Отцом» о произошедшем с ними в Фонтейне, и передала ее слова. Арлекино просила, чтобы Лини не беспокоился о сохранности сестры, и озаботился поимкой двух потенциально опасных шпионов. Другого он от нее и не ожидал, но на сердце стало спокойнее от письма Линетт и от того, что всегда надежная «Отец» рядом с ней. С этим они вернулись в Дом Очага, и Лини сел дожидаться воспитанников с ночного патруля и продумывать поиски лже-фатуйцев. А заодно, глупо улыбаясь самому себе, в перерывах между работой стал планировать их с Фремине свидание на выходных.              «Даже не верится, что я решился на это. Нужно будет устроить Фремине его лучшее первое свидание.»       Он устроился на широком подоконнике своей комнаты с дневником, подаренным Линетт, когда под вечер, наконец, освободился от дел. Лини имел привычку планировать что-то важное или волнующее его заранее, продумывая все вплоть до мелочей. Именно поэтому его шоу почти всегда проходили безукоризненно. Предстоящее мероприятие казалось ему не менее важным, поэтому он принялся обдумывать и его.       «Как бы не хотелось утроить что-нибудь пышное и романтичное, но Фреми это вряд ли понравится. Стоит учесть его интересы, а также возможные неприятные ситуации, которые могут испортить ему настроение или смутить. Итак:       1. Никаких ресторанов и кафе – мы можем заказать еду и десерты в «Дебор отеле» и поесть их на пикнике или дома.       2. В качестве мероприятия никаких шумных и многолюдных мест– можно было бы сходить на выставку механизмов или что-нибудь подобное.       3. Нужно придумать ему маленький подарок. Он небольшой сладкоежка, поэтому, может быть, цветы? (Дарить цветы наедине, чтобы не смутить при прохожих.)       4. Нужно прикупить себе одежду для свидания. Хочу выглядеть для него неотразимо.»       

~~~

      Выходные приближались невыносимо медленно и до пугающего быстро, противореча всем законам физики времени. Боясь, что что-нибудь пройдет не так, Лини основательно подготовился к утру воскресенья, на которое было назначено свидание. До этого дня он и Фреми виделись нечасто, совместные репетиции в театре пришлось отложить на следующую неделю по просьбе руководства, а поиски шпионов они распределили по разным областям для эффективности. К слову, следы тех будто бы исчезли из города, но ни один из них, как все же выяснили в фонтейнских портах парни, не выезжал из региона. Встречались Лини и Фремине, в основном с утра, чтобы обсудить планы на день, и за ужином. Иллюзионист чувствовал между ними трепетную неловкость из-за предстоящего свидания, поэтому начинал готовится еще усерднее, чтобы все было на высоте, и они смогли использовать это время вместе, чтобы сблизится. Лини верил, что этот день будет волшебным, и они смогут победить неловкость. И что после свидания наступит новый виток их искренности. Он нервничал.                     Они договорились, что встретятся в полдень в комнате Фремине в Доме Очага, чтобы отправится позже в место, которое Лини решил оставить в секрете. Он до сих пор не мог поверить, как ему повезло иметь полезные знакомства и хорошую репутацию, чтобы получить личный доступ в это место, и с волнением ждал, чтобы отвести туда друга, ведь тому должно было понравится.       За час до полудня он тщательно уложил волосы и оделся в новую одежду, придирчиво оглядывая себя в зеркало: воздушная белая рубашка с широкими рукавами удачно сочеталась с черными грубыми брюками с ремешками и брутальными сапогами. Решив сегодня обойтись без шляпы, он незаметно выскользнул из дома, чтобы успеть забрать заказанный букет в цветочном магазине.              Лини всегда считал себя храбрым и уверенным в себе, искусно владел техникой перевоплощения, мог изобразить любую роль перед тем, кем нужно. Но Фремине хотел видеть его настоящего, и настоящий Лини нервничал, неся небольшой, завернутый в простенькую бумагу букет розовых роз. Руки у него мелко дрожали. Он не знал какую из своих улыбок натянуть на лицо и как правильно обратиться к другу, стуча по двери в его комнату. Лини никогда так себя не чувствовал, но это доказывало ему то, что он все делает правильно. Меняет свои привычки и делает что-то искреннее.       После короткой заминки за дверью послышались шаги и для успокоения волнения Лини глубоко вдохнул. Чтобы тут же подавиться воздухом и закашляться, когда перед ним предстал зарумянившийся Фремине в милейшей голубой рубашке со светлыми кюлотами на подтяжках. Не один он готовился к свиданию… Эта мысль заставила сердце пуститься в дикий пляс.       – Это тебе, – откашлявшись, он переступил порог и протянул букет розовых роз парню, не переставая разглядывать его, – выглядишь просто чудесно!       – Цветы… мне? – его щеки, казалось, покраснели еще сильнее, и Лини вместе с ним почувствовал на лице жар, – спасибо…       Он принял букет и робко поднес к носу, чтобы вдохнуть аромат. Глянул мельком на иллюзиониста со смущенной улыбкой, и у него внутри что-то сделало победное сальто.       – Хорошо, что мы не на улице, – Фремине коротко глянул по сторонам.       – Я знал, что лучше подарить их тебе здесь, чтобы ты мог оставить дома и не переживать о чужих взглядах, – Лини прочистил горло и постарался изобразить беззаботную уверенность.       – Спасибо, – кивнул парень и посмотрел ему в глаза с честной улыбкой, – на самом деле я очень волнуюсь…       – Я тоже очень волнуюсь, – выдохнул иллюзионист и облегченно улыбнулся. От этой искренности стало немного легче и естественней, – мы можем никуда не идти, если не хочешь.       – Хочу! Просто… для меня это в первый раз.       – Тогда давай постараемся сделать твой первый раз приятным!.. Ох, я имею в виду первое свидание… – Лини смущенно хихикнул, закрывая ладонью лицо.       – Хорошо, – Фремине отреагировал ответным смешком, и иллюзионист чуть расслабился, – подожди минутку, я поставлю цветы в вазу.       Иллюзионист кивнул и облокотился на дверь, смотря в потолок и поражаясь, как же сильно этот новый влюбленный взгляд на парня заставляет его сердце биться, а язык говорить глупости, не думая.       – И Лини, – Фремине ставил цветы в воду, отвернувшись от него к столу у окна, – ты тоже сегодня очень красиво выглядишь.       Он был уверен, что в тот момент стал красным подобно помидору, что ел на завтрак.       Выйдя на улицу, Лини завел отвлеченный разговор о продвигающемся поиске шпионов, и почувствовал, как атмосфера между ними стала приходить в норму. Затем они заговорили о новом заказе Фремине на партию механических игрушек для детского магазина, и, увлекшись обсуждением, стало совсем легко, будто они просто вышли на прогулку по Фонтейну. Стоял погожий денек и все вокруг благоволило планам Лини на безупречное свидание. Он предвкушал, как обрадуется его друг, когда узнает, где они проведут время.       За легкой беседой они подошли к новому большому зданию, которое уже довольно долго строилось в восточной части города. Хоть внешне постройка выглядела законченной, но не так давно еще была огорожена предупредительным забором и явно не предназначена для посещения людей, поэтому Фремине не задумываясь прошел мимо по тротуару. Лини остановил его, взяв за руку, и на вопросительный взгляд с улыбкой и фирменным «тадам!» указал рукой на дверь.       – Нам туда!       – Но тут же еще закрыто…       – Для нас нет. Фреми, – он потянул его за руку ко входу, – моя знакомая госпожа де ла Бени, которой очень нравятся мои выступления, является владельцем этого здания, в котором в скором времени состоится открытие самого крупного в Фонтейне океанариума. И она разрешила мне шалость пройтись по нему с тобой в качестве первых зрителей. Ну как тебе идея? Только ты, я и подводный мир не только Фонтейна, но и других регионов!       – Океанариум?.. – глаза Фремине округлились и в них промелькнули искорки интереса. – Я и не знал, что у нас готовят к открытию подобное! И… как тебе удалось?       – Ну ты же знаешь меня, немного вежливых слов и обаяние… Я давно знаю госпожу, и тут мне пришла идея воспользоваться нашим знакомством. Не переживай, у нас взаимное сотрудничество – с нее возможность прогуляться по океанариуму, а с меня подробный отчет о впечатлениях от посещения.       – Даже не верится… мне очень хочется взглянуть!       Ради этой очаровательной неподдельной радости в глазах, Лини был готов еще тысячу раз выпросить у госпожи де ла Бени возможность пройти в ее новый океанариум. А Фремине обнять покрепче, поцеловать прямо в губы и пообещать достать любую звезду морскую со дна океана, если тот захочет.              С волнением Лини отпер роскошные входные двери, и они зашли в фойе, еще стоявшее в строительных лесах для финальной отделки, но уже внушительное и предвкушающе красивое в конце ремонта. Иллюзионист поманил друга рукой, и они прошли под лесами по коридору, отделанному темным камнем, к новой двери. Лини взялся за большую ручку и, игриво улыбнувшись Фремине, потянул за нее, открывая массивную дверь.       На них сразу упал синий отсвет из нового помещения, и они прошли внутрь, замерев от открывшейся внушительной картины. Перед ними простирался широкий арочный коридор, стены и потолок которого представляли собой огромный аквариум, в котором бурлила настоящая морская жизнь: дно было усыпано песком и ракушками, тут и там в водорослях гнездились стайки маленьких рыб, ползали яркие крабы в панцирях, лежали на кораллах красивые морские звезды. Чуть выше и под потолком плавали группами разные виды рыб – от знакомых им фонтейнских видов, до таких, которые обитали только в Мондштадте или Сумеру. Лини знал, что чем дальше они будут идти по коридору, тем больше встретят разных диковинок, подписанных на информационных стендах, и даже пару иноземных дельфинов.       – Мы будто под водой… это поражает!..       Иллюзионист не успел ответить, переведя взгляд с аквариума под потолком на Фремине. Тот стоял с самым счастливым выражением лица, что он видел, а в широко открытых глаза его отражалась синяя морская вода. Это стоило всех затраченных усилий. А может быть и вовсе было бесценно.       А еще Лини понял, что точно влюбился. Стремительно и безвозвратно.       Они бродили по пустому коридору, разглядывая морских обитателей, где-то, наверное, часа два. Океанариум был не слишком большим, но в нем было что посмотреть. Лини решил, что в день открытия тут, наверняка, будет не протолкнуться, поэтому радовался, что они могут сейчас только вдвоем насладиться этим великолепием. Он временами отрывался от рассказа Фремине про тот или иной вид рыб и морских растений, про которые он, несомненно, знал очень много, каждый день ныряя под воду, и поглядывал на самого парня. На сердце теплело, когда он видел такую редкую на его лице неподдельную улыбку, что не сходила вот уже второй час. Когда ему нужно будет давать отчет перед госпожой де ла Бени, ему придется соврать о своих впечатлениях от океанариума. Ведь самое впечатляющее для него было счастливое лицо Фремине.              Немного устав, парни остановились у одной из стен аквариума, разглядывая забавную сценку, где два морских конька перекидывали друг другу, кажется, жемчужину из раковины. А не слишком расторопный краб, бегал от одного к другому, пытаясь эту жемчужину загрести себе клешней. Фремине стоял, почти прижавшись носом к стеклу, опираясь руками на железный поручень, протянутый вдоль стены. Лини по обыкновению за сегодняшний день не слишком навязчиво косился на него, отвлекаясь от перепалки морских существ.       – Как тебе океанариум, Фреми?       – Наверное, я не найду подходящих слов, чтобы выразить то, что я чувствую, – он смущенно глянул на него, – но мне очень понравилось. Словно я погрузился на морское дно, но не замочил ни одежды, ни волос. А еще ты рядом и больше никого. Только множество разнообразных морских обитателей.       – Я рад, что тебе понравилось.       – Спасибо, Лини. Я даже в своей самой смелой мечте и не мог вообразить, что когда-нибудь попаду в такое место.       Краб все-таки уличил момент и схватил не успевшую докатиться до морского конька жемчужинку. Незадачливый вор тут же побежал по дну, перебирая клешнями, а коньки стремительно поплыли за ним следом, явно намереваясь восстановить справедливость. Фремине хихикнул, а Лини подступил к нему ближе на шаг и положил ладонь поверх его руки, лежащей на поручне. Парень тут же перевел на него взгляд и, зарумянившись, благодарно улыбнулся. Прикоснулся к его плечу своим, ответно подступая ближе, снова отвернулся к аквариуму, повернул свою ладонь, и они переплели пальцы. Так, с теплотой от чужих пальцев в своей руке, Лини простоял с Фремине в комфортном, наполненным нежным чувством взаимности молчании еще некоторое время, наслаждаясь видом чарующего подводного мира за стеклом.                     Как и планировал Лини, они заказали еду в «Дебор отеле» и вместе с тортом в коробке, перевязанным ленточкой, несли пакеты домой, решив, что поесть в Доме Очага будет уютнее, чем на улице. Иллюзионист был только рад, покупая заодно в лавочке по пути две бутылки фонты. Они устроились в комнате Лини, которую тот заранее прибрал, освободив небольшой круглый столик у окна от магического реквизита. Лини принес с кухни тарелки и бокалы, зажег в центре стола используемые для шоу волшебные свечи, пламя которых меняло цвет, и принялся разливать купленный консоме по блюдам. Напротив него сидел, явно нервничавший Фремине и теребил подтяжку своих брюк, не зная, чем занять руки.       – Можешь помочь разлить фонту? – Лини решил, что это может помочь отвлечь друга.       – Конечно.       Парень не очень ловко принялся разливать по бокалам напиток, а после затирать салфеткой случайно пролитые на стол капли.       – Не переживай об этом, Фреми.       – Я не по этому… – он вздохнул и снова уселся на свое место, – я волнуюсь, потому что не знаю, как правильно себя вести и что нужно делать на с… с-свидании.       – Нужно лишь быть искренним, я думаю. Давай просто разговаривать и хорошо проводить время!       – Угу.       Но все равно Фремине не казался расслабленным, даже когда они принялись за еду. Вяло помешивал ложкой суп, не глядя на него и явно о чем-то напряженно размышляя.       – Фреми, ты всегда можешь сказать мне, о чем переживаешь, ведь я все еще твой Лини.       Парень поднял на него взгляд и больше не отводил. В голубых глазах колыхались волны отягощающей его настроение неразрешенной дилеммы, а уголки губ были грустно опущены.       – Я уже долго об этом размышляю… Насколько правильно иметь чувства к тому, кто тебе вроде как семья? С кем вместе рос в приюте.       – Но мы же не кровные братья, чтобы романтические чувства были предосудительны. Как и не родные другим воспитанникам Дома Очага. Для сплочения «Отец» называет нас семьей, но я вкладываю в это иное понятие. Мы не родня друг другу, не братья и сестры, а товарищи, связанные крепкими узами дружбы. Готовые придти на помощь друг другу. Как то бывает в семье.       Фремине задумчиво опустил взгляд и закусил губу. Лини почувствовал, что этот вопрос морали беспокоил парня уже очень давно. А он и не подозревал… Но понял сейчас, что должен ему помочь разрешить сомнения.       – Фреми, а ты знал, что наша Катрин влюблена в Адриана? Того паренька, что в прошлом году присоединился к нам? – он понизил голос и улыбнулся, когда поймал заинтересованный взгляд Фремине. – А Катрин уже давно любит Марк, по которому сохнет Лаверн. У этих четверых настоящий любовный квадрат, только, кажется этот новенький Адриан слишком туп, чтобы заметить чувства Катрин. Потому что о них знает буквально каждый воспитанник, кроме него.       – Я не знал, – удивился парень, и Лини с радостью подметил, что тот оживился.       – Иногда лидерство приносит плоды не только ответственности, но и знания всех сплетен своего коллектива. Так что не мы первые, не мы последние, это нормально, Фреми. Ведь мы проводили большую часть времени в Доме Очага, как дети в школе. А о школьных любовных драмах можно писать целые книги.       Фремине облегченно выдохнул и улыбнулся. Лини залюбовался этой улыбкой и, окончательно разряжая атмосферу, предложил попробовать вместе консоме. Парень кивнул и с аппетитом зачерпнул ложку.              За умело отвлеченным разговором, который завел Лини, они перешли к десерту, решив сменить свое местоположение за столом на уютный широкий подоконник. Иллюзионист застелил его теплым пледом и положил пару подушек к холодному стеклу. Они пробовали знаменитый торт «Дебор отеля» и обсуждали прохожих, которые ходили туда-сюда по торговой улочке, которую было хорошо видно с высоты их этажа. Торт оказался в меру сладким и пришелся обоим парням по вкусу. Неформальная обстановка и уютное сидение рядом располагали к легкой игривости и романтичной трепетности, когда их ноги случайно соприкасались. С учащающимся пульсом Лини очень сильно хотелось прикоснуться к Фремине и даже позволить себе что-нибудь решительное, вроде поцелуя, но мысли не покидали сомнения: оценит ли такой подход парень? Хочет ли он того же, что и Лини? Не будет ли это для него слишком быстрым переходом от дружбы к отношениям? С одной стороны, Фремине стал куда уверенней, да и к прикосновениям, оказывается, относился нормально. Но поцелуи это куда интимнее обычных объятий…       – Лини, ты о чем-то задумался? – звук его имени вывел из мыслей. – Ты во мне взглядом будто дырку просверлить пытаешься.       – Просто задумался о том, о сем… и понял, что я тебе не сказал кое-чего важного.       – Что? – Фремине обернулся к нему, чуть удобнее устраиваясь с ногами на подоконнике.       – Ты мне нравишься. Я влюбился в тебя, Фреми.       Лини с простой улыбкой смотрел ему в глаза и с замиранием наблюдал, как друг хлопает пушистыми ресницами, силясь поверить услышанному. Тот чуть приоткрыл рот и иллюзионист залюбовался пухлыми губками.       – Ты мне тоже нравишься, – ответил тот тихо и честно, не отводя голубых глаз.       Сердце забилось с удвоенной силой от этих слов. В жизни ему не раз говорили подобное, но он ничего не чувствовал, наверное, потому что никогда не любил в ответ. А слышать от Фремине такое волнующе искреннее признание, за которым скрывалось обширное прошлое и открывалось многообещающее будущее, было приятно… радостно! И счастливо. Рука непроизвольно поднялась, желая прикоснуться к веснушчатой щеке, но отчаянно покрасневшие кончики ушей парня остановили ее на пол пути. Он опустил ладонь и мило улыбнулся.       – Лини… хоть я и смущаюсь… – Фремине смотрел ему в глаза, выглядя одновременно взволнованно и в предвкушении. Его голубые глаза искрились отсветами водных бликов, совсем как сегодня в океанариуме. Только теплее и как никогда ближе, – но я не древний фолиант, который можно разрушить прикосновением. Ты можешь… не бояться прикасаться ко мне.       Он улыбнулся и положил руку ему на щеку. Огладил большим пальцем россыпь веснушек. Поднял ладонь и забрал челку за ухо, открывая поразительно красивое лицо, легко касаясь уха. Щеки Фремине розовели под его пальцами, но он, не отводя взгляда, смотрел на него. Внутри стало так легко и игриво, что захотелось сказать что-нибудь глупое. Растрогать Фремине лучшими из придуманных когда-то комплиментов, одарить самым забавным и кокетливым флиртом. Впервые применить его не для выгоды и подкупа хорошего расположения к себе, а в качестве чего-то личного, что теперь доступно только им?.. В качестве освобождения для трепещущего сердца, которое переполняло что-то настолько большое и нежное, что слова сами желали выпорхнуть наконец наружу, ослабив трепетную щекотку крыльев бабочек в животе.       – Ты похож на круассан. – его ладонь мягко сместилась по щеке ниже к линии челюсти. Фремине непонимающе похлопал своими светлыми ресницами. – Хрустящее румяное тесто, а внутри заварной крем.       Двусмысленная ухмылка сама скривила губы, а парень напротив ответил несерьезно осуждающим «Лини!» и смущенно нахмуренными бровями. Иллюзионист поддался этому вдохновляющему порыву влюбленности, наклонился ближе к Фремине, и заметив краем глаза, расширившиеся от удивления глаза, мягко и со всей тягучей нежностью, переполнявшей сердце, поцеловал его в щеку. Задержался на трепетные мгновения губами на теплой коже и отстранился, томно глядя глаза в глаза. Голубые радужки уменьшились, уступая место влюбленно расширенным зрачками. Загипнотизированный этим Лини, мягко очертил рукой линию его челюсти и большим пальцем, едва касаясь, провел по пухлой нижней губе, легко вздрогнувшей от прикосновения.       – Какой сладкий, – пламенный взгляд опустился на чужие губы, он уже не мог себя остановить, – а тут можно попробовать?       На удивление, Фремине первым сократил между ними расстояние и отчаянно прижался к его губам. Иллюзионист рассчитывал на первый короткий и нежно невинный поцелуй со счастливым молчанием после, но парень и не собирался отстраняться от него, неумело, но так искренне эмоционально расцеловывая поочередно то верхнюю, то нижнюю губу. Губы того были слегка обветренными, но вместе с тем мягкими и теплыми, сминали его с такой трепетной отдачей. Этот контраст заставил Лини окончательно потерять голову. Он закрыл глаза, зарылся пальцами в короткие на затылке волосы, притягивая парня ближе, отвечая на поцелуи своими ответными пылкими, на задворках сознания стараясь не слишком терять контроль и показывать неопытному Фремине, как надо. Ему отвечали с поразительной жадностью, он чувствовал чужие пальцы на спине, крепко сжимающие и тянущие ткань рубашки, чувствовал обострившимися на ощущения губами короткие взволнованные вздохи между поцелуями. Потерявшись в происходящем, он не понял, или он сам уступил, или Фремине прижал его к прохладному оконному стеклу, так что он слегка стукнулся затылком. Пораженно распахнув глаза от ощущений, Лини, не разрывая продолжающихся уже совсем осмелевших поцелуев, обнял парня рукой за талию и притянул к себе ближе, насколько позволяла неудобная поза и подоконник.       – Я… – Фремине оторвался от него, тяжело дыша, смотря в глаза близко-близко и честно-честно. Интимно. – Я влюблен в тебя уже очень давно…       Лини просиял счастливой улыбкой, взял его лицо в свои ладони и притянул для нового поцелуя. Откровенно медленного и тягуче нежно поцелуя-признания, что он знал; поцелуя-извинения за все время бездействия; и поцелуя-обещания, что впредь это взаимно. Обнимая после Фремине за спину, чувствуя его голову, привалившуюся к груди и ответное объятие, ощущая быстрое биение его сердца у себя под пальцами, он чувствовал себя как никогда хорошо. Гладил чужую спину ласково, успокаивая и себя, и его после жаркого и такого желанного поцелуя, смакуя новые, такие честные эмоции на вкус.       – Ты будешь моим парнем?       Фремине тяжело поднял голову и взглянул пораженно глаза в глаза. Он снова выглядел смущенным и немного робел, словно не он минуту назад так смело отдавался желанным поцелуям. Парень зажмурился, глубоко вдохнул и кивнул, освещая его такой светлой и красивой улыбкой.       – Да, – в подтверждение еще раз кивнул, и его щеки снова затопил румянец.       – Водички? – хихикнул Лини, не отрывая своей руки от поглаживания спины Фремине.       – Да, – облегченно выдохнул тот и тоже засмеялся.