Где все они, я их увидеть рад; Мне сердце жжет узнать судьбу славнейших: Их нежит небо или травит Ад? Данте Алигьери «Божественная комедия», Песнь 6
— Зелье Виггенвельда! — Прекрасно. — Я не вижу в тебе энтузиазма, мой мальчик, — задорно улыбнулся Слизнорт. Его костюм грязно-зелёного цвета громко шуршал при ходьбе, словно накрахмаленный. — Я, — начал Гарри, доставая палочку, чтобы зажечь огонь и с удовольствием наблюдая, как Слизнорт спадает с лица при виде неё, — полон энтузиазма, сэр. — В самом деле, — нервно засмеялся профессор, пятясь от него настолько очевидно испуганно, что на секунду Гарри пожалел о своём порыве. — Итак! Кто расскажет мне об этом чудесном зелье? Гермиона подняла руку, но Слизнорт махнул рукой в сторону Мэри. — Мисс Купер. Хм… Имеете отношение к Айзеку Куперу? Гарри закатил глаза. Мэри нейтрально улыбнулась. — Нет, сэр. — Хм… Верно-верно… Итак, мисс Купер, что вы можете сказать нам о зелье Виггенвельда? — Его более известное название — Рябиновый отвар. И с ним связана любопытная история, которая распространена даже в маггловском мире. — О! Я знакома с этой историей, — воскликнула Гермиона, бесцеремонно перебивая Мэри. — Сказка о принцессе — спящей красавице — отравленной Напитком Живой Смерти и принце, поцеловавшем её смазанными Рябиновым отваром губами. — Это именно то, о чём я хотела сказать. — На лицо мисс Купер набежали тучи. Гарри откинулся на спинку стула, позабавленный враждебностью в её голосе. — Как любезно указала Грейнджер, Рябиновый отвар используют в качестве противоядия к усыпляющим зельям, но оно так же используется для заживления ран. Это целебный эликсир. — Всё верно! Но почему его называют Рябиновым отваром? Мистер Макмиллан? — Эм… Потому что в его состав входит рябина? Гарри покопался в голове, пытаясь вспомнить точную рецептуру, но без освежения знаний перед уроком некоторые моменты забылись. Однако он был уверен, что кора рябины была среди ингредиентов к Рябиновому отвару. — Верный ответ, но смелее, мистер Макмиллан. Какую часть дерева мы используем? Мисс Грейнджер? — Кора дерева Виггентри, которое является магическим аналоги рябины и может защитить от многих тёмных существ. — Виггентри или Дерево Вигген — название, которое в Великобритании волшебники дают дереву рябины, — деловито сказала Мэри, рассказывая так чётко и сухо, словно читала с учебника. Гермиона раздражённо сощурилась, наблюдая за ней. — С другой стороны, Вигген со старобретонского переводится как «сила», что отражает прилив сил и рост выносливости у выпившего Рябиновый отвар. — Замечательно! Я бы не сказал лучше, мисс Купер! И мисс Грейнджер, конечно. Гарри уронил голову на парту, борясь с желанием сползти под неё. Каждый раз глубина академических знаний Гермионы поражала и вместе с тем ужасала, а теперь к списку ходячих библиотек можно было добавить ещё и Мэри. Он искренне не понимал, как можно было столько знать и держать всё это в голове! По крайней мере, не сухой учебный материал, не приправленный чем-то практичным, интересным или хотя бы забавным. Возможно, у Гарри был просто совершенно другой склад ума. Это не значило, что он был глупым. Он напомнил себе об этом ещё раз, пока Гермиона и Мэри перекидывались всё более и более удивительными фактами о зелье Виггенвельда. Он не был глупым. — По пятнадцать очков каждой! — наконец, вклинился в их баталию Слизнорт, выглядя таким довольным, словно только что умял несколько банок засахаренных ананасов. — Итак, теория усвоена, как я вижу. У вас есть несколько часов для практики. Это зелье довольно устойчиво и неприхотливо, однако следите за тем, что бросаете в котёл! Мы не хотим неприятностей! — Идиот, — пробурчал Драко в сторону профессора, толкая Гарри плечом, пока пробирался к кладовке. Это прозвучало на удивление вяло для такого мерзавца, как Малфой, но Гарри не стал утруждать себя мыслями об этом. Он знал, что Драко носит метку и знал, какие обязательство это на него накладывает. Тут нечему было завидовать, а сочувствия Гарри в себе не находил. — Я расскажу тебе свой секрет, если ты расскажешь мне несколько секретов зельеварения, — вывалил на парту охапку ингредиентов Мун. Гарри смерил его взглядом, выискивая знакомые черты и, к своему сожалению, находя их. Человек перед ним не был его Сириусом и всё же его взгляд был таким же. Это причиняло боль. — Что ты хочешь знать? Гарри больше не интересовался секретами Муна — в конце концов, главный из них был уже раскрыт. Однако полезно было бы иметь это над его головой и воспользоваться в случае необходимости. — Гм… Ну, Рябиновый отвар? Это противоядие к Напитку Живой Смерти. Какие-нибудь советы? Гарри вспомнил пометку в книге Принца-полукровки, приписанную к этому зелью, и тихо засмеялся. — Просто суй им в глотки безоар, Мун. Котёл был поставлен на огонь, наполнен водой и нагрет до нужной температуры. Гарри принялся добавлять кровь саламандры, сверяясь с учебником. Принц-полукровка не оставил заметок конкретно об этом зелье, и Гарри собирался просто чётко следовать инструкции. — Мерлин Великий, не называй меня так без большой необходимости, — поморщился Мун. Гарри полагал, что ему тоже не понравилось бы выдуманное имя — слишком он притерпелся к своему. Имя Гарри Поттер — проклятие, вывалянное в грязи и отяжелённое надеждами тысяч волшебниц и волшебников. Это звание, данное ему с рождения и медленно ведущее его к смерти. И всё же Гарри Поттер — это не просто мальчик, не просто урод. Это настоящее имя, яркое и знакомое всем. Пока существовало оно, Гарри не могли забыть, даже если бы он сгинул в чулане, как один из его давних приятелей-пауков. Его могли ненавидеть, презирать, бояться, любить и восхвалять — и всё это было лучше небрежности Дурслей, последствия которой Гарри до сих пор пытался из себя вытравить. — И этот совет походит на совет грязного слизня. Гарри полагал, что владельцем книги действительно мог быть слизеринец. Это не умаляло неприятных мурашек, что побежали по его рукам, когда Сириус выплюнул эти слова с очевидным отвращением. В голове ярко вспыхнули воспоминания Снейпа, сворованные Гарри так же нагло и злобно, как Снейп воровал его самые интимные и личные моменты, вторгаясь в разум в бесполезных попытках научить его окклюменции. — Если ты говоришь о слизеринцах, тебе не повезло, Мун. Я и сам ушёл недалеко. — Зелье стало красным, затем — оранжевым, жёлтым, зелёным, бирюзовым и розовым. Гарри помешивал и менял температуру. От Слизерина Гарри отделяла только неприятная встреча с Драко Малфоем и слова Хагрида, чётко запавшие в детский, впечатлительный разум. Повернись всё немного иначе, и грязным слизнем сейчас называли бы его. — Питер Петтигрю — гриффиндорец, почётный Мародёр. Что это говорит о нашем факультете? Мун смотрел на него так, словно Гарри лично задушил пару щенков у него на глазах. Шипы крылатки мягко утонули в котле, зелье булькнуло. — Вся моя семья — чёрные маги и монстры. Это не значит, что я тоже такой. Гарри вздохнул, гадая, как так получилось, что он был втянул в этот нелепый разговор. Флобберчервь в ожидании смотрел на него с доски с ингредиентами, но вытягивать из него слизь отчаянно не хотелось. Гарри настойчиво сунул его Муну и приказал следовать инструкциям. Тот, как ни странно, принялся за дело. — Именно так. Везде есть хорошие и плохие люди. Я бы не стал судить по цвету галстука или по фамилии. Слизерин — факультет, где учился Волдеморт и где мог бы учиться я. Это не изменило бы меня и вряд ли изменило его. — Вовсе ты не плохой человек! — возник перед его взором Сириус, словно живой. Его кудри падали на лицо, живые синие глаза сияли убеждённостью. Сильные руки лежали у Гарри на плечах, напоминая об опоре, которую ему не было позволено иметь в этом излишне жестоком мире. — Ты очень хороший человек, с которым случилось много плохого, понимаешь? Вдобавок мир не разделен на хороших и плохих, в каждом есть и тёмная, и светлая сторона, главное в том, какую ты выбрал — это определяет всё. Не делится мир на хороших и плохих. Его Сириус знал это, пусть даже и не всегда следовал своим словам. Этот Сириус… Роберт Мун им не был и не следовало выискивать в его чертах своего крёстного. Зелье стало фиолетовым, когда Гарри осторожно добавил слизь. Мун смотрел в котёл, хмурясь и раздражающе постукивая ногой по полу. — На Слизерине учатся тёмные маги. — На Слизерине учатся дети. — Гарри обвёл взглядом класс, заполненный работой и парами зелий. Когда студенты склонялись над своими котлами, сложно было различить их факультет и происхождение. Они все были просто подростками. — Как и везде. А теперь подай мне медовую воду, Блэк, и заткнись. Я хочу сделать зелье идеальным. Мун действительно заткнулся, но его оценивающие, проницательные взгляды вызывали у Гарри зуд.***
Отдалиться от Гермионы и Рона было скорее необходимостью, чем прихотью — Гарри убеждал себя в этом, скрываясь среди книжных полок от зорких глаз и ускоряя шаг в ответ на оклики. Волдеморт создал крестражи — чёрт знает, сколько — и был бессмертен, а его могущество простиралось настолько далеко, что вряд ли Гарри мог даже вообразить, на что он способен. Ну а Гарри был Избранным и его силой была любовь. Любой, кто поставил бы на Мальчика-Который-Выжил, проиграл бы все свои деньги и ещё остался бы в долгу. С самого начала следовало держаться подальше ото всех, чтобы не причинять им боль своей смертью. А теперь, когда Волдеморт вознамеривался не просто убить Гарри, а получить его в своё владение, оставаться рядом с теми, кто был ему близок, и вовсе было прямым предложением уничтожить их. Ему требовались все его моральные силы, чтобы избегать Гермиону и Рона. Игнорировать родителей и крёстного, которые на самом деле ими не были, было намного проще. — Я хотела бы узнать тебя. Это было бессмысленно. Лили Эванс и Джеймс Поттер и сами были детьми. Незачем им возиться с тем, кто был обречён на сражение с Волдемортом, не имея никаких мотивов, кроме общей крови. — Вам лучше держаться подальше. — Ты сказал, что хочешь попробовать, — не унималась Мэри. — Ты сам это сказал. Гарри сглотнул комок в горле, проклиная свою сентиментальность. — И чем всё это закончилось? — едко прошипел Гарри. Каменная змейка, словно реагируя на интонации в его голосе, беспокойно зашевелилась у него в кармане. Гарри не смог заставить себя вернуть её обратно на колонну, откуда она впервые и приползла по его приказу для запугивания Теодора Нотта. — Ты помнишь, как холодно и темно там стало, когда он пришёл? Казалось, что птицы перестали петь, а солнце стало совсем тусклым. Это — меньшее, что ждёт вас, если вы останетесь рядом. Волдеморт как дементор, вот только высасывание души — не самое худшее, что он может устроить. Вы уже сбежали у него из-под носа, уже попались ему на глаза в моей компании. Этого достаточно. Мэри смотрела на него влажными глазами, однако её лицо выражало ярость. — Не твоя работа — защищать нас. Если мы хотим быть рядом с тобой в эти времена, мы сделаем это, независимо от того, какой опасности нас это подвергнет. — Я не ваш сын! — не сдержался Гарри, раздражённый его настойчивостью. — И не ваш друг. Я никто для вас, как и вы для меня. Если у тебя есть чувство долга или вины передо мной только из-за того, что альтернативная версия тебя была моей матерью, выбрось эти нелепые побуждения в чёртово Чёрное озеро. Мои родители мертвы и мне не нужны новые. Я справлюсь сам. — Но ты не должен справляться сам. — Нет, — оцепенело согласился Гарри. — Но я справлюсь. Мир обрекал его на одиночество и подвиги, совершённые в порыв отчаяния или самосохранения. Гарри всегда справлялся сам, и готов был пойти к тому, что его ждёт, без друзей за спиной. Он хотел защитить их, и собирался приложить к этому все усилия. — Гарри… — Это всё, Лили. Потрясённая его отказом, она не пошла за ним, когда Гарри, чеканя шаг, поспешил убраться подальше.***
Волдеморт преследовал его непоследовательно, явно увлечённый чем-то важным. Гарри старался не лезть к нему в голову и только молился, чтобы этим «чем-то» не были смерти тысяч невинных. Учебные дни перетекали один в другой, Хогсмид оставался недосягаемым, как и любое другое место за пределами Хогвартса. Листья теряли зелёный цвет, осыпались красочными пятнами и сгнивали во влажной почве. Наступали холода, а тучи над головой сгущались. Гарри был потерян и сбит с толку. Карта Мародёров привычно легла ему в руку, когда Гарри рассматривал возможность вернуть её истинным владельцам. Однако каким бы честным поступком это ни было, Гарри не хотел расставаться с тем немногим, что осталось от родителей. Несколько фотографий, мантия, карта и сомнительное родство с тётей Петуньей — жалкие крохи, в которых проглядывались призрачные лица тех, кто мог бы построить мир Гарри в куда более красочных тонах. Северус Снейп расхаживал в своём кабинете. Даже маленькие следы на карте казались угрюмыми и сердитыми, словно отражая его настроение. Гарри свернул пергамент и поспешил к человеку, поверившему, что судьба Гарри может быть в его руках из-за глупой клятвы, данной в порыве горя и вины. Он ненавидел Северуса Снейпа в той же степени, что и уважал. Он постучал три раза, с небольшими перерывами, используя их установленный код, чтобы Снейп не посмел его игнорировать. Дверь распахнулась, явив ворох чёрных одежд и крючковатого носа. Гарри протиснулся мимо, не дожидаясь разрешения. — Поттер, — кисло поздоровался Снейп. Гарри не удостоил его ответной любезностью. Он пришёл по делу. — Он вознаградил вас? — спокойно спросил Гарри, желая проверить, насколько честен был Волдеморт. — Сделал то, что я попросил? — Если вашей идеей было путешествие в Германию, то да. — Казалось, это ничуть его не радовало. — Тёмный Лорд намеревается отправить меня туда во время летних каникул. — Это возможность отдохнуть от того, что назревает в Британии, — указал Гарри. — Вам больше не нужно беспокоиться о своей клятве. Не так, как раньше. Это ваш шанс обрести душевное равновесие и сделать перерыв. Гарри никогда не говорил «беспокоиться обо мне» или «переживать за моё благополучие», потому что для Снейпа не было Гарри. Для него были клятва и ребёнок Лили, но не Гарри Поттер со всеми его недостатками и сходствами с Джеймсом Поттером. — Это то, зачем вы посоветовали Тёмному Лорду отправить меня заграницу? — презрительно спросил Снейп. — Душевное равновесие? Гарри завёл руки за спину, разглядывая Снейпа с некоторым любопытством. Этот мужчина был из тех людей, которых никогда нельзя определить и понять однозначно. Он был таким сложным и многослойным, что за всеми масками едва ли угадывалась его истинная преданность. Гарри не доверял ему, но верил в клятву, которая защитила бы его от манипуляций Снейпа. Он мог извратить данное когда-то обещание, мог даже сдать Гарри Волдеморту, что он и сделал, но только в том случае, если это не нанесёт Гарри вреда и не будет представлять опасности для его жизни. Это небольшое преимущество могло многое дать. — Возможно, вы захотите посетить места, давно забытые, но когда-то вселяющие в сердца волшебников и волшебниц ужас. — Гарри не мог говорить прямо — слишком опасался ушей, что могли таиться в любой стене или портрете. — Возможно, человек, ставший призраком собственноручно построенной тюрьмы, даст вам несколько ответов на вопросы, которые необходимо задать. — Чего ты хочешь, Поттер? — невольно заинтересовался Снейп, подаваясь чуть вперёд. Он нависал над Гарри, похожий на огромную летучую мышь, но это уже давно не пугало так, как бывало на первом курсе. — После знакомства с Мэри, Муном и Питерсом я заинтересовался монументальными материями. В первую очередь, конечно, Время, но довольно скоро куда больше меня привлекла Смерть. — Гарри отстранённо перевёл взгляд на окна с искусственно созданным видом пышных рядов деревьев — они были в подземельях и за рамами не могло быть ничего, кроме воды и земли. — Я помню комнату Смерти в Отделе Тайн, её присутствие там пробегалось холодом по всему телу. — Какое это имеет отношение к Германии и, самое главное, ко мне? — Дамблдор никогда не говорит ничего напрямую, но оставляет множество хлебных крошек. Он делал это с тех пор, как мне было одиннадцать. Но собрать всё воедино получилось только после прочтения старых газет. — Газет? — уныло переспросил Снейп. — Газеты 30-х и 40-х годов. «Ради высшего блага» и знак. Треугольник со вписанным в него кругом и пересекающей его прямой линией. Они смотрели друг на друга, проницательные и понимающие. Мало кто знал Дамблдора так хорошо, как они, и мало кто понимал его на том же уровне. Тем не менее Снейп покачал головой, насмешливо скривив губы. — Вы не можете всерьёз полагать, что я ввяжусь в это из-за глупых домыслов. — Это не домыслы. — Гарри раздражённо спрятал руки в карманы. — Этот знак — знак Даров Смерти. Пленник своей собственной тюрьмы верил в них, а Дамблдор поддерживал эту веру. Они имеют значение, профессор Снейп. Снейп снова покачал головой. Его мантия стелилась по полу, когда он расхаживал из стороны в сторону. — И вы уговорили Тёмного Лорда отправить меня в Германию ради этого? Гарри хмыкнул, уже устав от этого разговора. Со Снейпом всегда было сложно иметь дело. — Нужная мне встреча займёт у вас не больше нескольких дней. Остальное время — на ваш собственный досуг. Это справедливая сделка. Я избавляю вас от контроля Волдеморта на несколько месяцев. Снейп презрительно фыркнул. — Он всегда контролирует нас, Поттер, не заблуждайтесь. — В Германии вы будете свободнее, чем здесь. — Гарри стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь неприятное. Он направился к выходу и остановился у самой двери. — Вы сделаете это или нет? Снейп смотрел на него своими бездонными чёрными глазами, казалось, целую вечность. Его лицо было жёстким, болезненно желтоватым и осунувшимся — под стать тому, как Гарри себя чувствовал. — Я задам несколько вопросов, но не могу гарантировать, что получу ответ. Это зависит не от меня. — Попробуйте быть убедительным, профессор, — посоветовал Гарри и сразу же выскользнул за дверь, чтобы не ввязаться в перепалку, которая обязана была бы закончиться очень плохо. Мантия у него в кармане невесомо скользила по коже ладони и обволакивала пальцы. Гарри трогал гладкую материю и улыбался.