Сейчас
Сквозь небытие доносились хлопки. Леви снилась глумливая толпа, нависшая над его искалеченным телом. Люди смеялись, тыкали пальцами и кидали монетки хозяину цирка. Мужчина с круглым животом и подкрученными усами откланивался и собирал деньги в цилиндр, обходя по кругу десятки изломанных, стонущих британских солдат. Постепенно картинка поблекла, а хлопанье, напротив, усилилось. Быть может, это были птицы. Леви представил стаю воронья, спиралью спускающуюся с неба на землю. С минуты на минуты хромая жирная птица сядет на его лицо и приподымет веко, чтобы впиться в самый нежный и желанный кусок. Леви помнил взрыв. После такого он мог лишиться и рук, и ног — чудо, что как минимум голова осталась на месте. В таком случае, вороны зря собрались. На всех мяса не хватит. Он попробовал шевельнуть хоть чем-нибудь, но тело не просто не слушалось — оно словно растворилось. Наверное, именно так чувствуют себя души в дни Шивы. Леви слышал бы, как его оплакивают близкие, если бы они еще остались. Что ж, семь дней можно и потерпеть. Он провалился обратно в глубокий сон, когда наконец понял, что хлопки издавала гонимая ветром, плохо закрепленная стенка палатки.Месяц назад
Временами Леви ненавидел окопы даже больше, чем немцев. Что может быть хуже, чем есть и спать в грязи. Пока они жили в лагере, условия были более менее приемлемыми. Потом они выдвинулись в путь, вступили в несколько перестрелок, и стали играть в кошки-мышки с одним немецким взводом. Вскоре обе стороны окопались, укрепили траншеи бревнами и наладили подобие быта. А ведь это еще не худший вариант: если бы они отступали, то ночевали бы в наспех вырытых саперной лопаткой ямках. Недавно прошел дождь. Досок и брезента не хватило, чтобы накрыть траншею по всей длине. Вода хлестала в свободное пространство, и растекалась, уже не впитываясь в насквозь промокшую землю. Не то что спать, даже идти по большей части окопа не представлялось возможным. Солдаты перебрались к товарищам и теснились, как килька в банке. Идеальные условия для распространения вшей. Тем более, к половине отхожих ям было не добраться, так что солдаты в основном гадили в ведра и выплескивали дерьмо через верх. Моросило, солнце и не думало выглядывать. Такими темпами земля не просохнет и за неделю. Леви сохранил относительное уединение только благодаря званию и несносному характеру. К тому же, он устроился в самом конце окопа, где стены укорачивались. Когда высокие мужчины, вроде Гюнтера, вставали здесь в полный рост, то каска торчала снаружи. Он подстригал волосы кусачками для ногтей, когда радистка Петра вдруг заглянула к нему за угол. Леви тут же встал ноги. Его никогда не беспокоили по пустякам, максимум — покрикивали издалека, не особо рассчитывая на ответ. — Что случилось? — руки потянулись к винтовке, что ждала своего часа, прислонившись к стене. — Майор Смит передал, что мимо них проехала колонна. Танк и шесть грузовиков. — Пусть все встают на позиции. Эрвину пришлось разделить батальон на три части. Он остался в километре на восток вместе с большинством новобранцев. Ханджи отправилась на подмогу майору Пиксису, а Леви окопался здесь, бессмысленно перестреливаясь с засевшими в трехстах метрах от них немцами. Можно было бы предположить, что их невольные соседи вызвали подмогу, но колонна слишком маленькая. Маленький отряд не рискнул бы подойти к укрепленному взводу Леви. Похоже, приближающиеся враги вообще не знали, что встретят кого-то в этом поле. — Кейджи, не вздумай упустить танк. Останутся патроны, стреляй по машинам, — на ходу скомандовал Леви владельцу их единственного ПТР. — Остальные, не палим в воздух, запасы не резиновые. Из окопа без приказа не высовываться. Разойдитесь подальше на случай, если кинут гранату. Ждите команды. По жизни Леви старался не повышать голос, но на то, чтобы оббежать всю траншею, не хватало времени. Если танк ехал впереди, то замедлял автомобили, но все равно немцы будут здесь максимум минут через десять. — Вим, Абель, Люк, Хоргер, — окрикнул он пулеметчиков, — наши соседи на вас. Не шумим, пока не покажется последняя машина. Хотя небо только-только окрасилось желтым и спали почти все, кроме часовых, две минуты спустя взвод был уже на местах и в полном вооружении. Леви встал на ящик, осторожно проверяя, что происходит в соседнем окопе. Ни один из навесов не трепыхался, не выглядывало ни одного дула. Похоже, ни местные, ни приближающие немцы не знали, что сейчас произойдет. — Слышно танк, — передали по цепочке с другого конца траншеи. Несколько мгновений спустя гул услышал и Леви. Уж теперь-то часовые соседнем окопе неизбежно отреагируют, но благодаря Эрвину британцы получили фору. Сосны закачались, и из-за бурых стволов высунулся «нос» танка. Леви узнал невзрачный Pz.Kpfw.IV, достаточно легкий, чтобы пройти по здешней полузаболоченной местности. Этот малыш — дальнобойный, может весь окоп разворотить. Убить никого не убьет, но, вполне вероятно, оглушит, повредит укрепления и серьезно дезориентирует. Если башня начнет разворачиваться в их сторону, нужно палить, не дожидаясь всей колонны. Танк неспеша выкатывался все дальше. Леви напряженно считал машины, шевеля губами. Два грузовика набиты людьми, следом накрытый прицеп — видимо, припасы, которые было бы неплохо оставить себе. Позади еще одна машина, вторая… Леви почти не дышал в ожидании последней: нужно отрезать путь к отступлению, иначе немцы свернут обратно, где, скорей всего, наткнутся на Эрвина. У них почти получилось выждать идеальный момент, однако белая полоса всегда кончается невовремя. — Rechts! Sie sind rechts! — наполовину высунувшись из траншеи и размахивая флажком, закричал немец. — Рано! — рявкнул Леви, однако пара пуль уже просвистела в сторону крикуна, который тут же нырком вернулся в окоп, словно крот. К счастью, танкисты, не ожидающие наткнуться на людей в этой глуши, не заметили предупреждения и продвинулись вперед еще метров на пятьдесят. — Капитан, я достану, — пообещал Кейджи. Пот ручьем бежал из-под его каски, но темные глаза выражали уверенность. Леви оценил расстояние. Задние автомобили все-таки скроются, но, похоже, Кейджи прав. Избавиться от всех не выйдет, шеренга слишком растянулась, а у них мало оружия. — Пора! — скомандовал Леви, и вокруг загрохотало. Из танка повалил черный дым, но следующий заряд ПТР недолетел, всего лишь обсыпав машину землей. Водитель резко свернул влево. Немцы сигналили ему, помогая проехать по краю окопа, вне досягаемости британских снарядов. Пулеметы застрекотали с обеих сторон; пули в основном впустую резали воздух. Солнце медленно поднималось, являя покрытую рытвинами землю и подпаленную траву. Леви рассматривал на оставшиеся грузовики. Последние два ожидаемо сдали назад. Кейджи выстрелил по вставшему напротив прицепу. Жалко припасы, но вряд ли они смогли бы их присвоить. Следующий за прицепом грузовик задело осколком: сразу два колеса. Водитель и пассажиры выскочили, прячась в немецком окопе. Остался один. Кейджи прицелился, но промазал. На месте водителя Леви бы последовал примеру товарищей, успешно проскочивших вперед по краю, но, к его удивлению, водитель помчался вперед, огибая горящий прицеп и подставляясь боком под ПТР. Чистое самоубийство. — Почему не стреляешь? — спросил Леви, потому что у Кейджи оставалась еще пара патронов, а лучшей цели и представить было нельзя. Но замер не только он. Застыли все солдаты, наблюдая за тем, как немцы выпрыгивают за машины. Они не хватались за оружие, не искали помощи у своих, не пытались занять выгодную позицию, чтобы обезопасить себя от обстрела. Их целью был горящий танк. Перекрикиваясь на родном языке, они стучали по корпусу, пока, очевидно, не услышали изнутри отклик. Двое мужчин полезли наверх, чтобы открыть заклинивший люк. Пару секунд спустя из танка, который чуть не превратился в гробницу, показался надсадно кашляющий немец. Судя по месту попадания снаряда, водителя должно было убить во время взрыва, но, предположительно, оставалось еще двое. — Стреляйте! — приказал Леви, но подчиненные потупили глаза. — Не по-людски это, капитан, — промямлил за всех Гордон. — Героев себе нашли? Чтоб вас провалиться! Леви был зол, как черт, а время утекало. Пообещав себе вытрясти душу из этих дураков, когда вернется, он закинул винтовку за спину, вылез из траншеи и ползком направился вперед. Немцы из противоположного окопа, поглощенные разворачивающейся перед ними спасательной операцией, его даже не заметили. Когда Леви был только новобранцем, в учебной части говорили, что ползает он шустро, как таракан. И действительно, к тому моменту, как он прополз около двухсот метров, немцы еще спускали с башни на землю третьего раненного. Леви разглядел их получше. Трех танкистов можно не бояться — двое без сознания, а последний на грани. С ними низкорослая девушка, двое рядовых — один совсем сопляк, другой долговязый, — и… Что ж, бородатый мужик явно не был мелкой сошкой. Не то чтобы Леви разбирался в немецкой форме, но Ханджи, та еще фанатичка, в шутку показывала, какие погоны носил бы Леви, служи он в Вермахте в том же звании, то есть гауптманом. Удивительно, что эти бредни ему пригодились. Бородач стоял к нему боком, вместе с сопляком взвалив себе на плечи темноволосого танкиста. Леви казалось, что происходящее попахивает фарсом. Возможно, это лишь отвлекающий маневр, но, в то же время, нельзя недооценивать человеческую глупость. Поднявшись на ноги, он прижал дуло к ребрам гауптмана. — Хенде хох, — сказал он, жалея, что из головы вылетели все фразы из разговорника. — Если йа подниму руки, он упадет, — глядя на него как на придурка, ответил гауптман, и указал головой на танкиста. Леви невольно приоткрыл рот. Не зря ему говорили, что капитан — это вершина его карьеры, несмотря на боевые заслуги, потому что для командующего он отвратительно думает наперед. Стрелять по несопротивляющимся противникам он не привык, а ничего другого в голову не приходило. К счастью, подчиненные его не подвели. Оказывается, Эрд, Гюнтер и Оруо почти сразу поползли за ним и уже догнали. Немцы отреагировали удивительно спокойно, даже не пытаясь достать оружие. Здесь определенно было что-то не так. На секунду Леви задумался, не лучше ли от греха подальше дать им вернуться в машину. — Tun Sie, was sie sagen, — приказал своим гауптман, а затем закричал так, чтоб было слышно и немцам в окопе: — Nicht schießen! — Что он сказал? — спросил Леви у Эрда, который до войны преподавал немецкий. — Что они не будут сопротивляться, — с меньшим недоумением перевел Эрд. Леви пристально следил за немцами, ожидая, что они начнут переглядываться или обмениваться условными знаками, но, услышав приказ гауптмана, те покорно встали на месте. Леви почувствовал досаду: он надеялся открыть огонь, когда кто-нибудь дернется. Похоже, придется брать пленных. Самим места мало, но… — Заберите у них оружие, — приказал Леви. Пока они с Оруо держали немцев на мушке, Гюнтер и Эрд принялись вытаскивать и отбрасывать все, что потенциально представляло опасность. Они не слишком торопились, потому что танк защищал их от обстрела со стороны окопа. К тому же, вряд солдаты ослушаются приказа гауптамана и запалят по своим. — Er ist ohnmächtig geworden! — пискнула девушка, и не нужно было гадать, что это значит, потому что в тот же момент кашляющий танкист, прежде неплохо держащийся на ногах, повалился на нее всем весом. Эрд тут же подскочил к ней, а Гюнтер — к долговязому, помогая тому придержать чернолицего от гари крепыша. В голове сиреной завывало предупреждение, что все это — огромное ошибка, но в голову так и не пришло ничего лучше. Не сводя глаз с гауптмана, Леви довел немцев до траншеи.