***
Гавриил расплескал добрую половину виски, пока дрожащей рукой наливал напиток в стакан. Он не мог принять того, что его сын оказался содомитом. Как бы сильно он его не любил, презрение оказалось сильнее. Мужчина прикрыл веки, стирая из памяти воспоминание, в котором его сын пихал язык в чужой рот. В мужской рот! Мерзость. Мерзость. Мерзость. Сам Бог послал его в школу, чтобы Гавриил заметил и прекратил эти отношения. Всё к лучшему. И это тоже. Однажды он уже избавил этот мир от одного грешника. Значит сможет сделать это снова… — Святой отец. Исповедуйте меня. Мальчик присел на узкую скамейку в исповедальне. Он был здесь впервые. Он был абсолютно безгрешен и с самого детства обходился только воскресными проповедями, которые он посещал по настоянию родителей. За ширмой сидел его отец. Услышав знакомый голос, священник встрепенулся и спросил. — Гавриил, сын мой! Что ты здесь делаешь? Мама же просила помочь ей в саду! Даже не видя отца, мальчик понял, что тот в негодовании сдвинул у переносицы брови. Сглотнув тяжелый комок, Гавриил сделал над собой усилие и повторил. — Исповедуйте меня, святой отец. Выслушайте и отпустите мне пожалуйста грехи. Иначе я никогда более не смогу об этом рассказать. Отец Ральф подсобрался и выказал свою готовность слушать. Ему было очень интересно, что же случилось с его сыном. — Я очень грешен, святой отец. — Мальчик говорил обреченно и несколько печально. — Мой учитель постоянно говорил мне об этом. Он говорил, что нельзя быть таким красивым. Также он говорил, что из-за меня у него появляются грязные мысли. А сегодня… — Гавриил сцепил руки в замок. Ему десять. Он не понимает, о чем говорит и что вообще произошло с ним, но это оставило на нём свой след. Грязный отпечаток на чистой душе. Ощущение, что то, что произошло было чем-то ненормальным.— А сегодня он завел меня в каморку на первом этаже и сказал, что если я не поцелую его, то Господь покарает меня. Священника крупно потряхивало. С каждым сказанным словом, в голову просились отвратительные сцены с участием маленького мальчика. Желание отодвинуть ширму и прижать к себе сына граничило с желанием засунуть крест в задницу учителю. Но он продолжал сидеть и слушать. Нельзя было спугнуть и прекратить рассказ. Отец Ральф подметил дрожь в голосе и эта исповедь - возможно была единственным шансом узнать всю историю от начала и до конца. — Я сказал, что это неправильно. Нельзя целоваться с мужчинами. На что он сказал, что отхлестает меня плетью за непослушание. Однажды он отхлестал меня ею по рукам за то, что я разлил чернила в тетрадь. Это очень больно! И я испугался. — Гавриил погладил недавно зажившие костяшки пальцев и продолжил. — А потом он заставил меня снять штаны и спустил свои. Он сказал, что целовать разные части тела это приятно и поцеловал меня. Но мне было наоборот неприятно. Он плохо пах и был противным. А ещё он взял с меня обещание, что я никому не скажу. Иначе Бог не простит меня. Святой отец, это ведь не так? Отец Ральф не выдержал и отодвинул ширму. В его глазах стояли слезы и ненависть. Он обнял сына и сказал, что не позволит подобному случиться вновь. — Папа, ты помолишься за меня? — Ты ни в чем не виноват, сын мой. — Священник заглянул в глаза ребенку. В них плескался страх. Он липкими щупальцами пробивался наружу, обволакивая юное тело. — Твой учитель болен. Он ошибка природы и заслуживает самого ужасного наказания. Но не ты. — Но он сказал… — Он обманул тебя и воспользовался тобой, сын мой. Ты же помнишь из проповеди, что случается с мужеложниками? Господь их презирает и они никогда не смогут обрести Царствие небесное. Ты правильно сделал, что всё мне рассказал. — Мужчина с трудом сохранял спокойствие, чтобы не спугнуть сына. — Я помолюсь за твой спокойный сон, а потом мы пойдем домой. Подожди меня у выхода, ладно? Гавриил кивнул и покинул исповедальню. Так странно… Ему стало проще после признания. Он шел в церковь с тяжелым сердцем. А вышел с легким. Словно Господь благословил его. На следующий день уроки были отменены из-за разбирательства. Гавриил не знал всех деталей, но местная полиция прибыла поздно ночью в дом отца Ральфа с сообщением о том, что мистер М. задержан и заключен под стражу. С тех пор о нём не было слышно ничего. Перед тем как отправиться в их с Мишель спальню, Гавриил поочередно заглянул в комнату к мальчикам и убедился, что оба находятся в своих кроватях. Сон давно их настиг и поэтому мужчина не переживал, что ночью, в стенах этого дома может произойти что-то богопротивное. Спальня встретила его холодом и одиночеством. Без Мишель было пусто, непривычно. Гавриил сел на край кровати, а затем уткнулся в подушку и закричал во всю мощь. Бог определенно его за что-то наказывал. Но за что?! Где он отступился? Гавриил думал, думал и не находил ответа. Его жизнь и деятельность была достойной. Он полюбил лучшую женщину и принял в ней всё плохое, что когда-то было. Он каждый день взывал к Господу, демонстрируя свою непоколебимую веру. И всё же Всевышний позволил его единственному сыну сойти с истинного пути. О не рожденном ребенке, мужчина старался не думать. Чего нет - по тому не горюешь. Он так и уснул в костюме на краю кровати, свесив ноги вниз. Ничто не могло потревожить его крепкий, пьяный сон, даже неудобная поза. А утром его разбудил шум из мастерской. Кажется, впервые в жизни он чертыхнулся, когда с трудом отлепил от подушки лицо и размял затекшую шею. Это утро встретило мужчину хмурыми тучами, полностью соответствующие его настроению. Прохладный душ привел Гавриила в чувство. И спустившись вниз на кухню, он спокойно воспринял присутствие пасынка за круглым столом. Уже не хотелось рвать и метать, как накануне. — Ступай, оденься. Через пол часа поедем в больницу. — Сказал мужчина без должного приветствия. Парень кивнул не поднимая на вошедшего глаз, залпом выпил остатки кофе и отправился к себе. Он не спал всю ночь. Хотя ему и пришлось сделать вид, что Морфей одолел его, когда Гавриил переступил порог комнаты и чуть не прожег затылок парня своим взглядом. Он очень плохо себя чувствовал и был не уверен, что продержится в сознании весь следующий день. Надевая рубашку, подросток гадал, поедет ли с ними Азирафель. Утром они успели перекинуться грустными взглядами. Кажется юноша что-то сказал подбадривающее, но Энтони был слишком рассеянным в ту минуту, чтобы что-то осознать. Как же блять тяжело… Он глубоко вздохнул и натянул узкие джинсы. А затем спустился вниз, готовый отправиться в путь и возможно снова выслушать не самые приятные слова от главы семейства.***
Гавриил, на удивление Кроули, был молчалив. Что творилось в его голове, парень понятия не имел, но был рад передышке. По пути в больницу, остановились у цветочного. Вскоре машину окутал легкий, ненавязчивый запах роз. Они очень понравились Мишель. Букет - первое, что она увидела, когда две мрачные фигуры переступили порог ее палаты. Они отметили, что маленькая женщина выглядела слабой и совсем безжизненной. Щечки утратили привычный румянец, а под глазами залегли тени. — Любимая, расскажи подробно, что случилось? — Спросил Гавриил с небывалой нежностью, подтягивая стул ближе к больничной койке. Кроули так странно было слышать эти участливые нотки, помня, каким монстром может быть этот мужчина. — Ох, знать бы наверняка… — Ответила Мишель тихим голосом. — Мы решили передвинуть игровой автомат, чтобы разбить на его месте розыгрышную палатку. И вдруг, у меня заболел живот. Затем началось кровотечение. Парни из торгового центра привезли меня в больницу, а затем я отключилась. Она на минуту затихла переводя взгляд с мужа на сына. Она отметила их усталые лица и отстраненность. Она списала их поведение на беспокойство. — Врач мне рассказал все подробности. У нас мог бы быть малыш. — Мишель тихо всхлипнула и судорожно вздохнула, стараясь придти в себя. — Но да ладно. Не будем об этом. А где Азирафель? — Он передаёт тебе привет. Ему пришлось остаться дома, чтобы закончить работу. — Гавриил держал жену за руку и упорно не встречался с Энтони взглядом. — У вас всё хорошо? — Мишель почувствовала напряжение между Гавриилом и Кроули. И ей это не понравилось. Они стушевались под пристальным взглядом и она продолжила. — Вы не смотрите на то, что я тут такая бедная и несчастная. Уже завтра меня отпустят домой. Так или иначе я всё узнаю. Зачем скрывать? Гавриил попросил Кроули выйти. Ему было необходимо остаться с Мишель наедине. Только так он мог сдержаться от грубости в адрес пасынка. Парень запротестовал, но Мишель настояла, чувствуя, как в муже начинает полыхать недобрый огонёк. Пришлось покинуть палату. В конце коридора данного отделения нашелся кофейный автомат. Кроули сунул в него купюру и через минуту попивал крепкий американо не самого лучшего качества. Он стоял у окна и вглядывался в мелкие капли дождя. Премерзкая погода. Как и его внутреннее состояние. Утопиться бы в луже и дело с концом. Лишь бы не ощущать противное чувство в районе груди. С какой стати он вообще чувствует вину? Азирафель - лучшее, что с ним случалось. Но несомненно, это была именно она… Ощущение собственной беспомощности и омерзения в глазах Гавриила, обездвижило парня на ближайшие пол часа. Очень долгие пол часа, пока дверь палаты не открылась. Гавриил с непроницаемым выражением лица сменил Кроули, давая ему возможность поговорить с матерью наедине. — Теперь я хочу послушать твою версию, чтобы понять, как нам поступить. — Устало сказала женщина и протянула к Энтони руку. Этот жест подал ему надежду и рассказывать уже было не так страшно. — Я ведь могу доверять тебе? — Зачем-то спросил парень и получил в ответ утвердительный кивок. — Мам, я люблю его. С того дня, как мы познакомились. Он… Понимаешь… У меня не было никаких шансов не влюбиться. Он всё говорил и говорил, пока на глаза не навернулись слезы. На словах, его история любви оказалась не такой печальной, какой была на самом деле. Но кажется Мишель всё поняла и посочувствовала сыну. — Я тебя понимаю и принимаю, милый. И я рада, что тебе посчастливилось все это испытать. Но если вы продолжите, то Гавриил вас точно разлучит. Я пока отговорила его от школы-пансиона и теперь всё в ваших руках. — Она погладила Энтони по затылку, перебирая попутно рыжие пряди. Последние несколько минут, подросток лежал уткнувшись в её колени лбом. - Просто потерпите чуть больше полу года, а там университет. Свободная жизнь. Кроули тихо всхлипнул, с благодарностью обнимая колени Мишель. — Мам, спасибо! — Не стоит! Я действую исключительно в своих интересах. Твоя проблема может повлиять на мои отношения. — Улыбнулась и вновь потрепала за волосы. — А теперь иди. Я хочу немного поспать. Из больницы Кроули выходил уже не таким опустошенным. Он с трудом скрывал облегчение от того, что Азирафель продолжит обучение в местной школе. Им нужно всего лишь набраться терпения. Они перенесут любое испытание. Они справятся. Энтони улыбнулся своим мыслям. Он верил в то, что их любовь всё преодолеет, потому что впереди их ждала лучшая жизнь - вдвоём.