***
Утро уже переходило в день, когда Сириус вышел из ванной, оставив Марлин, чтобы она могла спокойно привести себя в порядок. Он обернул полотенце вокруг бёдер и хотел найти что-нибудь из чистой одежды, когда дверь в номер с грохотом распахнулась и на пороге появился Джеймс Поттер собственной персоной. Его шевелюра была ещё более растрепанной чем обычно, и он сходу набросился на лучшего друга. — Бродяга! Цел? Мать с ума сошла, когда прочитала в «Ежедневном пророке» о вчерашнем сражении у «Дырявого котла». Слабо было нам весточку послать?! Типа, мол, жив, здоров. Не стоит мчатся в Лондон, Сохатый. Ты же говорил… И тут прямо посреди монолога до сознания Сохатого дошёл звук работающего душа из ванной. Несколько секунд он пялился в закрытую дверь, а потом медленно перевел взгляд на Сириуса в полотенце, на кровать, на очевидно женские вещи, оставленные тут и там. — А, ну ясно, — наконец собрался с мыслями он, — очевидно, ты был занят. — Прости, Сохатый, я даже не подумал, что до вас это так быстро дойдёт. — Ой, да ладно. Ты явно не головой тут работал, — Джеймса ситуация позабавила, хоть раздражение за пережитое из-за друга беспокойство еще не улеглось. Он направился обратно к двери. — Там Хвост, и Лунатик обещал скоро быть. Мы будем внизу, если вы соизволите найти для нас минутку. И уже почти скрывшись за дверью, заново вернулся: — И пошли весточку матери, я серьезно. — Да, — Сириус был очень благодарен Юфимии Поттер за то, что она приняла его как родного сына, когда ему было некуда идти, и не мог не почувствовать вины за то, что заставил её волноваться. — Да-а-а, — передразнил его не унывавший Джеймс, — ну и кто из нас олень? — и, увернувшись от отлевитированной в него подушки, скрылся всё-таки за дверью.***
Марлин вышла из ванной в его футболке, вытирая волосы полотенцем. — Кто-то заходил? — Да так. Сириус, уже одетый, взял её за запястья и притянул к себе. Никогда в жизни он ещё не испытывал такого влечения ни к одной девушке. Это он уже успел осознать очень ясно. Он погладил её по мокрой голове и заглянул в смеющееся глаза, когда в окно что-то ударилась с глухим стуком, и стекло жалобно задребезжало. Они нехотя оторвались друг от друга и увидели красивую рыже-коричневую сову, которая с укором смотрела на них с подоконника, поднимая лапку с письмом: «Открывайте, мол, я по делу». Сириус пошёл пускать сову, а Марлин устроилась на кровати, сложив ноги по-турецки. — Посмотрим, что тут у тебя. Он пальцем погладил птицу, отвязав свёрнутое в трубочку письмо, и ненадолго замолчал. На конверте значилось одно-единственное слово, написанное смутно знакомым тонким, косым почерком: «Марлин». — Это тебе, — он рассеяно протянул письмо девушке, — ты ждала письмо? Она не ответила. Только нахмурилась и поспешно слезла с кровати. Её решительное, серьёзное и несколько отрешенное выражение напомнило ему о том, какой она была вчера. Письмо оказалось, видимо, достаточно лаконичным, потому что Марлин только взглянула на пергамент, помрачнела и подняла на Сириуса глаза: — Мне нужно идти. Срочно. И не успел он что-нибудь ответить, как она начала собираться, вихрем проносясь по комнате. Она была готова самое большее через пять минут. Пришло время прощаться. — Я, — деловитая сосредоточенность, с которой Марлин собиралась, бормоча себе что-то под нос, пропала и стало видно, что она расстроена. — Всё хорошо, — остановил её Сириус, крепко обнимая и целуя в макушку. Ему грели душу учебник и школьный значок, лежащие в её сумке. На календаре было тридцать первое августа, и он был уверен, что встретит её завтра на платформе 9¾. А впереди был целый год в Хогвартсе. Мысль об этом теплом разлилась внутри, и Сириус беззаботно сказал: — До скорой встречи. Она подняла на него глаза, в которых уже ничего нельзя было прочитать, и кивнула. Сириус отпустил её, и она скрылась за дверью, не обернувшись.***
Когда Сириус спустился в бар, трое его друзей уже сидели за столиком у окна с кофе и гренками. — Явился не запылился, — Джеймс взлохматил шевелюру. — Познакомишь? — Она ушла. — Мы её напугали? — Нет. — Ты напугал? — Нет. Не думаю, что её так просто напугать. Римус и Питер не совсем понимали, о ком шла речь, но этот диалог их мало удивил. Где бы ни появлялся Сириус Блэк, вслед ему всегда раздавались мечтательные женские вздохи, и он, как самый обычный семнадцатилетний юноша, периодически проводил вечер-другой в женской компании. С кем-то он сближался, с кем-то проводил чуть больше времени, но от женского внимания голову никогда не терял, и до сих пор Сириус Блэк никогда не влюблялся. Джеймса девушки тоже вниманием не обделяли, однако он всегда так явно оказывал предпочтение несравненной и неприступной Лили, что едва ли в их окружении осталась хоть одна девушка, которая на что-то надеялась в его отношении. Свет этих двоих: талантливого игрока в квиддич и загадочного аристократа — должен был неизбежно падать и на двух других друзей. Грустного, умного и спокойного Римуса девушки бы тоже любили, но он, однажды обжегшись, категорически никого теперь к себе не подпускал, несмотря на все старания друзей. А вот патологически робкого Питера прекрасный пол не видел в упор, и если кто-то и общался с ним, то только чтобы поближе подобраться к его друзьям. К семнадцати годам это стало для него темой достаточно болезненной, хоть он в этом никому не признавался. Поэтому, услышав о какой-то новой девушке Сириуса, Питер несколько насупился и мечтательно представил, что это он спускается к ждущим его друзьям, попрощавшись с какой-то неизвестной, но, конечно, прекрасной девушкой, с которой провёл ночь. Садясь, Сириус похлопал Римуса по плечу: — Как оно? Виделись они совсем недавно. Двадцать восьмого августа было полнолуние и ребята встречались все вместе, чтобы трансгрессировать поглубже в Вистманский лес и там помочь другу пережить очередное обращение. Полнолуние, следующий день и еще одну ночь они там и провели в палатках, так как Римус был ещё слишком слаб, чтобы справится с трансгрессией, и лишь рано утром Джеймс отправился на похороны, Сириус, чтобы не грустить одному в особняке дяди Альфарда — в Лондон, Римус — домой к родителям, чтобы ещё набраться сил, а Хвостик — домой к маме, чтобы скучать и томиться в четырёх стенах. Сейчас, на третий день после полнолуния, Римус был ещё очень бледен и периодически болезненно морщился, но, как и всегда, больше отлёживаться категорически отказывался. — Порядок, — ответил Римус. — Хвост? Питер, вырванный из своих мечтаний, в которых занимал место Сириуса, пискнул: — Нормально. — Сохатый, а ты чего припёрся? Тебе не надо быть со своими? — Вот тебе и вся благодарность! За то, что я «припёрся» с другого конца страны, чтобы узнать жив ли мой друг! — театрально возмутился Джеймс, но тут же бросил гримасничать: — Если честно, мои сами меня отправили. По-моему, у них какие-то дела в Брайтоне, до которых я, видимо, не дорос. И видя, что тема эта заинтересовала друзей продолжил: — То, что у папы в последнее время куча работы по всей стране — это понятно. Но с недавнего времени во многих якобы рабочих совещаниях и встречах стала участвовать мама. Вот это уже очень странно. А ещё летом к нам заходил Дамблдор, и я сильно сомневаюсь, что они обсуждали мои оценки. В общем, мы с Бродягой считаем, что мои состоят в каком-то сопротивлении. — Думаю, это вполне возможно, — отозвался Римус, — я слышал в разговоре своего отца про заказ для некого «Ордена», а когда стал спрашивать, он стал отговариваться. — Орден? Что за орден? — спросил Джеймс. — Хороший вопрос, — кивнул Блэк. — Ну… на самом деле, мы кое-что знаем, — рассудил Римус. — Какая у них цель — очевидно. — Кто его создал и возглавляет тоже можно догадаться. — Кто? — спросил Питер, которому это умозаключение не удалось. — Да что с тобой, Хвост. Кто кроме Дамблдора? — Пожалуй, это так, — кивнул Римус. — И зачем такая скрытность? — Джеймс был явно недоволен проявленным недоверием. — Это тоже понятно. — Да, но от нас? Мы могли бы сражаться! — Джеймс не смог сдержать негодования. — Если этот орден создал Дамблдор, то он не позволит ученикам в нем состоять. — Волан-де-Морт не такой разборчивый, — фыркнул Сириус, которого грызла вечная боль за брата уже, судя по всему, стоявшего на пороге вступления в ряды Пожирателей смерти. — В этом и есть вся суть, — подытожил Римус, и все замолчали. — Кстати, по поводу сражений. В «Пророке» писали, что вчера у «Дырявого котла» случайные прохожие дали отпор большой группе Пожирателей. Ты что-нибудь видел? — спросил Римус у Сириуса. — Кое-что видел. И Сириус рассказал друзьям всё, как было. Когда он закончил, Джеймс присвистнул: — Вот это повезло! — Брось, Сохатый. Это не так весело. Если бы не Марлин, я мог бы быть уже мёртвым. Дважды. — От непростительных заклятий не закрыть щитом. Скорее всего, ты был бы оглушён или ранен. — Да, так намного легче. Спасибо, Лунатик. — И всё же я бы хотел быть с тобой вчера там, — продолжил Джеймс после некоторой паузы. — Да, и я, — согласился задумчиво Римус. Питер почувствовал себя неловко, понимая, что тоже должен что-то сказать. Однако представить себя под огнём Пожирателей никак не мог и не хотел. Благо, друзья никаких слов от него не ждали. Сириус тоже не ответил. Потому что когда самые верные и преданные друзья говорят, что хотели бы сражаться с тобой плечом к плечу, умалчивая, что если нужно, то отдали бы за тебя жизнь, ты ничего им не можешь сказать. Можешь только быть таким же верным, преданным и отважным, как они. — Не бери на свой счет, это всё из-за встречи с Аластором Грюмом, — тут же отшутился Джеймс, который терпеть не мог никакого пафоса. — И из-за девушки, конечно, — вставил, посмеиваясь, Лунатик. — Да, награда должна ждать героя, — мечтательно вздохнул Джеймс, и все рассмеялись, а Питер украдкой вздохнул. — Ты сказал, она была ранена? — продолжил тему Римус. — Да. Но она сама себя смогла вылечить. Она, видимо, из Когтеврана, и поднаторела где-то в целительстве. Так спокойно и уверенно всё делала. — Ты, говоришь, её зовут Марлин? — Да. — Я не помню такую на Когтевране. — Она, по-моему, с шестого. — И на шестом не помню. Сириус пожал плечами и подумал, что Римус не может знать всех. Лицо Марлин было ему смутно знакомо. Так бывают знакомы лица учеников с других факультетов и курсов. И он очень хотел увидеть её завтра на платформе. — И ночью ты решил её отблагодарить за спасения жизни, я так понимаю, — ухмыльнулся Джеймс, после чего сразу заработал подзатыльник. — Кстати, о птичках. Я видел Эванс, — сменил тему Сириус. — Она в порядке? — всю показную беззаботность с Джеймса как сдуло. — Да. Она трансгрессировала как раз за пару минут до того, как всё началось. Она передавала тебе привет. Выражение лица Сохатого после последней новости могло бы вызвать беспокойство у друзей (его словно приложили по голове чем-то увесистым), но за столько лет они уже привыкли.***
В оставшийся день ребята докупали всё необходимое к последнему курсу в Хогвартсе. В этом году по инициативе Дамблдора для шестых и седьмых курсов был предложен факультатив «Первая магическая помощь пострадавшим», на который записались все четверо. В списке необходимого значились магический атлас тела человека, учебник «Основы целительства» Клэр МакКиннон, которые они купили в «Флориш и Блоттс», и набор ингредиентов для зелий, эликсиров и реагентов. У Сириуса благодаря вчерашней прогулке с Лили уже всё было: Эванс тоже, видимо, собиралась ходить на факультатив. — Да, она хочет стать целителем, — кивнул Джеймс. Его друзья с улыбками переглянулись. Стало понятно, каким чудом Сохатого занесло на дополнительные занятия, где ко всему прочему нужно будет варить ненавистные ему зелья. — ПМПП есть и в программе мракоборцев, — продолжил свои рассуждения Джеймс, якобы не замечая улыбок друзей. Джеймс с Сириусом грезили карьерой мракоборцев курса с третьего. Римуса тоже привлекала борьба с Тёмными искусствами, но он научился никогда ничего не загадывать, чтобы потом не было больно, поэтому упорно отгонял от себя любые мысли о жизни после выпуска. Факультатив его привлекал, как привлекали его все новые знания. Он был вдумчивым и старательным, что в переводе Сохатого и Бродяги означало: «был страшной занудой». Питер же записался, потому что не хотел отставать от друзей. Не обошлось и без похода во «Всё для квиддича». Джеймса ждал второй год в роли капитана команды. Сириус хоть и не был звездой такого масштаба, как друг, был незаменимым охотником, и Гриффиндор, уже завоевавший в прошлом году Кубок квиддича, очень рассчитывал на них и в этом году. Выходя из магазина спорттоваров, Джеймс и Сириус хмуро переглянулись. В конце их писем было напоминание о выпускном бале в конце года, а значит скоро речь должна была зайти о парадных мантиях. Поттеры как старинная и чистокровная семья располагали внушительным состоянием, и Джеймс никогда не знал, что значит испытывать стеснение в средствах. Богатство же Блэков было почти легендарным. Одно время про кого-то бессовестно богатого говорили: «богат как Блэк». Впрочем, эта присказка, к счастью Сириуса, уже вышла из моды. Порвавший все отношения с семьёй, Сириус, естественно, остался бы совсем без средств, если бы не любящий дядя Альфард. Ему была чужда мания чистой крови и заносчивый аристократизм семьи, и он не только поддержал решение Сириуса, но и охотно помогал племяннику. Когда он скончался прошлой весной, Сириус впервые в жизни узнал, что такое чёрная, безысходная боль потерь. Дядя Альфард оставил ему особняк и всё свое состояние, и Сириус стал абсолютно независимым. Совсем в другой ситуации были двое других друзей. Мать Римуса, магла, была женщиной очень хрупкого здоровья, которое ещё больше подорвала необходимость заботиться о маленьком сынишке, который сначала едва выжил после укуса оборотная, а потом и сам страдал ликантропией. Поэтому семью мог содержать только отец, Лайелл, специалист по явлениям нечеловеческого духа в Министерстве. Скромного жалования со скрипом хватало на семью из трёх человек. Но любящие родители очень старались, чтобы Римус мог позволить себе в начале года новые учебники и всё необходимое. Питера же воспитывала одна мать, волшебница. Миссис Петтигрю работала санитаркой в больнице святого Мунго и, замучанная жизнью, была женщиной холодной и равнодушной. Сына своего она большей частью не замечала и часто забывала, что ему может быть что-то нужно. Если бы не друзья, Питеру приходилось бы справляться без доброй половины школьных принадлежностей. Естественно, Джеймс и Сириус, как могли, старались облегчить участь друзей. И если Питер их помощь принимал с радостью, то помочь Римусу нужно было так, чтобы не задеть его гордость. Денег он никогда не брал. И всё же ни Джеймс, ни Сириус не могли оставить друзей копаться в груде старья в магазине подержанной одежды. Нельзя сказать, что их план созрел заранее, но, переглянувшись и обменявшись несколькими безмолвными знаками и кивками, они уже чётко представляли, что нужно делать. Эти двое хорошо понимали друг друга и без слов. — Кажется, остались ма… — начал было Римус, но не успел закончить, так как Джеймс остановил его и кивнул в сторону на проходящего мимо темноволосого, слегка полноватого и изящно одетого молодого человека: — А не Родольфус ли это Лестрейндж? — Он самый, — скрипнул зубами Сириус. — Ну и что он здесь делает? Римус, зная, что за этим последует, простонал: — Покупает средство от слизняков… — Нет, Римус, ты и сам это знаешь, — покачал головой Джеймс и добавил: — Исчезни, Бродяга, а мы за ним присмотрим. Спорить никто не стал. Римус знал, что бесполезно, а Питер привык плыть по течению: если что, ребята подхватят. Бродягу от участия в операции отстранили, так как при встрече с членами дорогой семьи его нередко замыкало. И поскольку любовь эта была такой горячей и взаимной, все последние встречи Блэка с семьёй заканчивались серьёзными неприятностями. Он воспользовался отличным предлогом, чтобы улизнуть для выполнения их с Джеймсом планов. Неразлучного с Бродягой Сохатого Родольфус тоже мог знать в лицо, а Питер находчивостью не отличался и в экстренных ситуациях всегда тормозил, поэтому план был такой: Джеймс и Питер прячутся под мантию, а Римус остаётся, как есть, и старается не отставать от Родольфуса, помогая, где надо, ребятам под мантией. Условившись о мете встречи, ребята разошлись. Сириус куда-то мгновенно растворился. Джеймс и Питер юркнули за угол, где спрятались под мантию, которую Джеймс всегда носил с собой. А Римус как ни в чем не бывало пошел в сторону, в которой ещё виднелась фигура молодого мужчины. Людей было не так много, и ребята под манией без затруднений следовали за другом и через какое-то время все трое догнали Пожирателя. Родольфус шёл не спеша, чинно и важно, но по сторонам не оглядывался. Так идёт человек, у которого есть вполне конкретное дело. Сохатый под мантией сделал вид, что его тошнит, и Хвост довольно захихикал. Лестрейндж повернул ко входу в «Дырявый котёл», Люпин — за ним, невзначай замешкавшись в дверях, чтобы пропустить друзей, скрытых под мантией. Родольфус направился прямо к бармену. Люпин кивнул ребятам: «Теперь ваша очередь» и собрался садиться за столик. А Джеймс и Питер стали подбираться поближе. Хвост при этом споткнулся о стул, который чуть не упал. Родольфус нервно обернулся, но догадливый Римус стал греметь стульями, кашлять и ронять сумку, делая вид, что никак не может устроиться, так что всё обошлось. Родольфус, однако, прищурил глаза и процедил до смерти перепуганному бармену сквозь зубы: — Пойдём-ка, поговорим, где потише. И, схватив того за шкирку, затолкал на кухню. Дверь за ними закрылась, и Джеймс ругнулся. Римус глубоко вздохнул. За шесть лет с этими проходимцами он как истинный мародёр усвоил, что, чтобы шалость удалась, сражаться нужно до конца, и устремился на кухню. Джеймс и Питер за ним. Привычно замешкавшись в дверях, Люпин стал строить из себя дурака: — Я хочу сделать заказ. Почему никто не может принять у меня заказ? Родольфус, нависший над бедолагой Томом, обернулся с нескрываемой злобой. Позади них поблёскивали висевшие на стенах медные котелки и кастрюли, пахло квашеной капустой и печёной картошкой. Бедный, сжавшийся в комочек перед Пожирателем, бармен хотел что-то пискнуть, но тот его опередил, прорычав: — Катись отсюда, придурок. Жди в зале. Римус стал что-то обиженно бормотать и вышел. Ребятам под мантией этого вполне хватило, чтобы зайти, и теперь они спокойно наблюдали за продолжением сцены на кухне. Первым делом Родольфус наложил на дверь какое-то заклятие, видимо, чтобы невозможно было подслушать, и снова повернулся к Тому. Теперь ребята обратили внимание на фотографию у него в руке. — Я не спрашиваю тебя, видел ли ты её. Я знаю, что видел. Она была здесь. Я спрашиваю, что она делала, с кем общалась и когда ушла. — Я… Я… Я не знаю, мой господин. Вчера было так много народу. — Напряги память. Либо ты вспомнишь всё здесь и сам, либо пойдёшь со мной и тебе помогут. Родольфус достал палочку, а Том мелко затрясся: — Да, она… она была ранена. Её принёс юноша. Он снял утром номер. — Какой юноша? — змеёй прошипел пожиратель. Джеймс, мгновенно почувствовавший неладное, направил на бедного бармена палочку и тихо шепнул: «Конфундо». Глаза бедолаги несколько потеряли фокус, но Пожиратель, решивший, что мужчина теряет сознание от страха, встряхнул его за плечи. — Кто такой, я тебя спрашиваю. — Светловолосый такой, невысокий, брал номер на фамилию Уайт. — Что было потом? — Потом они спустились и оба ушли. — Вчера оба ушли? — Да, да господин, — Том всё никак не мог собрать глаза в кучу. — Ясно, тащи сюда книгу постояльцев. Сейчас проверим. Джеймс почувствовал, как холодеет затылок, и стал лихорадочно соображать, что делать. В этот момент дверь на кухню снова отворилась, и показался Римус, старательно пытающийся выглядеть нелепо и развязно. За столько лет общих проделок у ребят выработалась особая чуйка на то, что друзьям нужна помощь. — Так кто-нибудь в этом баре собирается брать у меня заказ? Под отборную ругань Родольфуса с кухни выскочил Римус, бармен Том и двое ребят под мантией. Том, пошатываясь, стал копаться за барной стойкой, неспособный отыскать книгу, спокойно лежащую на своём обычном месте. Джеймс шепнул Римусу: — Книга постояльцев. Убери Сириуса. Вместо него Уайт. Вчера утром заехал и вчера вечером выехал. Пока Том искал книгу в ящике со сливочным пивом, Римус невзначай прислонился к барной стойке. Пара движений палочкой над открытой книгой, и он пододвинул ёе бармену: — Эй, приятель. Не это ищешь? Том был неспособен почувствовать подвох — он схватил книгу, поблагодарил парня и скрылся на кухне. На этот раз ребята не стали рисковать и соваться туда ещё раз. Через некоторое время Родольфус вышел с кухни. Римус сидел за стойкой, как ни в чем не бывало, Джеймс и Питер всё ещё скрывались под мантией, семья с детьми спокойно обедала в конце зала. Всё было спокойно, и Пожиратель смерти чинно прошествовал наружу. Судя по тому, что за ним появился живой и невредимый Том, обмана он не обнаружил. Все трое облегчённо вздохнули.***
При встрече они всё рассказали не на шутку озадаченному Сириусу. —Вы уверены, что речь шла про Марлин и меня? — Кто-нибудь ещё снимает комнату наверху? — Какая-то старушка, судя по акценту, иностранка. — Речь шла о девушке, которая была ранена, и молодом человеке, который утром снял комнату. Все четверо расположились на газоне в небольшом сквере, где договорились встретиться. Когда трое возвращались с «задания», Сириус уже их ждал, сидя на скамейке и поедая мороженое. Компанию ему составляла девочка лет четырёх в голубом платьице с пышной юбочкой и точно такими же нежно-голубыми косичками. Она сидела рядом с Бродягой на скамейке и болтала ножками в воздухе, а в руке у неё было мороженое раза в два больше, чем у Сириуса, да к тому же посыпанное шоколадкой крошкой, драже и прочей красотой. Но не успели ребята подойти, как девочку окликнул папа, и она, помахав Сириусу, умчалась. — Дора так выросла, — сказал Джеймс, подойдя ближе. — Да, Тед попросил присмотреть за ней, пока он сходит в «Гринготтс». Её укачивает на этих тележках. — Не её одну. Теперь, разложив на земле куртки, ребята устроились под приятно шуршавшим листвой платаном и обсуждали произошедшее. — Почему она ушла утром? — Ей пришло письмо. Она сказала, что это срочно. Собралась за пять минут и ушла. — Может, её предупредили? Сириус резко подкачал головой. — Она бы не стала молчать, если бы знала, что мне грозит опасность. — Думаешь? — спросил Римус. Сириус нехорошо прищурился. Он отдавал себе отчет, что у Лунатика есть весомый аргумент. Знакомы они с Марлин были всего одну ночь, но он был уверен: она бы не поступила так, зная, что на него надвигается беда. — Уверен, — отрезал он, и Римус спорить не стал. — А зачем она Пожирателям? — Может, она член семьи мракоборцев? — Нет, за такими высылают показательную группу при всем параде. Хотят запугать. А здесь хотели сделать всё более-менее тихо. Скорее всего, они хотят её использовать. — Тут вариантов много. Может, хотели наложить Империус… Все замолчали. — Ясно одно… — начал Джеймс и замолк. — Ты вляпался, — закончил за него Питер, и все рассмеялись. Им было по семнадцать лет. Был последний день лета. Платан над их головой тянул свои ветви в голубой, бескрайний простор неба. Что такого могло произойти, с чем бы они не сумели справиться?