***
— Нет, не надо, — ответил Тайлер уже спустя пять минут после этого. — Не надо психолога. Я хочу рассказать Вам. — Хорошо, Тайлер, — гладила Роуз его руку. — Я готова слушать тебя. Пожалуйста, расскажи… Что случилось… — Это… Это была точка невозврата… — промолвил он дрожащим голосом. Ему было так хреново от того, что сидело в его сердце. — Давай ты вспомнишь самое начало, ладно? Ведь было ещё что-то хорошее…? — спросила она, чтобы он успокоился, и Тайлер громко вздохнул. — Между нами с ней… Было столько всего, что, когда я вспоминаю это, моя душа рвётся перед Вами на части. Роуз, я очень её любил… Я был не прав, но я любил её. И люблю… Я всегда буду любить только её одну… Всё рухнуло, но я не хотел, чтобы это случилось. И она была права, я — чëртов слабак, что всю жизнь жил на привязи…***
— Если ты когда-нибудь разлюбишь меня, я вырву тебе сердце, — угрожающе промолвила Уэнсдей спустя год их отношений. Тайлер изучал идеальные черты её лица и улыбался, пока она пыталась рисовать его на холсте. — Прекрати лыбиться. — Ты сама меня смешишь, — ответил парень, пытаясь нахмурить лицо, и между его бровей образовалась любимая ею морщинка. Уэнсдей ухмыльнулась, размахивая кистью направо и налево, отчего парень окончательно догадался, что на холсте творится сплошная вакханалия. Встав со стула, он направился к ней и увидел перед собой изображение хайда, заставив её возмущаться. — Ну вот, ты всё испортил. Это был сюрприз, — обнажила она перед ним белоснежные зубы. — Ты серьёзно…? — Тайлер макнул указательный палец в красную краску и испачкал ей нос, рассмеявшись и убегая от неё к двери, отчего девушка тут же бросилась за ним, чтобы мстить. Они проводили время в заброшенной мастерской Ксавье, ведь в Невермор парень так и не вернулся. Уэнсдей громко засмеялась, когда придавила Тайлера к полу и пачкала ему лицо разными красками, на что Галпин лишь забавно жмурился, а затем притянул её к себе, начав страстно целовать вишнёвые губы. — Я никогда не разлюблю тебя… Потому что ты моя единственная, — обхватил он её плечи, и Уэнсдей задышала громче, торопливо расстегивая его джинсы. — Ты что? Прямо здесь?! — Да, я хочу тебя, — сдвинула она трусики в бок и позволила ему стащить с себя джинсы, привстав над ним. Через секунду он заполнил её, и она вновь не могла насытиться им, ёрзая на нём в чувстве полного и сумасшедшего удовольствия. Они иногда практиковали незащищённый секс, ведь полностью доверяли друг другу. На всеобщее удивление серьёзные отношения у Аддамс появились раньше, чем у той же Синклер. Но порой она делилась с ней тем, как физически приятно испытывать оргазм именно с парнем, а не самостоятельно. Его руки так крепко держали её маленькое тело. Он не мог представить никого более желанного, чем она. И столь упоительно было это чувство растяжения для Аддамс. Когда они нашли друг друга, пазл сошёлся. Тайлер громко дышал, предупреждая её, что вот-вот кончит, но у него не было с собой презервативов, поэтому нужно было сделать всё правильно. Однако терпеть было нереально, и он получил удовольствие раньше, вынув из неё свой пульсирующий орган и оставив её неудовлетворённой и злой, как сомалийский пират. — Прости, я заглажу вину, — вытерся он своей футболкой. — Просто не смог стерпеть. — Хм… Было бы куда хуже, если бы мне пришлось в панике ждать месячных, поэтому я не сержусь. Но в следующий раз, Галпин. Бери презервативы, — зыркнула она на него жестоким взглядом. — Будет сделано, — ответил он, помогая ей скорее собраться, чтобы оказаться дома и наверстать упущенное…***
— А в более зрелом возрасте… Ну, знаешь… После свадьбы? — уточнила Роуз, и он положительно кивнул. — Конечно… Разумеется. И тогда было много хорошего, мы были счастливы… До определенного момента, — сообщил он ей с комом в горле. — Вы когда-нибудь говорили с Уэнсдей о детях? — спросила женщина, вновь вынудив его душу болеть и выворачиваться перед ней наизнанку…***
Спустя два года после свадьбы Аддамс-Галпин, у коллеги Уэнсдей родился ребёнок, и они с Тайлером были приглашены на выписку в гости. Не стоило и говорить о том, как Тайлер восторженно рассматривал полки детского магазина, когда они выбирали подарок, пока Уэнсдей недовольно возмущалась тем, что вообще не хочет никуда идти. Она не любила подобные сборища и с трудом могла вытерпеть семейные мероприятия, а чужие и вовсе были для неё сродни ссылки в Сибирь. — Ты только посмотри, — Тайлер схватил в руки маленькие вязаные пинетки розового цвета. В его фантазиях всё ещё порхали бабочки, он слишком всё идеализировал. — Фу, — с оцепенением процедила Уэнсдей, направившись в сторону, словно робот. — Ну, погоди. Согласен, с цветом перебор. Но смотри, какие хорошенькие вот эти. Белые, — показал он ей маленькие сапожки с пушистыми помпончиками и взял их в руки, и она невольно покосилась на них, вызвав у него смех. — Может взять что-то полезное? Например, стул для кормления или детские качели, — предложила девушка, и Тайлер кивнул. — Конечно. Ты права, но я всё равно умиляюсь, — рассмеялся он, надевая их на пальцы. — Представь, какие маленькие ножки… — Угу, — промямлила Уэнсдей себе под нос, и Тайлер крепко обнял её сзади, прижимаясь губами к её уху. — Ээээй… Представь… Маленькая твоя копия… Черноглазая малышка, такая же умная… Красивая… Добрая, — вдохнул он запах её волос. — Добрее не бывает, — подметила она, и он усмехнулся. Для Тайлера не было ничего прекраснее мыслей о том, что однажды у них появится свой малыш. — Для меня ты самая добрая, — ответил он, заставив её растаять в его объятиях, и ведь он действительно так считал… — Я верю, что не сейчас… Но однажды… — промолвил он, целуя её в шею, отчего по нежной коже пробежались мурашки. — Однажды… Может быть. Чему быть, того не миновать, — ответила она, повернувшись к нему. — И всё же… Пошли покупать что-то полезное… А не эти… Смазливые тряпки. Оставим это самой мамочке. — Хорошо, — посмеялся он, громко выдохнув и направившись за ней…***
— Хорошо… Но я не вижу в этом ничего предосудительного, Тайлер. Похоже, твоя супруга думала наперёд и беспокоилась о том, что не была готова… Ведь вы ещё были как молоды, — промолвила Роуз, и Тайлер покачал головой. — Нет, мисс Зиннер… Это ещё не всё… Я помню тот день… Тот проклятый день, когда мы с ней перестали существовать друг для друга… Это было два года назад… — продолжил Тайлер рассказывать. — С того момента, наша с ней жизнь поделилась на до и после…***
После смерти отца Тайлер окончательно свернул не туда. Ссор между ними становилось всё больше. Со временем это стало их суровой реальностью. От прежних чувств остался лишь быт и состояние внутренней повышенной тревожности. Уэнсдей старалась поддерживать его, чувство долга вышло на первый план, но Тайлер начал пить всё сильнее… Это случилось ещё до появления в его жизни Эллис. В тот день Уэнсдей была на работе, и у неё разрядился телефон. Стоял дождливый промозглый четверг, в большинстве районов города отключили электричество. Поэтому она не смогла зарядить гаджет, хотя всегда носила с собой зарядное устройство. Тайлер приехал домой после трёх часов дня, потому что у него была утренняя смена во «Флюгере». Он много думал об отце, о его смерти и о том, как до конца его дней не смог выдавить из себя прощение. А ещё Тайлер думал об Уэнсдей… Порой он понимал, что тянет её на дно. Что неизбежно сломает всё своими выходками. Это сильно тревожило его, и он стал замыкаться даже от своей супруги. Они долгое время не контактировали. Тайлер пропадал в барах и, порой, не ночевал дома по несколько суток. Всё это так же вошло в норму их жизни, хоть и было чудовищно неправильно. Тайлер открыл холодильник и вновь немного выпил, потому что не мог жить и бороться с этим чувством внутри себя. Он очень любил Уэнсдей, но был так слаб, что в очередной раз опустил свои руки. Все воспоминания о матери и отце ломали его психику, и, возможно, пойти к специалистам стоило уже тогда… Уэнсдей должна была вернуться вовремя, и Тайлер ждал её, чтобы поговорить по душам. Он хотел рассказать, как ему тяжело справляться с тем чувством вины перед отцом, что оставляло в его груди дыру, но неожиданно на их домашний телефон раздался звонок. Тайлер привык, что им редко звонят, поэтому даже удивился этому. Подняв трубку, он услышал женский голос. — Здравствуйте, могу я услышать миссис Аддамс-Гилпин? — промолвила девушка писклявым тоном. — Галпин, — поправил он её. — Сейчас её нет дома, но я передам. Что-то срочное? — У неё сегодня был назначен очередной приём в клинике после операции, но она не пришла, а дозвониться на сотовый ей мы не можем. У неё всё хорошо с самочувствием? — сообщила девушка встревоженным тоном. — Приём в клинике? Операция? — удивился Тайлер, не понимая, о чём речь. — Погодите, а что… — Извините, в общем… Мы не вправе разглашать информацию, просто передайте, что был звонок из клиники «Семейный доктор», — продолжила она, но Тайлер перебил. — Подождите, я её супруг. Если что-то срочное… Я… — произнёс он, но девушка резко сбросила трубку. Тайлер схватился за голову, думая о том, что Уэнсдей могла заболеть чем-то серьезным и умалчивать. Он начал копаться в её вещах, вытряхивать все документы из стола, и уже в шкафу с её вещами под старым чёрным пледом он нашёл недавнюю выписку из той самой клиники, свидетельствующую об аборте. В тот момент ему стало тяжело дышать. Тайлер вдруг понял, что его не было дома в эти дни, потому что он пил после смерти отца. Боль ядовитым облаком окутала всё пространство вокруг, и он сжал этот листок в руках, глядя на безжалостные строчки, которые ему довелось читать. Тайлер около часа пролежал на полу с бутылкой виски в руках, изредка лакая его и изучая эту грёбанную выписку. Он ненавидел всех и вся вокруг себя и не хотел больше жить, всё ещё думая, что это какая-то чудовищная ошибка. Услышав звук ключей, открывающих замок, он вытер слёзы, что бежали из его глаз, и слегка приподнялся. Уэнсдей прошла внутрь, снимая с себя промокший пиджак, и увидела Тайлера, замерев перед ним в гостиной. — У меня телефон сел… — загадочно взглянула она на него, увидев в его руках полупустую бутылку, и тяжело вздохнула, уходя на кухню. Тайлер встал с пола и пошёл за ней, держа в руках лист, который нашёл. Он положил его на стол, и она замерла, глядя на это. Ей стало плохо в мгновение, когда она поняла, что он знает. Но ведь не могла она умалчивать об этом вечно. Правда могла всплыть в любой момент. — Как ты могла?! — дрожащим голосом спросил он, сжимая челюсть и глядя на неё покрасневшими глазами. — Как ты… Блядь… Могла… Скажи, что это неправда… — Тайлер, — выдохнула она в напряжении. — Ты пьян, давай мы поговорим завтра. Уэнсдей уже хотела уйти, но Тайлер очень больно схватил её за руку, одёрнув хрупкое тело обратно. — Нет, сейчас! Мы поговорим сейчас! — слезились его глаза, и она огорчённо взглянула на место их соприкосновения, руку жгло от его хватки, но он продолжал сжимать её. — Да, это правда, Тайлер… Не надо винить меня. Я не могла его оставить, и ты это знаешь! Умер твой отец, а денег и так не было. Мы потратили последнее на похороны! Нам за дом нечем платить, ты это понимаешь?! Как ты хотел содержать ребёнка?! Просить деньги у моих родителей? Чёрт возьми, это не собачка, Тайлер, и не кошечка! — рявкнула она, пока из его глаз текли слёзы. — Сука… Какая же ты сука! — промолвил он, прикрывая рот дрожащей рукой. — Не надо во всём винить меня! — плакала она тоже и задыхалась. — У нас не было шанса, Тайлер! Его не было! Ты тоже в этом виноват! — Я верил тебе. Я мечтал об этом… А ты просто отняла. Ты просто забрала его у меня и нихрена мне не сказала… Словно я пустое место… Ты — чёртово чудовище, Уэнсдей Аддамс. Ты… — его так сильно трясло, и он снова подвёл бутылку к губам, допивая остатки терпкой жидкости залпом, пока Уэнсдей смотрела на это, дрожа от злости и отчаяния. — Чудовище здесь не одно, Тайлер. Ты только и делаешь, что бухаешь! Тебя никогда нет рядом! Ты ничего не хочешь… Ты… Ты не оставил мне выбора! Каково бы было родить ребёнка, чтобы он всю жизнь смотрел на папашу-алкаша рядом с собой?! На человека, который нихрена не добился!!! Да я сделала ему одолжение!!! — не сдержалась она, и Тайлер Галпин совершенно разбился. Не рассчитав, мужская рука ударила её по лицу с такой силой, что девушка отлетела на пол. Уэнсдей задыхалась, держась за огромное багряное пятно на щеке, и не могла успокоиться. В голове зазвенело от этой оплеухи, и она впервые испугалась так, что всё внутри затряслось. Это больше были не они. Это была не любовь и не семья. Челюсть Тайлера застучала от страха, и он тут же кинулся к ней, пытаясь загладить вину за то, что сделал. — Прости… Уэнсдей, прости… — попытался он взять её за руку, но она одернула её, пока перед глазами всё расплывалось. — Я подаю на развод. С меня хватит, — безжизненным голосом произнесла Уэнсдей и попыталась встать, но Тайлер резко схватил её за плечи, прижимая к себе. — Нет… Нет, ты не подаёшь на развод. Уэнсдей, нахрен, прекрати! — спьяну он сжал её сильнее. — Ты никуда не уйдёшь. Ты не бросишь меня. — Тайлер, отпусти! Мне больно… — повысила она голос, пытаясь разжать его руки, но он сделал ещё больнее. — Я сказал, ты никуда не уйдёшь. А если уйдёшь, Уэнсдей… Я убью тебя. Убью тебя и всю твою семью перед этим! Я не дам тебе счастливо жить, ты поняла меня?! У меня никого не осталось!!! Никого, кроме тебя, чёрт тебя дери!!! — затряс он её маленькое тело, пока она вообще не верила, что слышит это из его уст. — Ты не уйдёшь… Я не позволю тебе, — продолжал он, и Уэнсдей совершенно обмякла, закрыв свои глаза. — Я ненавижу тебя, Тайлер… Я так тебя ненавижу… — плакала она, захлёбываясь слезами. Уэнсдей впервые ощущала себя ничтожеством. Впервые поняла, что ничего для него не значит. Привычку, одержимость, привязанность. Там не пахло здоровыми чувствами и любовью, и от этого осознания боль захлёстывала её с новой силой. — У нас всё наладится… Всё наладится… Но ты не уйдёшь, Уэнсдей… Не уйдёшь, — повторял Тайлер, словно мантру, и прижимал её к себе против воли, пока она рыдала навзрыд, ощущая сильную боль от его удара. Только вот душевная боль была куда сильнее физической, и теперь ей как-то предстояло с этим жить. С того самого дня, всё исчезло… Воспоминания о тех сильных, невероятных чувствах, что прошли через боль предательства и принятия, остались лишь пеплом на выжженной земле…***
— Я потерял её уже тогда… Но всё это время, как идиот, надеялся, что сохраню нас… А никаких нас уже не было, — покачал Тайлер головой. — Я позволил себе… Поднять на неё руку… И с тех пор я делал это снова и снова… А теперь… Я даже не помню, что случилось после… — Тайлер, — нахмурилась мисс Зиннер. Раз за разом он разочаровывал её всё сильнее. — Получается… Родители не знали о беременности… — Нет… Они не знали… — сообщил он, уставившись в стол болезненным взглядом. — Так… Грег! — крикнула она, и охранник тут же выглянул из-за двери. — Передай Майку, пусть запросит, пожалуйста, всю информацию из клиники «Семейный доктор» в Джерико. И сделает то же самое из их отделения в Берлингтоне. — Хорошо… Мисс Зиннер, тут Майк сообщил по рации, что приехала Энид Синклер, и ещё на почту поступили записи с камер видеонаблюдения, — добавил он, и Роуз тут же соскочила со стула. — Допрос окончен. Я ещё могу вызвать Вас, но позже, — посмотрела она на адвоката, который явно не был новичком в своем деле, но работал без энтузиазма. — Я так понял, дело именно у Вас на контроле? — спросил он её, и она кивнула. — Джек Райт может думать иначе, но это не так, мистер Льюис, — дополнила она, и бегом направилась наверх встречать некую Энид Синклер…