Марионетка

С недавних пор комната Кортни Эванс похожа на пристанище безумного коллекционера: свалены на столе старые газетные выпуски, валяются в беспорядке флэшки и мобильные телефоны — ее собственный и сестры — и лежат поверх видавшего виды ноутбука исписанные вдоль и поперек блокноты. Когда она представляла себе, как будет разматывать дело Мелиссы, казалось, что ничто не сумеет ее остановить. Если и был на свете человек, который искренне дорожил Мелиссой, то это Кортни. И такая привязанность — искренняя любовь к старшей сестре, пусть и по отцу, — должна была помочь ей справиться со всем. С утратой, с кислой миной папы, с десятками зацепок по делу Художника. Только реальность оказалась в десять раз более несправедливой, чем представлялось. И там, где не справился целый отдел ФБР, она тоже не преуспела. Что толку вчитываться в статьи «Лос-Анджелес Таймс» годовой давности и старше? Кортни выписала имена всех жертв серийного убийцы, прошерстила социальные сети и узнала, с кем они могли общаться, чем занимались и где работали, но так ничего и не выяснила. Всех девушек объединяло только одно: светлые волосы и серые или голубые глаза. Все. Роуз Смит работала в небольшом цветочном киоске, Дженнифер Морган училась в Калифорнийском институте искусств, Лили Миллиган и вовсе была безработной — и так со всеми жертвами. Они не общались между собой, у них не было общих друзей, к ним не вела никакая ниточка. И подумалось даже, что жертв этот ненормальный выбирает беспорядочно. Может, подмечает на улице или в том же парке, только и эта теория быстро разбилась о скалистые берега реальности. Девушки жили в разных концах города и проверить, бывали ли они в парке Гриффит, как Мелисса, Кортни не сумела. Да черт бы побрал этого урода! Она смахивает со стола блокноты и, тяжело вздыхая, прикрывает глаза ладонью. Горячие слезы вновь скатываются по щекам, падают на пол и разбиваются на сотни мелких осколков. Хочется осесть на пол, закрыть голову руками и сделать вид, будто все это просто дурной сон. Сейчас Кортни придет в себя и окажется, что она просто проспала, а Мелисса уже минут двадцать ждет ее на их любимой парковой дорожке. Но ее желанию не суждено сбыться: она была на похоронах сестры, собственными глазами видела, как ее гроб опустили в могилу и присыпали землей. Слышала, как святой отец зачитывал молитву над телом Мелиссы и провожал ее в последний путь. Сама плакала на плече мисс Даррелл, словно на несколько часов та стала и ее матерью тоже. И если раньше Кортни относилась к Джоанне с подозрением, наслушавшись отца, то в последнее время все изменилось. Горе, как ни крути, сближает людей. И Кортни не отказалась бы хоть на дюйм приблизиться к разгадке. Почувствовать себя полезной, выяснить хоть что-нибудь, до чего отец и его ребята не додумались. У них же не было личного мотива, так? Разве что теперь, когда папу прижимает со всех сторон, — когда он потерял дочь, а начальство в Бюро будто с цепи сорвалось — они начнут копать активнее. В отличие от них, она знала Мелиссу много лет и может перечислить всех ее знакомых, вплоть до школьных приятелей. Мелисса была старше на четыре года, но Кортни помнит ее и старшеклассницей, и студенткой, и гордой сотрудницей «Таймс», куда она потом пристроила младшую сестру. Кроме Брэда, прикончить ее было некому. И она еще выяснит, кто он и прижали ли его федералы. Или все-таки был кто-то еще? Перед глазами встает образ вечно недовольного главного редактора, следом за ним — девчонки с параллельного потока, у которой Мелисса много лет назад увела парня, Сета Гринвуда; а потом — еще нескольких мужчин, с которыми сестра пыталась сойтись после развода с Сетом. Ни один из них не был похож на убийцу. Не может хладнокровный убийца, сумасшедший, ходить с ними по одной улице, ужинать в одних и тех же кафе и оставаться незамеченным. В голове у Кортни еще в тот день в парке сформировался образ Художника, и он представляется ей престарелым, уродливым и озлобленным. Мужиком, у которого на лице написано, что он может переломить хрупкую девушку пополам и едва не кончить от этого. Так ведь они работают? Восхищаются убийствами, как подростки — фотками обнаженных моделей в «Плейбое». Кортни кривится от отвращения. И представить на месте убийцы кого-то вроде отца — примерного на первый взгляд семьянина, уставшего от бесконечных поездок между Вашингтоном и Лос-Анджелесом, чья голова забита делом пополам с мамиными претензиями, — она не может. Не может и представить, что должно случиться, чтобы кто-то вроде папы решился буквально выпотрошить человека. Покалечить. Убить. Тело пробирает мелкая дрожь, Кортни ежится и неловко обнимает себя руками за плечи. Неужели она ни на что не годится? Одного взгляда на стол достаточно, чтобы понять — как минимум до детектива ей далеко. Прошла уже пара недель, а она ни на шаг не продвинулась. И в голове лишь пара идей, которые наверняка ни к чему не приведут: поговорить с бывшими Мелиссы, даже с теми, которых она видела всего однажды. В первую очередь с теми, кому она отказала. Но самое главное — ей нужно поговорить с Брэдом. Живет он в неблагополучном районе: на старой, как сам Лос-Анджелес, Никлаус-Драйв, где уже пятый, а то и шестой год идет стройка. То метро там пытались открыть, то какой-то бизнес-центр построить, а в итоге так ничего и не сделали. Район похож на бесконечную стройку, среди которой чудом затесались дома, да и те старые, некоторые из них тоже стоило бы снести. Но кому есть дело до окраин? В Калифорнии и без того полно проблем. Пока бездомные ошиваются на Никлаус-Драйв и не вылезают из заброшенных строек, трогать этот район не будут, сказал как-то Дэвид Брукс, и оказался прав. Это просто невыгодно. Особенно когда на носу выборы губернатора. И то, что живет Брэд именно там, чести ему не делает. Как Мелисса вообще решилась туда поехать? Кортни слышала запись их последнего разговора, и звучала сестра вполне уверенно и бодро. Явно в хорошем настроении была, наверняка еще и сама то платье напялила. Длинное красное платье, тут и там заляпанное кровью, землей и цветочной пыльцой. Кортни мутит, она с трудом сдерживает рвотные позывы. Черт побери, месяц прошел, а воспоминания не померкли ни на йоту. Иногда кажется, что распластанное на земле тело Мелиссы будет преследовать ее в кошмарах до конца жизни. Ничего, доктор Роудс это поправит. Удивительно, но только ему и удалось поселить в Кортни надежду на светлое будущее. Придать ей сил. Если бы не доктор, сейчас она сидела бы на кровати и глотала слезы под одеялом. Жалела бы себя и не знала, куда деваться от пожирающего изнутри горя. Он же с легкостью обращал горе в недовольство, недовольство — в решимость, а решимость — в стимул. И Кортни не представляет, как бы справилась без него. Хорошо, что папа отвез ее именно в этот медицинский центр. Сказал, что и сам когда-то обращался к доктору Терренсу, да и Мелисса вроде как пару раз заглядывала туда после развода. К счастью, с доктором Терренсом Кортни работать отказалась. А может, стоило бы заглянуть к нему хотя бы на одну консультацию? Не мог ли он приложить руку к убийству Мелиссы? В портрет, составленный Кортни, тот вписывался просто идеально. Не глупи, отец бы давно это заметил, он далеко не дурак. И она гонит мысль о докторе Терренсе прочь. Сначала нужно разобраться с одним, а потом уже хвататься за другое. Поднявшись на ноги, Кортни стаскивает ноутбук со стола и устраивается на кровати, поверх помятого шерстяного покрывала. Минут двадцать серфинга в интернете, пристальный взгляд на страницы бывших сестры в социальных сетях — и у нее на руках уже есть пара адресов. Джейк Болдер, например, работает в «Костко» неподалеку от Сан Вэлли, а Джош Даллас — в двух шагах оттуда, в баре. Кортни никогда не задумывалась об этом, но после Сета Мелисса выбирала мужчин попроще: продавцов, складских рабочих, официантов и барменов. Наверняка ей не хотелось повторения той дурацкой истории. Еще и в третий раз. Сначала ее мать, Джоанна тогда уже Эванс развелась с подающим надежды агентом ФБР, а потом и сама Мелисса ушла от слетевшего с катушек Сета — между прочим, генерального директора какой-то там конторы в Беверли-Хиллз. Сет был неприлично богатым мужиком, и деньги волновали его в последнюю очередь, иначе дом бы он Мелиссе не оставил. Но характерами они не сошлись. Кортни помнит еще, как сестра приезжала к ним зареванная и даже побитая, но отказывалась признаваться, что муж ее лупит. Но Кортни не слепая, да и мама тоже — они все видели, и однажды сами вызвали полицию по адресу Мелиссы. Тогда-то Сет и заявил, что такая жена ему не нужна — болтунья и предательница, она может найти себе такого же мелочного человека. Будто Сет святым был. Кортни уже собирается накинуть любимый пиджак и спуститься вниз, как до нее доходит: Сет мог бы расправиться с Мелиссой так же легко, как Брэд, Джейк или Джош. Он затаил на нее обиду, наверняка его уязвленное самолюбие за года не успокоилось, да и денег у него куры не клюют, он мог бы отмазаться от суда или нанять такого адвоката, что даже у агентов ФБР челюсти бы на пол попадали. Словно маленький темноволосый ураган, Кортни сбегает вниз по лестнице, прихватив с собой телефон. В совпадения она не верит, но как же ей повезло, что отец сегодня дома. После смерти Мелиссы он бывает в Лос-Анджелесе все реже, но в ближайшую неделю обещал маме провести с ней время. Да и к бывшей жене заехать нужно было — они все-таки лишь месяц как похоронили общую дочь, а он не удосужился даже соболезнования выразить. И в другой ситуации Кортни не стала бы говорить с папой, пока он не навестит Джоанну, но сейчас в ее голове роится слишком много разномастных мыслей и предположений. Может, в чем-то она и обскакала его ребят из ФБР. — Пап! — кричит она из коридора и слышит, как на кухне грохочет посуда. — Ты занят? — Как видишь. — Он кивает на раскрытую папку на столе. Приехал отдыхать, а все равно работает, и никак не приучится держать документы где-нибудь на компьютере, а не распечатывать десятки отчетов, а потом скидывать их в мусорку. Кортни на мгновение закатывает глаза. — Ага, вижу, — кивает она в ответ и с таким видом поджимает губы, будто уже не верит, что когда-нибудь отец исправится. Он не хочет смешивать семью и работу, но и оторваться от дела всей жизни не может. Особенно теперь. Кто бы говорил, да? На лице Кортни невольно проступает легкая, едва заметная улыбка. — Раз уж ты все равно работаешь… — Она поднимает указательный палец, не позволяя отцу и слово вставить. — И не надо сказки рассказывать, что ты только на минуточку или заливать мне, что это вообще не рабочие бумаги, а ты книжку распечатал. Как будто я не знаю, что у тебя «Киндл» есть. Так вот, раз уж ты все равно работаешь, расскажи мне, вы проверяли Сета Гринвуда? Бывшего мужа Мелиссы. Если так подумать, он был тот еще козел поехавший, и мне несложно представить, как он… К горлу подступает ком, и Кортни умолкает. Врет. Представить, как Сет Гринвуд, каким бы мудаком тот ни был, издевается над телом Мелиссы, не просто сложно — почти невозможно. Сет из тех ребят, кто затащил бы жену в гараж, прихлопнул лопатой, а потом закопал где-нибудь в пригороде или сбросил в реку в другом штате. А то и из тех, кто нанял бы киллера. И внутренний подъем, убежденность в собственной правоте опадают и отдаются внутри неприятной горечью. Слишком она торопится с выводами, очень уж хочет выдать желаемое за действительное. И теперь, высказав самую яркую за последний месяц догадку, Кортни понимает, как глупо звучит. Черт бы его побрал. Лучше бы о Брэде подумала. И отец еще смотрит на нее со смесью жалости и недовольства. Противно, так и хочется всплеснуть руками и закричать на него во все горло. Как он может быть таким спокойным? Неужели смерть Мелиссы его нисколечко не волнует? Но Кортни глотает эти вопросы, прекрасно понимая, что в ней говорит гнев. Папа не показывает эмоций, но это вовсе не значит, что он ничего не чувствует. — Кортни, — произносит он мягко, закрывая папку. Она успевает рассмотреть лишь пару таблиц, но их содержимое — нет. — Я понимаю, что после смерти Мелиссы ты места себе не находишь. Но не надо лезть туда, куда тебя не просили. Да, мы проверяли Гринвуда, — просто на всякий случай, серийный убийца из него никакой. Ничего он на самом деле не понимает, иначе не городил бы такую ерунду. Как может Кортни сидеть сложа руки? Или перестать думать об этом деле? Стоит закрыть глаза, как на внутренней стороне век мгновенно отражается насмешливое, злобное лицо убийцы. И от этого не сбежать, не выбросить из головы, как мысль о покупке нового холодильника, например. — Но у него был мотив, пап. — В отношении Мелиссы — может быть, а что насчет остальных девушек? Никого из них Сет даже не знал. Правда режет хуже ножа. Кортни и сама осознает, насколько глупой на самом деле оказалась догадка про Сета. Могла бы поехать в Сан Вэлли, как и собиралась. Побеседовать с Джейком в «Костко», может, выяснить что-нибудь. А вместо этого сболтнула отцу лишнего. И ничем хорошим это не кончится. — Кортни, я хочу, чтобы ты кое-что поняла: делом Мелиссы занимаются профессионалы. У нас весь отдел на ушах стоит. И если ты вдруг думаешь, что о ней забудут, как в захолустном городишке, где убийства иногда не раскрывают и через сорок лет, то выброси эти глупости из головы, — тон у папы мрачный и серьезный. Кортни чувствует себя пятилетней девчонкой, стащившей печенье из банки на холодильнике на глазах у родителей. — Прошу тебя, успокойся и найди себе какое-нибудь хобби, отвлекись хоть немножко. Думаешь, сможешь сделать что-нибудь, до чего еще не додумались агенты ФБР? Хочешь — проведи независимое журналистское расследование, но если я увижу тебя где-нибудь рядом с полицейским участком или замечу, что ты переходишь границы — мы с тобой будем говорить как федерал с гражданским. Вот как. Неужели все настолько очевидно? Что папа, что доктор Роудс — оба с легкостью читают мысли Кортни. Ты просто предсказуемая, вот и все. Отец лет двадцать уже работает в Бюро, наверняка видел и не таких ушлых родственников. А уж сколько раз он сталкивался с частными детективами или сильно инициативными копами — этого Кортни даже не представляет. Да и не хочет. Но до чего же обидно, что он не воспринимает ее всерьез. Как федерал с гражданским, да? Тогда и она будет говорить с ним как гражданская с федералом, а не как дочь с отцом. — Так это не ваше дело, чем я занимаюсь в свободное время, мистер Эванс, — произносит Кортни с изрядной долей сарказма. Кривится. — А говорить с людьми законом не запрещено. — Кортни! Папа подскакивает с места, но куда ему за ней угнаться. Кортни, не оборачиваясь, вылетает в коридор и выходит из дома. Ее ждет Сан Вэлли и долгий разговор с Джейком Болдером. А потом, если повезет, она пропустит стаканчик-другой в компании Джоша Далласа. Не зря же говорят, что бармен охотнее общается с клиентами, чем с теми же копами. Да кто угодно общается с гражданскими охотнее, чем с копами. Кортни фыркает себе под нос. Ей просто хочется немного выпить, вот и все. Успокоиться. А с кем она будет в этот момент говорить — уже не так и важно.