День пролетел, как быстрое мгновение. И я в слезах опять спускаться стал Из мира света в мир грехопаденья, Где смрадный воздух жаром трепетал, Слоистый мрак охотился за светом И в этой схватке вечно побеждал. Данте Алигьери «Божественная комедия», Ад IV
Директор Дамблдор добродушно улыбался, когда Лили зашла в его кабинет, терпеливо ожидая, пока она осмотрится. Вращающиеся столы вмещали на себе столько удивительных волшебных приборов, что разбегались глаза. Они шипели, пускали клубы пара, щёлкали и скрипели — создавая негромкий гул, придающий кабинету атмосферу мастерской Санты Клауса, какой Лили её себе представляла. Портреты бывших директоров и директрис заполняли стены: Финеас Блэк косился в сторону портрета Ниов Фицджеральд, его губы беззвучно шевелились, однако гримаса на лице директрисы пятнадцатого века говорила многое о её терпении по отношению к самому непопулярному директору Хогвартса; Квентин Тримбл негромко похрапывал; Элизабет Бёрк гордо вздёрнула подбородок, когда поймала взгляд Лили, и со всем имеющимся у неё достоинством поправила ворот своего платья; Виндиктус Виридиан не отрывал головы от бумаг на столе, на фоне его занятой фигуры булькал котёл. Лили пробежала по остальным лишь беглым взглядом, не зная их лиц и историй так хорошо, как тех, кого уже успела рассмотреть. Наконец, Лили подошла ближе к столу с причудливыми когтистыми лапами и опустилась в кресло, вняв жесту директора Дамблдора. За его спиной, на верхней полке спала Распределяющая Шляпа. — Мне жаль, директор. Как говорят магглы, кот вылез из мешка. Директор Дамблдор не выглядел расстроенным ни на йоту. — Ах, я должен был сказать вам, Лили. Гарри умеет удивлять. Этому коту никогда не было суждено просидеть в мешке слишком долго. — Он придвинул ближе к ней вазочку с конфетами, и Лили стянула один леденец, припоминая, как ей однажды сказали, что директор предпочитал лимонные — такие, какие любила и она. — Мне стоит извиниться перед вами. Сохранять эту тайну при себе не могло быть приятным. — Вы правы, это не было приятным, — довольно резко согласилась Лили. — Гарри нуждается в любой поддержке, которую может получить. Директор посмотрел на неё своими светлыми голубыми глазами так, словно боялся расстроить её своими следующими словами. — Гарри многое пережил, моя девочка. Он один из самых сильных людей, что я встречал. Какие бы ужасы ни ждали его в будущем, Гарри справится с любым потрясением. Однако, — мягко прервал её возражения старик, — друзья — то, что всегда подпитывало его храбрость. Его сила заключается в любви. В любви, которую ты подарила ему перед смертью, и в любви, которую он познал здесь — в Хогвартсе. — Не стоит забывать, что не я была его матерью. Лили из этого времени… — Я понимаю твоё замешательство. Однако не думаешь ли ты, что лучше претендовать на должность его друга, а не матери? Лили сглотнула комок в горле. Она не разговаривала с Гарри — и даже видела его только мельком — с той ночи в тоннеле, который вёл в Сладкое королевство, где их должен был встретить Ремус. — Я не собиралась заменять ему мать. Я не верю, что знаю, как это сделать. И я… Мне всего шестнадцать. Но я чувствую, что он мой. Мой сын. Я не знаю, что делать с этим чувством, директор. Колокольчики в его бороде позвякивали, когда директор сложил руки домиком и немного подался вперёд, положив на них подбородок. — Магия даровала тебе новую жизнь, Лили. Возможно, она будет сложной, возможно — более печальной, чем здешняя установившаяся история. Однако она может быть и более прекрасной и удивительной, чем ты можешь представить. И Гарри… Гарри — тот, кто неизбежно будет частью твоего будущего. Если это то, чего ты хочешь. — Конечно, я хочу. Но я не знаю, хочет ли этого он. Голубые глаза блестели, лукавая улыбка скользнула по испещрённому морщинами лицу. — Это предстоит решать Гарри. И я напомню: он умеет удивлять. Просто подожди, Лили.***
— Я никогда не был на ваших могилах. Лили отложила книгу и подняла голову, несколько смущённая этими небрежно брошенными словами. — Это не совсем наши могилы, Гарри. Он выглядел невозмутимым. Ожидаемые ею расстройство, возможно, гнев или простая печаль отсутствовали, придавая лицу Гарри схожесть с безжизненно холодной статуей. Но потом он покачал головой и упал по другую сторону библиотечного стола, судорожно глотая воздух, и все сходства с неподвижными каменными конструкциями исчезли. Лили не сразу поняла, что он смеётся, настолько неестественным и даже болезненным показался этот смех. — «Ты копия отца, но глаза у тебя от матери». Вот и всё, что я о вас знаю. Лили было неуютно под его оценивающим взглядом. Он препарировал её и открыто сравнивал, вероятнее всего с тем образом, который успел нарисовать у себя в голове. Гарри был действительно очень похож на Джеймса. Лили смотрела на него и пыталась урезонить диссонанс в голове: она чувствовала и чётко видела, что он действительно её сын, и вместе с тем, она понимала, что ей всего шестнадцать и мальчик, являющийся её ровесником, никак не может быть её сыном. Магия была такой могущественной и непостижимой материей. — Я уверена, что это не всё. — Тётя Петуния никогда не говорила о тебе, — хмыкнул Гарри, и в голове Лили что-то со звоном щёлкнуло. Тётя Петуния. Мерлин Великий, она уже была взрослой женщиной в этом мире будущего и она воспитала её сына, потому что сама Лили не сумела сделать этого из-за своей смерти. Её сестра была здесь, но больше не походила на ту девочку, какой Лили знала ей. — Хагрид всё твердил, какими великими вы были волшебниками. Ремус рассказывал о Мародёрах, но вряд ли в этом было что-то большее, чем шалости, смахивающие на травлю теперь, когда я узнал о ситуации ещё и с точки зрения Снейпа. А Сириус… Лили видела, как перехватило у него дыхание. Как его взгляд остекленел на долгое мгновение, а руки, которые он сложил на столе, расслабились. — Сириус мёртв. — Но ты знаешь кое-что… — Это не имеет значения, — отрезал Гарри. Лили прикусила губу. Она ощущала его горечь, его давящую злость, но не знала, что с ней делать. — Вы люди — вас нельзя узнать по нескольким историям и фотографиям. Я вас совсем не знаю, и моя тоска по родителям — это тоска по их образу, а не по вашим личностям. — Зачем ты говоришь мне это? — сдерживая слёзы, прошептала Лили, уткнувшись взглядом в стол. Гарри был жесток к тем, кого не признавал своим. Возможно, это был его защитный механизм, но больно было оказаться по сторону его непринятия. — Вы не мои родители. И вряд ли хотите ими быть. — Гарри пересел на скамью Лили, оказавшись совсем рядом. Он протянул ей руку. — Однако я хотел бы познакомиться с вами. Лили несмело сжала его ладонь в своей, слегка встряхнула. — Мне жаль, что всё сложилось таким образом, Гарри. Гарри встал и взял её учебник со стола. Он поманил Лили за собой и она решительно заставила себя забыть о домашнем задании. — Я не знал ничего другого. Я доволен своей жизнью. Не нужно меня жалеть. Гарри отдал книгу мадам Пинс и они покинули библиотеку. Лили следовала за ним, крепко сжимая палочку в кармане. Его горящие глаза и воспалённый шрам на лбу вызывали мурашки страха на её коже.***
— Ты не думаешь, что сближение семьи прошло бы более благоприятно в любом другом месте, кроме кладбища? Его наивность была почти очаровательной, решил Гарри, разглядывая лицо Роберта Муна, скрывающее за собой Сириуса. Существуют сотни мест куда хуже обычного кладбища, и с десяток из них находятся в одном только Хогвартсе. — Я никогда тут не бывал, а вам в какой-то момент стало бы слишком любопытно, чтобы не явиться сюда. Это хорошее начало. Фергюс Питерс — Джеймс Поттер — рассмеялся так натянуто, что Гарри не сумел сдержать довольной улыбки. Непостижимым образом ему нравилось видеть их неловкость. — Я не уверен, что хочу видеть свою могилу. — Это точно, Сохатый. Стоять над собственными останками? Увольте. Больнее всего было смотреть именно на Сириуса. Каким же беззаботным и весёлым он был. Гарри никогда не понимал, насколько сломлен Сириус Блэк, пока не увидел его целую и по-настоящему живую версию. — Значит, Ремус заберёт нас через три часа? — вмешалась Лили, пока разговор не перетёк во что-то ещё более угрюмо сумрачное. — Через два с половиной, — поправил Гарри, пробираясь между надгробий. Всё утро ушло на то, чтобы как можно надёжнее заблокировать Волдеморта, держа его подальше от своего разума. Если бы Ремус знал, что у Тёмного Лорда есть доступ к мыслям Гарри, он никогда бы не согласился на эту авантюру, нарушающие правила Хогвартса. Но Гарри не сказал ему, а сам посчитал возможность одновременно побывать в месте своего рождения и провести время с теми, кто когда-то стал бы его родителями, слишком заманчивой, чтобы отбрасывать её из-за опасения преследования со стороны Волдеморта. — Мне нужно успеть уладить кое-какие дела в Хогсмиде. Они молча бродили между высокими каменными памятниками, большинство из которых превосходило ростом и Гарри и более высокого Муна. Листья склонившихся словно в поклоне деревьев умиротворённо шелестели над их головами, трава тихонько шуршала под подошвами туфель Лили. Могильная плита Поттеров, когда они нашли её, казалась огромной, а имена высеченные на ней — горько холодными. Джеймс Поттер и Лили Поттер. Последний же враг истребится — смерть! Мэри Купер поёжилась, обхватывая плечи руками и жалея, что не может использовать согревающие чары. Трудно было оторвать взгляд от могилы тех, кто когда-то спас Гарри, любил его, лелеял и оберегал. Почившие слишком рано. Они не видели, как он растёт, не наслаждались красками и сложностями взрослой жизни, не радовались вместе с ним полученному из Хогвартса письму и никогда не знали семейного счастья, уничтоженные Волдемортом, как и сотни других. — Почему именно эта фраза? — негромко спросила Лили. Правда, почему? Иронично было писать о истреблении смерти на могиле людей, убитых тем, кто отчаянно её боялся и успешно избегал. — В Библии говорится, что когда Иисус снова придет на землю, будут уничтожены боль, голод, слёзы, войны, катастрофы, и последнее, что будет уничтожено — это смерть. Больше никто не будет умирать, потому что у Господа все живы, — продолжила Лили, не сводя глаз с цитаты, словно боясь прочитать имена тех, кто лежал в этой земле. — Но мы с Джеймсом не верим в Бога. — Не я выбирал надпись, — фыркнул Гарри. — Мне был всего год. Оглушительная тишина казалась звенящей. Возможно, приходить сюда было идеей не самой верной, но Гарри не жалел об этом. Он только сожалел, что не взял с собой Гермиону и Рона. С ними справиться было бы куда легче, несмотря на царящее между ними напряжение. — Эй, а почему бы нам не поискать здесь бар или что поинтереснее? — нарочито весело прокашлялся Мун. — У нас есть ещё два часа. Можем повеселиться, пока мы за пределами Хогвартса. Сириуса так отчаянно не хватало, что Гарри тут же отвернулся от знакомых, но по-прежнему холодных, имён и последовал за Робертом Муном. Те, чьи имена тяжело перекатывали у него на языке, последовали за ними. И вот так, в окружении мертвецов, Гарри отправился исследовать Годрикову Впадину.***
Гарри закашлялся, сплёвывая горсть прогнивших листьев, что забились ему в рот вместе с грязью. Волдеморт посмеивался, кружа вокруг него, как хищник рядом со своей добычей. Гарри не собирался быть лёгкой добычей. Или его добычей. — Мой милый, наивный Гарри. Ты надеялся, что я не отыщу тебя здесь, или хотел мне попасться? Гарри оглядел полуразрушенное ограждение одного из домиков, в которых жили местные, поднимаясь на колени. Люди разбегались в разные стороны, крича в ужасе и испуге, не готовые ко второму посещению их деревушки Тёмным Лордом. Не было в Годриковой Впадине пабов, как не было и интересных общественных мест. Это была тихая деревня, заселённая по большей части пожилыми волшебниками и волшебницами, которые походили на мух в янтаре, довольствующихся своей размеренной, тихой жизнью. Гарри никогда не смог бы жить здесь, но хотел бы иметь возможность хотя бы попытаться. Когда боль в шраме, настолько ослепительно сильная и расползающаяся по вискам, подобно раскалённому обручу, свалила его на колени, единственное, что сумел сделать Гарри — предупредить. — Он не причинит мне вреда! Спрячьтесь! Пожалуйста. И Роберт Мун, Фергюс Питерс и Мэри Купер сделали это, хотя Гарри и знал, что они ожидают застать Волдеморта врасплох, а не переждать нападение, как благоразумные дети. Он видел их спины, когда они бежали от тёмной, кустистой мглы, разрастающейся в том месте, где появился Волдеморт. Не успел Гарри достать палочку, как заклинание Волдеморта вынудило его прыгнуть в сторону. Камень и пыль разлетелись с того места, где заклятие уничтожило часть симпатичного ухоженного домика. Оттуда выбежала пожилая леди, сначала настроенная воинственно, но при виде Волдеморта ставшая выглядеть так, словно враз оказалась при смерти. — Дай возможность помечтать. — Гарри со стоном перевернулся на спину, лихорадочно ища свою палочку. — Люмос, — инстинктивно вырывалось у него, и палочка загорелась приятным тёплым светом. Однако на этом его удача закончилась — палочка была прямо у ног Волдеморта. Гарри никак не успел бы схватить её первым. Волдеморт неторопливо опустился на корточки и взял остролистовую палочку в руки с тихим удивлённым вздохом. Он покрутил её в длинных бледных — почти белых — пальцах, провёл длинными когтями по рукояти и, наконец, спрятал её в складках мантии, лишая Гарри любой возможности вернуть её обратно. — Наши палочки — близнецы. Ты знал об этом? Олливандер должен был тебе сказать. Он любезно поделился этим со мной, после того как я вежливо попросил его об этом. Мантия была спрятала у него в сумке. Гарри поругал себя за безрассудство и непредусмотрительность и пожалел, что не взял с собой экстренный портключ. Безнадёжность ситуации грозилась захлестнуть его, однако Гарри отмахнулся от отчаяния и страха, как делал это всегда, сталкиваясь с Волдемортом. Чтобы выстоять против Тёмного Лорда нужны были уверенность и удача, и если второе Гарри было неподвластно, он мог обеспечить первое. — Сколько ты его пытал, прежде чем он сдался? Волдеморт беззаботно пожал плечами. Его эмоции сложно было прочесть, даже имея преимущество в виде шрама. Смотря на Гарри прямо и без злобы, он не торопился захватить его и увести в своё страшное тёмное логово, словно никогда не учился. Если дать Гарри время, он мог бы скрыться — он довольно хорошо умел бегать. — Не думай, что я чудовище. — Длинные пальцы, обтянутые неестественно белой кожей, поглаживали тисовую палочку почти с нежностью. Волдеморт не сводил с него жадного, голодного взгляда. — Я не мог рисковать его магическим талантом так безрассудно. Он был чудовищем — всем, что вообще воплощало чудовищность, и прекрасно осознавал это. Слюна во рту Гарри стала кислой. — Итак, ты использовал Империо. Они пробирались к нему со спины, словно надеялись застать Волдеморта врасплох. Гарри с трудом удержался от ругательства, что рвалось с губ. Питерс и Мун крались с разных сторон, а Мэри стояла чуть поодаль, явно готовая броситься на помощь Гарри, когда внимание Волдеморта будет отвлечено. — Никогда не подводит, — ухмыльнулся Волдеморт, отчего его острые зубы обнажились, придавая ему вид ещё более устрашающий. — За исключением тебя, разумеется. Ты особенный, Гарри. Отвращение поползло по горлу и сжало грудную клетку склизкими лианами. Как он посмел произносить его имя с такой нежностью? — Мир был бы куда проще, если бы я не был исключением, правда? — горько вырвалось у Гарри, и Волдеморт засмеялся. Этот смех был до омерзения искренним. Гарри сделал сильный рывок вперёд, готовый повалить Волдеморта, всё ещё не поднявшегося с корточек, но тот будто только этого и ждал, оттолкнув руку Гарри, тянущуюся к его палочке. Они столкнулись и упали на усыпанную листвой землю. Руки Гарри легли на горло Волдеморта, сильно сжимая, однако это не возымело никакого видимого эффекта. Когтистая рука схватила его за волосы и оттащила назад, однако Гарри отказался подчиняться и сильно дёрнулся вперёд, вырываясь из хватки и сильно ударяя Волдеморта лбом в переносицу. Голова запульсировала от боли, клок волос остался в руке его противника. Мир поплыл перед глазами, но Гарри упорно цеплялся за сознание, лихорадочно ища палочку. Его очки разбились в какой-то момент и стекло впивалось в кожу, а торчащие осколки грозились попасть в глаза. Волдеморт схватил их и отбросил в сторону. Видимость Гарри стала ещё хуже. — Мерлин подери, отойди, Гарри! — крикнул кто-то, но рычание Волдеморта под ним выбило все мысли из головы. — Я могу попасть в тебя! Рука Волдеморта обхватила его за спину и притянула так близко к себе, что стало трудно дышать. Гарри вцепился ногтями в чужие предплечья, раздирая их в кровь и свирепо укусил его за плечо сквозь мантию. Волдеморт зашипел, но не отпустил. И тогда Гарри ударил его коленом между ног со всей доступной ему силой. Хватка ослабла. Волдеморт по-настоящему застонал от боли и Гарри отпрянул с такой неистовостью, что за секунду оказался в нескольких метрах от Волдеморта. Белая, похожая на костяную, но сделанная из тиса палочка попалась ему в глаза. Она лежала между ними и Гарри бросился к ней, едва ли осознавая себя. Его единственной потребностью было убежать, убежать как можно дальше и как можно скорее. Длиннопалая рука была ближе. Чужие пальцы почти коснулись палочки, но слаженный двойной крик дал Гарри необходимое преимущество. — Иммобулюс! — Конфундус! Синий луч попал Волдеморту в ногу, но не остановил его. Он сбросил оба заклятия, словно их никогда и не было, но это заняло несколько секунд и Гарри успел — палочка оказалась у него в руках. Гладкое дерево было хорошо отполировано, а выступ у основания, похожий на коготь, позволял держать её более расслабленно и не опасаться, что она выпадет из рук. — Не смей, Поттер, — зашипел Волдеморт, и Гарри даже не был уверен, парселтанг это был или нет. — Аква Эрукто! — мощная струя воды ударила Волдеморта в грудь, отбросив того к земле и не позволил сразу же выхватить палочку Гарри, которую он спрятал среди складок мантии. Он легко скидывал парализаторы, и использовать один из них было глупо, поэтому вода была первой, что пришло в голову. Пошатываясь, Гарри поднялся и принялся бежать, уверенный, что дезориентации Тёмного Лорда не хватит надолго. Его подхватили под руки, помогая убраться как можно быстрее. Голос Роберта Муна за спиной продолжал выкрикивать заклятия. — Он тоже… — Гарри чувствовал себя немного вялым, и восхитился тому, с какой силой ударил Волдеморта, если последствия до сих пор не собирались исчезать. — Он тоже должен бежать. — Бродяга прямо за нами, — заверил Питерс, не сбиваясь с шага. Мэри с другой стороны крепче сжала руку Гарри. — Он нас прикрывает. — Я аппарирую тебя, — предупредила Мэри. — Ты не в том состоянии, чтобы сделать это сам. Гарри не стал говорить ей, что до сих пор не пробовал аппарировать самостоятельно. — Сейчас, Роб! Гарри дезориентировано оглянулся, не до конца понимая, к кому обращается Питерс, пока не понял, что он говорит это Муну. Хорошо, что они не использовали свои настоящие имена и прозвища — Петтигрю всё ещё был с Волдемортом и мог подать ему несколько идей, если бы прознал об этом. Мэри сжала его ладонь в своей и Гарри покрепче ухватился за неё, сделав глубокий вдох. Прямо перед аппарацией он увидел яростные языки пламени, выходящие из палочки Сириуса, неконтролируемые и ужасающие. Они поднимались к нему, застилали землю и пожирали всё на своём пути. Какой-то отдалённой частью сознания Гарри понял, что это Дьявольский огонь, но воронка аппарации не позволила ему развить эту мысль. Его поглотила тьма, а адская боль в шраме всё не желала утихать, достигая его даже в бессознательном состоянии.