Чужие дети

Старший из сыновей Феанора, Нельяфинвэ Майтимо, он же Руссандол для своих, он же Маэдрос для всего Белерианда, добровольно преклонял колени лишь перед троими. Первым был его отец. Вторым — Верховный король нолдор. Фингон, разумеется — перед Финголфином Маэдрос преклонял только одно колено. А третьим — вот этот серый пони. — Я тебе сколько раз говорил: если гномы предлагают что-то за полцены, от этого чего-то следует держаться подальше? — хмуро спросил он брата, крепко сжимая в кулаке мохнатую ногу. Колени уже ныли от стояния на холодной земле, несмотря на подстеленную рогожу. Но это был единственный способ подлезть под пони. Чтобы добраться до его копыт обычным способом, согнуться пришлось бы даже не в две, а в три погибели. Не то чтобы на Амон Эреб не было кузнецов, но вышеназванные кузнецы окинули пони намётанным взглядом и ласково сказали Маглору: — Знаешь ли ты, лорд Канафинвэ, как инициатива имеет инициатора? Маглор теперь, кажется, знал не только как, но также и в каких именно позах. Подковы к маленьким копытцам пони были прибиты с истинно гномьей основательностью. Они уже стёрлись до толщины пергамента самой тонкой выделки, вросли в рог намертво, но так и не лишились ни единого гвоздя. По их виду можно было предположить, что в последний раз пони ковали эдак с полгода назад. И, скорее всего, тот же раз был первым. Не то чтобы пони был согласен повторить этот опыт добровольно. Поразительно, сколько силы и упрямства могло таиться в такой маленькой с виду лошади. А, поскольку держать его ногу между колен не представлялось возможным, для того, чтобы просто снять подковы и срезать всё лишнее требовалось по меньшей мере три руки. — Как удачно, что у нас ровно столько и есть, — мрачно заключил Маэдрос, и тем подписал себе приговор — стоять на коленях перед маленьким лохматым подобием лошади. Пони всё ещё пытался ногу выдернуть, но уже как-то без энтузиазма. Возможно, оценил соотношение габаритов и решил, что преимущество не на его стороне. — Детям нужен пони, — отрезал Маглор, пытаясь как-то подковырнуть вросшую в копыто подкову с краю. Получалось так себе. — Настоящие кони для них слишком велики. Пони навострил уши. Кажется, он впервые слышал, что кому-то нужен. — Думаешь, пони, от которого даже гномам избавиться было важнее, чем выручить деньги — хорошая компания для детей? — Не раскуём — не узнаем, — философски заметил Маглор. — А гномы — народ предвзятый. Они просто верхом ездить не любят. — Если бы мне пришлось ездить на чём-то подобном, я бы тоже не любил. Пони в отместку предсказуемо попытался выдернуть ногу. Маэдрос ему предсказуемо не позволил. Гномы привыкли работать много и тяжело, не щадя ни себя, ни других. Пони их взглядов на жизнь явно не разделял. Выглядел он, по правде говоря, довольно скверно. Несмотря на молодой возраст, рёбра и маклоки у него торчали даже из-под длинной грязновато-серой шерсти. На плечах шерсть вытерлась там, где проходили ремни от упряжи, явно рассчитанной на пони пошире. Ну и характер пони, конечно, никого бы не украсил. “Если ты на меня сядешь, дылда рыжая, я тебе ногу откушу, не будь я пони”, — более чем ясно читалось на серой морде, когда пони посмотрел на Маэдроса снизу вверх и оценил все перспективы такого союза. Возможно, серый уже хотел обратно к гномам, но вот беда, гномы его обратно не хотели. И покинули Амон Эреб очень поспешно, таща повозку, в которую раньше был запряжён пони, собственными руками — впрочем, это было у них в обычае. Двигалась повозка при этом ощутимо быстрее, чем когда её катил пони. Маглор предположил, что это потому что под гору, а не наоборот, но, возможно, дело было в чём-то ещё. Совместными усилиями передние копыта они срезали так, чтобы те перестали напоминать лягушачьи ласты. С задними было сложнее. Вернее, работать было проще, потому что не мешал бок самого пони, но вот держать куда как неудобнее. Передние ноги пони просто выдёргивал. Задними он ещё и брыкался. — Может, в станок его? — с робкой надеждой предложил Маглор, в очередной раз увернувшись от просвистевшего над ухом копыта. — Ага. Поперёк, — хмыкнул Маэдрос. — Их туда как раз штуки три поместится. Давай лучше вверх ногами его перевернём. — Зачем? — Копыта будут сверху, — пояснил он. — Не придётся ползать вокруг на коленях. Брат посмотрел на него укоризненно. У кузницы уже собралась небольшая толпа — посмотреть, как лорды обихаживают гномьего пони, который у их коней пройдёт под брюхом, не пригибаясь. Дети тоже явились поглазеть, предусмотрительно держась пока на безопасном расстоянии. — Не обижай пони, — попенял Маглор. — Он не виноват, что таким на свет родился. На самом деле в этом, кажется, мы виноваты… Пони предпринял ещё одну попытку махнуть по нему задней ногой — впрочем, безуспешную. — Мы-то здесь причём? — А кто диких лошадей на озере Митрим ловил? Мы себе оставляли тех, которые повыше и поглаже. А тех, что были мельче и лохматее, помнишь, кому продавали? Несколько минут Маэдрос хранил молчание, производя в уме подсчёты. Посчитав и придя к выводу, что брат, кажется, прав, он мрачно поинтересовался: — То есть, ты хочешь сказать, что вот у этого ломахтого чу… — да не пинайся ты! — вот у этого лохматого и у наших коней есть общие предки? — Ага. С берегов одного озера, — Маглор усмехнулся, утёр со лба пот тыльной стороной ладони и добавил ехидно: — А ты думал, пони — это какая-то отдельная ветвь лошадиного народа? Аулэ их из камня на досуге высек? Говоря откровенно, Маэдрос до этого момента о происхождении пони вообще не задумывался. Не то чтобы впоследствии его сильно беспокоила их родословная. Маглора она явно занимала больше. Когда всё-таки вырвавшееся копытце в очередной раз пролетело перед его лицом, он высказался в том смысле, что имел с матушкой этого пони некоторую противоестественную связь. — Чему ты детей учишь, — хмыкнул Маэдрос, но тут копыто достало уже до него. Ему увернуться было сложнее. Близнецы, наблюдавшие за процессом, навострили уши. Маглор выразительно приподнял бровь. — Это я, значит, детей учу чему не надо? — Твои дети, — проворчал Маэдрос, не без труда снова поднимая маленькое, но очень твёрдое копыто. — Ты и следи. Он уже успел всерьёз проникнуться уважением к гномам, которым удалось подковать пони. Поистине, те своё дело знали. Хотя, пожалуй, им было проще — не приходилось стоять на коленях. В детях тем временем проснулся истинно эльдарский лингвистический интерес, и Элронд, осторожно подойдя ближе, поинтересовался, зачем делать с пони и всей его роднёй до седьмого колена то, о чём шла речь. И как это выполнить технически. Маглор был в высшей степени не настроен отвечать в такой напряженный момент и пробормотал, что это фигура речи. — Поэтическая метафора, — охотно пояснил Маэдрос, у которого занята была только одна рука и копыто в случае неудачи полетело бы не в лицо, так что ему было проще. — Наглядно показывает силу чувств. “Если пони не может дать тебе в лоб, это не значит, что я клещами не дотянусь”, — пригрозил ему брат. — Но, конечно, Маглор об этом расскажет лучше меня, — удовлетворённо добавил Маэдрос. — Красочные сравнения — это по его части… “Нельо!” — Но с вопросами лучше подождать, пока он не разогнётся. В этот момент последняя подкова всё-таки разломилась пополам. Маглор прокомментировал это ещё парой красочных поэтических метафор из репертуара дедушки Махтана. Ко времени, когда все копыта пони были приведены в порядок, словарный запас детей успел порядочно обогатиться цветистыми выражениями. И, возможно, не их одних. Только затесавшиеся среди зрителей эдайн с восхищением внимали дивному звучанию заморской речи. Один темнолицый юноша даже набрался смелости подойти к Маглору, пока тот плескал на лицо ледяной водой из бочки, и спросить насчёт перевода. Тот доверительно взял его за плечо. — Ты кузнец, дитя? — Я поэт, — несколько смущённо признался тот. — Я хочу переложить песни эльдар на язык моего народа… Маглор тонко улыбнулся. — Тогда тебе сложно будет такое перевести, — пояснил он. — Это очень специальные кузнечные понятия. На лицах близнецов читались смешанные чувства, когда Маглор вручил им подарок. Пони и в самом деле не слишком походил на лошадь, достойную юных принцев. Элрос с некоторым сомнением протянул ему хлебную корку, и пони с таким же сомнением потянулся носом к его руке, на всякий случай прижав уши, чтобы никто больше на корку не посягнул. — Пальцы береги, — предупредил его Маглор. Клацнули зубы. Элрос вздрогнул, но пальцы остались на месте — пони схватил зубами только угощение с его ладони. — Думаю, вы поладите, — как-то слишком жизнерадостно заметил Маглор. — Теперь у вас будет свой конь. Близнецы переглянулись. Они его энтузиазма, кажется, не разделяли. — А что нам с ним делать? — осторожно поинтересовался Элронд. — Я бы советовал его для начала отчистить. С пристрастием. Дети переглянулись снова. — А можно его помыть? — спросил Элрос. — Попробуйте, — щедро предложил Маглор. В голосе его, однако, звучало некоторое сомнение, и его можно было понять. Вероятно, в прошлом пони мылся исключительно естественным путём — то есть, когда попадал под дождь. Однако дети явно были настроены решительно. Элрос вооружился ведром, Элронд взял пони за чёлку и потянул за собой. Пони несколько удивлённо шевельнул ушами, но пошёл. Должно быть, оценив размеры детей относительно себя, он пришёл к выводу, что эти будут полегче гномов, да и телеги поблизости пока не видно. — Что ж, некоторое время им будет, чем заняться, — резюмировал Маглор, провожая взглядом странную процессию. — Его придётся на ночь привязать у конюшни, — напомнил Маэдрос. — В загоне он между жердями просочится, а в стойле на него наступят. Маглор вздохнул. — Зная его предков, я бы скорее опасался, что это он там на кого-нибудь наступит. Он поднял с земли маленькую подковку, стёртую до толщины выделанного пергамента, вздохнул и закинул её в кучу другого железного лома.