★ ★ ★
На следующее утро, в субботу, Кевин занялся обычными делами: сделал разминку, позавтракал, а потом, убедившись, что Жан вполне доволен, отправился в офис. Обычно субботы они проводили вместе, но на новом посту исполнительного директора у Дэя скопилось слишком много работы, так что приходилось заниматься делами. Жан сидел у камина в семейной гостиной с незажженной трубкой в зубах и читал Чосера. — Жан, сегодня мне нужно на работу, — проговорил Кевин. — Наверстаем позже? Он хмуро уставился в книгу. — Мне нравятся наши субботы, — признался он. — А ваш талант игры на пианино — дар самих богов. — Насчёт дара не знаю, но обещаю после обеда исправиться. — Прекрасно, милый брат. Если нужно — ступайте, не смею задерживать. — Всего хорошего, Жан, — проговорил Дэй, целуя его в макушку. Практически единственное прикосновение, что он терпел. — Желаю чудесного дня, старина, — пробормотал он с зажатой в зубах трубкой, не отрывая взгляда от книги. Моро тоже жил на границе этого мира, всё время кем-то притворяясь. Только ему это нравилось. Счастье Жана — вот единственное, что имело значение. Кевин должен защитить его любой ценой. Дэй холодно кивнул только что вошедшей Марджори. — Проследи, чтобы его никто не беспокоил. «Особенно наш папочка». От его резкого тона её улыбка померкла. — Конечно, мистер Дэй.★ ★ ★
Центр Сиэтла. Даже ранним субботним утром офис гудел. Просто работы хватало, а на кону стояло слишком много денег. Так что нужно объяснить отсутствие отца. Ранее на этой неделе они сообщили, что он «решил ненадолго отойти в сторону», чтобы Кевин мог полнее вжиться в роль исполнительного директора. Пока Дэй шагал по административному этажу, его встречали вежливыми кивками или лицемерными улыбками. Иногда звучало «Доброе утро, Кевин», но он не обращал внимания. Последние пять лет, ещё когда учился в Йеле, а потом посещал управленческие тренинги, он вёл себя по принципу «не лезь ко мне», который освоил на Аляске. Холодный. Неулыбчивый. «Истинный мужчина». Большинство старожилов «Морияма Фарма» знали об Аляске, но в глазах общественности, включая и его семью, он «отбился от рук» и нуждался в дисциплине. Все думали, что отец отправил его в долговременный лагерь для выживания в дикой природе, чтобы закалить характер. Охота, рыбалка, сооружение шалашей из веток и рубка дров. Всего лишь истинно мужские занятия и ничего больше. В течение полугода. Да и к чему кому-то знать, что в разгар зимы их — Кевина и ещё шестерых парней — заставили маршировать всю ночь в метель. Тогда он чуть не лишился двух пальцев на ноге от обморожения. Или что Дэй провел Рождество, съёжившись возле тощего костерка посреди ледяной пустоты, дуя на пальцы и пытаясь не замёрзнуть до смерти, в то время как его называли ничтожеством. Бесполезным. Ненормальным. Для чего рассказывать о «перестройке личности», проводившейся по ночам вокруг хижин и лагерных костров, или о генераторах, питавших не обогреватели, а телевизоры, видеомагнитофоны и электроды. — Доброе утро, Кевин, — поздоровалась Теодора Мулдани, его помощница, сидевшая за рабочим столом возле кабинета исполнительного директора. Когда они вошли в застеклённый угловой офис, откуда открывался вид на весь Сиэтл, она протянула ему чёрный кофе и список задач на утро. Повысили Кевина совсем недавно, так что кабинет стал его всего месяц назад. Отец — конечно же, не случайно — подписал приказ о его повышении в понедельник, после того, как в выходные они с Элисон Рейнольдс сделали громкое заявление. Дэй вытеснил с поста Говарда Брукхаймера, который проработал в «Морияма Фарма» больше тридцати лет. Если кто-то из сотрудников и был этим расстроен, в присутствии Кевина они помалкивали. Он сел в кресло, а Тея, убрав с лица ровно подстриженные чёрные волосы до плеч, встала позади, подавая ему одну папку за другой. — Вот квартальный отчёт, что вы просили. Прогнозы. Электронные письма от акционеров с вопросами о вашем отце. Я их распечатала и разложила по степени важности. Начиная с тех, что, по-моему, требуют быстрого ответа. Для последних же хватит и тонко завуалированного: «Отстаньте, всё в порядке». — А отчёты по организации сбыта? — Вот. — Она протянула ему ещё одну папку. — В десять у вас встреча со Стивеном Прустом. Он расскажет о работе торговых представителей на местах и поделится мыслями о возможных направлениях маркетинга в следующем квартале. — Прекрасно. Спасибо. Тея оставила его изучать отчёты, чтобы подготовиться к встрече со Стивеном Прустом, главой отдела маркетинга. Насколько Кевин слышал, он был хитрым, льстивым ублюдком, готовым за доллар мать родную продать. Поскольку его отдел ежеквартально приносил многомиллионную прибыль, их встреча, в целом, являлась обычной формальностью. Отделу маркетинга разрешалось делать всё, что заблагорассудится. Пока Дэй просматривал папки, сквозь цифры продаж и суммы прибыли проступало вчерашнее собрание Анонимных наркоманов. Больше половины группы кивнули, подтверждая, что хорошо знакомы с ОксиПро, «звездой» их фармацевтической галактики. Кевин остановился на показателях прибыли из юго-восточного региона страны. Прежде он изучал денежные суммы, но теперь присмотрелся внимательней. Цифры на лежащих перед ним страницах начали выстраиваться более чётко, словно иероглифы, видоизменявшиеся в английский текст. Прибыли, превращающиеся в людей. Глянцевая фотография в нижней части отчёта хвасталась единственной аптекой в Маркетте, похожей на магазин фирмы Apple в день выпуска айфона. Люди выстроились в очередь, которая скрывалась за углом. — Какого хрена?.. — Кевин, не глядя, протянул руку к кнопке интеркома на телефоне. — Тея, зайди. Она поспешила войти. — Сэр? — Это правда? Как такое может быть? Она обошла стол и склонилась над его плечом. — Не вижу, в чём проблема? — Проблема в количестве, — пояснил он. — Какого чёрта мы отправляем тридцать тысяч таблеток в город, где проживает меньше четырёх тысяч человек? Она моргнула. — Я… я не знаю. Ну, врачи-то понимают, что делают… — Правда? — Кевин поднял другой лист бумаги. — В этом отчёте о расходах говорится, что в прошлом году «Морияма Фарма» потратила более пятнадцати миллионов на частные семинары, стимулирующие выплаты, бонусы… Если я не ошибаюсь, даже предлагали положительные отзывы врачам, если те продвигали ОксиПро. — Это хорошо? — Ничего хорошего. Что-то явно не в порядке. А если где-то возникает проблема, она обычно выливается в чёртовы судебные иски. Гигантских размеров. Тея растерянно моргнула, потом снова обрела спокойствие. — Может, мистер Пруст сможет зайти пораньше? — Да. Сразу, как только придёт.★ ★ ★
В машине на обратном пути в поместье Кевин ослабил галстук и потер глаза. Стивен Пруст говорил красиво, расхваливая ему стратегии своего отдела, вероятно, так же, как продвигал их обезболивающее в массы. Подводя итог, «Морияма Фарма» могла бы превратиться в крупнейшего, самого прибыльного наркоторговца в мире. ОксиПро, который предназначался для приёма больными с конечной стадией рака и при постоянных сильных болях, теперь прописывался при удалении зубов мудрости и воспалениях локтевых суставов. Но Пруст в своей стратегии не учитывал, что лекарство при частом приёме вызывает привыкание. Дэй велел ему показать данные по передозировкам по тем же самым округам, и он вежливо ответил: — По сути дела, вы новичок в этой игре, так что пока не забивайте себе голову деталями. Фактически, Кевин велел ему выметаться из кабинета к чёртовой матери, поручил Тее собрать для него данные к понедельнику и отправился домой. — Боже, — пробормотал Дэй, когда седан въехал на скругленную подъездную дорожку. У него не было полной картины, но то немногое, что он видел… В лучшем случае, «Морияма Фарма» пробиралась по минному полю потенциальных судебных исков за избыточную выписку лекарств, способных их обанкротить. В худшем же… Люди, кивающие в полутёмной комнате. Страдания. Зависимость. «В худшем — многие тысячи загубленных жизней». Машина остановилась, и Кевин покачал головой. Слишком рано для пессимистичных мыслей. Нужно поговорить с отцом. И пусть он назовет его долбаным придурком, потому что он беспокоится о том, в чём не разбирается. Он всё ему объяснит. А потом Дэй найдёт Жана и сыграет ему на пианино. Дождь прекратился, сквозь облака проступил серый солнечный свет. Может, они смогут прогуляться, притворяясь, что бродят по английским болотам в 1885 году. Или там, где вздумается Жану. В просторном фойе Сезар Кастро беседовал с мужчиной в синей униформе медбрата и двумя врачами — доктором Уэббом, неврологом отца, и доктором Тораном, его главным лечащим врачом. — А, Кевин, — проговорил Сезар. — Врачи как раз объяснили, что медперсонал для мистера Мориямы во главе с мистером Роберто Каррильо уже здесь. — Он указал на медбрата в ярко-синем. Сезар решил, что все, кого наняли ухаживать за отцом, во время дежурства будут носить форму. Дэй коротко кивнул собравшимся. — Как он сегодня? — Уже лучше, — проговорил доктор Уэбб. — Похоже, приступ спадает. Он… — Он может говорить? Мне нужно с ним побеседовать. — Да. Сегодня гораздо чётче. Он наверху с новыми сотрудниками. Даёт им, так сказать, руководство к действию. «Жалкий ублюдок». — Роберто пойдёт с вами, — проговорил Сезар. Кевин кивнул, и они направились вверх по изгибающейся лестнице. Роберто оказался высоким парнем с дружелюбным лицом. — Я только что говорил с Сезаром о возможности поставить на этой лестнице электрическое кресло, чтобы ваш отец, когда будет готов, смог спускаться. — На чёрной лестнице, не здесь, — возразил Дэй. — Ему подобное зрелище не понравится. Словно бельмо на глазу. — Точно. — Хотя лучше лифт. Мы в любом случае собирались его соорудить. Попрошу Сезара связаться с подрядчиками. — Отлично, — проговорил Роберто. И чуть улыбнулся. — Хорошо, что у вашего отца есть средства для подобного ухода. Наверное, он вам весьма благодарен. — Да уж, — пробормотал Кевин себе под нос. — Чрезвычайно. Он вошёл в комнаты отца, Роберто следовал за ним. Папа сидел на кровати, опершись о груду подушек, а рядом стояли трое мужчин и женщина. Они уже переоделись в новенькую синюю форму с короткими рукавами и V-образным вырезом на рубашке. — Может, я и пациент, но командуете отнюдь не вы, — объяснял отец. — Делайте, как велено, держите язык за зубами, и мы поладим. Дэй зашагал по комнате, сгорая от нетерпения выставить всех за дверь и поговорить с отцом. Шторы были задернуты, и внутри царил полумрак. Но, чёрт возьми, один из медбратьев выглядел в точности, как… Нил. Кевин резко остановился. Присмотрелся. Сердце зашлось в бешеном ритме, желудок скрутило узлом. И на один совершенно непостижимый миг пустота в нём заполнилась чем-то светлым, тёплым и добрым, чтобы тут же смениться лавиной подстёгнутого адреналином страха. Нил тоже уставился на него, во взгляде светлых глаз мелькнуло удивление. Кажется, он чуть улыбнулся краешком губ. Хотя, вероятно, в полумраке комнаты ему это лишь привиделось. Может, его Кевин тоже придумал? Как он оказался здесь, в его доме? Единственный в мире человек, который знал, что он подсел на самый доходный медикамент, выпускаемый семейной фирмой, стоял в двух шагах от отца. К тому же ему известно о папиной болезни. Он в курсе всего… — Кевин, — рявкнул отец. — Какого хрена с тобой происходит? Дэй оторвал взгляд от Нила и резко втянул воздух через нос. Заставил сердце замолчать и застыл, словно статуя, возле постели отца. — Да, привет, пап. Нам нужно поговорить. Но я могу зайти позже. «Как только разберусь со шпионом в наших рядах». — Говори сейчас, — потребовал отец. Он махнул рукой в сторону медперсонала. — Они свои. Кевину потребовалась вся сила воли, чтобы не смотреть на Нила. — Нет, — проговорил он, хотя редко перечил отцу. — Я зайду позже. Дэй развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты, не обращая внимания на грубый оклик отца. Когда минут через десять служащие вышли, он ждал дальше по коридору, в нише у окна, рядом с бельевым шкафом. Нил появился последним, тихо прикрыв за собой дверь папиной комнаты. Кевин молча подскочил и схватил его за руку. — Можно с тобой поговорить? — процедил он сквозь стиснутые зубы. Дэй толкнул Нила в довольно вместительный бельевой шкаф, и, крепко держа его, включил свет и закрыл за собой дверь. Лицо Нила исказилось от гнева. — Какого хрена… Кевин прижал его к задней стенке, кипя от злости. — Что, черт возьми, происходит? Он вырвался из захвата и грубо толкнул его. — Эй, отвали. Ты что творишь? Они всё ещё стояли почти вплотную друг к другу. Лицо Нила, искажённое от ярости и потрясения, находилось всего в нескольких дюймах от его, и Дэй изучал каждую его частичку. Скульптурный подбородок, гладкие щеки. Сияющие голубые глаза бесстрашно встретили его взгляд. А этот рот… «Боже…» Тело внезапно проснулось. Такого не было уже несколько лет. Готовность. Ожидание. Звенящая смесь нервозности и жара. Встревоженный, Кевин отпрянул. — Кто тебя послал? Нил моргнул. — Кто послал… Да никто. Я получил эту работу через доктора Фигероа из Вирджинии Мэйсон… — Чушь собачья, — выплюнул Дэй. — Думаешь, я в это поверю? Сперва на собрании Анонимных наркоманов, теперь здесь? Сколько ты за мной следишь? «Боже, как много знает этот парень? Помимо собраний Анонимных наркоманов? Об Аляске?» Нил поднял руки. — Успокойся. Я не следил за тобой. — Это совпадение? — Да, — проговорил он. — Ещё десять минут назад тебя звали Кайл, и я думал, что мы больше никогда не встретимся. Кевин отступил назад, размышляя. — Не верю. — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но мне плевать, во что ты веришь. Глаза Дэя вспыхнули. — Сколько? — Что? — Сколько? Ты ведь хочешь денег, так давай с этим покончим. Сколько тебе нужно, чтобы уйти, не проронив ни слова? Знаю, ты подписал для отца соглашение о неразглашении, но боюсь, я не верю в юридическую сознательность членов группы Анонимных наркоманов. — Просто невероятно, — прошипел Нил. — Не нужны мне твои деньги. — Нет? Не я, так газетчики заплатят, так ведь? Как тебя зовут? Полное имя? — Нил Джостен. — Его губы изогнулись в кривой усмешке. — Первый. — Если ты лжёшь… — Я не лгу, Кайл. Он смотрел открыто. Твёрдо. Как человек, которому нечего скрывать. Но в руках Нила находилась вся его жизнь. Кевин попытался спрятать читавшийся во взгляде неприкрытый страх, но Нил, похоже, его заметил. Плечи его опустились, и он вздохнул. — Я не собираюсь тебя продавать, — проговорил он. — Богом клянусь. Я здесь, чтобы работать. Я понятия не имел, кто ты, а теперь, когда знаю, не скажу ни слова. Это твоё дело. Хотелось ему поверить, но Дэй не знал как. Нил и это прочёл в его взгляде. — Это ведь ты предложил меня подвезти, — проговорил Нил. — Ты хотел услышать мою историю, и я тебе рассказал. — Он понизил голос. — Не стоило с тобой делиться. «Я не ошибся. Я сделал ему больно». Нил оказался не настолько бесчувственным, как он. Не созданным из камня и льда. Он был изменчив. Словно вода и пламя. Боль не лишала его жизни, а лишь подпитывала. Делала лучше. Сильнее. И он не выносил, когда кто-то — Кевин — относился к этому легкомысленно. Он не стал бы использовать свою историю, чтобы сблизиться с ним ради денег. Он почти не знал этого парня, но понимал это. Чувствовал. Кевин отступил и сделал небольшой круг внутри шкафа. — Чёрт. Ненавижу подобное чувство. — Сбит с толку? — Джостен поднял голову и скрестил на груди руки, обтянутые веревками тонких мышц. — Посмотрим, что ты скажешь, когда сынок шефа засунет тебя в бельевой шкаф в первый же рабочий день. Простое упоминание об отце, словно пощёчина, привело Кевина в чувство. — Верно. Отец — твой шеф, а я после него. Так что вполне могу тобой командовать. — Кевин… — Мистер Дэй, — бросил он. — И, если скажешь хоть слово, я быстренько натравлю на тебя весь юридический отдел. — Да, понимаю, — глаза Нила потемнели от гнева. — Как скажете, мистер Марш. Мы закончили? Кевин кивнул. Он попытался протиснуться к выходу из шкафа. Но внутри было тесно, и Нил задел Кевина. Дэй ощутил его касание каждой клеточкой кожи. И даже сквозь одежду он вновь почувствовал, как реагирует тело. Трещина во льду. Нид замер, втянул воздух, и Кевин взглянул ему в глаза, светлые и глубокие. Он с трудом сглотнул. Кадык дёрнулся. Не стоило так пристально смотреть, но Дэй не мог отвернуться. Он чувствовал, как в ямочке на горле бьётся его сердце. Кевин резко дёрнул головой, глядя куда угодно, только не на него. Он чувствовал, как Нил изучает его, и знал, что он ничего не упустил. Ни реакции тела. Ни сбившегося дыхания. — Увидимся позже, — наконец, проговорил он. — Кевин. Боже, имя парня в его устах звучало неуместно и в то же время идеально. Нил протиснулся мимо него и вышел, а он остался один в шкафу, облокотился на полку, опустил голову на руку. Затем с приглушённым криком он сбросил на пол стопку полотенец и заметил, как сверкнула золотая нить в монограмме «ТМ». Кевин резко втянул воздух. Опасно терять контроль. Так можно лишиться и всего остального. Он пригладил волосы и вышел из шкафа, чуть не столкнувшись с одной из папиных горничных. — В шкафу полный бардак, — проговорил Дэй. — Убери. Не дожидаясь ответа, он пошёл к отцу. — Ну? Какого чёрта с тобой творится? — требовательно спросил он, держа газету в дрожащих руках. — Нам нужно поговорить. — Я понял. О чём? Дэй открыл рот, намереваясь сказать, что следует уволить Нила Джостена. Немедленно. — Кевин, — предупреждающе бросил отец. Даже слабый и прикованный к постели, он сверлил его взглядом карих глаз, безжалостно тёмных, холодных и неумолимых. Словно стылые воды Медного озера, куда он отправил его на полгода в самый разгар зимы. Он отнял у него всё, потому что он был неполноценным. Кевин пододвинул стул к его кровати. — Пап… — Да? — Я… сегодня я встречался со Стивеном Прустом, — проговорил Кевин. — И кое-чего опасаюсь.