Опальное сердце

 Песок поскрипывал, прячась меж раскаленными каменными плитками; дети скакали по ним, как будто переплывали с одного необитаемого острова на другой, и каждый раз останавливались, как только осознавали, что действительно чуть не потерялись. Ускользнуть от родителей на рынке — плевое дело, а вот для того, чтобы найти их у того же прилавка, нужна дюжина пресловутых удачливых кулонов, не меньше.  Альбедо, хмыкая, оглядывал одну горсть клубники за другой: спелые, громадные ягоды не внушали особого доверия, несмотря на выгодный ценник. Только парень окинет взором уморительно мелкое число, аккуратно выведенное на картонке — и тут же отводит взгляд, будто отродясь сладкое ненавидит. Любой дурак знает, что крупная клубника зачастую безвкусная.  “А обещал ведь быстро…” — подумалось ему на мгновение, — “Но продолжаю возиться.”  — Молодой человек, попробуйте клубничку, пожалуйста! — ласковый голос заставил Альбедо вздрогнуть, прежде чем повернуть голову к его источнику, — Сладкая, вкусная!  Девушка, чье лицо омывали огненно-рыжие локоны, с сияющей, четко выработанной улыбкой протягивала Альбедо небольшую мисочку, в которой было несколько вымытых ягод и шпажки. Глаза ее, открывшись из-под занавесы пушистых ресничек, чарующе сверкнули.  Альбедо наклонил голову и, вытянув руку, вонзил шпажку в клубнику, а затем легким движением положил ягоду в рот. Взрыв вкусов располосовал язык, кисло-сладкий сок впился в лунки зубов, и парень зажмурился от насыщенности.  — Вот это клубника, — произнес он, указав шпажкой на оставшуюся в емкости клубнику, — Заверните пятьсот грамм, пожалуйста.  — Конечно!  Едва заметив, как скромная улыбка задела губы, Альбедо потянулся за кошельком и вытащил оттуда несколько купюр. Его не так удивляло, что за фруктовым прилавком стояла еще совсем молодая девушка, — вероятно, даже младше его самого, — но обычно подобные ей лишь помогают своим родственникам приглядывать за товаром. Рядом никого не наблюдалось.  — Четыре восемьсот, пожалуйста! — взяв аккуратно сложенный пакет с клубникой за пластиковые ручки, попросила девушка.  — Четыре…  Альбедо понуро покачал головой и положил две банкноты в тысячу йен обратно; подняв взгляд на продавщицу, он показал ей оставшуюся сумму в три тысячи. Таким образом молодой человек спросил, может ли он снизить цену. Глаза у незнакомки округлились, и она, опустив пакет в ответ, невинно спросила:  — Вы со мной торгуетесь?  — Предлагаю свою цену, — улыбнувшись, ответил Альбедо.  — Разве Вам не понравилась клубника?  — Хотелось бы купить дешевле.  — А… — девушка свела брови к переносице, по-детски нахмурившись, — Тогда… Как насчет двух тысяч?  “Снизила цену еще сильнее?..”  Что-то от осознания сжалось в груди; Альбедо почувствовал слабый укол вины и постыдился. В любой азартной игре — а торг, безусловно, ею является, — необходимо, чтобы все игроки понимали правила. Иначе победа бессмысленна.  — Как… Вас зовут? — тихо спросил Альбедо.  — Меня?  На щеках девушки за весь недолгий разговор проступили нежные розовые пятна, но сама она, кажется, не замечала этого. Похоже, у нее не было большого опыта в продажах: напряженные плечи, подобно стальным прутьям клетки, ограждали ее от разговора, а взгляд от замешательства начал резво бегать по окружению. Благо, Альбедо не собирался этим пользоваться.  — Нилу… — промямлила девушка.  — Нилу, послушайте, — Альбедо облокотился о прилавок, приблизившись к миловидному лицу, — Я не буду торговаться, если Вы не умеете. Но я могу предложить другой вариант.  Нилу поджала губы, внимательно вслушиваясь в чужую речь. Рядом с прилавком понемногу останавливались люди, наблюдая за диалогом; порой Альбедо казалось, что некоторые приходят на рынок, думая, что это скачки без ставок — приходи да думай, на какой цене остановятся покупатель и продавец. Он никогда не становился участником подобных действ, торгуясь скрытно и молчаливо, но этот раз стал исключением.  — Какой? — с любопытством спросила Нилу.  — Давайте сыграем в “Камень, ножницы, бумагу”.  Несколько фигур, скривившись в недоумении, махнули на прилавок рукой и пошли дальше. Нилу же совсем поникла, не понимая, что от нее хотят.  — И как же это нам поможет? — робко спросила она дрогнувшим голосом.  — Играем до трех побед. Выигрываю я — беру за три тысячи. Выигрываете Вы — покупаю за четыре восемьсот.  — Бросьте, я Вам скидку сделаю!  — Я настаиваю.  Персиковый цвет на щеках Нилу перевоплотился в бордовый, и она не смогла найти весомых причин, чтобы не сыграть. Со стороны она выглядела так, словно вот-вот отдаст несчастный пакет с клубникой забесплатно, вдобавок положив в пакет четыре тысячи восемьсот йен. Однако что-то в этой робкой девушке изменилось за одно лишь мгновение: в бирюзовых глазах засверкала решимость, а рыжие волосы вспыхнули жарким костром. Азарт ли то был или большее смущение, Альбедо оставалось только догадываться.  Изящные пальцы согнулись, собравшись в небольшой кулак, и Нилу подняла взгляд, чтобы не отрывать его от оппонента. Альбедо, улыбнувшись, ответил тем же.  — Джан-кен-пой!¹  На последнем слоге как Альбедо, так и Нилу показали ножницы. К прилавку медленно начали притягиваться любопытные взгляды — очевидно, за настоящей игрой наблюдать гораздо интереснее, чем за обычными торгами.  — Джан-кен-пой!  Пальцы вновь собрались в кулаки, и Альбедо мотнул головой, с воодушевлением подавшись немного ближе.  — Джан-кен-пой!  На выкинутую Нилу бумагу опрокинулись ножницы; зрители столпились рядом, выпуская заинтригованный вздох каждый раз, когда руки игроков показывали различные фигуры. Казалось, их ставкой была вовсе не скидка на пакетик клубники, а что-то запредельно ценное — и дело было уже совсем не в деньгах.  “Как он так ожесточенно борется с таким спокойным лицом?..” — вопросила себя Нилу, отчаявшись, когда счет в очередной раз сравнялся.  — Два — два… — зашептал мальчишка, тоже решивший поглазеть на состязание, — Как думаешь, кто победит?  — Тетенька, конечно! — ответил его друг, сверкая глазами, — Она такая красивая!  В следующий же миг Альбедо разгромил оппонента выпрямленной рукой — бумага накрыла камень, и выдуманный матч закончился. Парень вздохнул с толикой печали: ему было жаль побеждать столь поглощенного игрой противника. Нилу надула красные щеки, явно оставшись недовольной собой.  — Вы выиграли, — кивнув, заключила она; в голосе появился намек на улыбку, — Клубника за три тысячи йен!  Когда Альбедо, осознав комичность своего положения, издал смешок, толпа медленно начала расходиться. У кого-то на лицо взгромоздилась скука от столь мирного исхода, а кто-то ушел, довольный неожиданным представлением. Мало кто согласится играть в “Камень-ножницы-бумагу” за скидку. Даже у рыночного прилавка.  — Спасибо, — поблагодарил Альбедо, обменяв несколько купюр на пакет ягод, — Вы меня очень выручили.  — Кому-то другому покупаете?  — Своей девушке, — Альбедо сложил пакет в небольшую сумку, посмотрев на Нилу с приливом теплых чувств, — Я обещал ей найти дешевую клубнику, так что…  — А, я п-поняла!  Нилу выставила ладони перед собой и робко помахала ими, боясь смутить собеседника неприличными расспросами; грань между обычным разговором и вторжением в чужую жизнь порой трудно заметить, но девушка не собиралась через нее переступать.  — В любом случае спасибо за покупку! Приходите еще!  Засим Нилу поклонилась, вызвав у Альбедо мягкий смешок. Когда шаги молодого человека стихли, она резко выпрямилась и даже не заметила, как растрепались аккуратно собранные в пучок рыжие волосы. Лицо, залитое горячей краской, скривилось в нечитаемой эмоции.  “У него… есть девушка?!”  — Нилу, с кем ты там играешься? И так денег мало, черт их дери!  Низковатый женский голос затрезвонил в ушах, и Нилу подскочила, мигом повернувшись к его источнику. Она поспешно поклонилась:  — Э-это был покупатель! Извините!

***

 Под аккомпанемент рассыпающихся волн хрупкое тельце, обмякшее на перилах, то покачивалось из стороны в сторону, подражая морю, то замирало, поглощенное приятным сном. Ёимия любила засыпать под звуки вспенивающейся воды; казалось, все вокруг становилось таким же спокойным и притягательным.  Легкий ветерок, играясь, льнул к угловатым коленям, слизывал потрескавшуюся кожу. Из раза в раз Ёимия потягивалась, пробужденная приятной прохладой, и сразу же ложилась обратно на руки, разнеженная теплом.  По полу с кряканьем зашелестели подошвы тапочек; как бы молодой человек ни старался, у него не получалось идти тихо в домашней обуви.  — Мия? — зазвучало в дверях, — Я… Ох.  Альбедо осторожно, не издавая шума, опустил сумку на кровать. Наполненные греющими пятнышками света глаза в одно мгновение потускнели, превратившись в зимнее ментоловое небо — дневное, заболоченное облаками.  И снова море…  Медленно вышедши на балкон, Альбедо затянулся соленым воздухом — тем самым, от которого взгляд мутнеет в слезной занавесе, а нос начинает предательски течь.  Обычно люди начинают курить, поглощенные болью, а ему оставалось только ловить процеженный волнами бриз, закашливаясь и задыхаясь в нем.  Неужели она не чувствует этого?  — Сол-ны-шко… — затрепетал нежный шепот, когда Альбедо положил ладонь на мягкое плечо; большой палец невесомо погладил кожу, рисуя на ней невидимый узор, — Просыпайся.  Ёимия, смазанным движением потеревшись щекой о запястье, подняла голову. Сухие губы прижались к ее ланиту еще до того, как она открыла глаза; шелковые волосы девушки сильно растрепались с той стороны, где они постоянно прилегали к руке.  — М-м… Да? — сонно пролепетала Ёимия, сразу же зевнув, — Приве-ет… Я… прилегла на минутку…  — Вижу, — с улыбкой кивнул Альбедо, — А я тут с сюрпризом.  И вновь на просторах лазурных глаз появились проблески света, так старательно мерцавшие только для Ёимии. Альбедо подхватил ее руку, поманив обратно в спальню, и кивнул в сторону небольшого столика, рядом с которым висело квадратное зеркало. Обычно этот уголок использовался для утреннего макияжа или расчесывания.  Подогнув белоснежные лепестки, от шалостей ветерка совсем легонько покачивались миниатюрные цветочки; на глиняном горшочке были вырезаны небольшие треугольники, словно растение ютилось на макушке котенка.  — Нравится? — с толикой волнения спросил Альбедо, заглянув Ёимие в глаза, — Мне показалось, тебе будет… приятно.  Девушка поджала губы и провела пальцем по щеке, будто предвидев соскользнувшую слезинку. Во взгляде ее появился неприкрытый восторг, и она до жути растрогалась, посмотрев на Альбедо с окрепшей благодарностью.  — Примула… — Ёимия улыбнулась, пусть на устах перемешались горечь и любовь, — Мама сажала ее у веранды, а папа все говорил, что завянет. Примула не любит солнце.  — Но полюбит тебя, — пригнувшись, возразил Альбедо, — Я не хочу, чтобы тебе было так одиноко, когда я ухожу.  Девушка вытянула шею, и веки ее опустились, прикрыв пламенный закат в глубине взора. Она аккуратно, словно боясь навредить, в невинном поцелуе коснулась бледных губ. Альбедо сложил ладони на пепельно-розовых щеках, поглаживая их; улыбка слабыми огоньками засветилась на его лице.  — Я люблю тебя, — шепнула Ёимия, на миг оторвавшись.  Альбедо ответил поцелуем в уголок губ. Затем, как будто зачарованный, повел кончиком носа по щеке и спустился к подбородку — сладкое дыхание заскользило по челюсти, обглодало шею и ключицы. Лишь зажав зубами тонкую полоску кожи рядом с воротом, парень отпрянул. Ёимия положила обе ладони на его золотистые волосы, с судорожным вздохом растрепав их.  — А еще, — сказал Альбедо, — Я нашел очень сладкую клубнику. Еще хочешь сэндвичи?  — Хочу, — без задержки ответила Ёимия, — Добавишь побольше ванилина?  — Осыплю тебя сахарной пудрой сначала.  — Э?!  Альбедо захихикал, заправив одну из выбившихся прядей за ухо девушки. Та, порозовев, шумно фыркнула и погладила чужую ладонь. Смущение и непонимание столкнулись в хаосе танцев, мешая Ёимие как-либо ответить.  — Я же сказал, что накрашу тебя, — полушепотом напомнил парень, — Считай, что сегодня у этой примулы День Рождения.  — А я — ее подарок?  Прищурившись с хитрым блеском в глазах, Альбедо улыбнулся. Ему не нужен был макияж или любые другие иллюзии, изобретенные людьми, чтобы видеть красоту перед собой. Ёимия покачала головой:  — Знаешь, что? Закрой-ка глаза!  Стоило Альбедо опустить веки, как девушка потянулась к ящику стола. Она едва смогла ухватиться за темную коробочку в самом углу, прикованная к сидушке кресла, но проворные пальцы тут же восполнили небольшую паузу, достав малиновый тюбик.  — И когда же открывать? — не торопя Ёимию, вопросил Альбедо.  — Не двигайся, — шикнула та.  Ёимия прикусила язык, сосредоточенно нацелившись глазами в светлые, как будто специально выбеленные уста. Она посмотрела на содержимое коробочки и вытащила тюбик вишневого оттенка; сняла крышку, присмотрелась к яркому цвету. Подхватив Альбедо за подбородок, девушка начала старательно обводить контур его губ, а затем накрашивать их. Глаза ее радостно посмеивались.  Альбедо даже не пытался избежать своей участи, зная, что Ёимия рано или поздно добьется того, что задумала. А значит, смысла спорить с ее решениями нет.  — Вот! — заключила Ёимия, — Поводи немного губами… Да, вот так. Можешь открывать.  Зажмурившись, парень открыл глаза и посмотрел на помаду, стиснутую в тонких пальцах. Он нелепо вытянул губы трубочкой, прежде чем засмеяться.  — Ну и зачем тебе такая красота?  — Поцелуй вот это, — протянув Альбедо горшочек, попросила Ёимия, — Так по нему будет видно, что он от тебя.  — Гипотетически, конечно, я его купил, но не думаю, что это делает меня его родителем.  Ёимия, издав смешок, с умилительно сверкающими глазами покрутила емкость с нежными цветками в своих руках, как бы напоминая, что он еще здесь. Тогда Альбедо провел языком по своим губам и со вздохом прильнул к прохладной, отчасти пыльной поверхности глины. Когда парень отпрянул, на горшочке остался яркий след поцелуя. Пожалуй, такой яркий, что даже Альбедо немного смутился — это показал вспыхнувший на пенных щеках румянец.  — Ну вот, — буркнул он, — Считай, что я тебе только что изменил.  — Э-э-эй! — Ёимия в шутливом возмущении дала парню щелбан, — А когда котов целуешь, это тоже, что ли, измена?  Альбедо издал пораженный вздох и, притворившись свалившимся замертво солдатом, припал к полу. Впрочем, поднялся он весьма скоро — для этого девушке потребовалось только развернуться на коляске к кровати.  — Ого, такая красивая! — лучисто улыбнувшись, заговорила она; по щекам заплясали очередные радостные огоньки, — Долго же ты искал ее, наверное…  — Достаточно долго, чтобы съесть ее с необычайным аппетитом, — хмыкнул Альбедо, — Пойдем готовить?  — Меня долго просить не надо!  И, уместив целованный горшочек у туловища, Ёимия положила ладони на колеса — в спокойной манере начав расталкивать их, она поехала в сторону коридора. На туманном и сонном лице прояснилось солнце. Даже про клубнику забыла.  “Кажется, ей понравилась примула”, — подумалось Альбедо; с потускневшими глазами он подошел к балкону и закрыл дверь, — “Она так счастливо выглядит… Может, не стоит рассказывать сегодня?”  Парень вздохнул, приложив бледную ладонь ко лбу. Усталость взгромоздилась на плечи.  Море…  Нужно держаться подальше от моря.