Облик человека формируется окружающей средой, в том числе и семьёй. Под обликом имеется ввиду характер и его наружность. А вот за нашу внутренню часть отвечают негативные последствия всего вышеперечисленного.
12 августа, 2016-ый год, аэропорт им. Имрана Захаева, Москва, Россия.
Женя пребывала в странном, пугающе волнующем настроении. Шум людей казался ей отдалённым, будто бы он был не здесь, а в параллельной вселенной. Хотелось чего-то бояться и что-то делать, ведь это думалось ей именно тем, что обычно люди чувствуют в подобных обстоятельствах. Хотелось вскочить, бежать, куда глаза глядят, в общем-то действовать, а не просто сидеть, или, как она сейчас думала, убегать. По лицам родителей сложно было сказать, что они думали насчёт всего того, что происходило вокруг. С одной стороны, это радовало, ведь любой взрослый человек для Жени, а в особенности её мама и папа, в её сознании представлялись людьми всегда знающими наперёд, что делать в той или иной ситуации. Они наверное, выглядели бы также, как и сейчас, если бы рядом взорвалась бомба. Именно на них Женя всегда и ориентировалась, хотя понимала, что скоро сама должна будет принимать экстренные решения, от которых будет зависеть её жизнь, и жизнь её близких. Но пока она позволяла себе бояться, о чём-то лихорадочно думать и дёргаться от той или иной мысли, чтобы потом успокоиться, поняв, что мысль эта по сути своей глупая и несуразная, так никогда бы не поступил взрослый человек. С другой же стороны, взрослые, которые потеряли ориентир или сбились с плана, например из-за какого-нибудь неожиданно выскочившего неприятного обстоятельства, которое они не предвидели, или приписывали ему такую маленькую вероятность, что не считали нужным учесть, впадали в пусть и не сильную, но неумолимо ведущую к провалу панику. Они почему-то как дети, опускали руки и чуть ли не плакали, совершенно не беспокоясь о том, что пострадают не только они, но и те, кто находится с ними рядом, думая в этот момент только о себе и своём удручающем положении. И вот тогда нужно было бояться и плакать. Именно тогда нужно было паниковать, ведь ребёнок до определенного момента почти полностью зависит от родителей не только физически, но и морально. Если родители отчаялись, то значит ситуация поистине ужасная и выхода из неё не предвидится. Их маленький идеальный мир в одночасье ломается, что и превращает их на короткое время в эгоистичных детей, но что в некотором роде можно объяснить защитной реакцией. Ведь если в первую очередь не спасёшь себя, то как спасать тех, кто от тебя зависим и за кого ты отвечаешь? Эти правила действия в случае разгерметизации салона прописаны в буклете, что лежит в кармашке в креслах самолёта, который многие так и не удосуживаются прочесть. Да, это было страшно не только испытать, но и думать об этом, однако каждый правильно воспитанный ребёнок почти наверняка знал, что его родитель всё держит под контролем, а если что и произойдёт, то будет знать, как действовать и скажет, что делать ребёнку. Девочке с трудом удавалось спокойно, не выдавая своего внутреннего состояния, сидеть на пластиковом кресле и ожидать их рейса. Мать с отцом были очень пунктуальными и рассчитывали время в своей жизни с точностью до минуты, поэтому как у них было принято — нужно быть в аэропорту за три часа до посадки, ещё час заложить на дорогу, и полчаса на последние приготовления дома. А перед этим две недели собирать чемоданы и по несколько десятков раз перепроверять наличие вещей, список которых составлялся ещё раньше, незаметно, но ощутимо для Жени. Не трудно догадаться, что в этот раз, впрочем, как и всегда, они приехали сильно заранее и теперь вынуждены были ещё два с половиной часа дожидаться своего борта. Но Женя всегда старалась приучать себя к тому, что это правильно, и пунктуальность — одна из важных составляющих успеха в будущей жизни, поэтому уже к одиннадцати годам не видела в этом ничего педантичного и нудного. Но в свои пятнадцать она пока не научилась полностью подавлять оставшуюся детскую вспыльчивость, хотя и активно пыталась убрать её в себе и поскорее стать взрослой. Она сначала посмотрела на маму, которая спокойно-ласковыми глазами окинула её и ещё раз убедила в том, что всё будет хорошо. Женя не стала спрашивать её, почему они уезжают, как делала это постоянно раньше, когда вопрос о временном переезде ещё только маячил на горизонте и запугивал издалека. Она прекрасно знала ответ, как знала и то, что ничего нового не услышит, и этим только раздражит мать. А в нынешней ситуации это было чревато последствиями, и это-то и настораживало девочку, которая может пока только и начала осознавать это, но нутром чувствовала, что родители и сами до конца не знают, что будет, и только успокаивают её и себя. Но видимо, она, как и они, думала, что как только они сядут в самолёт, всё окончательно будет хорошо. Ведь вещи — как ценные, так и необходимые — уже были перевезены, документы и деньги были при них, оставалось только покинуть начинавшую заходиться революционными волнениями страну. — Кита своего не забыла? Как его там... — Лим. Нет, вот он. Мама, тихо спросив это, повернулась к дочери и вновь посмотрела на неё тем ласково-спокойным взглядом, который обычно предвещал тёплый разговор. Женя только улыбнулась, демонстрируя мягкую игрушку в своём маленьком рюкзачке. Она взяла её в руки, подумав, что китёнку будет приятно увидеть облака и солнце вблизи во время полёта. — Кушать хочешь? Я там МакДак видела. — Я тоже видела. Но там цены высокие, я даже удивилась. Будто им DutyFree мало. Фыркнула девочка, а мама хмыкнула. — Я бы кофе честно говоря взяла. Отец, ты ничего не хочешь? Мама обернулась к папе, который очень заинтересованно разглядывал узор на плитке под ногами. Когда к нему обратились, он моргнул и поднял голову, вспоминая, какой вопрос ему задали. Затем ответил: — Я не откажусь от Фанты. Мама вздохнула, обращаясь к Жене: — Тебе чего взять? — Пирожок с вишней. Девочка обняла игрушку, благодарно улыбаясь. Мать вновь повернулась к отцу с просьбой: — Сходишь? Тот молча кивнул, встал, и удалился в направлении фастфуда, оставляя дам в тишине. Но тишина эта через некоторое мгновение была нарушена. Толпа, до этого равнодушно снующая по этажам огромного терминала и не привлекающая внимания, сейчас вдруг всколыхнулась и закричала. Нет, даже не так. Она завизжала и завыла, срываясь с места и захлёбываясь не только в своих криках, но и в панике с кровью. Мама вскочила с кресла и тревожно оглядывалась, пытаясь понять, что происходит. Чувство, которое до этого беспокоило Женю, обострилось до предела. Нужно что-то делать, и как можно скорее! Но только что? Громкоговорители экстренного оповещения подозрительно молчали, потакая будто бы некой чужеродной силе, дёргающей людей за ниточки и заставляющей их давить друг друга в попытках спастись. Интересно было замечать, как человек в опасности превращается то ли в худшую версию себя, то ли просто сбрасывает лицо, которое так старательно выстраивал и держал всю свою жизнь. Однако инстинкт самосохранения творит удивительные вещи: ему плевать на положения живого существа в обществе, потому что сейчас оно может умереть, и это лицо больше никому не будет нужно, потому что все делают то же самое. Но почему-то никто не осуждает толпу за её жестокость, даже если в ней гибнут люди, что бывает довольно часто. Потому что, рассматривая какие-либо трагические события, все смерти сводятся к одной общей цифре, из которой потом уже с ужасом выделяют тот бо́льший процент погибающих от рук себе подобных. Так что же, для лживого(или нет, нельзя говорить за всех) облика есть исключения? В первую очередь мать схватила дочку за руку и крепко, почти до боли, сжала запястье. — Слушай внимательно: держись меня и постарайся ни в коем случае не отставать. Если нас разделят, встречаемся у выхода, беги через эвакуационный. Главное, не поддавайся панике и не дай себя задавить. Я рассказывала тебе о правилах поведения в толпе. Ты поняла меня? От её спокойствия не осталось и следа: зелёные глаза, в которых до этого шевелилась трава под порывами ветерка, теперь отражали тёмные ели, которые пригибались к земле от урагана. Каждый мускул её лица напрягся, выступили предстарчечкие морщины. Женя даже не успела пискнуть или возразить, или задать глупый вопрос , который ещё по привычке всплывал иногда в приступе страха, как мать потащила её по направлению к эскалатору. — Мама, мама, а как же папа? Испуганно вскрикнула девочка, вынуждая мать остановиться. На мгновение в её глазах скользнул страх, и вот теперь начала бояться и Женя, внутреннее сжавшись. Из-за резко накатившего ужаса она даже не видела и не слышала того, что творилось внизу. Мама вместе с ней побежала туда, куда пару минут назад удалился отец семейства и к облегчению обеих, он сам выскочил им навстречу. Ничего не говоря, он быстрым и ловким движением усадил Женю себе на плечи и следовал за матерью. На первом этаже творился ад. Из лифта клином медленно двигалась группа мужчин в смокингах и чёрных лёгких бронежилетах с автоматами в руках. Они как таран, шли вперёд и поливали толпу свинцом, равнодушно перешагивая через трупы. Люди перед ними чуть ли не прыгали друг другу на шеи, желая убраться из этого дьявольского котла, но собственноручно помножая эффект, они только приближали свою кончину. Гвалт поднялся страшный, ведь казалось, что сейчас повылетают стёкла из окон. Отсюда сложно было увидеть выражение лиц террористов, но Жене казалось, что им всё равно. Они просто гуляли, не обращая ни на что внимания. Тогда она впервые увидела нелюдей. А может, и людей, которые или сами отняли свои лица, или у них их забрали. Но такие люди были хуже нелюдей. Её родители бросились в противоположную сторону, к эвакуационному выходу, но тут же из служебного помещения вышел ещё один человек с оружием и немедленно открыл огонь по небольшой толпе, что приняла попытку сбежать. Плечи вдруг ушли из-под Жени и она взвизгнула, находясь в состоянии свободного падения. Больно ударившись спиной, она посмотрела на отца. Возле его груди начинался ряд дыр, которые стремительно темнели и тянулись к животу. Или крики были такими громкими, или так сильно звенело в ушах из-за страха, но девочка не слышала ни своих эмоций, ни себя, ни выстрелов. Ужас на мгновение ослепил её, и сквозь чёрную пелену и бешеный стук сердца она услышала крик матери: — БЕГИ! Затем грохот выстрелов,ещё крики, и Женя с трудом, но начала переставлять ноги и развернувшись, перешла на бег. Пока она не в полной мере осознавала то, что происходило. Может, сыграла её выдержка, ведь она относительно быстро скоординировала свои действия, а может ей помогало что-то иное. Однозначно то, что она видела, было чем-то плохим, но она пока даже не поняла окончательно, что видела отца мёртвым. Правильно ли то, что она сейчас делала? Бежала, бросив маму. Но она так сказала. А значит так было нужно. Девочка, чудом уворачиваясь от бегущих в панике в разные стороны людей, не сбавляла скорости и уже была на эскалаторе, когда вспомнила, что жуткие монстры с оружием находились именно там, куда она направлялась. Один из них вдруг возник у неё перед носом, поднимаясь по ступеням. На какое-то время мир в глазах девочки остановился. Это был довольно высокий(по крайней мере для неё), почти лысый мужчина с худощавым и уставшим лицом. Голубые глаза его как будто постоянно находились в тени нависающих лобных дуг, потому что немного впали в череп, и на всё происходящее смотрели как на неизбежность и данность этого давно прогнившего мира. Левая половина его лица была обезображена: на ней виднелся кровавый отпечаток чей-то ладони, которая по всей видимости пыталась то ли схватить его в попытках остановить, то ли коснулась нечаянно, но всё также пытаясь спастись. Над левой бровью расцвёл внушительных размеров синяк. В руках он держал небольшой чёрный пистолет, который на удивление не направил в девочку. Он в непонимании, и потом страхе вскинул брови и резко качнул головой в сторону, давая ей шанс сбежать. Может, он не смог застрелить её, увидев игрушку, а может в нём осталось что-то человеческое и лицо ребёнка с плюшевым китёнком в руках остановило его. Звуки вернулись к Жене и она не придумала ничего лучше, как спрыгнуть со второго этажа, перелезая через бортик эскалатора. Здесь было довольно невысоко и при приземлении девчонка отделалась лёгкими ушибами. Её примеру последовали ещё несколько человек, бежавших следом и со стороны наверное жутко было смотреть за тем, как они любым способом пытались избежать смерти. Пока её не заметили другие террористы, девочка рванула назад и юркнула в ближайшее помещение для персонала. Люди в нём сначала замерли в страхе, а затем облегчённо выдохнули и затолкали девочку под стол. Мужчины и женщины разных возрастов и должностей баррикадировали дверь и некоторые в страхе убегали куда-то, а другие прятались вместе с Женей. — Н-надо вызвать полицию.. Промямлила она, дрожжа, как осиновый лист и подпрыгивая от каждого нового выстрела. — Уже сделано. Сиди тихо и не подавай признаки жизни, если они войдут. Где твои родители? Шёпотом заговорила женщина, сидевшая рядом с ней и повернувшая к ней свои слегка напуганные карие глаза. — Папа.. Она не смогла договорить не только потому, что в помещении воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая только выстрелами, но ещё и потому, что только сейчас смогла подумать о том, что видела. Картина отца с красными пятнами на рубашке предстала в её глазах в ещё более жутких и реалистичных красках. Ответ пришёл не сразу, но только потому, что он крутился в глубине сознания, не желая становиться действительностью, хотя более никуда не мог деться. — Он умер. Произнесла Женя одними губами, а о матери она не хотела даже и думать, ведь прекрасно понимала, что ей сулило. Она осталась посреди толпы и фактически была зажата меж двух огней, отличающихся друг от друга только количеством. Хотя для девочки человек с оружием был самым сильным и опасным явлением на земле, и не важно, был он один или с компанией. Он, по её мнению, мог вершить судьбы миллионов и был ужасом во плоти, явившемся из какого-нибудь мифологического чрева абсолютного зла. Он мог всё. Девочка пыталась не заплакать, но слёзы предательски текли по щекам и периодически она всхлипывала, отчего становилось ещё страшнее, а слёз ещё больше. В какой-то момент крики затихли, а за ними и выстрелы. По глазам женщины Женя поняла, что они всех перебили. Но как ребёнок, она не могла ещё до конца мыслить рационально или скептически(что она считала одним и тем же, но пыталась научиться различать эти два понятия), а значит думать, будто бы никто не спасся. Они ведь двигались медленно, кто-то обязательно должен был убежать! Например, её мама. Она всегда знала, что делать, неужели в этот раз что-то пошло не так? Сердце чуть ли не выпрыгивало из её груди, и Женя боялась, что его бешеный и казавшийся ей оглушающим стук может выдать их. Сквозь дверь послышался мужской раздражённый говор. От него отделились несколько голосов и направились, судя по всему, вниз, нарастая. Женя зажала себе рот, сдерживая рыдания и прижимая к себе мягкую игрушку, как соломинку в бушующем море, за которую можно было бы ухватиться. На пару минут стало так тихо, что в ушах неприятно звенело. Как ножом, сознание прорезал выстрел из дробовика, больно отдавая по барабанным перепонкам и оглушая. Девочка вздрогнула, тихо ахнув. Женщина рядом с ней сложила ладони у груди, закрыла глаза, опустив голову, и что-то бормотала губами. Выстрелов было несколько: дверь потихоньку с треском покрывалась дырами, а предметы, подпиравшие её, разлетались в щепки, и по инерции потихоньку падали сами собой. Потом всё опять утихло, но террористы начали выбивать замок и через минуту в комнату ввалилось двое мужчин. Девочка видела только их ноги в чёрных лакированных туфлях. Они вальяжно прошли вперёд, пока она пыталась максимально вжаться в стену и желательно слиться с ней. — Иди, разберись с копами и Юрием. Его действия идут вразрез с планом. Молвил один террорист с хриплым, немного пронзительным и как будто крадущимся голосом, похожим на те, какими обычно говорят злодеи в мультиках, когда рассказывают зрителю о своих гнусных идеях. Его напарник молча удалился, а мужчина, пнув мешавшие ему стулья, скрылся из вида. Его шаги эхом отражались от стен и Жене не составляло труда определить, где он. Она было дёрнулась вперёд, чтобы воспользоваться шансом и сбежать, но женщина придержала её, приложив палец к губам. Она тоже плакала. Сию же секунду раздался грохот, будто бы перевернули стол, и пара выстрелов, сопроводившиеся оборвавшимися криками. Женя оцепенела от ужаса, губы её побелели и сжались в одну линию. В школе им рассказывали, что в таких случаях не в коем случае нельзя предпринимать попытки остановить террористов самостоятельно, даже если он один. Но тот самый инстинкт самосохранения диктовал своё видение ситуации: полиция или какие-либо другие спец.службы не смогут молниеносно добраться до аэропорта, да и в данном случае это можно сказать уже не имело смысла. Бо́льшая часть людей трупы, а что будет дальше, никто не знает. Зачем они пришли? С какой целью сделали это? Женя вспомнила новости по первому каналу, где рассказывалось о какой-то сформировавшейся террористической группировке, которая решила свергнуть власть. Естественно, её заявление вызвало смех, а власти заверили, что бояться нечего, и изменников Родины поймают и накажут. Пора действовать. Вот он, тот самый момент, который поджидал её, или может, он случился бы сам собой через некоторое время. Пришло время стать взрослой и впервые взять ситуацию под контроль. И сейчас Жене не казалось это абсолютно безрассудным и опасным действием. Она вообще забыла обо всём, чему так долго её учили, и чему она учила себя сама, то есть думать логически. Ей просто хотелось жить. Целью было отобрать оружие у террориста, как-нибудь обезвредить его(или это должно идти первым пунктом?..), спасти маму и сбежать. Девочка выбралась из-под стола, не обращая внимания на активные жесты женщины, призывавшей её остановиться, и сняла с креплений огнетушитель, висевший на противоположной стене. Он был немного тяжеловат для неё, но она была уверена, что справится с поставленной задачей. Лим бесшумно отправился в рюкзак. По-прежнему внимательно прислушиваясь, она решила обогнуть мужчину и подкрасться сзади. Учитывая её маленький вес и умение идти на цыпочках, первая часть миссии прошла успешно. Перед лицом Жени возникла спина человека, идущего по коридору и заглядывающего в примыкающие помещения, чтобы найти очередную жертву. Девочка старалась своими шагами попасть в такт его шага, и таким образом подошла так близко, как только могла. Замахнувшись, она со всей силы ударила террориста по затылку. Тот упал на бок, кажется, отключившись. Это был мужчина лет тридцати, с тёмно-русыми, почти чёрными, аккуратно стриженными у висков волосами и довольно привлекательным лицом. Конечно, злодеи в кино всегда были красивыми, но в жизни они представлялись девочке жуткими убийцами из какого-нибудь хоррора. Женя, захлёбываясь восторгом и надеждой на спасение, вытащила из-под него автомат и нашла спусковой крючок. Но счастье её длилось недолго: мужчина очнулся и ругнувшись, схватил оружие за дуло, отводя его в сторону. Раздалось несколько выстрелов, от которых девочка оглохла и была дизориентириована отдачей, а затем её рывком потянуло вперёд и она упала. Мужчина поднял её за шкирку, расплываясь в улыбке. Женя истерично визжала и брыкалась, пытаясь дотянуться до него руками. — Маленькая, умная, живучая и смелая тварь. Так вот кого он пощадил. Считай, что тебе повезло. Скоро для тебя начнётся новая жизнь. После этого девочка почувствовала тупую боль в области затылка и потеряла сознание.***
25-ое октября, 2019-ый год, особняк Эль Син Номбре, Лас Альмас, Мексика.
Вынырнув из омута воспоминаний, Гиена заново начала привыкать к противному жёлтому свету украшенных плафонов на третьем этаже особняка Эль Син Номбре. Она часто покидала его, и всегда, когда возвращалась, будто бы поселялась заново, вспоминая противные ощущения, преследовавшие её в стенах роскошного пентхауса. И несмотря на то, что она давно выучила все эти лестницы, коридоры и полы с мраморной плиткой, девушка каждый раз, словно в первый, видела это окружение, ядом пропитывавшее её кожу и злилась, но в конечном итоге просто опускала руки и направлялась в свою комнату под землёй. Она никогда не считала это место домом: даже лаборатория, и та, была ей ближе. Почему? Удушающую и мёртвую атмосферу создавали сами Безликие, внутри себя несущие только гниль и разложение. Всё это вкупе с лейтенантом картеля пропитывало стены особняка и создавало убийственный вакуум. Не ощущать его получалось только рядом с Андреем, и под землёй, где блестящие предметы интерьера не выедали глаза. Там в свободное от миссий время Гиена и сидела, подобно крысе. В целом, весь их отряд ассоциировался с не более, чем животными, если судить по слухам и реакциям гостей, поэтому надо сказать, что с местом жительства Валерия им буквально подгадала и попала в яблочко. Бараки — никак иначе Гиена не могла их назвать — находились на минус первом этаже, сразу под пыточными, камерами для заключения неугодных Валерии и комнатами, где распределялась оплата за работу её подопечных. Ей к слову иногда были не только деньги. В одной из таких комнат сразу за картиной "Апафеоз войны" располагался тайный ход под землю, ведущий к скромному, по сравнению со зданием, буквально придавившем его, жилищем. Гарза не любила искусство и эта была единственная картина в особняке, за исключением конечно икон на третьем этаже в комнате для молитв предкам. Учитывая личность главы картеля, Гиене это казалось смешным. Но традиции есть традиции, и похоже, что даже такой человек, как Валерия, их соблюдал. Делала она это со свойственной ей роскошью: образа́ обрамлялись золотой рамой и окладом, а сама комната была украшена дорогими и качественными материалами. Никто и не подозревал о том, что за жутковатым полотном может скрываться не менее жутковатый подземный ход, источающий неприятный холодок. Эта картина отлично вписывалась в то место, где висела, как бы почёркивая его назначение, что ещё больше притупляло любопытство посещающих её гостей. Бараки представляли собой восемь комнат прямоугольной формы площадью шестнадцать квадратных метров с четырьмя душевыми кабинами, совмещёнными с туалетом. Там же располагалось небольшое стрельбище и зал для тренировок. Первое время Гиена даже восхищалась тем, на сколько всё было продумано: Гарза рассчитала всё заранее и особняк обзавёлся лучшей защитой, спрятанной не только под ним, но и внутри и даже снаружи, где вычурно оборудовались места для снайперов. Комнаты по своему оформлению были весьма однообразны: кровать у стены в дальнем углу, огромный шкаф для снаряжения и одежды, занимавший почти всю противоположную сторону, и тумба возле двери для личных вещей, запиравшаяся на ключ вместе со шкафом. Задняя его стенка была механизмом, ведущим в ещё более узкие и длинные подземные коридоры, выход из которых находился в близлежащих пещерах в горах. Это было сделано на тот случай, если команде экстренно необходимо будет покинуть особняк. Источником освещения был небольшой светильник на тумбе и лампа на потолке. Обои подбирались светлых оттенков, чтобы хоть как-то "расширить" пространство, не имеющее окон и естественного света. Наёмников семь, а комнат восемь — на тот случай, если Гарзе приглянётся ещё кто-нибудь для её отряда. Лишняя комната чаще всего использовалась как склад для очень ценного оружия или дорогой и редкой дури. Хозяйка особняка расхаживала перед овальным деревянным лакированным столом, гневно восклицая на испанском и отчитывая Гиену за её беспечность. Сама же она тихо бормотала на русском: — Да заткнёшься ты когда-нибудь или нет.. Испанский язык был и так ей не приятен, потому что имел множество созвучных слов, которые как водопад, обрушивались на собеседника, ведь мексиканцы отличались своим буйным нравом, поэтому во время спора и ругани приходилось выслушивать буквально словесный понос, но дома приходилось общаться только на нём. Андрей плохо понимал на этом языке, и украдкой глянул на неё сочувствующим взглядом и попытался подбодрить, но Гиена вышла из себя раньше, с силой ударив по столу и мгновенно привлекая к себе внимание. — Хватит! Я и с первого раза поняла, что облажалась. Сквозь зубы процедила девушка. Гарза подскочила к ней, схватив за ворот топа и подняв к себе. Карие глаза её, обычно тёмные и нахальные, сейчас сверкали злобой. — Ага, и сидишь, нихрена не делаешь. Кто мне деньги возвращать будет? Прошипела Валерия, крепче сжимая ткань топа. Гиена выдохнула несколько раз и применила свой коронный безразличный взгляд. Притом он был настолько безжизненным и уставшим, что любой, кто увидел бы его, сразу мог сказать, что с этим человеком что-то не так. Или это не человек вовсе — нормальные люди так смотреть не могут. Не то, чтобы девушка применяла его часто, но Гарза никогда его не выдерживала. Вот и сейчас она фыркнула, отпустив её, скрестив руки на груди и шагнув назад. — Ну не я же. Надо было думать, когда шла на нового клиента. Сказала Гиена так, как матери обычно ругают своих детей за то, что случилось, и о чём они до этого ниоднакратно их предупреждали. — Я уже сказала, это было доверенное лицо Мя.. — Ты издеваешься?! Почему до этого ты проверяла каждого, с кем имела дело, будь то трижды рекомендованный человек, а тут вдруг поверила на слово, а?! Гиена вспыхнула, и начавшийся пожар этот нельзя было остановить, потому что причиной ему была искра посильнее той, что формировалась путём трения друг о друга кремня. Она зарождалась в недре её казавшейся невозможной для существования жизни и эмоций души, и всё то, что копится в ней обычно месяцами за неимением выйти вместе с криком, было только малой её частью. Но то, что ругалась девушка не на Валерию, а на себя, знал только Андрей, сейчас обративший взгляд в пол, как и остальные. — Это же мать твою, Аль-Катала, помёт всего криминального мира. Да даже когда Мясник тебя о чём-то просит, надо проверять, а не слепо выполнять задание.. Пока девушка набирала в грудь воздуха для очередной тирады, Гарза попыталась вставить что-нибудь, что могло бы оправдать её: — Он обычно вносил предоплату.. — Это ведь ты всегда меня учишь, как надо, а как нет, и тут тебя обвёл вокруг пальца, как маленького тупого ребёнка какой-то араб из вонючего ополчения?! ТЕБЯ, ЭЛЬ СИН НОМБРЕ! Гиена тычила в её грудь пальцем и полыхала зелёными, налившимися кислотой глазами. Её медные волосы потемнели от пота и жара, сочившегося сквозь бледную от затворнического образа жизни кожу, но на её фоне они всё ещё казались яркими. Лицо Валерии с каждой минутой менялось от недовольного до испуганно-виноватого, даже будто бы теряя врождённый загар. Она почти никогда не признавала ошибок за собой, но Гиена, которая всё чаще начинала вспыливать из-за этого и выставлять её дурой перед остальным отрядом, пугала её. Может, пугало то, что до этого покорная и безвольная девушка вдруг в какой-то момент почувствовала силу или начала видеть своё тактическое превосходство и ум, решила применить свои способности на деле, ещё пока не осознавая их возможной мощи; а может, её пугало то, что Гиена знала об этом и играла с ней, поменявшись местами, как кошка с мышкой. И чем больше Гарза старалась следить за своими действиями, тем больше прокалывалась, что кажется, только и нужно было Гиене. И всё же, самое страшное было то, что пока дело ограничивалось только подобными криками и ссорами. Когда бомба рванёт по-настоящему, никто не знал. Как не знала и она сама. — Сколько там было? Успокоившись и уже тише, выпустив пар, который казалось, идёт из её носа, спросила девушка, усаживаясь на место и приглаживая волосы. Все они почти всегда были заплетены в тугую косу, но одну прядь, которая завивалась особенно сильно и естественно сама по себе, Гиена оставляла, что придавало ей хоть немного красоты и женственности. Валерия не любила её лица и ей было приятно то, что она осталась красавицей, в отличие от подвергшейся экспериментам Гиены. Её нижняя половина лица до глаз и шея были испещрены розовыми широкими и уродливыми шрамами, выстраивавшимися в прямые линии, порядок возникновения которых знали только те, кто их наносил во время операции. Гарза просила девушку носить чёрный баф с принтом улыбки Венома и "дома", но поскольку видела она её только на переговорах, чему иногда удивлялась, совсем не ощущая её гнетущего присутствия, просьба эта утратила смысл. — Не так много. Кажется сдавшись, ответила Валерия, тоже выдыхая и приводя мысли в порядок. Когда она села во главе стола, остальные наёмники подняли головы, как бы вылезая из окопа после ожесточённой перестрелки. По лицам их было ясно, что они, как и всегда, не обращали на подобные перепалки внимание и принимали их, как что-то до́лжное, но всё же неприятное. Хотя прекрасно понимали, что это свойственно любым наёмникам. Гиена уселась на противоположный край стола, запустив руки в волосы и прикрыв глаза. Грудь её вздымалась и опадала, но этого не было видно из-за её маленького размера. Девушка не отличалась фигурой и была почти такой же плоской, как доска. Но, зато обладала рельефными и привлекательными мышцами на руках, животе и ногах. "Дома" она ходила всегда в топе и армейских штанах. Причём, иногда она любила проводить время на улице, вырываясь из тисков стен особняка и вдыхая полной грудью воздух Лас Альмаса. Благо, особняк стоял высоко над городом и горы дополнительно придавали свежести, поэтому тайно валяться на заднем дворе и наблюдать за звёздами было тем маленьким удовольствием, которое изредка могла получать Гиена. Парни предпочитали носить брюки и рубашки, иногда меняя их на футболки и шорты для занятий или же вовсе оголяя торс, расхаживали по пентхаусу прямо так, ведь охрана не обращала на них внимания. Когда они не уезжали домой, то устраивали небольшие тусовки у бассейна или просто находили какое-нибудь дурацкое "мальчишеское" занятие, за которое потом огребали от Валерии. Гиена запиралась в бараках и в основном только спала, ела и тренировалась, не выходя на свет. — И чего вы разорались с утра пораньше? В комнату резвой походкой вошёл Скотт. От его вида у девушки дёрнулась губа. Он был обладателем роста во всего лишь сто шестьдесят пять сантиметров, но зато вредным характером на все три метра. Он как будто сразу родился с саркатистичным и насмешливым голосом и способностью докопаться до любого не устроившего его слова и притом переспорить противника, зачастую не завалив его весовыми аргументами, а просто выбесив. И именно его Валерия любила больше всего. — Опять рыжая псина прокололась? Усмехнулся он, вальяжно присаживаясь подле Гарзы. Его серо-голубые глаза всегда имели пофигистичный вид, отражающий его отношение к жизни. Чёрные волосы небрежно растрёпывались по его лбу, но придавали при этом ему какого-то особенного шарма, подчёркивающего его личность. Одет он был в смокинг. Гиена сдерживала себя от того, чтобы не задушить его галстуком-бабочкой, сжимая кулаки и зубы. Андрей вдруг посмотрел на неё тёплым успокаюващим взглядом, который напомнил девушке о матери, и та нашла в себе силы просто съязвить, а не продолжить плеваться словами: — Да. Но твой любимый босс доверился какому-то щенку Рахара и не взял предоплаты. По итогу мы остались без денег, ещё и надышались хлором. Скотт(такова была его фамилия, отлично описывающая его самого и являющаяся его кличкой) нашёл, что ответить, но похоже, слегка удивился: — Но ведь именно ты проебала газ. — И что? Ну перерезала бы я там всех, дальше что? Денег мы бы так и не получили. — Так, хватит. Гиена, Нео сказал, что Хадир угнал только один грузовик, что с остальными? Прервав начавшийся спор, Гарза окинула всех присутствующих взглядом. Шакал потупил взгляд, братья задумчиво чесали затылки, Нео вжал голову в плечи, и только Андрей с Гиеной хмыкнули. — Я умертвила половину Урзыкстана. Девушка довольно откинулась на стуле, наблюдая за ошарашенным взглядом Валерии. Скотт присвистнул. Затем девушка положила руки на стол, сцепив их в замок и согнув в локтях. — Я вот что думаю: Барков наверняка вёз хлор туда, чтобы сделать то же самое, так что он может сказать нам спасибо. Но раз Хадиру тоже зачем-то понадобилась эта дрянь, то и у него были похожие мысли. Тут два варианта: или он хочет применить его против Баркова.. или против своих. Гиена улыбнулась, уложив подбородок на кисти. Валерия пару секунд бегала глазами по столу, и затем посмотрела ей в глаза: — Ты думаешь, он пошёл против своей сестры? — Может, он хочет так помочь. Но меня настораживает присутствие Мясника в этой схеме, если ты говоришь, что он его подопечный. Я знаю, что Аль Катала хочет того же, что и ополчение, только вот она превратит Урзыкстан в помойку с мародёрами и нелегальной торговлей, а с людьми там будут обращаться уже не как с бесплатной рабочей силой, а как со скотом. Барков думает перестроить город под себя, но он понимает, что бунтующие ему в этом не помогут. Он установил строгие порядки, но он хотя бы пытается не допустить анархии и голода. Только вот, я изучала его биографию и мне кажется, что это не он так расщедрился. И не мог же он сам назначить себя на этот пост, отвоевав место в кожаном кресле? Я видела его наёмников в деле, это невозможно. Валерия вскоре отвела глаза, а Гиена только наклонилась вперёд, разгибая руки. Она прекрасно знала значение этого жеста и вцепилась в него: — Ты что-то нам не договариваешь? Голос её был вкрадчивым, выпытывающим, а глаза ёлочными иглами впивались в Гарзу. — За Барковым стоит кое-кто.. ты его знаешь, но для остальных я не буду произносить его имени. Из-за него я и не хотела привлекать лишнее внимание, поэтому просила обойтись без лишних смертей. — Погоди... То есть ты хочешь сказать, что... Ты кого-то боишься? Гиена и сама была напугана, но и взбудоражена одновременно. До этого она почти всегда думала, что Гарза как самый большой и страшный динозавр в криминальном мире, и у неё все по струнке ходят. Теперь она ещё больше склонилась вперёд, наклонив голову в сторону и прожигая своим взглядом лейтенанта так, что Шакал и братья поёжились. Скотт непривычно молчал. — Ты же прекрасно знаешь, как ты тут появилась. Отрезала Валерия, давая тем самым понять, что Гиена попала стрелой в какое-то уязвимое место, но этого никто не заметил. Зато сама девушка широко и немного безумно улыбнулась, медленно выпрямляясь. Получив новую пищу для размышлений, которую она потихоньку вытаскивала из Гарзы клещами, она оставила её в покое, но подала ей очередной тревожный звонок. Хотя Валерия сформировала личный отряд чуть меньше года назад, это было сделано не только с целью улучшить эффективность поставок и сделок. Гиена не знала, для чего именно с ними творили те ужасные вещи в лаборатории, но проведя там два года, из неё воспитали супер-солдата, чего она тогда ещё не понимала. Затем Гарза выкупила её и Андрея, и позже к ним присоединились Шакал, Скотт, братья, и самым последним стал Нео. Он был бывшим рабом и вместе с Гиеной и Танком за выполнение миссий денег не получал. Все они отрабатывали свою стоимость. Когда-то был среди них ещё и англичанин, но он погиб в одной из операций. Может, Валерия предчувствовала, что грядёт что-то страшное, а может, ей надоело, что заказы срываются из-за жадности и тупости тех, кого она нанимала до этого, но когда за дело взялись Безликие, Эль Син Номбре обрёл невиданный ранее авторитет и заткнул так раздражавших его "Вакерос". Не сказать, что они как-то сильно мешали ей, но слухи о безвольных куклах без лиц распространились благодаря ним довольно быстро и теперь любая военная группировка трижды подумает, прежде чем соваться в Лас Альмас и диктовать свои правила. Безликие отлично вписались в образ ведения дел Эль Син Номбре, ведь любые гости, навещающие её для совершения сделки, обязаны были носить балаклавы, как и охрана. Делалось это с целью, во первых, чтобы если среди её подопечных завелась крыса, она не смогла так быстро опознать человека; во вторых, чтобы какой-нибудь удачливый снайпер или не сразу, или вообще не нашёл свою цель; ну и в третьих, Гарзе изначально прельщала эта идея. Её влекло на красивых людей в масках, кем и стали Безликие. А если учитывать ещё и то, что троим из них не нужно платить денег, и они, не имея своего собственного мнения и личной жизни, ещё и идеально выполняли работу, Гарза окончательно убедилась в том, что не зря вложила в них баснословные деньги. С того момента, как Гиена попала к ней, в её голове начали развиваться заложенные ещё тогда, в лаборатории, мысли о том, что такое человек и кем он обязан быть в обществе. Валерия считала, что имеет дело с каким-то лицом, скрытым под чёрною тканью, но вот каким именно, её не интересовало. Ей нужны были только деньги. Только им троим было положено знать обо всех подробностях жизни Гарзы, а это значит, что сейчас им предстоит разговор наедине. Жестом Валерия попросила остальных выйти, на что Скотт недовольно фыркнул. Встав, он что-то шепнул лейтенанту, отчего та кокетливо улыбнулась. Наконец, кабинет освободился от посторонних ушей. Нео и так обладал с рождения очень большими карими глазами, но сейчас они казались ещё шире из-за того, что он вжимал свою кудрявую голову в плечи и нервно сжимал пальцы. — Итак, Уоллес( настоящее имя Скотта) вернулся, а значит он выведает для нас дальнейшие планы Хадира. У тебя есть идеи? После минутного молчания обратилась Гарза к Гиене, которая заново ожила и тряхнула головой, отвлекаясь от своих размышлений. — А чего ты хочешь? — Мне нужны деньги. Но единственный вариант, который я здесь вижу — это его смерть. С Рахаром я поговорю отдельно. Валерия тяжело вздохнула, обдумывая видимо, к чему могут привести эти действия. — Пока рано говорить, но я склоняюсь к твоему выбору. Когда твой любимый Скотт принесёт нам ценные сведения, я подумаю, что можно сделать. Это всё? Устало произнесла Гиена, вставая. Валерия пропустила колкость мимо ушей и тоже поднялась, кивнув. Андрей вместе с Нео облегчённо выдохнули и быстро вышли вместе с Гиеной, спускаясь по лестницам. — Что ты задумать? Робко спросил Нео, еле поспевая за бодрым шагом Гиены. Он был ненамного ниже её, но привык к более размеренному образу жизни и не любил энергичных людей, под которых ему приходилось подстраиваться. Это чётко отслеживались и на операциях: действовал он осторожно, продумывая каждый свой шаг. — Я убью не только Хадира, но и всю ячейку сопротивления. Пока не знаю как, но убью. Гарза боится, а нам ничего не остаётся, кроме как разгребать эту заварушку. Но я сделаю это красиво. Девушка ухмыльнулась и трио направилось под землю.***
28 октября, 2019-ый год, Дарус, Урзыкстан.
События, произошедшие всего лишь за три дня, приятно удивили Гиену. Аль Катала творила первородную чушь в попытках отобрать у Баркова власть и самой успеть откусить лакомый кусочек, пока ей не помешало ополчение. Однако надо было учитывать, что у свиней с оружием появились богатые, и по всей видимости или бескорыстные, или тупые друзья, присылавшие на помощь отряды ЦРУ. Их не отпугнуло то, что из-за Фары они теряют людей и технику в геометрической прогрессии, а потому девушка искреннее не понимала, как это дело одобряет верхушка Запада. Интересно, а она вообще что-нибудь знает о происходящем? Как бы то ни было, всё это только на руку отряду. Большие шишки занимаются своими делами и им нет никакого дела до каких-то непонятных левых бойцов, укравших газ. Для них имело значение только последовавшее за этим происшествие в Урзыкстане, которое впрочем благополучно списали на проделки Баркова и только больше разозлились. И пока ополчение пыталось с этим разобраться, подключилась Аль Катала. Поэтому, видимо решив, что каким-нибудь радикальным действием ополчение хоть немного облегчит своё положение, оно похитили главу преступной группировки. Итого за три дня они пришли к тому, что теперь их хочет уничтожить не только русский генерал, с которым, как оказалось после прочтения досье Фары у неё с ним свои тёрки, но и все остальные террористы. И среди всей этой огромной яростной машины, несущейся в пропасть, Гиене предстояло повернуть одну шестярёнку так, чтобы машина задела всё, что находилось в пределах её досягаемости и унесла с собой. На миссию она отправилась в одиночку. Исходя из данных Скотта, Волка, которого ополчение благополучно потеряло через день после захвата, должны будут везти по знаменитой "дороге смерти", виновниками которой стали русские некоторое время назад(что было даже приятно Гиене). Разрушенная деревня рядом с ней была идеальным местом для засады: обрушившиеся дома, которые сами по себе сливались с близлежащей горной местностью, были идеальным укрытием не только для снайперов, но и прочих бойцов. Поэтому, переходя дорогу, она предполагала, что её уже взяли на прицел. Но девушка не увидела ни слепящего блика от снайперской винтовки, ни какой-либо деятельности на крыше в целом. Зато услышала, как начинается перестрелка где-то в глубине, а на горизонте мчался автомобиль, уходя в маррево. Похоже, она немного опоздала. Задумка заключалась в следующем: поскольку Гарза послала её одну расхлёбывать эту кашу, то просто так к спрятавшейся вооружённой группе подойти не получится, а уж тем более стереть её с лица земли, как бы того не хотелось Гиене. О том, что Хадир помогает Аль Катале, было уже досконально известно: это подтвердили не только его странные действия, но и Скотт(хотя Гиена и ненавидела его, в его работе ему нет равных и информация всегда достоверна). Хадир давно сотрудничал с террористами, налаживая поставку оружия для своих. А значит, достаточно было натравить сестру на брата, чтобы они попросту перебили друг друга. У южных культур семья чаще всего стоит на первом месте и она важнее всего на свете. И хотя девушке было противно от того, что семья возводится не просто в абсолют, а искажается и гиперболизируется в мужскую сторону, в данный момент это было преимуществом. В ополчении все друг друга считали братьями и сёстрами, все были связаны духовными узами. Достаточно было порвать самый главный, на котором держалась не только их вера, но и выживание, и всё остальное рассыпется само собой. Гиена была очень ленива, когда дело касалось боевых действий: лежать в травке и медленно и нерасторопно нажимать на спусковой крючок винтовки являлось для неё высшей степенью удовольствия. В лаборатории её учили навыкам самообороны и всему тому, что может понадобиться штурмовику, но Гарза, разглядев её потенциал, решила, что переучить её ещё не поздно. И девушке действительно понравилось, хотя она тогда почти не могла распоряжаться своими эмоциями и желаниями. Тем не менее, это намного лучше, чем бегать под градом пуль в тяжёлом бронежилете в доме, который может быть ещё и заминировали, и постоянно опасаться за свою жизнь, вступая в кровавую бойню. Поэтому предпочитаемая тактика отразилась на всей команде, что конечно не очень понравилось близнецам. Но, как её не спрашивали о том, хочет ли она быть командиром сумасшедшего отряда, и вообще, хочет ли она и дальше так существовать, так и она не интересовалась мнениями своих коллег, и выполняла приказ так, как считала нужным. Придумать какой-нибудь очень сложный, "театральный" и абсурдный с точки зрения простых и логичных действий, обычно предпринимаемых спец.назом план, было для Гиены приятнее и лучше, поскольку позволяло отвлечься и перед миссией занять себя глубокими рассуждениями. План, конечно, может быть и по мнению того же Шакала и Скотта не оправдывал затраченных усилий, но он срабатывал на все сто, и о Безликих до сих пор только ходят легенды в узких кругах. Маррево над асфальтом танцевало в горячем, выжигающем лёгкие воздухе и искажало убегающий в даль пейзаж. Солнце нещадно палило с ясного неба, как бы дополнительно издеваясь над одетой в песочный камуфляж Гиену. В тот момент ей казалось, что весь мир вместе с природой обозлился на неё за её ошибку. Девушка ненавидела жару, лето, солнце, и всё с этим связанное, поэтому нелюбовь к Лас Альмасу только подпитывалась этим обстоятельством, как и к любой другой южной стране, которую приходилось навещать Безликим. Благо, камуфляж на этот раз был сделан таким образом, что не задерживал тепло тела и отлично продувался, поэтому Гиена могла вздохнуть спокойно. Он и предназначался для пустынной местности, поэтому сочетал в себе не только те же функции, что и у обычного, но и удобство при работе в жаркой местности, для которой он и предназначался. Однако, несмотря на то, что внешне ей было комфортно, внутри как будто всё покрылось мокрым липким потом, который не выходил наружу и как-то невидимо сковывал её движения и мысли. Вот бы сейчас вновь оказаться в прохладном Верданске... Или в любимой ледяной России... Гиена фыркнула, удивившись тому, что вдруг вспомнила о родной стране и её зимних пейзажах, хотя и понимала, с чем это связано. Сейчас там уже наверное выпал первый снег. Собравшись с мыслями, она шагнула на песок и шурша маск-халатом, почти сливающимся с ним, направилась в сторону деревни. Позади какое-то время ещё слышались отвлекающие звуки работающих станков-качалок для нефти, хотя за их работой было приятно следить: было в их монотонных движениях нечто успокаюващее, пусть и немного странное, если глянуть со стороны. Но не зря же русские говорят: в мире бесконечно можно смотреть на три вещи — на то, как горит огонь, как течёт вода и на то, как работают другие люди. Нас всегда привлекало нечто бесконечное и однообразное, на чём мозг может отключиться и насладиться отдыхом. Гиена постояла бы там и подольше, но заслышав перестрелку и взрывы поняла, что её время пришло. В развалинах домов иногда мелькали фигуры и тени, слышались крики и приказы, пулемётные очереди. С момента, как она попала в лабораторию, ангел, до этого времени, как она думала, оберегающий её от опасностей большого мира, умер вместе с ней и на его место пришёл дьявол, сопровождаемый злым роком. Он не заполнил пустоту внутри, никак не помог пережить последовавшие вскоре ужасы, не уберёг от Гарзы и криминальных связей, но он подарил то, что девушка считала намного более полезным: фортуну. Очень странную, надо сказать, ведь она не гарантировала того, что Гиена выживет, но вот любое её дело, неважно, имеющее провал или успех, так или иначе положительно повлияет на ход дальнейшей судьбы. Ведь по сути, она никогда не зависит от какого-либо одного действия или человека. Она всегда складывается из сотни переменных, совокупность которых с людьми и обстоятельствами и даёт общий результат. Рок давал Гиене гарантию того, что как бы плохо всё не было, она добьется своего, потому что уже заплатила самым дорогим, что есть у человека — душой и, как следствие, лицом. Валерия, которая нехотя, но задумывалась об этом, может быть и начала осознавать, что всё произошедшее с её лучшим бойцом сделало из него идеальную машину для убийств, о чём он сам и не подозревает. И ей страшно было от того, что она с каждым разом потихоньку теряла над этой машиной контроль. Входя в деревню, Гиена завидела ненавистный грузовик с ёмкостями газа. Но уже через секунду он разлетелся на мелкие кусочки, и насыщенно-зелёное облако быстро начало охватывать дома, душа всех людей, кто оказался снаружи, своими когтистыми лапами. Девушка только отвернулась, когда взрывная волна обдала её жаром вместе с ядовитым потоком воздуха, и колыхнула ткань на её лице. Люди, бегавшие вокруг неё в панике и через мгновение падающие в ужасном кашле, не замечали её, будто бы она была или их собственной смертью, тенью маячившей у них перед глазами, или призраком этой мёртвой деревни, пришедшем посмотреть на её новых обитателей. Гиена медленно и расслабленно шла по направлению к одному из домов, куда забежала бо́льшая часть людей, перешагивая через трупы и неотвратимой катострофой, несущей на своих плечах ад и страдания, надвигалась на ещё живые души, будто стремясь отобрать их и забрать, взамен на собственную, утраченную три года назад. Или просто отломить зубчик у одной из шестерёнок. Девушка юркнула в закрывающуюся дверь за последним ополченцем и сразу же привлекла внимание своим маск-халатом и мрачным видом. Хадира при беглом осмотре небольшого помещения девушка не заметила, что только обрадовало её и дьявола на её плече. Тут же однако на неё уставились дула автоматов и пришлось медленно поднять руки в примирительном жесте. Фара то ли испуганно, то ли зло уставилась на неё, внимательно осматривая. — Кто ты и как сюда попал? Громко обратилась она на довольно хорошем английском и поднимая ладонь в просьбе не открывать огонь. — Я живу здесь вообще-то.. Вот ходила на охоту, вернулась, а здесь такое.. Тихо и отстранённо пробормотала Гиена с наигранным испугом и акцентом. Она склонила голову на бок, будто бы тоже с подозрением глядя на Фару. Та слегка расслабилась и опустила руку — вслед за ней опустились и ружья. Однако стоящий рядом молодой человек с бритыми висками и уродливыми усами в бронежилете фыркнул, небрежно спросив: — Охотишься без всего? А может лучше карманы нам покажешь? Он хотел было шагнуть вперёд, ибо взгляд его горел яростью и был решителен, и девушка даже испуганно отшатнулась назад, но Фара остановила его, пригвоздив к месту. Гиена разглядела ещё несколько человек, находившихся рядом с ней: знаменитого капитана Прайса, вызвавшего невидимую усмешку, неизвестного ей темнокожего парня с карими глазами и женщину около сорока лет рядом с капитаном, недовольно скрестившей руки на груди. Её строго убранные в пучок волосы, влекомые её настроением, слегка выбились и тонкими прядями свисали у лица. — Чтобы поймать скорпиона или фенека ружья не нужно. Я ставлю ловушки и иногда хожу проверять их. Чуть увереннее ответила Гиена, сцепив руки за спиной в замок и посмотрев куда-то в пол. Послышалось недовольное сопение, но девушке кажется удалось расположить Фару к себе. — Откуда у тебя этот наряд? Спросила лидер ополчения, подходя ближе, чему были не очень рады её "покровители". — Когда я ещё жила в Урзыкстане, моя семья владела швейной мастерской. Мы держались довольно долго, потому что шили подобную одежду для людей генерала Баркова, но три дня назад случилось.. кое-что... Голос её вздрогнул и Гиена судорожно выдохнула, поражаясь, как она смогла так ловко сыграть на эмоциях. Но в этот момент она видела только то, как Кёниг корчится на полу в газовой камере. Взгляд Фары мгновенно смягчился и она сочувствующе положила ей руку на плечо, отчего Гиена вздрогнула, отгоняя картины прошлого. — Да, я знаю... Но эта русская тварь поплатится за все те зверства, что она творит на нашей земле. Твёрдо произнесла Фара, встряхивая девушку и пытаясь разглядеть её глаза. — Это сделал не он. Заметила Гиена, смотря за спину Карим и будто пытаясь там кого-то увидеть. Женщина рядом с Прайсом кажется в чём-то засомневалась, посмотрев куда-то в сторону, а темнокожий молодой человек вопросительно взглянул на капитана. Тот похоже и сам запутался. Фара удивлённо спросила: — Но кто мог сделать это кроме Баркова? — Хадир. Я сама видела, как он приехал на грузовике и взорвал его. Но я думаю, машин было больше, так как затронуло весь город. Я одна из своей семьи успела спастись. Вот и костюм прихватила. Отец говорил, что он поможет мне выжить. Ровно произнесла Гиена так, как будто это было уже очень давно и она больше не испытывает душевных мук, потому что выплакала все эмоции. Хотя кошмары с перестрелкой в аэропорте навещали её и по сей день. Фара в ярости отскочила, чуть ли не скалясь и проклиная брата на своём языке. Раз его не было среди шокированных присутствующих, то причиной газа, сейчас поглощающего деревню, был именно он. Прайс многострадально вздохнул, уперев руки в бока, женщина рядом с ним задумалась о чём-то. Карим тяжело опустилась за стол, приложив ладонь к лицу. Мужчина с усами сел рядом с ней, успокаивающее гладя по плечу. Гиена зло улыбнулась. Женщина рядом с Прайсом вдруг оживилась, и, взяв из кармана пульт, включила проектор, висящий на потолке. Через некоторое время он высветил на стену карту местности в радиусе нескольких десятков километров. — Скорее всего Хадир вместе с Мясником отправились сюда. У нас ещё есть шанс перехватить его и Волка. Она указала на точку севернее деревни и посмотрела на Фару. Та, вздохнув, подняла взгляд, но сначала почему-то заговорила с Гиеной: — Ты не хочешь присоединиться к нам? Поможем друг другу, сестра. — О, нет нет, с меня хватит. Я уже потеряла всё, что было мне так дорого, я больше не хочу иметь ничего общего с войной. Останусь здесь и доживу свой век так, в дали от всего этого ужаса. Быстро заговорила Гиена, махая руками и отступая назад, к выходу. Её пугало то, что слова формировались сами собой, прямо перед тем, как быть сказанными. Мозг не успевал их обдумать, а только сопровождал воспоминаниями и эмоциями, которые всё это время старался подавить. — Тогда, может быть, мы можем тебе чем-то помочь? Спросил темнокожий рядом с Прайсом немного нежным и мелодичным голосом. — Ох, нет, благодарю, пока всё имеется. Еду поймаю или украду где-нибудь, а вода тут есть в источнике непадолёку, как раз хотела туда идти. Спасибо, и да хранит вас Аллах. Попрощалась девушка и также незаметно, как пришла, ушла, выскользнув наружу, где пейзаж уже потихоньку прояснялся от хлора. Дело было сделано.