***
Следующие несколько дней прошли без каких-либо событий. Группа из четырех путешественников изо всех сил старалась провести свободное время как можно продуктивнее, Дайнслейф предложил рассказать Люмин что-то об истории Инадзумы, в то время как Паймон и Тевкр отправились в свои собственные приключения по кораблю. Они должны были прибыть в Инадзуму со дня на день, сильный дождь, обрушившийся на них, задержал их прибытие, и как бы Люмин ни была взволнована тем, что наконец-то открывает следующую главу своего путешествия, она не возражала опоздать на день или два. Только позже той ночью, когда шторм усилился, она начала беспокоиться. Тевкр и Паймон еще не вернулись из своего маленького приключения, и хотя она знала, что команда будет присматривать за ними, чтобы убедиться, что ничего не случилось, раскаты грома мешали ей расслабиться. Путешественница в конце концов решил пойти и поискать их, Дайнслейф предложил помочь, разыскав членов экипажа, чтобы спросить, не сталкивались ли они с кем-нибудь из них, и, тихо пробормотав друг другу пожелание быть осторожными, они разошлись в поисках своих потерянных товарищей. С каждой комнатой, в которую Люмин входила и находила пустой, она ускоряла шаг, каждый зов, оставшийся без ответа, усиливал ее беспокойство, и именно когда она бросилась вверх по лестнице, корабль резко дернулся вправо, заставив ее изо всех сил вцепиться в перила рядом с лестницей, а ее сердце подпрыгнуло чуть ли не к горлу. – Люмин! Люмин почувствовала мягкую, но твердую руку на своей пояснице, удерживающую ее от падения. Она резко подняла голову и увидела Кадзуху, беловолосого ронина, смотрящего на нее сверху вниз с озабоченным хмурым выражением лица. – Кадзуха. – Блондинка позволила ему помочь ей встать нормально и вздохнула с облегчением, благодарная за то, что из всех людей наткнулась именно на него. – Что ты здесь делаешь? – Спросил Кадзуха, и хотя его лицо было суровым, в голосе не было и капли злости. – Экипаж велел всем оставаться в своих каютах из-за шторма. При этих словах золотистые глаза Люмин заискрились беспокойством, холодный ужас наполнил ее грудь, когда она посмотрела на ронина. – Тевкр и Паймон еще не вернулись. – Промолвила девушка, беспокойство в ее голосе заставила его сильнее сжать свой захват. – Мы с Дайном пошли их искать. Услышав ее слова, губы Кадзухи поджались, а беспокойство, промелькнувшее в ее глазах не осталось незамеченным блондинкой. – Я помогу. Люмин сжала его предплечье в знак благодарности, парень с багровыми глазами кивнул ей в ответ, прежде чем они поднялись по оставшимся ступенькам лестницы и вышли на палубу. В ту секунду, когда Люмин вышла на улицу, она почувствовала, как ледяные капли дождя резко ударили по ее коже, мгновенно промочив ее насквозь и мешая твердо стоять на ногах. Ветер безжалостно дул прямо на них, холодный бриз бил ее со всей силы, и если бы Кадзуха не держал ее крепко за руку, она была уверена, что уже давно бы подскользнулась и упала ничком. Крики Бэй Доу тонули в шуме волн, резко бьющихся о корабль, команда изо всех сил пыталась взять все под контроль. Сердце сжалось в груди Люмин, когда она беспокойно осматривала палубу в поисках признаков детей, но не заметила ничего, что говорило бы о их присутствии. – Я их не вижу, – крикнула парню Люмин, в ней постепенно нарастала паника, и как раз в тот момент, когда она собиралась сказать Кадзухе, что им следует посмотреть с более высоких частей корабля, знакомый голос наполнил ее уши. – Люмин! Сердце Люмин замерло в груди при звуке знакомого голоса, голова резко повернулась влево, туда, откуда доносился тихий голосок, и когда ее взгляд упал на Паймон и значительно менее испуганного на вид Тевкра, стоящих между двумя бочками, она почувствовала, как ее тело напряглось в тревоге. Они пробирались к ней с другой стороны палубы, вид покачивающегося Тевкра только усилил ее беспокойство, и как раз в тот момент, когда она шагнула вперед, чтобы встретить их на полпути, корабль резко дернулся влево. Люмин споткнулас прямо о Кадзуху, ронин вынужден был отступить на несколько шагов назад, пока его спина не ударилась о деревянную колонну позади них, хватка на руке Люмин ослабла как раз в тот момент, когда сквозь бурю донесся крик. – Осторожно! В тревоге вскинув голову, Люмин широко распахнула глаза. В жилах застыла кровь при виде того, как Тевкр стоит на коленях, изо всех сил пытаясь подняться на ноги, а Паймон пытается подтянуть его сзади за рубашку Громкий зов о помощи раздался у нее в ушах, и это все, что ей нужно было для того, чтобы направить адреналин, хлынувший по венам, в ноги и, не раздумывая ни секунды, ринуться к парочке. – Люмин, стой! – Она услышала, как Кадзуха окликнул ее сзади, его пальцы скользнули по ее запястью, слишком поздно, чтобы схватить и удержать. Люмин бежала со скоростью света, ее сердце колотилось о ребра, а глаза были сосредоточены исключительно на маленьком мальчике, упавшим на скользкий пол. Звук приближающейся волны побуждал ее бежать быстрее, напрячь все силы, которые у нее были, чтобы добраться до них быстрее, вовремя, прежде чем... В ту секунду, когда вода обрушилась на корабль, Люмин подпрыгнула, ее руки протянулись, чтобы схватить Тевкра и Паймон как раз вовремя, чтобы резко притянуть их к своей груди. А потом была только темнота. Ледяное течение безжалостно ударило ее, его хватка на ее теле была непреклонной, когда оно утащило ее с корабля в свои глубокие воды. Разум Люмин помутился в ту секунду, когда она почувствовала, что весь воздух покинул ее легкие, ее руки изо всех сил вцепились в Тевкра и Паймон, стараясь бороться со смертельной хваткой ледяной тьмы, охватившей ее. Паника нарастала в ее животе, стиснув зубы она заставляла свои ноги двигаться, пытаясь поднять детей на поверхность, но течение было слишком сильным. С каждой секундой, проведенной под водой, у девушки все сильнее кружилась голова. Ее тело протестующе ныло при каждом движении, и лишь когда ей стало не хватать воздуха, она почувствовала, как кто-то резко схватил ее за руку и потянул вверх. Блондинка крепче вцепилась в Паймон и Тевкра, полностью потеряв ориентацию в пространстве. Ее грудь горела из-за нехватки воздуха, и как раз в тот момент, когда она подумала, что темнота, наконец, завладеет ей, она почувствовала, что освобождается от потоков. В ту секунду, когда Люмин вырвалась на поверхность, она жадно вдохнула, едва замечая тело, к которому оказалась плотно прижатой, пока чуть ли не задыхалась. Чернота наползала на ее затуманенное зрение, блондинка изо всех сил старалась оставаться в сознании, когда почувствовала, что ее вытаскивают из воды и снова возвращают на твердую поверхность. Резкий звон наполнил ее уши, когда она почувствовала, что кто-то забирает у нее Тевкра, тревожные крики Паймон тонули в этом звуке, а сознание все больше погружалось в темноту. Мгновение спустя блондинка почувствовала, как на ее плечи легло что-то тяжелое, дающее ей немного тепла и защищающее от холода, а затем кто-то крепко встряхнул ее за плечи. Она изо всех сил пыталась прояснить зрение, размытые образы мешали ей понять, что происходит, и когда чернота, наконец, начала рассеиваться, она обнаружила, что смотрит в пару знакомых бирюзовых глаз, в которых плескалось беспокойство. Она знала эти глаза. – Дайнслейф? – Люмин удалось прохрипеть, легкие все еще горели при каждом ее вдохе, и в ту секунду, когда его имя слетело с ее губ, она увидела, как его хмурый взгляд смягчился от облегчения, а хватка на ее плечах усилилась. Она видела, как шевелятся его губы, но до ее ушей не доносилось ни звука, жужжание делало ее глухой ко всему, кроме эха собственного сердцебиения. Блондинка отвела глаза, чтобы поискать Тевкра и Паймона, ее голова болезненно гудела, но когда ее взгляд упал на что-то знакомое, лежащее прямо рядом с ней, она почувствовала, как ее тело напряглось. На мокрой палубе, на расстоянии вытянутой руки, невинно покоился до жути знакомый цветок, его бело-голубые лепестки почти насмешливо смотрели на нее в ответ. Это был ее цветок. Брови Люмин сошлись в замешательстве при виде этого зрелища, тепло ее собственного цветка, прижавшегося к ее теперь уже мокрым волосам, говорило ей, что ее все еще на месте, что только усиливало ее замешательство. Она заставила себя вытащить дрожащую руку из-под куртки, которая была накинута на нее. Она потянулась за цветком, и когда ее пальцы, наконец, коснулись мягких лепестков, это произошло. Волна эмоций и воспоминаний обрушилась на нее с такой силой, что у нее снова перехватило дыхание, золотистые глаза расширились, а тело застыло. Пламя, такое яркое, что ослепило ее, вспыхнуло у нее перед глазами, чистая паника наполнила ее вены – чувство настолько знакомое и в то же время чуждое, что ей стало трудно дышать. Картинки мелькали перед ее глазами быстрее, чем она могла осознать, эмоции, которые были похожи на ее собственные, но в то же время не заставляли ее сердце бешено колотиться в груди, пока она пыталась осмыслить то, что видела, что чувствовала. – Люмин! Люмин почувствовала, что ее грубо встряхивают, знакомый голос, пробившийся сквозь отголоски давно ушедшего прошлого и смешавшийся с голосом настолько похожим, что это причинило ей боль. Ее дыхание стало резким и неровным, хватка на цветке ослабла, и она вонзила ногти во влажное дерево под собой, и как раз в тот момент, когда она подумала, что становится невыносимо тяжело, она почувствовала, как кто-то крепко схватил ее лицо в ладони и повернул его. Ярко-бирюзовые глаза встретились с ее взглядом с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Руки задрожали, когда она почувствовала, как ее захлестнула сокрушительная волна печали, и когда девушка посмотрела на него, то могла бы поклясться, что у нее двоится в глазах. В ответ на нее смотрел Дайн, но не тот, что сейчас сжимал ее плечи, глаза этого Дайна были наполнены только теплом и любовью и глядели на нее так, будто она была самым драгоценным для него человеком на земле. – Дайн? Его имя слетело с ее губ в слишком знакомой манере. То, как его глаза вспыхнули одновременно удивлением и беспокойством, стерло этот образ, который она видела всего секунду назад. Это была словно бледная копия того, кого она когда-то знала, но давно забыла, и когда она почувствовала, как он нежно притянул ее ближе к себе, чтобы она могла как следует рассмотреть его, и увидев, с какой силой горят ее глаза, по коже пробежали мурашки. – Люмин. – Он заговорил, голос был тихим, но наполненным настойчивостью, смутившей ее, а огонь в его глазах медленно выводил ее из оцепенения. – Я здесь. – Я здесь, Люмин. Ее тело затряслось под пристальным взглядом, грудь заныла от желания, которого она не понимала, когда почувствовала, как его кожа коснулась ее, но прежде чем она смогла отстраниться и сказать еще хоть слово, голос опередил ее. – Ты в порядке? Люмин повернула голову вправо, чтобы увидеть нависшую над ней фигуру Бэй Доу, свысока своего роста смотревшую на нее, озабоченное выражение на ее лице заставило Люмин выйти из транса. Блондинка почувствовала, как руки Дайнслейфа на ее лице медленно опустились к рукам, когда она кивнула, все ее тело болело, а голова болезненно стучала. – Нормально. – Она ответила, все еще покашливая от недостатка воздуха, а затем поймала обеспокоенный взгляд Бэй Доу. – А остальные? – Они отделались легким испугом, Кадзуха о них позаботится, – заверила ее капитан, в ее голосе не было обычной грубости. Она потянула руку блондинке. – Встать сможешь? Люмин прикусила внутреннюю сторону щеки, но, тем не менее, кивнула, ощущая горящий взгляд мужчины рядом с ней, чья хватка ни разу не ослабла, даже когда она приняла руку Бэй Доу и позволила поднять себя на ноги. Брюнетка быстро оглядела светловолосую, сочувственно скривив губы, прежде чем кивнуть в сторону кают. – Иди переоденься, – сказала ей Бэй Доу твердым, не допускающим никаких возражений, голосом. – А потом, я рассчитываю, что ты со мной выпьешь. Видят архонты, после случившегося нам это нужно. Люмин открыла рот, чтобы возразить, она была не в настроении пить после всего, что произошло, но одного взгляда брюнетки было достаточно, чтобы она его захлопнула. Зная, что как только Бэй Доу решится на что-то, она не отступит, Люмин не могла ничего сделать, кроме как кивнуть, золотистые глаза опустились в землю, а с ее губ сорвался дрожащий вздох. Она обязательно проверит Тевкра и Паймон после того, как переоденется, и как только убедится, что с ними все в порядке и они невредимы, она вернется, чтобы встретиться с остальными. – Я тебя провожу. Люмин напряглась, услышав, как его голос прорвался сквозь ее мысли, кровь забурлила от этого звука, и прежде чем он успел сделать хотя бы шаг в сторону хижины, она быстро покачала головой. – Все нормально. – Она их заверила, подняв голову. Быстро одарив Бэй Доу улыбкой и тихо извинившись, она не оставила им и секунды на возражения, выпутавшись из объятий мужчины, и быстрым шагов направилась к своей каюте, чувствуя, как ее взгляд прожигает ей спину. Как только она скрылась из виду, глаза, яркие, как океан, устремились к цветку, который лежал забытый у его ног. Его губы изогнулись книзу, когда он опустился на колени, чтобы осторожно поднять его. Казалось, что она просто забыла его в спешке, будто знала, что он должен принадлежать ей, хотя в настоящее время именно он был его законным владельцем. Как ни странно, у него возникло ощущение, что она и правда все поняла.***
Час спустя Люмин обнаружила себя между изрядно пьяной Бэй Доу и устрашающе спокойным Кадзухой, который, казалось, более привык к пьяному поведению капитана, которое заключалось в том, что она одновременно проклинала всех за игру в Го и хвалила их за то, что они такая хорошая команда. Она переоделась в сухую одежду, прежде чем найти Паймон и Тевкра в их общей каюте. Ее сердце с облегчением отлегло, когда она увидела, что они невредимы и довольно рады броситься ей в объятия. Люмин сделала еще один глоток сладкой жидкости из своей чаши, изо всех сил стараясь сосредоточить взгляд на настольной игре, а не на мужчине в маске перед ней, чей пристальный взгляд отказывался покидать ее. Путешественница остро ощущала его присутствие после того, что произошло, отчего ее сердце билось быстрее обычного, что одновременно возбуждало и расстраивало ее. Она сжала свою чашу до такой степени, что костяшки побелели. То, как покалывало кожу от его внимательного взгляда, она списывала на алкоголь в ее венах. Она изо всех старалась подавить это чувство, но она знала, что что-то изменилось. Картины все еще были свежи в ее памяти, то, как он смотрел на нее, только усиливало ее разочарование, и чем больше она старалась не обращать на это внимания, тем труднее ей становилось сопротивляться. Желание быть ближе к нему душило ее, кожа горела от алкоголя в венах, и когда она больше не смогла сдерживаться и, наконец, подняла свои золотистые глаза, чтобы украдкой взглянуть на него, она почувствовала, как напряглось ее тело. Бирюзовые глаза, горящие ярче, чем она когда-либо видела прежде, смотрели на нее с такой напряженностью, что ее сердце подпрыгнуло в груди, а опьяненная кровь закипела в жилах. Казалось, он едва сдерживал себя, его хватка на чашке в руке была такой же сильной. Когда она увидела, как вспыхнули его глаза в ту секунду, когда она посмотрела на него, Люмин почувствовала, как внизу живота вспыхнул жар. Он казался другим, менее собранным, как будто боролся с самим собой, и когда в его глазах промелькнуло разочарование, такое же, как и в ее собственных, в груди Люмин сильно закололо. В этом не было никакого смысла. Допив остатки своего напитка, блондинка заставила себя отвести от него взгляд и попыталась не обращать внимания на то, как его взгляд даже не дрогнул. Биение ее сердца участилось, становясь невыносимым. Она должна была уйти от него. Люмин поставила свою чашу на стол, прежде чем быстро подняться на ноги. Ее резкие движения привлекли внимание членов экипажа корабля, а также его капитана, которая повернулась и посмотрела на нее с легким удивлением. – Уже поздно, – начала Люмин, теребя пальцем перед своей рубашки и заставляя себя вежливо улыбнуться, ни на секунду не отводя глаз от Бэй Доу. – Мне, наверное, стоит пойти спать. Бэй Доу махнула рукой и кивнула, по-видимому довольная тем, что ей удалось заставить Люмин хотя бы выпить. – Иди отдыхай. – Ответила брюнетка заплетающимся языком. – Тебе стоит. Люмин кивнула, мысленно поблагодарив архонтов за то, что звезды расположили ее в свою пользу, прежде чем она тихо извинилась и поспешно направилась к выходу.***
Спустя немного времени Люмин вернулась в их общую каюту с Дайнслейфом. Она остановилась возле деревянной дубовой двери, опустив остекленевшие глаза на металлическую ручку, блестящую в темноте, ловя отраженный свет оранжевых фонарей наверху. Она медленно вздохнула, проведя пальцами по холодному металлу, прежде чем с силой сжать его из чистого разочарования, которое бурлило внутри нее. Девушка рывком распахнула дверь, шагнув внутрь тесного помещения, прежде чем захлопнуть ее за собой. Может быть, это было потому, что она была пьяна, или потому, что за один день произошло так много событий, но она едва находила в себе силы контролировать или хотя бы начать сдерживать какие-либо свои эмоции. Последние несколько недель с Дайнслейфом пролетели незаметно. Она научилась получать удовольствие от общества упомянутого мужчины. Разговоры, которые они иногда вели до глубокой ночи, или чашка горячего чая по утрам, наблюдая, как Паймон и Тевкр наедаются до отвала за завтраком, каким-то образом стали частью рутины, развития которой она не ожидала. Она медленно плюхнулась на кровать, сжимая пальцами мягкие малиново-красные хлопковые простыни. Ей хотелось закричать. Путешественница все еще не знала, что думать о произошедшем сегодня. В тот момент, когда она увидела, что Тевкра уносит бурное течение, она бросилась за ним, не задумываясь, без колебаний. Когда холодные темные воды окутали ее тело, а легким не хватало воздуха, все, о чем она могла думать, – это о спасении жизни Тевкра. Ей казалось, что она спасает члена своей собственной семьи, поэтому и не думала дважды ни об одном решении, принятом сегодня. Маленький нарушитель спокойствия ничем не отличался от своего старшего брата, и это сходство ранило Люмин так, как она и представить себе не могла. Она боялась даже подумать о том, что могло бы произойти, опоздай она хоть на секунду. Люмин знала, как много Тарталья был готов отдать, чтобы защитить свою собственную семью, даже если это означало лгать и отталкивать их ради их собственной безопасности. Иногда она мельком видела письма, которые он всегда носил с собой, скомканные, спрятанные во внутреннем кармане его серого пиджака, подальше от любопытных глаз, подальше от нее. Иногда она спрашивала его, вежливо, осторожно, но он менял тему, притворялся, что он ее не услышал, и она делала то же самое, позволяя ему унести себя еще одной большой волне и запаху свежего ветерка, который был просто частью его самого. Это была его фальшивая жизнерадостность, которая иногда действовала ей на нервы. Это сводило ее с ума, и тогда она позволяла своему мечу унять ее разочарование, пронзая своих врагов с грацией, которая заставляла думать, что она танцует посреди поля боя. Одна. Всегда одна и полна гнева, вот как чувствовала себя Люмин. Чем больше она пыталась достучаться до людей, тем дальше они отдалялись от нее, и он не был исключением. Когда она встречалась с ним в последний раз, он казался измученным, почти маниакальным, и когда она не почувствовала запаха свежего ветерка и дождевой воды, которые витали вокруг него, она сразу поняла, что что-то не так. Ее наблюдения никогда не подводили ее, потому что при следующей встрече с ним она словно наэлектризовалась, все ее тело гудело от прилива энергии, когда он пригласил ее на их финальную битву. Ее встретил голос, который она едва могла узнать, но она приняла и эту его часть, потому что это все равно было лучше, чем ничего. Это было что-то, что не было подделкой или доведенным до совершенства, это было сырым и настоящим. В тот раз они сражались не как друзья, а как враги, цели которых были совершенно противоположны. Она танцевала между двумя стихиями, обмениваясь ударами, и встретила его посреди поля боя звуком лязгающего острого оружия. Отголоски битвы звучали в ее сознании, когда она положила голову на подушку. Золотистые глаза девушки казались оранжевыми благодаря масляной лампе, висевшей у нее над головой. Она не могла найти в себе сил по-настоящему разозлиться, она лучше, чем кто-либо другой, знала, что у него были свои причины, даже если он говорил ей не доверять ему, даже если он скрывал часть себя, она все равно чувствовала, что ее тянет к нему, как струну инструмента, которая наполняет пустая пустота с беззвучными вибрациями. Обещание, которое они дали, глубоко укоренилось в ее сознании. Она не смогла бы избавиться от этого, даже если бы попыталась, потому что все, что она могла вспомнить, – это ощущение его губ на своих. Обещание было скреплено в тот мимолетный миг, и каждый раз, когда она оглядывалась на него, ей становилось тепло. Ее глаза метнулись к оранжевому огоньку, висящему с потолка. Он медленно раскачивался взад-вперед, гипнотизируя ее, пока пламя фонаря танцевало в ее радужках. Это вернуло ее на несколько часов назад, когда она снова пыталась наполнить свои горящие легкие воздухом, мокрая одежда прилипла к телу, когда она в крайнем отчаянии ощупывала влажное дерево на палубе корабля. Он был там, спешил ей на помощь, медленно растирая ей спину, и когда ее затуманенные глаза напряглись, чтобы встретиться с его взглядом, она увидела вспышку паники, всего лишь каплю, которая затерялась в безбрежном океане его глаз. Его дыхание согревало ее, а его пальцы на ее мокром теле казались почти слишком горячими. Он рассказывал ей вещи, которые она едва могла вспомнить, все, на чем она сосредоточилась, было видением, которое разыгрывалось прямо перед ее глазами. Все было красным, солнце окрасилось в кроваво-оранжевые тона, то появляясь, то исчезая за темными грозовыми облаками. И когда мгновение спустя ее зрение наконец прояснилось, все, что она увидела, была ее собственная кровь. Это была густая, малиново-красная жидкость, стекавшая по всей длине ее рук. Пыль и руины окружали ее, когда она царапала ногтями холодный камень, который был частью рухнувшего здания. Она почувствовала, как у нее сжался желудок, когда она еще сильнее вцепилась в кусок твердого бетона под собой, кончики ее пальцев были в крови, оставляя красные полосы, которые будут впитываться в камень для будущих поколений. Все ее тело затряслось, когда она почувствовала, что ее глаза снова остекленели. Она поспешно огляделась, паника охватила все ее тело. Она подавила крик, пальцы еще глубже впились в твердый камень, свежая кровь потекла по всей длине чистого белого полотна. Рядом с ней на корточках сидел светловолосый мужчина, одетый черно, как ночь, волосы развевались на ветру, пепел был разбросан рядом с ней, за звуком последовал мягкий шелест его плаща. Он дотянулся рукой до ее лица, мягко поглаживая щеку. Посмотрев в его льдисто-голубые глаза, ее охватили эмоции, которые она не могла объяснить. Огонь и тлеющие угли танцевали вокруг него таким образом, что казалось, будто он подчинил их своему приказу. Прошло совсем немного времени, прежде чем Люмин осознала, что видела эти глаза раньше, точнее, каждый день в течение последних нескольких недель. Днем и ночью ее встречал один и тот же океанский взгляд, который будоражил то, чего она активно пыталась избежать. Что-то, что она не осмелилась бы озвучить. – Дайнслейф, – выдохнула она, обвивая его шею маленькими дрожащими ручонками и притягивая ближе из последних сил, ее дыхание касалось прямо его губ, когда она посмотрела на него снизу вверх, ища хоть какой-то поддержки. – Люмин, – она услышала мягкое урчание, вырвавшееся из глубины его горла, когда он прижался своим лбом к ее лбу, а кончики его пальцев выводили невидимые узоры на ее скуле. – Все будет хорошо... – Это было последнее, что она услышала, прежде чем ее взгляд вернулся к теперь уже размытой точке оранжевого оттенка, которая висела и раскачивалась взад-вперед в верхней части ее потолка. Сказать, что Люмин была сбита с толку, было бы преуменьшением. Каким-то образом она уже знала упомянутого мужчину, но боялась копать глубже. Именно поэтому она легко отвлеклась на заманчивое предложение капитана корабля выпить, и согласилась не задумываясь. Однако теперь она сильно пожалела о своем решении, поскольку оно только подогрело чувства, которые ей еще только предстояло осознать. Это было все равно что бросить огонь в шипящее масло и надеяться, что он погаснет. В ее маленькой головке со скоростью света проносилось так много вопросов, и ни на один из них не было ответов. Она поджала губы, прикрыв глаза рукой в попытке заглушить свои чувства, как будто это могло как-то помочь. Однако вместо этого единственное, что промелькнуло у нее в голове, был забытый образ цветка, лежащего на мокром дубовом полу. Откуда он его взял? Она вообще ничего не могла понять. Она провела рукой по своим теперь уже сухим локонам, отчего пряди, свисающие вокруг ее лица, стали еще более растрепанными. Еще один тихий вздох слетел с ее губ, когда она отчаянно пыталась успокоиться. Она хотела обвинить свои мысли в алкоголе, сказать себе, что она слишком много думает только потому, что была в состоянии алкогольного опьянения, но единственным синонимом, подходящим к слову "в состоянии алкогольного опьянения", было имя Дайнслейф. От одного этого имени у нее по спине пробежали мурашки, а его свирепый взгляд только подогрел вновь обретенное желание. Она быстро отвлеклась от своих мыслей, услышав, как открывается дверь. Она тихонько сглотнула, пытаясь смыть с языка привкус чересчур сладкого алкоголя, но, увы, безрезультатно. Белокурая путешественница настороженно отнеслась к вошедшему в комнату, хотя даже не стала поднимать глаз. В конце концов, было легко понять, что вокруг него была некая аура, которая доминировала и поглощала все вокруг, как широкий океан, кажущийся бесконечным, спокойный в одну секунду и штормящий в следующую. Она крепко зажмурила свои золотистые глаза, пытаясь избавиться от любых образов, связанных с Дайнслейфом, но это казалось почти невозможным, учитывая, что он был в той же комнате. – Ты в порядке? – Он спросил своим обычным тоном, однако на этот раз она заметила, что в его голосе прозвучали нотки раздражения. – Ты так быстро ушла... – Добавил он через мгновение. На Люмин обрушилась очередная волна паники, скручивая ее живот от страха и наполняя ее, казалось, нескончаемой тревогой. – По-моему, мы все эти вопросы уже прошли, Дайн. – Она выдохнула, пытаясь контролировать свой голос. Как бы то ни было, она должна сохранять спокойствие. Она не могла позволить себе слишком отвлекаться. Неважно, что это было, у нее была только одна цель – найти Итэра. Дайнслейф поджал губы, прищурившись на блондинку, лежавшую на кровати. Он не знал, как к ней подступиться. В подобных ситуациях тем более. На этот раз он едва ли знал, чего ожидать дальше. Но, возможно, такими они были всегда, какими-то прозрачными, хотя и окутанными собственной тайной. Поскольку она всегда могла видеть далекую бурю, бушующую в его глазах, он мог видеть искру жизни, которая разгоралась в ней. О, как круто повернулись события. Он все еще помнил, как она застыла, ее легкие горели от нехватки воздуха, дыхание сбивалось, когда она смотрела в пустоту, не обращая внимания на его голос, независимо от того, сколько раз он звал ее. Чувство страха и паники все еще было свежо в его памяти, разливаясь по крови, как нечто само собой разумеющееся. Он знал, что не должен был позволять ей копаться глубже, но в этот самый момент он признал, что они уже слишком далеко зашли. – Что ты видела? – Вместо этого он спросил, прислонившись худощавой фигурой к деревянной двери, и тихо вздохнул, закрыв глаза всего на мгновение, пытаясь замедлить собственное сердцебиение. – Тебя. – Она просто ответила, медленно открыв глаза. Тусклый свет каюты приветствовал ее взгляд, когда она лениво двинулась, чтобы сесть, оттягивая момент, прежде чем ей в конце концов придется встретиться с ним лицом к лицу. Его сердце остановилось в груди, а ногти впились в кожу, несмотря на кожаные перчатки, украшавшие обе его руки. Ему не следовало спрашивать. Это дало ему надежду, в которой он не нуждался. Всего одно слово наполнило его одновременно страхом и облегчением. Облегчение, что, может быть, она вспомнила. Что-нибудь, что угодно, что показало бы ему, что он не один несет в себе все это. Однако, если она и помнила, то самым главным вопросом было: сколько? – Откуда у тебя этот цветок? – Она тихо выдохнула, ее пальцы глубоко впились в матрас, когда она напряглась, чтобы удержаться в сидячем положении. – Его дала мне моя спутница. – Он пробормотал что-то в несвойственной ему манере, и если бы она не была так пристальна к нему, то могла бы даже не услышать. – Другими словами, ею была ты, Люмин. – Ее имя слетело с его губ, как молитва, донесенная ветром, такая же тихая и нежная. Она, наконец, подняла голову, насторожившись, встретившись с его лазурными глазами. Удивление, запечатлевшееся на ее лице, было непохоже ни на что, что он когда-либо видел раньше, несмотря на все то время, что он провел с ней. И снова ему пришлось напомнить себе, что она уже не та Люмин. Однако, когда она одарила его этим взглядом, все связные мысли улетучились из его головы, оставив только тоску и желание. Белокурая путешественница, несмотря на свое удивление, не упустила из виду тот факт, что его губы выглядели такими сухими и потрескавшимися, скорее всего, из-за того, что он жевал их из-за собственных забот и мыслей. Она хотела почувствовать их, у нее пересохло во рту при мысли о том, чтобы провести языком по его губам, пока он выглядел почти застывшим рядом с ней. Человек, застывший во времени. – Я... -– Она прикусила губу почти в отчаянии, подавившись единственным слогом, который в спешке вылетел из ее горла. Любые связные слова, которые приходили ей в голову, отказывались выходить через рот. Ее глаза начали затуманиваться, будь то из-за отчаянного выбора, с которым она столкнулась, или последствий, которые она собиралась навлечь на себя. Дальше будет только хуже. Все чувства, которые она так старательно пыталась подавить в течение всего дня, снова вырывались на поверхность, готовые взорваться, как фейерверк, который вот-вот озарит спокойное ночное небо. – Не нужно ничего объяснять, я знаю. И понимаю. – Он эффективно использовал против нее те же слова, которые она когда-то сказала ему. Его длинные пальцы обхватили ее запястье, притягивая прямо к своей сильной, точеной груди, а руки крепко обхватили ее крошечное тельце. Мутно-янтарные глаза Люмин расширились, и снова на ее лице отразилось удивление. Она даже не заметила его приближения из-за всего того шока, который испытывала в данный момент. Дайнслейф... Этот милый, красивый мужчина – катастрофа. Как он мог хотя бы начать понимать, что творится в ее проклятой голове? Она посмотрела на него, наконец-то встретившись с ним лицом к лицу вблизи. Если быть честной, то это был первый раз, когда она видела его так близко. Может быть, дело было в алкоголе, а может быть, в ее собственных порочных мыслях, но кончики ее ушей заметно покраснели, легкий оттенок розового теперь окрасил верхнюю часть ее скул, когда она тихо выдохнула. – Тяжело было? – Тихо спросила она, и если бы не тот факт, что ее губы почти касались его, а дыхание обжигало и греховно облизывало его кожу, он, возможно, пропустил бы ее голос. Он едва мог сосредоточиться. – Нести все это бремя в одиночку? – Она добавила мгновение спустя, голос был мягким, но все еще ломался под таким давлением. – Увидев тебя... Я обрел надежду. – Он рассказал ей все начистоту, голос его становился все тише, по мере того как он боролся за контроль над собственным телом. Она схватила в охапку его рубашку под тяжелым плащом, который он носил, и прижалась к нему как можно ближе, уткнувшись лицом глубоко в изгиб его шеи. Ее кроткие вздохи согревали его неподвижное тело. – Это несправедливо. – Она прошептала ему в шею, отчего мурашки побежали по всей его спине. Он на секунду напрягся, готовясь принять все, что она могла дать. В конце концов, это может быть его последний раз, когда он прижимает ее так близко к себе. – Почему жизнь так несправедлива? – Она выдохнула, тон ее голоса казался хриплым и подавленным. – Сколько ты увидела? – Он не мог удержаться, чтобы не спросить, если уж на то пошло. Все, чего он хотел – это удовлетворить тот тихий голосок в глубине его головы, который говорил ему, что она тоже помнит, что она знает, какие отношения были у них. – Немного... – Она призналась, темные ресницы щекотали светлую кожу его шеи, несмотря на то, что большая ее часть была скрыта под его облегающей одеждой, как и сам мужчина. – Но достаточно, чтобы понять, что между нами было. – Через секунду успокоила она, положив маленькую ручку на его точеную грудь, в то время как другая все еще была все еще в захвате его руки в перчатке. – Неужели... – Сказал он, глубина его голоса не давала возможности дышать и вызывала еще больше мурашек на ее раскрасневшейся коже. Дайнслейф протянул руку, гладкая перчатка была греховно мягкой на ее пылающей коже, когда он приподнял подбородок блондинки. И снова ее взгляд встретился с его собственным, полный жгучей страсти. – Я вижу, что ты слишком много думаешь об этом, но я понимаю почему. – Его тон был ласков, он наклонился вперед, прижимая мягкие губы к ее лбу, обвивая руками ее талию, чтобы еще сильнее стеснить Люмин к себе. – Мы можем просто притвориться, что ничего этого никогда не было, это было бы даже к лучшему. – Он рассуждал так, но она видела нечто совершенно иное в его лазурных глазах. – Нет. – Она яростно тряхнула головой, золотистые пряди упали ей на глаза, заслоняя зрение. Она убрала руку с его груди и подняла к его лицу. Ее пальцы скользнули по краям его маски, медленно обводя каждую линию, в то время как пряди его светлых волос щекотали ее ладонь. – Ты прекрасно знаешь, что я бы не согласилась на такое. Это и мое бремя тоже. В этой вселенной или в другой, не имеет значения, я всегда один и тот же человек, Дайн. Его глубокие, живые глаза цвета океана расширились и заблестели, от чего ее сердце болезненно сжалось в груди. – Я же обещала помочь тебе, верно? – Она ласково погладила его по щеке, словно утешая, ее глаза цвета осени, были решительны и полны уверенности. – Я не знаю, что случилось, но что бы это ни было, я все равно буду здесь, с тобой... – Она удерживала его взгляд, не позволяя ему отвести глаза ни на секунду. – Поэтому покажи мне больше. Позволь увидеть тебя таким, какой ты есть. – Ее голос медленно затих с последними словами, обрушиваясь на него, как волна, напоминая о вещах, которые он начал забывать. – Люмин... – Прошептал он, но так и не убрал от нее рук, желая увидеть, что она будет делать дальше. Кончики ее пальцев медленно сжали край его маски, давая ему время отодвинуться, если он захочет, но он даже не дернулся. Она просто сняла последний слой его сдержанности. С бледными, дрожащими пальцами и решительным взглядом воина, которым она и была. Маска, закрывавшая его лицо, упала на пол с тихим стуком, одинокая и забытая, как он и его древнее прошлое. – Уродство, да? – Спросил он спустя минуту тишины. – Это проклятье, которое распространяется по всему моему телу, как какая-то инфекция, которую никак не вылечишь. – Он на мгновение закрыл глаза, чтобы не увидеть ее отвращения. Кто вообще мог бы полюбить такое существо, как он? Недоделанного монстра, порожденного глубинами Бездны. Она провела пальцем по голубым сияющим линиям под его левым глазом, прикосновение было мягким и едва заметным, словно перышко, танцующее на ветру. Она была в трепете, очарованная нечестивым видением, представшим перед ее глазами. Это казалось почти сюрреалистичным. – Нет... – Она покачала головой. – Нет! Это не уродство. – Она мягко улыбнулась, когда он открыл глаза, все еще не совсем веря словам, слетевшим с ее пухлых губ. – Лично я нахожу это прекрасным, и думаю, здесь нечего стыдиться. – Она снова покачала головой, а ее пальцы опустились ниже, вдоль его челюсти, проводя медленные зачарованные линии. – Неужели... – Пробормотал он себе под нос. Несмотря на то, что его тело гудело от одобрения, от желания сделать больше, чем просто поговорить с белокурой путешественницей, но он не пошевелился. – Покажешь мне больше? Поможешь вспомнить? – Теперь ее губы едва касались его, голос был полон эмоций, которые заставили его крепче прижаться к ней. Каждое слово жгло, лишая его последней крупицы здравомыслия, каждая буква только разжигала ток его крови. Из глубины горла светловолосого мужчины вырвалось почти незаметное рычание. – Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь? – Он быстро отстранился от нее и пристально посмотрел в глаза, ожидая увидеть ее финальное решение. Несмотря на свои властные слова, он все еще хотел получить ее разрешение, знать, что это нормально, что она тоже хотела это сделать. – Хммм… Полагаю, это мне предстоит выяснить. – Она выдохнула, ее глаза остекленели от того уверенного, чувственного взгляда, который она осмеливалась показывать только ему, и только ему одному. В тот момент, когда он услышал ее голос, его член дернулся, отвердел за считанные секунды, а его лазурные глаза затуманились мрачным предчувствием того, что должно произойти. – Тогда ты не будешь разочарована. – От хрипоты его голоса у нее внутри все сжалось, чувство страха медленно исчезло и быстро сменилось жаром, который скапливался внизу ее живота. Оно распространялось и расцветало, как самый токсичный яд, почти болезненно обжигая ее вены, и она неосознанно потерла ноги друг о друга. Ох, черт. Это все, что потребовалось, прежде чем он без колебаний прижался к ее губам, пожирая ее, как дикий зверь, который наконец поймал свою самую ценную добычу. Он чувствовал привкус чрезмерно сладкого алкоголя на кончике ее языка, а ее мягкие губы послушно прижимались к его, идеально и синхронно. Он прикусил нижнюю губу, рука в перчатке скользнула к ее шее сбоку, задержавшись там всего на секунду, чтобы надавить, а затем он двинулся вниз, чтобы коснуться ее обнаженной ключицы. Гладкая перчатка прижалась к горячей коже. Она была обжигающей, отчаявшейся и почти лихорадочно жаждущей контакта кожа к коже, когда схватила его за пальто, погружая свой язык еще глубже в его рот, на что он предупреждающе зарычал. Удивительно, но вместо того, чтобы направиться прямо к кровати, Дайнслейф поднял ее с земли и развернул лицом к ближайшей стене рядом с кроватью, используя свое тело, чтобы прижать Люмин к деревянной стене грудью. Она чувствовала, как его грудь поднимается и опускается у нее на спине, как его очень живая твердость прижимается к ее задней части, дразня ее больше, чем ей хотелось бы признать. Он убрал длинные пряди ее светлых волос с затылка, заменив их своим ртом, покусывая кожу так, что Люмин пришлось подавить стон. Звук был музыкой для его ушей. Когда белокурая путешественница начала тяжело дышать, он решил еще раз воспользоваться своим умелым ртом. Он тихо прошептал ей на ухо: – Я позабочусь о том, чтобы на этот раз ты хорошо запомнила меня, Люмин. – Его руки начали обводить ее силуэт, продвигаясь вперед и касаясь чуть ниже ее пухлых грудей, проникая под ее облегающую рубашку. Внезапно она почувствовала, что ей слишком тесно в собственной одежде, и пожалела, что не может просто сбросить ненужную ткань. – Да, пожалуйста, – выдохнула она, едва в состоянии говорить благодаря точным действиям Дайнслейфа, которые действовали против ее тела и воли, как чарующее заклинание. Он развернул ее, чтобы Люмин оказалась лицом к лицу с ним. Увидев ее раскрасневшийся вид, прерывистое дыхание и сверкающие золотые глаза, на его губах заиграла легкая ухмылка. В его лазурных глазах была напряженность, которой она никогда раньше не видела, это было похоже на шторм, который был готов вырваться на свободу, ожидая подходящего момента, и только это уже заставляло ее промокнуть насквозь. Она едва могла сдержать свое возбуждение, алкоголь в ее организме только все усиливал. Все это было слишком хорошо. – Хорошая девочка. – Он промурлыкал гладким, как шелк, голосом, прежде чем снова завладеть ее ртом. Из языки переплелись, его руки скользнули к ее затылку, запутавшись в светлых волосах Люмин, и нежно потянул, чтобы стон сорвался с ее и без того распухших губ. Не прерывая поцелуя, блондинка почувствовала, как руки Дайна опустились ниже, взялись за накрахмаленный край ее рубашки и медленно потянули ее вверх, слегка проводя пальцами по изгибу ее позвоночника. Люмин, несмотря на неприятное ощущение, будто ее выставили напоказ, все же подчинилась его желаниям и оторвалась от его губ ровно настолько, чтобы он смог помочь ей снять одежду. Полуночно-темный взгляд Дайнслейфа сразу же упал на пару похожих на тюльпаны сосков, оживившихся из-за резкой смены температуры, они покалывали мелкими морщинками и умоляли попробовать их на вкус. Одно это зрелище заставило его с трудом сглотнуть. От его сдержанности давно не осталось и следа. – Черт, тебе не стоит меня так дразнить, Люмин. – Одна из его рук в перчатке двигалась вверх и вниз, палец за пальцем обводя горячую кожу в ложбинке между ее грудей. Это было почти несправедливо, насколько умелыми и точными были его движения, а он еще даже ничего с ней не сделал, не говоря уже о том, чтобы самому снять с себя хоть какую-нибудь одежду. – Ты знаешь, как тяжело мне было оставаться с тобой наедине в этой чертовой комнате на протяжении недель? – Он посмотрел на нее сверху вниз, его пристальный взгляд обжигал ее кожу еще сильнее, интенсивный и темный, безжалостно облизывал ее кожу, даже не прикасаясь как следует. Однако это продолжалось до тех пор, пока его длинные пальцы, наконец, не обхватили один из ее сосков, и Люмин вскрикнула, сама того не желая,. Какой бы ответ она ни хотела дать, он застрял у нее в горле в тот момент, когда ее плотские желания полностью взяли верх. Можно было подумать, что он был невозмутим, но его темные глаза были прикрыты и затуманены похотью, готовой поглотить, готовой удовлетворить. Он навис над ней, все еще сжимая пальцами ее сосок, в то время как его губы почти касались ее уха, горячее дыхание танцевало на ее и без того разгоряченной коже, не принося ей никакого облегчения. – Я хотел трахнуть тебя так много раз, что уже сбился со счета. – Он сильно прикусил ее за ушко, прежде чем лизнуть его с извиняющимся видом. Все тело Люмин содрогнулось от удовольствия, и она застонала в ответ. – На самом деле, если бы я мог, я бы трахнул тебя прямо на том столе в таверне. – На его лице промелькнул призрак улыбки, в которой не было ничего, кроме беспокойства, но Люмин не возражала, она хотела большего. Нет, ей нужно было больше. Мурашки пробежали по ее коже, когда Люмин попыталась потереть ноги друг о друга, но, увы, безрезультатно, поскольку блондин просунул свою ногу между ее бедер, прижимая ее тело к себе, а его глаза блестели с молчаливой угрозой. – Ммм... – Он подавил желание ухмыльнуться, когда Путешественница впилась зубами в свою нижнюю губу, чтобы подавить очередной стон. Казалось, ее тело наслаждалось происходящим, беззвучно требуя большего. И он мог дать ей больше, гораздо больше, чем она могла себе представить. Признаки были более чем заметны в том, как она почти непроизвольно выгнула поясницу, умоляя его взять ее, как будто это было страстное желание освободиться, которое Люмин не могла контролировать. Она не ожидала, что он будет таким возбуждающим, таким горячим и таким ловким, таким, каким она не могла его представить. У человека под маской был совершенно другой облик. Его спокойное поведение исчезло в тот момент, когда она вошла в поле его зрения, в тот момент, когда она вспомнила. Его взгляд был умоляющим и тающим, заставляя ее переступить черту, но вместо этого она добровольно подчинилась его молчаливым просьбам, позволяя ему исследовать, позволяя ему прикасаться, позволяя ему грешить. Она хотела увидеть все это, несмотря на то, что сама была в полном беспорядке. Все, чего она жаждала, – это увидеть ту его дикую сторону, которая медленно раскрывалась прямо у нее на глазах. Она хотела увидеть, как он потеряет контроль над собой, когда будет надругаться над ее телом. Она хотела увидеть, как лопнет последняя ниточка его здравомыслия. – Скажешь, когда будет слишком, Люмин. – Он промурлыкал, уткнувшись в ее кожу, его голос сочился неприкрытым желанием, а волосы щекотали ее скулу.