One Quiet Question

      Поскольку Биннс, Помфри и Снейп начали работать над иммунитетом от Крысолова не только для учащихся, но и для большинства сотрудников, было решено, что Гаррисона и других студентов следует отправить обратно в их комнаты, чтобы это не привлекло внимания директора к их занятию. Сириус отнес своего племянника не в общежитие, а в апартаменты профессора Зельеварения, чтобы о его магическом истощении не стало известно более широкому кругу лиц. Мужчина устроил его в комнате, которой он сам пользовался, пока жил у Северуса. Уложив Гаррисона в постель, Бродяга отправился в общежитие Слизерина, чтобы сообщить друзьям мальчика отредактированную версию произошедших с ним событий.       Было уже далеко за час ночи, когда Северус, наконец, вернулся к себе и обнаружил Сириуса спящим на диване в главной комнате, поэтому он решил проведать Гаррисона. Когда он посмотрел на него, то почувствовал, как что-то шевельнулось, заставив его вспомнить про Голем Тома, все еще находившийся в его кармане, поскольку во время работы над вакциной от Крысолова он совсем забыл о нем. Теперь, когда эта мысль промелькнула у него в голове, Северус понял, что ему нужно выяснить, что делать с Големом. Он не мог просто позволить Тому бродить вокруг, пока Сириус жил с ним, и у него было чувство, что Том не одобрил бы идею притворяться неодушевленным предметом, чтобы оставаться незамеченным. Хотя, вероятно, в связи со смертью Квирелла, он мог бы убедить школьный Совет назначить Сириуса на вакантную должность, что позволило бы ему реже находиться в их общих апартаментах. — Я не могу поверить, какой сильный мальчик, — сказал Том, прерывав мысли Северуса, выглядывая из кармана. — Да, он может быть сильным для своего юного возраста, но это не от легкой жизни, — Северус вытащил Тома из кармана и усадил его на кресло, приставленное Сириусом к кровати Гаррисона. Пока они наблюдали за ним, Северус рассказал Тому о судьбе мальчика, о том, как благодаря Дамблзу его отправили под опеку к сестре Лили, которая сделала все возможное, чтобы препятствовать проявлению его магии, и о том, что первый визит в Гринготтс изменил не только его обычную жизнь, но и жизни его домочадцев. Когда Том сжал руки в кулаки, Северус прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от смеха над своим старым другом, потому как этот жест сделал Голема похожим на маггловского плюшевого мишку. — Том, сейчас все стало немного получше. Когда Гаррисон вернулся из банка, шурин Лили, узнав правду, пришел в ужас. Дошло даже до того, что он развелся со своей женой ради него и своего сына, чтобы отстранить мальчиков от этой женщины. Вместе с сыном они присоединились к Гаррисону на его подготовительных уроках со мной и Люпином. Вернон рассказал мне полную историю о том, как он однажды встретил Джеймса, который, будучи незнакомым с маггловским миром, случайно оскорбил его. Сестра Лили использовала этот случай, чтобы говорить, что все люди в Волшебном мире считают обычных людей мусором, чем-то низшим. Но даже тогда он не подозревал, что, пока он был на работе, она именно таким же образом обращалась с ребенком, который, как им сказали, был их племянником. — Что ж, по крайней мере, ее больше нет в его жизни, — ответил Том, переместившись на кровать, в которой лежал Гаррисон, и осторожно убирая прядь волос с глаз мальчика. — К сожалению, это не так. Я получил письмо от Вернона вскоре после начала семестра, в котором сообщалось, что Петуния, сестра Лили, переехала к соседке по имени миссис Фигг. И хотя, похоже, что женщины взаимно друг друга невзлюбили, Фигг на самом деле является одним из агентов Дамблза. Видимо, им пришлось съехаться, чтобы быть рядом с Гаррисоном и осложнять ему жизнь во время пребывания того в доме Вернона, — сказал Северус. — Подожди, если Сириус дядя Гаррисона, почему бы мальчику не переехать к нему? — спросил Том, продолжая рассеянно перебирать волосы Гаррисона. — Ну, Сириус это уже предлагал, но Гаррисон не хотел оставлять своего «дядю» Вернона, так как этот человек успел понравиться ему еще до того, как он поступил в Хогвартс, — объяснил Северус, пытаясь сдержать зевок, но это не укрылось от взгляда Тома. — Ладно, у тебя была тяжелая ночь, и ты сам использовал много магии, создавая этого голема, а также работая над иммунитетом для Крысолова, иди спать, я присмотрю за мальчиком, — пообещал Том, вставая и указывая Северусу на выход из комнаты. Мастер зелий не стал сопротивляться предложению, поскольку к этому времени Гаррисон уже просто спал, а не восстанавливал свои запасы магии. — Хорошо, зови меня, если возникнут проблемы, и будь начеку с Сириусом, представить не могу, как бы он отреагировал, узнав, что Лорд Волдеморт, даже если он выглядит как плюшевый мишка, присматривает за его племянником, — Северус еще раз зевнул и вышел из комнаты, закрывая дверь.       Том не мог не посочувствовать спящему перед ним мальчику, вынужденному жить в тех условиях, которые он сносил сам в приюте Вула в юности. Не говоря уже о том, что, по словам Северуса, мальчик также умел разговаривать со змеями, что, как он знал, могло привести к некоторой дискриминации. Он был рад, что в его нынешней форме ему не нужно было спать, кроме того, это сняло воздействие заклинаний, под которыми Альбус держал его много лет — с тех пор, как он подал заявление на работу преподавателем. Так что впервые за все эти годы Том смог почувствовать угрызения совести за сотворенные им дела. — Мне так жаль, что я убил Джеймса и Лили, — сказал Том, снова убирая волосы с глаз мальчика. На этот раз тот отреагировал, перевернувшись во сне, что вызвало легкую улыбку у Тома, чувствующего с ним некоторую связь.       Ночью Гаррисон действительно проснулся на мгновение, оглядывая незнакомую обстановку, понимая, что он находился не в своей комнате в общежитии. Его взгляд упал на плюшевого мишку, сидящего на краю кровати. Гаррисону пришлось сдержаться, чтобы не расплакаться при виде игрушки, поскольку он вспомнил, что Вернон каждый раз, когда Дадли заболевал, покупал ему мишку с надписью «Поправляйся», чтобы утешить его, и хотя он также дарил их и Гаррисону, Петуния забирала их и бросала в огонь. Гаррисон не догадывался, как дядя Сири или Северус узнали об этом, но это сделало его по-настоящему счастливым. Он протянул руку и прижал медведя к груди.       Тому потребовалась вся сила воли, чтобы не издать ни звука, когда он почувствовал, как рука обхватила его за талию и притянула к груди Гаррисона. Он не хотел пугать мальчика, зная, что именно заставило его впасть в короткую магическую кому, поэтому просто позволил ему на мгновение обнять себя. К удивлению Тома, он почувствовал, что тело Гаррисона начало трястись, как будто он начал плакать от радости, что получил свою первую в жизни игрушку, заставив Тома забеспокоиться, что что-то не так, поэтому он решил поговорить с мальчиком, притворившись змеей, попавшей в комнату. — В чем проблема, двуногий? — спросил Том на парселтанге. — Что, кто здесь? — Гаррисон неосознанно перешел на змеиный язык, чтобы ответить. — Я просто ползал по этой крутой комнате, когда услышал, как ты плачешь, двуногий, в чем проблема? — спросил Том нежным голосом. — На самом деле все в порядке, я очень счастлив, — Гаррисон крепче обнял Тома. — Если ты счастлив, то почему у тебя текут слезы из глаз? — предположил Том, поскольку он не мог видеть лица мальчика. — Моя семья подарила мне Поправляйся-Медвежонка, — сказал Гаррисон, издав счастливый смешок, когда уткнулся лицом в макушку Тома. — Поправляйся-Медвежонка? — Так делал мой дядя Вернон всякий раз, когда мы заболевали и приходилось ложиться в больницу. Он дарил нам плюшевого мишку, чтобы утешить. Мои дяди подарили мне моего первого, — ответил Гаррисон, снимая Тома со своей груди и поднимая Голема, как будто демонстрируя его. — А, в этом есть смысл... Ну, может быть, мы еще поболтаем позднее, спокойной ночи, юный двуногий, — Том грустно улыбнулся. — Спасибо, я надеюсь, у тебя тоже будет хорошая ночь, — сказал Гаррисон, поворачиваясь на бок и прижимая медведя к груди, зарываясь лицом в его мягкую шерсть.       Гаррисон уснул, спокойно засопев. У Тома возникло искушение убежать, и он, возможно, сделал бы это, если бы не услышал историю о Поправляйся-Медвежонке. Он не хотел разочаровывать мальчика. Поэтому позволил использовать себя в качестве плюшевой игрушки, а Гаррисон так и спал с ним в обнимку до самого утра. Проснувшись, он отнес его в гостиную, совмещенную со столовой, в апартаментах Мастера зелий.       Северус чуть не подавился своим утренним кофе, наблюдая, как Гаррисон вприпрыжку входит в комнату, держа Тома одной рукой. Бросившись к нему навстречу, мальчик обнял сначала крестного отца, а затем уже и дядю. — Спасибо, что подарили мне Поправляйся-Медвежонка, — Гаррисон одарил обоих мужчин широкой лучезарной улыбкой, в то время как Сириус растерянно посмотрел на Северуса, который был настолько шокирован таким поворотом событий, что буквально застыл на месте с чашкой на полпути ко рту. — Эм, не за что, Гаррисон, — запоздало отреагировал Северус, оправляясь от удивления. — Но я думаю, что его нужно будет оставить здесь, пока ты будешь на уроках. — Хорошо, дядя Сев, — отозвался Гаррисон, не в силах перестать улыбаться, садясь за стол завтракать. Он не пошел в Большой зал, чтобы иметь возможность подольше не расставаться с медведем, пока находится у дяди.       Мысль о том, что Том точно убьет его за превращение в игрушку для мальчика, быстро промелькнула в голове Северуса, пока он наблюдал, как Гаррисон ест свой завтрак, держа на коленях Голема, в котором находилась душа убийцы его родителя. Было почти невозможно отвести взгляд, так как Гаррисон радостно притопывал ногами под столом, будучи более открытым, чем Мастер зелий когда-либо видел его.       Когда Гаррисон закончил завтракать, он встал со своего места и посадил медведя на один из стульев в главной гостиной, легонько поцеловав его, прежде чем покинуть комнату. — Хорошая идея подарить ему мишку, Сев, не думаю, что когда-либо видел его настолько счастливым после той дуэли с младшим Уизли, — подметил Сириус, улыбаясь собеседнику, немного удивляясь тому, что Северус на это решился. — К сожалению, я купил это не для него, а для эксперимента, над которым работаю, и, должно быть, оставил медведя в твоей комнате прошлой ночью, по возвращению я был таким уставшим, что совсем забыл о нем, — солгал Северус. — Ну, это не имеет значения. Ты видел, как Гаррисон привязался к этому медведю? Купи себе другого, — сказал Сириус таким тоном, как будто был готов ударить Мастера зелий, если тот решит лишить Гаррисона хорошего настроения, вызванного плюшевым созданием. — Я не могу. Я трансфигурировал медведя особым образом, что делает его единственной вещью, которую я могу использовать в своем эксперименте, но я планирую сделать его точную копию, чтобы подарить Гаррисону, — снова солгал Северус, подходя к медвежонку, и, к шоку Сириуса, осторожно поднял его и вынес из комнаты.       Как только он скрылся из поля зрения Сириуса, Северус действительно побежал в свою комнату, прежде чем положить Тома на кровать и встать на колени в знак извинения за то, что только что произошло. — Мне так жаль, Том, я даже не подумал о том, что сделает Гаррисон, когда увидит тебя, — сказал Северус, обращаясь к полу. — Все в порядке, Северус, я должен был сам додуматься, и я мог бы уйти сразу после того, как он заснул, обнимая меня, но, услышав его историю, я решил побыть его утешением на всю ночь, — ответил Том, отмахиваясь от извинений. — Теперь тебе лучше сделать копию этого голема, пока Блэк не пришел проверить, почему так долго. — Да, конечно, — согласился Северус, быстро создавая еще одного голема в виде плюшевого мишки и направляясь положить его туда, где Гаррисон оставил Тома. — О, Сев, ты только что разминулся с Макгонагалл, она заходила с сообщением для тебя, — сказал Сириус, когда пара чуть не столкнулась, стоило Северусу вернуться в гостиную-столовую. — М-м? — спросил Северус, пытаясь поставить нового голема точно так, как его оставил Гаррисон. — Похоже, что, когда Квиррелл не явился на завтрак, кого-то послали на его поиски. Сев, мне жаль тебе это говорить, но его обнаружили мертвым, и, судя по сообщению Дамблдора, из-за какого-то злого проклятия или чего-то в этом роде. Так что, пока гоблины не доберутся сюда, чтобы поработать над охранными чарами, занятия отменены, поэтому, я думаю, что Гаррисон скоро вернется за своим медведем. Это новый? — спросил Сириус, наблюдая, как Северус кладет игрушку на стул. — Да, — Северус выпрямился как раз в тот момент, когда раздался стук в его дверь. — Скорее всего, это он, — сказал Северус, направляясь, чтобы открыть. Едва он отворил дверь, как в комнате показался Гаррисон. Мальчик направился прямиком к медведю и с сияющей улыбкой заключил его в объятия. Почти мгновенно улыбка сползла с его губ, когда он почувствовал, что с медведем что-то не так. — Все в порядке, Гаррисон? — спросил Северус, увидев выражение его лица. — Нет, не могу понять почему, но, кажется, что-то не так, — ответил Гаррисон, обнимая медведя так крепко, как только мог, но не чувствуя в нем того тепла, которое он ощущал раньше. Сириус и Северус обменялись взглядами, поскольку Мастер зелий действительно понятия не имел, что в этом случае делать. Он хотел, чтобы его крестник был счастлив, но в то же время знал, что Том не захочет быть плюшевым мишкой мальчика, пока они ищут способ вернуть его человеческое тело.       Северус искусал губу, раздумывая, что сделать или хотя бы сказать, в то время как Сириус решил все прояснить. — Ну, Гаррисон, это не тот медведь, который был у тебя этой ночью. Кажется, вчера, когда Сев пошел проведать тебя, то принес медведя, которого он использует в какой-то своей работе, и нечаянно оставил его в комнате. — Выходит, я случайно получил Поправляйся-Медвежонка, — произнес Гаррисон, и двое мужчин вздрогнули, увидев слезы, навернувшиеся на его глаза. — Мне жаль, Гаррисон, — сказал Северус, опускаясь на колени и заключая мальчика в крепкие объятия. — Ладно, — ответил Гаррисон немного грустно, но не желая поднимать слишком много шума по такой причине. Расстроенный вид мальчика действительно разбил Северусу сердце. — Я постараюсь закончить работу с медведем как можно скорее, чтобы ты мог получить его обратно, хорошо? — спросил Северус и не смог удержаться от улыбки, когда Гаррисон просиял, вытирая слезы, а Сириус одобрительно кивнул ему.       Северус не мог понять, почему он дал такое обещание, когда вернулся в свою комнату, оставив Гаррисона и Сириуса думать, будто он отправился проводить эксперимент, запланированный для медведя. Войдя в свою спальню, Северус наложил заглушающие чары, чтобы никто из них не услышал его, и пару раз громко стукнулся головой о дверь. — Дай угадаю, он сразу понял, что это не я? — спросил Том. — Да, — Северус опустил голову в знак поражения. — Думаю, я знаю, почему, — сообщил Том, заставив Мастера зелий поднять голову, чтобы посмотреть на него. — Подозреваю, что вы знали о моих планах относительно бессмертия? Ну, по неизвестной причине мне тогда казалось, что было бы хорошей идеей создать крестраж, так что, полагаю, когда я пришел в Годрикову Впадину, то случайно создал один, и он поселился в теле Гаррисона. — Гоблины удалили его во время ритуала очищения и много раз пытались уничтожить, когда он был отделен от Гаррисона, он стал почти неразрушимым, — вмешался Северус. — А, это хорошо. Но я действительно думаю, что из-за того, что часть моей души была в нем так долго, между нами образовалась связь. Он чувствовал себя комфортно, когда обнимал меня. Кроме того, я думаю, что, возможно, знаю способ избавиться от крестража, который гоблины пытались уничтожить. Но для этого мне потребуется дополнительная помощь. — Это позволит тебе вернуть свое тело? — Да, я думаю, возможно, даже получится полностью восстановить его, — сказал Том, почти заставив Северуса рассмеяться, когда он увидел, как Том задумчиво погладил подбородок. — Что тебе потребуется? — Мне нужна волшебная палочка, зелье и доступ в специальную комнату в замке, — сказал Том. — Хорошо, что ты Мастер зелий.       Северус был шокирован сложным составом зелья, о котором просил Том, но ему удалось приготовить его и перелить в бутылку чуть более чем за полтора часа до обеда, когда прибыли гоблины, чтобы восстановить школьные защитные чары. Причина, по которой Том заставил Северуса работать так быстро, заключалась в том, что он думал, что его план может не увенчаться успехом, если гоблины починят защиту. Северус бросился в Выручай-комнату, где, следуя инструкциям Тома, нашел старую наполовину заржавевшую диадему. Том попросил Северуса использовать свою волшебную палочку, чтобы создать сложный рунический узор на полу, а Том поставил диадему внутри круга перед собой и выпил зелье. Северус, привыкший к мощным заклинаниям и ритуалам, которые иногда совершали и Том, и Дамблдор, в шоке наблюдал, как диадема на мгновение начала ярко светиться, а затем раскололась пополам, когда появился серый шар и начал кружить вокруг фигуры Тома.       Том начал напевать на языке, которого не знал даже Северус, рядом с ним стало появляться все больше шаров, кружащих вокруг его головы, как будто это была центральная точка Солнечной системы. Мастер зелий почувствовал, как давление магии в комнате принялось набирать силу, когда один за другим шесть шаров вошли в тело голема. Когда подошла очередь последнего, Том запрокинул голову и закричал, волна магии обрушила несколько полок и возвышающиеся груды хлама вокруг них. Голем, содержащий душу Тома, начал светиться как полуденное солнце, заставляя Северуса отвести взгляд и прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Это продолжалось всего несколько мгновений, прежде чем он услышал еще один крик боли и, оглянувшись, обнаружил возле плюшевого мишки фигуру человека. Когда Том неуверенно поднялся на ноги, Северус произнес заклинание, чтобы одеть другого мужчину. — Что ж, это было больнее, чем я думал, — признался Том, и, к удивлению, как его, так и Северуса, его голос сорвался.       Обойдя Тома спереди, Северус потрясенно ахнул, потому что волшебник перед ним больше не был тем человеком, которого он знал, а больше походил на мальчика школьного возраста. Почесывая затылок и задаваясь вопросом, что могло заставить Тома вернуться в свое более молодое тело, он вдруг заметил часы. Было десять минут первого пополудни, что означало, что гоблины прибыли и начали работать над защитными чарами, которые, возможно, вмешались в ритуал Тома, придав ему тело, которое теперь выглядело так, будто принадлежало студенту третьего, четвертого или, максимум, пятого курса.