Пути-дороги

Долгая дорога осталась позади. Распростертыми объятиями встретила благополучная Европа, в которой его никто уже не будет искать. Можно было спокойно жить и радоваться. Яков не мог найти себе места, не мог найти дела. Отчего-то с немыслимой силой тянуло в Затонск. Прийти на Царицынскую, вбежать по ступенькам, взглянуть в ошарашенные лица: «Я вернулся». А потом хоть на плаху. Дикое, иррациональное желание – Анны там уже нет. Штольман хорошо знал - Варфоломеев не стал бы фальсифицировать документы, ведь это, как минимум, не профессионально. Но на всякий случай явился в русское сообщество, взял подшивки газет. Обе заметки были на месте. До этого мгновения он сам представить не мог, до какой степени верил в чудо. В то, что спустится с неба ангел и объявит: Варфоломеев солгал. Тебя ждут. Не сказавшего ни слова. Умершего три года назад. Бросившего её в аду. Нет уж, если и губить жизнь, то хотя бы только свою собственную. Анна замужем, когда-нибудь, будут и дети. Даже внука она не назовет Яковом. Ушедшее – отпускают. Об истинной боли не кричат. Может быть, она будет молиться. В конце концов Яков написал Варфоломееву. Несколько писем, с большим промежутком между ними, пожелание не появляться в России – дело закрыто, но противостояние между партиями продолжается. Пара мелких поручений, и вновь тишина. Штольман на данном этапе не был интересен полковнику. Его на всякий случай попросту отложили про запас. Нового адреса Анны у Якова нет, и взять его негде. Штольман понимал: получив письмо о его приезде, Варфоломеев наверняка стал наводить справки. Если бы Анна вернулась в Россию, тот обязательно узнал бы. И упомянул бы в письме – чтобы выполнить прежний договор, а заодно и посмотреть – каким образом можно влиять на Штольмана. Но прошло уже два месяца, никаких новых упоминаний не было. Штольман хорошо знал Варфоломеева: тот не занимается ненужными и бесполезными для него делами. Анна находилась вне сферы его влияния, пользы от неё быть уже не могло. Узнать хоть что-либо через Мироновых было бы возможно, но последнее, что Яков сделает – обратится к полковнику с просьбой. Тот уже практически списал со счетов их обоих – и славно. Пусть так и остается. Впереди ждала новая жизнь – новая работа, неожиданно успешная. Мелкое дело для новичка-одиночки неожиданно потянуло за собой следующее, куда серьёзнее. Штольмана заметили. Успешная карьера. Репутация… Чего это стоило ему здесь, на чужой земле. Дни и ночи сливались в сплошную круговерть. Даже на Дальнем Востоке было полегче. Иногда он слышал шум волн, и вновь жалел об ушедшем. Нет, не о том, давнем, о чем жалеть было нельзя – вспоминал Амур, огромный и бескрайний, вспоминал, как глотал из фляжки, рассматривая уже знакомые иероглифы – и как постепенно уходила, казалось бы, навеки поселившаяся в боку отдаленная тягучая боль, и вдруг начинало казаться, что жизнь еще не кончена, что его участь – не просто сгинуть в очередной перестрелке. Что он вернется назад – и что-то изменится. Он вернулся. И уже в Европе узнал, что еще в феврале 1893 года умер барон Корф, Андрей Николаевич. Штольман весь вечер просидел в пабе в одиночестве, смотрел перед собой и пил коньяк не пьянея. Губернатор так и жил – на полную, до конца, и умер от сердечного приступа на балу, танцуя перед этим весь вечер. А до того сутками работал без отдыха, проводя очередной съезд значимых людей края. А ты сбежал, Штольман. Опять. Можно не сидеть здесь, можно поехать в Затонск. Нужно поехать в Затонск. Такие новости не сообщают в вежливом письме. Если Варфоломеев прав – это может быть его последнее решение. Но может и не быть. Умирать всё же не хотелось. Он не трус, на Дальнем Востоке рисковал ежечасно. Но повторения того, прежнего, не хотелось категорически. Хотя, в конце концов, он выждал уже достаточно долго, чтобы рискнуть. Штольман приедет, точно зная, что у неё всё хорошо. Тоска - здесь, а где-то там, в неведомой дали, тепло и хорошо, и даже отзвуков хватает, чтобы жить дальше. Он встанет на пороге у её родителей и попросит: «Я лишь посмотрю издалека и уйду. Дайте мне, пожалуйста, её адрес». Лучше застрелиться сразу.        Неожиданное предложение агентства поехать в Сен-Жен ударило под дых. Яков сорвался с места и в кратчайшие сроки пересек полстраны. Он был идиотом. Не обязательно искать, чтобы бросаться в ноги и молить о милости. Не обязательно бродить тенью на чужих дорогах – можно действительно всего лишь взглянуть издали. Проверить лично, убедиться, что всё в порядке. Женщина всегда зависима от мужчины, а уж в чужой стране особенно. Он взглянет издали, и уйдет. Сен-Жен – это след.