Палата для двоих

      Кажется, он до конца не верил ей. Не верил в то, что она способна на такое: не просто остаться с ним, якобы ущербным и всеми гонимым, здесь, а, к тому же, подарить ему себя. Принять его таким, какой он есть, и отдаться ему, несмотря ни на что.       — Тебе было бы лучше с Блейзом, как ни больно это признавать, — прошептал Драко, отводя взгляд и поникнув. — Его мать ни в чем не замешана. По крайней мере, это не доказано. Он мог бы увезти тебя в свое поместье в Италии. Вы были бы шикарной парой.       — Ты в своем уме? — воскликнула она возмущенно, выходя из себя. — Я хочу тебя, а ты мне про Забини…       — Ты не можешь хотеть такого, как я.       — Я не хочу такого, как ты, Драко, черт бы тебя побрал, Малфой! Слышишь, я хочу именно тебя.       Живот болезненно тянуло от узла возбуждения, который затягивался все сильнее, но Гермиона, сглатывая, терпеливо смотрела на Драко, ожидая от него знака. Не спешить. Не спугнуть. Не нарушить этот хрупкий момент, когда они нащупали контакт друг с другом во всех смыслах. Такой связи у нее еще ни с кем не было.       Она медленно раздвинула ноги, опираясь на колени, и села, опустив таз на постель, убрав руки за спину и оперевшись на них так, чтобы открыть для Малфоя всесторонний обзор на свое обнаженное тело. Без стеснения. Без условий. Сейчас это казалось лишним и фальшивым. Что может быть естественнее, чем близость двух увлеченных друг другом юных душ?       Он трепетно протянул к ней руку, огладив кончиками пальцев висок, щеку, прикоснулся к ее подбородку, чуть вздернув его вверх. Драко был осторожным и нежным, будто она могла рассыпаться в любой момент или взлететь и упорхнуть испуганной бабочкой.       Гермиона облизала губы и приоткрыла рот, рвано выдыхая горячий воздух, когда подушечки его пальцев заскользили по ее ключице и спустились ниже, обрисовали полушарие, и его ладонь мягко обхватила грудь, полностью вместив ее в себя. Драко шумно выдохнул и прикрыл глаза. Гермиона закусила губу, выгнувшись, когда его вторая рука нащупала ее вторую грудь и сомкнулась на ней, собственнически сжимая.       Гермиона хотела, чтобы он трогал ее везде, хотела впитать пыл его прикосновений, которые оставляли на коже ментальные ожоги. Хотела быть отмеченной им. Принадлежать ему. Впустить его под кожу. В себя. Глубоко внутрь, чтобы запечатать там ощущение принадлежности.       Малфой придвинулся ближе, и его губы накрыли ее, она, закатив глаза, всхлипнула и прильнула к нему в ответ. Его руки спустились на ее талию и приятно сдавили ее, захватывая, прижимая к себе. Ей было катастрофически мало его. Внутри все ревело и требовало стать еще ближе, почувствовать больше давления, больше огня, больше голой кожи. Кровь шумела в ушах, дыхание безнадежно сбилось, а внизу живота дергалось, будто кто-то тянул за крючок, на который она крепко попалась.       Посасывая его язык, Гермиона изгибала шею, меняя положение головы, чтобы максимально углубить поцелуй. И с каждой минутой, пока разведенные в стороны малфоевские пальцы все отчаяннее сжимали ее ягодицы, нещадно сминая их и вдавливая в его бедра, она тонула в густом дурмане, затянувшем все вокруг.       Внезапно Драко дернул ее прилипшие к промежности трусики вниз, и она застонала от чувства облегчения и все больше захлестывающего ее предвкушения. Прохладный воздух остудил ее влажные складки, и колючие мурашки рассыпались между ног, даря особо острое ощущение. Голова кружилась, как от опьянения, перед глазами вспыхивали искры, но Гермиона еще соображала, дрейфуя где-то на периферии сознания, помня, что должна контролировать процесс, чтобы у них наконец-то случилось единение.       Она как жадная кошка, дорвавшаяся до долгожданного угощения, с мурчащим наслаждением проскользила губами по его шее, вырисовывая языком круги, и всосала в себя кожу на стыке плеча и шеи, оставляя засос, вызвав у Малфоя шипящий всхлип-полустон. Он напрягся и сильнее сжал руками ее зад, врезая ее лобок в свой пах, потираясь об него возбужденным членом сквозь ткань. Гермиона запрокинула голову и хрипло застонала, выгибаясь как упругий стебель на ветру, жмуря глаза и растворяясь в ощущении эротического танца, в котором они передавали друг другу право вести партнера. В ее голове даже играла какая-то музыка, соблазнительная мелодия, перемежающаяся их сдавленными стонами, всхлипами и вздохами.       Гермиона, задыхаясь от нетерпения и бурлящего внутри возбуждения, прожигающего кожу, потянула его боксеры вниз по бедрам, освобождая гордо вздымающийся член. Он дернулся, словно приветствуя ее, когда Гермиона взглянула на него, откровенно любуясь, до боли закусив губу. Нежно обхватив ствол рукой и немного сжав, она заставила Драко выдохнуть протяжное «а-а-а», обуглившее ее щеку потоком горячего воздуха.       Подняв взгляд выше, Гермиона с хитрой полуулыбкой оценила потемневший засос на его шее, самодовольно продекламировав про себя: «мой-только-мой». Она с удовольствием разглядывала то, как малфоевские губы заалели и припухли от их поцелуев, как его скулы покрылись розовым налетом, как на лбу образовалась испарина. Опустила взгляд ниже, вновь вернув его к мужскому достоинству, и отметила, как величественно оно смотрится в ее аккуратной ладони (каменно-твердый и продолговатый член, длину которого невозможно обхватить и двумя руками), как сильно натянута нежно-розовая тонкая кожа головки, как из отверстия показалась капля смазки, знаменуя полную готовность, как податлив и послушен он в ее руках — мощный, но такой хрупкий. Вот она власть над строптивым, породистым, высокомерным Малфоем — вся в ее руках прямо сейчас.       Гермиона сжала его член чуть сильнее, и Драко приглушенно заныл, подаваясь вперед, опустив руки по швам. Теперь она могла бы сделать с ним что угодно: в его подернутых дымкой желания глазах было столько мольбы-поклонения ей. В них плескалось всепоглощающее море эмоций, в которых можно было затонуть подобно налетевшему на подводную мель кораблю, но она крепко хваталась за спасательный круг, держащий ее на поверхности. И контроль был всецело в ее руках. И она снова воспользовалась этим.       Чуть толкнув Малфоя в грудь пятерней, она вынудила его лечь на спину, с особым наслаждением по-хозяйски перекидывая ногу через его бедра, чтобы оседлать его. Теперь он был под ней. Гермиона уперлась коленями и ладонями в постель, нависая над ним, улыбаясь ему самой загадочной и неожиданной для самой себя улыбкой, будто предупреждая их обоих, что может выкинуть любой непредсказуемый фортель. И она отпустила себя, развязав узлы запретов.       Мерлин, кто она такая, чтобы сдерживать себя, когда Драко, весь распаленный и натянутый как струна, чуть ли не дрожит под ней в предвкушении? Его глаза были распахнуты, черт возьми, такие невинные и огромные, серебристо-серые, подернутые туманной дымкой возбуждения. Ресницы трепетали от каждого моргания, и Гермиона улыбалась все шире, почти коварно, чувствуя себя хищницей.       Она блуждала томным взглядом по его телу, пока не зацепилась за потускневшее, посеревшее изображение проклятого солнца, оставшегося своего рода синяком, инородной отметиной на аристократически светлой коже — уродливым пятном, портящим идеально гладкую белоснежную мраморную статую. На секунду Гермиону посетили темные мысли, сгущающие мрак за спиной, где-то там, за дверью безопасной палаты, где ждали непредвиденные ужасы, но здесь и сейчас они с Драко были лишь вдвоем, и им ничего не грозило.       Не задумываясь, Гермиона наклонилась и поцеловала клеймо, вызывая удивленный вздох Малфоя. Она покрыла легкими ласкающими поцелуями всю его грудную клетку, словно укутывая его в уютный любовный плед, отчего Драко почти урчал под ней подобно коту, следом она добавила движения языка, скользя по прохладной коже, рассыпая искры, разжигая костры в каждой точке, которой уделила внимание.       Сняв с пальца резинку-кольцо, Гермиона порывисто собрала волосы, зачесывая их пальцами, и скрутила их в пучок, закрепив на макушке. Она была настроена решительно, а значит, ему не отвертеться. Им обоим некуда бежать с тонущего корабля, затягивающего их обоих на дно. Возможно, там, в толще воды, давящей многотонным грузом, среди затонувших сокровищ и есть их место.       Гермиона шире раздвинула напряженные ноги, сильнее опираясь на затекающие колени и острые локти, и старательно прогнулась в спине прямо над Малфоем, касаясь его покрытой мурашками кожи своими затвердевшими сосками, и всхлипнула от остроты прошибающих ее тело ощущений.       Казалось, Драко захлебывался воздухом, закусывая кулак и отворачивая голову вбок, пока Гермиона водила по его плоской груди острыми чувствительными сосками, вырисовывая замысловатые узоры, и посасывала мочку его уха, заставляя вздрагивать. Падая в бездну. Утягивая его за собой. Она топила его в своей страсти и тонула сама, умирая от нехватки воздуха и переизбытка эйфории.       Между ее ног было настолько влажно, что ей хотелось выть, и, прильнув промежностью к прижатому к его животу разбухшему члену, Гермиона еще отчетливее ощутила это. Она рефлекторно подалась вперед и назад, вперед и назад, плавно скользя вдоль его ствола, плотно объяв его половыми губами, увлажняя его своей обильной смазкой, постанывая в его искусанные ею же почти до крови губы. Стоны становились все громче и порочнее, а ее соски так и не отрывались от его разгоряченной кожи, прочерчивая на ней продольные полосы.       — Грейнджер! — сквозь зубы прорычал Драко, изнемогая от эротической пытки, то ли умоляя, то ли осуждая свою мучительницу, но она, охваченная какой-то демонической одержимостью, лишь продолжала поступательно двигаться и тереться об него слизистыми, не давая расслабиться и ощутить полноценное слияние ни ему, ни себе. — О-о-о, Грейнджер!       И его глухой, совершенно охрипший, густой как сладкая патока голос подтолкнул ее к краю.       Она потянулась рукой вниз, нащупала его изнывающий член, уверенно обхватила его, приподнялась, направив его в себя, и медленно, ощущая каждый сантиметр жесткой, но податливой длины, насадилась на него с низким шипением.       Драко зажмурил глаза и свел брови к переносице, протянув эротичное «а-а-ах», свыкаясь с новым ощущением, и его пальцы сжались в кулаки, а рот широко открылся.       — М-м-м... — замычала Гермиона, приноравливаясь к непривычно внушительному размеру члена, растягивающего ее изнутри. Она осторожно приподнялась, затаив дыхание, и снова опустилась, скользя по стволу, издав хлюпающий звук. Капли брызнули на плоский живот Драко. — Боже! — столько смазки у нее еще не выделялось.       Тело охватила жаркая нега, желание скакать на Малфое в бешеном ритме, но, сдерживая себя поначалу, Гермиона начала двигаться размеренно и плавно, чуть покачиваясь, совершая круговые движения, чтобы раскачать лодку их общего наслаждения, постепенно повышая градус.       Драко пытался сфокусировать на ней плывущий взгляд, но почти сразу же закатил глаза, отдаваясь захватывающим ощущениям. Он пытался ухватиться за нее, как за соломинку, хоть как-то сохранив крупицы контроля, но Гермиона развела его руки в стороны, не позволяя трогать себя и нарушать процесс. Сдерживать непроизвольные стоны ему тоже не удавалось, и она услышала от него весь спектр звуков, на какие только он был способен: от коротких, слабых и тихих до громких, гортанных, почти животных. И она могла бы поклясться, что Малфой был способен и на большее.       Она главенствовала, контролировала глубину и силу проникновения, дрожа и покрываясь влагой от натуги.       Она брала его так, как хотела.       Обладала им, отдаваясь взамен.       Она выбивалась из сил, но продолжала двигаться вверх-вниз, постепенно ускоряя темп, немного склонившись к Драко, чтобы каждый раз задевать клитором его пах и выстанывать каждую вспышку удовольствия, впрыснутую в кровь.       Гермиона чувствовала себя взмыленной скаковой лошадью, резво мчавшейся к финишу и несущей к победе и своего бравого наездника. Мысли вылетели из ее головы, будто их там никогда и не было, тело плавилось от нарастающего напряжения, грудь нещадно тряслась, уши заложило от собственных звонких вскриков, кожа взмокла, а дыхание к чертям сбилось, словно она и впрямь участвовала в скачках.       Малфой, вскоре дойдя до пика, дернувшись всем корпусом, жалобно замычал и слабо заметался под ней.       Боже-Боже-Боже!       Сознание помутилось.       Жидкое тепло разлилось внутри нее, наполняя нутро.       Первый залп фейерверка прошиб ее ударной волной. Мышцы рефлекторно сократились, губы растянулись до боли в надрывном крике. Тело затряслось, вибрируя и теряя опоры. Гермиона припала к торсу Драко и, всхлипывая, сжала его бедрами и обвила руками его шею, вжимая в себя, будто лишь это могло удержать ее на месте в нагрянувший шторм. Вторая ударная волна пробила ее следом, омывая каждую клетку пенной соленой морской водой, оставляющей лишь полное расслабление.       Тяжело прерывисто дыша и немного ослабив хватку, она так и лежала на нем некоторое время, приходя в себя. Малфой был в ней, он не двигался, почти замерев, его размякшие мышцы говорили о полной нирване, и это казалось самым правильным и комфортным положением, в котором ей только приходилось находиться.       Удовлетворение.       Остатки накопленного напряжения неспешно покидали ее, освобождая тело от болезненных зажимов, превращая его в эластичное тесто. Теперь из Гермионы можно было лепить что угодно, она бы даже не заметила.       Штиль наступал с каждым новым поверхностным вдохом и ленивым выдохом.       Казалось, Драко потерял дар речи так же, как и она. Он не пытался снять ее с себя, поменять положение, лечь поудобнее. Они словно срослись телами-стволами, пустив корни друг в друге.       И, когда они начали ощутимо остывать, Малфой, словно очнувшись, потянулся и, подцепив одеяло, прикрыл им их обоих, насколько возможно.       Гермиона наконец шевельнулась и сползла с Драко, растянувшись рядом и по традиции закинув на него согнутую ногу, против чего он ни разу не возражал. Кто бы знал, что он может быть настолько покладистым в ее руках?       Тишина, воцарившаяся вокруг, казалась такой же комфортной, как и их застывшие объятия.       Гермиона немного отстранилась и принялась внимательно изучать его лицо, пока его спокойные, наполненные негой глаза не встретились с ее собственными, и в его взгляде не отразился вопрос.       — Эм?.. — прервал он уютное молчание, поведя подбородком, желая знать, что там она себе надумала.       — Все, — Гермиона захихикала как беззаботная девчонка, которой и должна была быть, если бы не те невзгоды, что постоянно преследовали ее, отнимая детство.       — Что «все»? — нахмурился он, выгнув одну бровь.       — Я сорвала твой цветок, Драко Малфой, — она поджала губы, подавляя шкодливую улыбку, но та все равно растянулась на сияющем расслабленном лице.       — Ах ты... — сипло протянул он в своей излюбленной манере, но уже без едкости и язвительности. — Коварная соблазнительница!       Это прозвучало настолько тепло и нежно, что Гермиона перестала улыбаться и вперилась в него проникновенным взглядом. Они снова говорили лишь глазами, и этот диалог был самым искренним.       Кто бы мог подумать, что однажды Гермиона Грейнджер будет вот так лежать в объятиях Драко Малфоя, млея от его влюбленного, как ей казалось, пристального взора, и оба они будут при этом обнаженными, разомлевшими и довольными после умопомрачительной близости.       — После того, что ты сделала со мной, Грейнджер, ты просто обязана выйти за меня замуж.       Ее брови взлетели вверх. Не зная, как реагировать, она сдержала смешок и с минуту молчала, не понимая, шутит он, дразня ее, или выводит ее на какой-то серьезный разговор.       — Мне плевать на обычаи чистокровных, — наконец, сказала она, чуть оробев и ощутив, как печет щеки, хотя до этого ее ничего не смущало.       — Причем тут обычаи?       Что он хочет этим сказать? Она поджала губы, ожидая прояснения ситуации, но Драко словно язык проглотил.       Гермиона не загадывала, что с ними будет дальше. Есть ли вообще в их случае пресловутое «мы»? Вразрез с собственной привычкой планировать все на годы вперед, с Малфоем она пошла по другому сценарию, легкомысленно поддавшись душевному порыву. Она просто шла на зов. Поддавалась импульсу и жила в моменте. Это было совершенно не похоже на нее — это необъяснимое, переворачивающее вверх дном чувство было выше ее сил. И именно оно по ощущениям делало ее собой больше, чем все, что она испытывала раньше.       Единственное, что она точно знала, так это то, что должна помочь ему, но их спонтанно зародившиеся и стремительно развивающиеся отношения в эти планы не входили. Они никак не были частью спасательной миссии, скорее, стали отвлекающим фактором. Но Гермиона не смогла бы отказаться от них теперь. Несмотря на то, что не способна была охарактеризовать их одним словом, дать хоть какое-то определение, объяснение или оправдание. Это просто случилось с ними, и Гермиона не стала сопротивляться. Она поддалась и не пожалела об этом.       Вовсе не хотелось думать, что с ними будет дальше, чем грозит им эта связь в будущем, и получится ли у них вообще хоть что-то. Гермиона наслаждалась тем, что Драко был рядом и обнимал ее прямо сейчас. Ведь «завтра» для них могло и не наступить.       — Знаешь, еще в школе я… — он запнулся, поморщившись. — Хотя, лучше не стоит…       — Что? Ну скажи! — оживилась она, подобравшись и подперев подбородок ладонью, чтобы смотреть на Драко сверху вниз.       — Ну… — ему чрезвычайно шло легкое смущение, придававшее его лицу самое миловидное выражение. — У меня были некоторые фантазии о том, что я мог бы сделать с тобой, будучи в инспекционной дружине Амбридж.       — Фантазии? — ее щеки зарделись, а глаза сузились при воспоминании об Амбридж, которую она люто и справедливо возненавидела. — При чем тут эта мерзкая жаба?       — Ни при чем… Меня она тоже раздражала, — поспешил уверить ее Малфой, нервно затеребив край одеяла. — Мне жаль, что…       — Ладно, неважно, говори же… Что ты хотел?..       — Так вот… — он сглотнул и, пару раз перекатив нижнюю губу под ровным рядом белых зубов, уже тише продолжил: — Мы должны были следить за вами… Я возглавлял дружину… В общем, каждый раз, выходя на дежурство, я мечтал схватить «подружку Поттера». Придурок, тогда я думал о тебе именно в таком ключе. Схватить. Наказать якобы за нарушение дисциплины. На деле указать тебе твое место. Но уже тогда…       Гермиона затаила дыхание, зажевав нижнюю губу, практически всосав ее в рот.       — Я хотел забрать тебя себе. Отделить от твоих дружков-дебилов и отвести в тихое место… Отвести в заброшенный кабинет, чтобы как следует…       Против воли уголки ее губ дернулись вверх.       — Ты всегда была невыносимой выскочкой. Слишком умной. Слишком правильной. Слишком правой во всем. Как же мне хотелось взять и заткнуть твой крикливый ротик…       Она прыснула со смеху, и ее глаза заискрились чистейшим довольством.       — Ты смеешься, блять? Грейнджер, ты не понимаешь! — искренне возмутился Драко. — Я хотел намотать твои непослушные волосы на кулак и сунуть тебе в рот свой… Хотел опрокинуть тебя на парту, задрать твою вечно идеально выглаженную юбку и трахать тебя, пока ты не…       Его дыхание стремительно учащалось, он будто захлебывался словами и воспоминаниями, а она испытывала какое-то непередаваемое ощущение радости от его откровенного признания.       — Я хотел именно наказать тебя. Выбить из тебя всю дурь… Моя злость… Моя неудовлетворенность… Все это дерьмо, драккл! — он покосился на нее и замолчал, увидев неожиданную реакцию.       Она сияла.       — Все это неважно, — проговорила Гермиона, моргая, — все уже в прошлом. Но я рада, что узнала это от тебя.       — Сейчас я хочу тебя совсем по-другому, — закончил свою мысль Малфой. — Сейчас я хочу именно тебя, Гермиона Грейнджер.       Кажется, в какой-то степени это удивляло даже его самого.       — А я хочу тебя.       — Но я… — его взгляд помрачнел и потупился. — Я весь грязный… помеченный тьмой. Все это время я бултыхался в дерьме, в самой мерзкой грязи, источником которой были вовсе не маглорожденные, как убеждал меня отец.       — Драко, посмотри на меня, — попросила она вкрадчиво, отвлекая его от самоедства. — Что ты видишь? Кого ты видишь перед собой?       Он вперил в нее пытливый взгляд, переключая внимание.       — Я вижу тебя, Гермиона, — он приподнялся на локте, и его теплая ладонь мягко прижалась к ее щеке. — Теперь я вижу тебя.       От звучания собственного имени в его исполнении ее сердце сладко сжалось.       — Вижу красивую девушку — гордую, достойную, знающую, чего она хочет, — важные слова по капле вытекали из крана, долгое время закрученного наглухо и почти проржавевшего. — Девушку, от которой у меня… честно говоря, все внутри дрожит и переворачивается, — его словно прорвало после обета молчания. — Я смотрю на ту, что сводит меня с ума. Ту, что я хочу видеть каждый день.       Он собирался добавить еще что-то, но, видимо, не решился, однако уже сказанное подняло ее до небес. По ощущениям она парила над землей.       — А я вижу молодого мужчину, достойного лучшей жизни, — воодушевленно объявила она убежденным тоном. — Достойного всего, чего только сам пожелает.       — Грейнджер! — тени немедленно заволокли его лицо, и его состояние резко откатилось назад, возвращаясь к первоначальному мрачному варианту. — Не начинай…       — Драко! Ты должен поверить в возможность…       — Уже который месяц я вижу небо в клетку. И это мой выбор.       — Если не веришь в свободу для себя, то доверься мне. Я…       — Я хочу… очень… но не могу даже позволить себе подумать, что ты моя. Ты уйдешь, и мне останутся лишь воспоминания. На этом все.       — Почему? — единственное, что она смогла из себя выдавить дрожащим голосом, поскольку предательские слезы уже набежали на глаза и грозили сорваться, испортив момент.       Малфой вмиг преобразился, его лицо словно утратило все краски, взгляд потускнел, весь облик сник. Чрезвычайно посерьезнев, он поджал челюсть, наверняка подавив в себе нахлынувшую ледяной волной боль.       — Пообещай мне, Грейнджер, что никому не расскажешь об этом и не станешь меня спасать… Оставишь все, как есть.       — Я не могу, — робко пролепетала Гермиона, не веря своим ушам.       Он жестоким образом отнимал у нее надежду. Отнимал право реализовать то, что она дала себе слово сделать.       — Тогда больше ничего не спрашивай.       Драко был непреклонен, и это пугало.       — Подожди, — Гермиона задумалась, отчаянно ища лазейки, но мозг отказывался собираться в кучу и напрягаться.       Мерлин, я стою у порога его тайны. Но не хочу заключать с ним никаких обязывающих слизеринских сделок. На что я подписалась, связавшись с чертовым Малфоем?