Марионетка

В Сан Вэлли не протолкнуться: на улицах полно людей, ближайшие кафе набиты битком, и даже в «Костко» огромная очередь. Кортни оглядывается назад, на протянувшуюся аж до поворота на соседнюю улицу пробку, и задумчиво покусывает нижнюю губу. Повернуть обратно — все равно что обречь себя на двухчасовую беседу с таксистом и невыносимую духоту салона; а двинуть в магазин значит долго вылавливать Джейка Болдера среди сотрудников, и очень повезет, если он найдет хотя бы пару минут для разговора с ней. Обсуждать убийства на кассе — не лучшая идея, да и работает он, судя по всему, не там. На странице Джейка написано, что он складской рабочий. Тяжело вздохнув, Кортни все-таки заходит в магазин. Бредет мимо заставленных коробками полок и ярких табличек, сулящих невероятную выгоду при покупке трех упаковок кукурузных хлопьев. Оглядывается вокруг в поисках двустворчатых стальных дверей — таких же, как в любом другом «Костко» в городе. Да и в штате. Искать здесь одного-единственного работника — то же, что и ковыряться в стоге сена в поисках иголки, и Кортни намеревается спросить, работает ли Джейк сегодня, у первого попавшегося сотрудника. Будь она настоящим детективом или дай себе хоть пару минут подумать, озаботилась бы вопросом заранее. Но перепалка с отцом выбила ее из колеи, лишь сильнее распалила желание разобраться в деле Художника. Выяснить, кто это и почему из всех людей в городе он выбрал именно Мелиссу. Мало ли бродит по Лос-Анджелесу светлоглазых блондинок. Мелисса была особенной во многом, и Кортни считала ее лучшей старшей сестрой на Земле, но едва ли серийный убийца хоть на йоту разделял ее чувства. Для него Мелисса, должно быть, выглядела как воплощение его нездоровых фантазий. Как нечто, чего нормальный человек никогда в жизни не поймет и не примет. Она кривится от вновь вспыхнувшей внутри неприязни и как раз в этот момент сталкивается с высокой девушкой в фирменной жилетке «Костко». Та смотрит на Кортни с явной усталостью во взгляде и выдавливает из себя кривую, блеклую улыбку. Забавно, а ведь девушка — тоже светлоглазая блондинка. — Простите, мэм. Чем могу помочь? — Это вы меня извините, — улыбается Кортни в ответ и надеется, что уж ее-то улыбка выглядит искренней. — Я хотела поговорить с Джейком Болдером. Он сегодня на работе? — Может быть, — медленно произносит девушка, и в ее глазах сверкают искры подозрения. Неужели Кортни не первая, кто спрашивает о Джейке? Может, ребята отца и эту версию прорабатывали? Тогда выглядеть она будет полной дурой, если не хуже. — Смотря кто спрашивает. — Мы с ним старые знакомые. Сто лет не виделись, а я помню, что он в местном «Костко» работал, вот и решила заскочить по дороге, а предупредить его не додумалась. На работе такой завал, что ничего уже не соображаю. Актриса из Кортни всегда была никудышная — еще во времена учебы в университете она не единожды подводила группу, когда они ставили спектакли. Того же Шекспира, например. Она могла бы сыграть разве что дерево или балкон, с которого Джульетта признавалась в любви Ромео. Но сейчас Кортни вложила в глуповатую, абсурдную сказочку про старых знакомых всю себя — неловко, скованно улыбнулась, заправила за ухо прядь коротких волос и опустила взгляд, будто она — бывшая подружка Джейка, которая стесняется говорить с ним в сети или по телефону. Или хочет выяснить отношения, пока он на работе и не станет на нее орать. Кортни даже не помнит, был ли Джейк скандалистом. Она видела его всего раз, и то на фотографии, которую прислала как-то Мелисса. Но какая разница? Вряд ли кто-то из коллег знает, каких женщин он выбирает. Впрочем, вероятность не нулевая, раз Джейк работает в этом «Костко» уже третий год. Или пятый? — Ладно, — говорит девушка после затянувшейся паузы. — Я ему передам, но у нас тут завал, так что вряд ли он освободится раньше, чем через полчаса. Советую подождать его у главного входа — он подойдет, как сможет. Или купите себе чего-нибудь. У нас распродажа сегодня. Как и каждый день, хмыкает про себя Кортни, но вслух об этом не говорит. Судя по огромной очереди в конце зала, освободится Джейк не то что через полчаса, а через час, а то и позже, и купить себе что-нибудь перекусить — не худшая идея. — Спасибо. Желания толкаться в очереди у Кортни нет, и она берет лишь бутылку воды в ближайшем вендинговом автомате. Солнечный свет пробивается сквозь стеклянные панели у входа, по ту сторону спешат куда-то, обгоняют друг друга люди и сигналят машины. Кортни стоит у парадных дверей супермаркета, постукивает карандашом по маленькому блокноту, который прихватила из дома, и представляет, какие вопросы задаст Джейку. О, прости, ты, случаем, не прикончил мою сестру и еще десяток девчонок? Нет? Как жаль, я-то думала, сейчас как раскрою дело! Звучит просто абсурдно. Подходить нужно издалека. Например, спросить, не общались ли они с Мелиссой в последнее время. Или не пытался ли он возобновить с ней отношения. Да нет, это тоже вопросы в лоб. Джейк мгновенно ее раскусит, даже если не имеет к смерти Мелиссы никакого отношения. Может, стоит узнать, бывал ли он в парке Гриффит? Разбирается ли в цветах? Ерунда. Это никак делу не поможет. Кортни едва не стонет от разочарования и делает пару крупных глотков воды. И в кого она такая импульсивная? Могла бы посидеть дома еще час-другой, подумать, составить список по-настоящему неудобных вопросов. А еще лучше — продумать план. Но она все-таки будущий журналист, и задавать вопросы — ее работа. Сколько раз ребята из «Таймс» учили ее не теряться в сложных ситуациях, подстраиваться под собеседника и брать все даже от дежурных фраз. Она справится, даже если сейчас в голову лезет всякий бред. До прихода Джейка, в конце концов, еще не меньше двадцати минут. И когда он наконец-то появляется на горизонте, — вразвалочку шагает к парадным дверям, оглядываясь вокруг, — у Кортни уже готов какой-никакой план. И она искренне надеется, что не облажается по всем пунктам. Кто не рискует, да? — Сюда, Джейк! — Кортни машет ему рукой и улыбается — ярко, весело, будто ждала его здесь всю жизнь. Джейк Болдер мгновенно сводит брови, но все-таки не останавливается. Фирменная жилетка «Костко» висит на нем мешком, длинные темные волосы растрепаны, а из-под футболки выглядывает неразборчивый, уже поплывший узор старой татуировки. На фотографиях он выглядел гораздо лучше. — Вы вообще кто? — спрашивает он холодно, остановившись в паре шагов от Кортни, и скрещивает руки на груди. — Алисия сказала, что меня тут бывшая ждет, но я вас впервые вижу. Если это по поводу долгов, то я недавно подавал документы — у вас нет никакого права мне даже звонить, не то что преследовать меня. И будьте уверены, денег на адвоката я как-нибудь найду. Понятно? — Кортни Эванс. — Она спокойно протягивает Джейку руку, но не ждет, что он ее пожмет. — Приятно познакомиться. К налоговой я не имею никакого отношения и до ваших долгов мне дела нет. Я просто хотела задать пару вопросов. Джейк Болдер мнется, хмурится и оглядывается вокруг, словно подозревает, что Кортни врет, и на самом деле за углом его уже поджидает толпа копов, — сейчас набросятся на него, скрутят и отвезут в участок. Видать, есть какой-то грешок у него за душой. Что ж, самое время выяснить какой. — По поводу? — спрашивает наконец Джейк. — По поводу Мелиссы Гринвуд. — Кортни достает из кармана блокнот и с готовностью берется за карандаш. Улыбается. — Вы, может, слышали, но совсем недавно ее тело обнаружили в парке Гриффит. Примерно месяц назад. Ей дорого стоит произнести эти слова с таким постным лицом. Воспоминания о злополучном утре в парке, об изуродованном теле сестры и ее смерти до сих пор отзываются болью в сердце, но работа есть работа. Сейчас Кортни не убитая горем младшая сестра, а просто журналистка. Ей наплевать на чувства погибших, на подозрения свидетеля, наплевать даже на отца, который запретил ей лезть в это дело. Он сам сказал, что провести независимое журналистское расследование она может. И пусть потом не жалуется, что проводит дочь его как-то не так. — Вы из полиции, что ли? — Ни в коем случае. Копы, как известно, уже несколько лет ничего с этим делом сделать не могут. — Твою мать, — ругается он шепотом, но Кортни его слышит. — Вы из федералов? — Я репортер, Джейк. Собираю информацию для «Лос-Анджелес Таймс». Читали такую? В последнее время весь штат на ушах стоит из-за этих убийств, мы хотим понять, как к этому относятся знакомые и родственники погибших, — вопреки ожиданиям, голос ее не дрожит. — Может, хоть это заставит Бюро работать активнее. Облегчение на лице Джейка настолько явное, что Кортни понимает — она попала в яблочко. Полиция и федералы для него как красная тряпка, другое дело — репортеры, которые хотят припереть их к стенке. Внутри вспыхивает и разгорается азарт, и Кортни уверена, что на этот раз напала на верный след. Нужно всего лишь надавить на нужные точки, заставить Джейка ляпнуть какую-нибудь глупость и выдать себя с потрохами. Не может у человека, который с таким подозрением относится к полиции, не быть проблем. И долги тут наверняка меньшее из зол. — Да я ей никакой не родственник, — отмахивается Джейк, но тон его меняется. Слышно, что говорит он с куда большей охотой. Да и плечи расправил, расслабился. — Мы виделись пару раз. Ходили на свидания. Я ничего о ней не знал. — Совсем? Может, какие-то детали? Почему, как думаете, напали именно на нее? — Да мне-то откуда знать? Может, у чувака крыша протекает, и ему наплевать, на кого нападать, лишь бы… — Джейк запинается. — Ну, вы поняли. Кортни щурится, но не позволяет улыбке сползти с лица. Солнце садится, яркий закатный свет бьет в глаза. — И правда. Простите, такая уж у меня работа. А как вы относитесь к ее смерти? Не страшно, что следующей может стать ваша девушка? Сестра? Мать? — Нет у меня никакой сестры, а мать померла давно. — Джейк недовольно цокает языком, Кортни явно выбрала не ту тему. — Так что мне этот псих никак не угрожает. Но если вам нужен компромат на копов, то спросите кого-нибудь, с кем эти девицы встречались как положено. Или их родителей. Уж они-то вам выложат все, что думают о местной полиции и федералах. И откуда же ты об этом знаешь? Но Кортни держит язык за зубами, лишь понимающе качает головой и делает пометки в блокноте. На самом деле она ставит точки на полях — создает видимость бурной деятельности. Очень уж подозрительно ведет себя Джейк Болдер. — Не переживайте, Джейк, их мы тоже обязательно спросим. Но не родственниками едиными, как понимаете. Убийца терроризирует весь город, говорят, в соседних его жертв тоже находили, кто знает, может, в будущем его заинтересует и кто-нибудь еще. А может, у него появятся подражатели, и тогда в опасности окажутся не только девушки. — Мне-то какое дело? — Джейк пожимает плечами. — До меня не доберется — и ладно. Меня скорее придавит паллетой на складе или прибьет какой-нибудь воришка, решив, что у меня в бумажнике есть что-то посерьезнее пары десяток. Так что если вы только по этому поводу, то всего хорошего. У меня там работа стынет. Нужно найти какой-то крючок, зацепить Джейка и выудить из него еще немного информации. Хотя бы чуть-чуть. — Простите, если я отняла слишком много вашего времени, Джейк. Последний вопрос: бывали ли вы в парке Гриффит, где нашли Мелиссу? Там всегда полно народу, да и городской зоопарк буквально в двух шагах. Вам не кажется, что полиция слишком легкомысленно относится к своим обязанностям, раз позволяет преступнику творить такое прямо у них под носом? Кажется, она ошиблась, когда решила, будто его больное место — полиция, потому что он бросает на нее недовольный, презрительный взгляд и качает головой. Край татуировки, чем-то напоминающий цветочный лепесток, скрывается под футболкой, когда Джейк поправляет воротник. — Сказал же, что мне насрать. Не к тому пришли. Всего хорошего… как вас там? Джейку Болдеру плевать, как зовут Кортни, и он уходит обратно вглубь супермаркета, теряется среди покупателей в зале. А она так и сжимает в руках блокнот, давит на него с такой силой, что страница мнется и едва не рвется под напором прикосновений. Джейк ей совсем не понравился: он был слишком напуган, взгляд у него то и дело блуждал по сторонам, да и эти подозрительные вопросы в самом начале… А если бы Кортни сказала, что она из Бюро? Он бы потребовал значок или удостоверение, вот что. И тут бы ее расследование и закончилось. Сейчас же у нее на руках были хоть какие-то ответы: по какой-то причине Джейк боится полиции и ФБР, он по уши в долгах — настолько, что его донимают по телефону, а то и лично домой приходят. Иначе не подумал бы при виде Кортни, будто она из налоговой. Мог ли он прикончить Мелиссу? Запросто. И вид у него соответствующий. Неопрятный мужик старше тридцати, озлобленный и одинокий. Только все это — не доказательства, а всего лишь домыслы. Кортни прячет блокнот обратно в карман пиджака, в последний раз оглядывается на забитый людьми «Костко» и выходит на улицу. Солнце уже село, и Сан Вэлли залит мягким розовым светом. Вокруг один за другим загораются фонари, сверкают многочисленные вывески магазинов, кафе и нотариальных контор. Теперь у нее есть хоть что-то. Сет Гринвуд, может, и невиновен, но Брэд и Джейк — другое дело. И если Джош Даллас сегодня на смене, то и он может пополнить список подозреваемых. Кортни сворачивает на бульвар Виктори. Заглянет в бар, где работает Джош, заодно и перекусит, — желудок уже сводит от голода — а потом уже решит, что делать с целым ворохом самых разных домыслов. Спросит у отца. А может, у доктора Роудса, если папа снова не воспримет всерьез ее попытки разобраться в деле Мелиссы. И чего ему стоило просто сказать, что она все делает правильно? Направить ее энергию в нужное русло? Кортни вздыхает. Она и так знает чего. Папа желает ей только добра, но он — федерал до мозга костей, и никогда не смирится с тем, что какие-то гражданские лезут в его дело. Даже если гражданские — его собственная дочь.