Tanzlehrerin

–Чёрт меня дёрнул согласиться на этот клип! — отчаянно возмутился Тилль, сидя за столом, полным исписанных бумаг. Как любой творческий человек, он хотел что-то особенное, выделяющееся из обыденности своей многозначностью, неординарностью и эмоциональностью. Последнее из этого было для него приоритетом. Мужчина хотел воздействовать на зрителя, держать их чувства в своих руках. Но в голову лезла лишь банальщина в виде простого пересказа песни. В комнате перестало хватать воздуха даже с открытым окном, а вечерний город непристойно манил своим приглушённым светом жёлтых фонарей, не надоедающей тишиной и атмосферой спокойствия. Тилль шагал по заснеженной дороге своей любимой улицы. Снежинки больно врезались в его лицо, но это доставляло отдельное удовольствие. Но больше всего ему нравилась свобода от мыслей. Момент, когда твоя голова абсолютно чиста и не работает как автоматический печатный станок, приходил так редко и ненадолго, что наслаждаться им нужно было каждой частичкой себя, не жалея раствориться в нём полностью… –Простите… — прозвучал рядом женский голос с явным акцентом, — не подскажите, как пройти до Лейпцигской улицы? Тилль, приходя в себя из забвения, заметил рядом высокую девушку с ярко-зелёными глазами на фоне русых волос. Он молчал, глядя прямо в «зеркала души», прикрываемые густыми ресницами, в которых запутались снежинки. –Вы меня понимаете? –Понимаю, несмотря на ваш ломаный немецкий, — ответил наконец-то Тилль, беря у неё тяжёлую сумку и куда-то шагая. –Эй… –Так Вы идёте или нет? –Куда? –На Лейпцигскую улицу, фройляйн. Не поверите, но нам в одну сторону. Иначе, тянул бы я вашу сумку в такую метель? –Хам. Тилль усмехнулся, продолжая шагать сквозь усиливающийся ветер и боковым зрением улавливая, как девушка растирает замёрзшие руки, пряча в карманы шубы. –И далеко нам идти? –Минут десять. Какой номер дома? –Двадцать два. Тилль рассмеялся с того, как она еле выговорила это число, на что она укоризненно на него взглянула и стала отбирать сумку. –Я сама дойду, спасибо. –Успокойтесь. Ну смешной акцент просто… Русский? –Да, — со смирением проговорила девушка. –И что же привело в наши края? –Работа. Чувствуя, что вопросов и так много, Тилль больше ничего не спрашивал, а девушка и не проявляла инициативу прямо до двадцать второго дома. Передавая сумку и заглядывая прямо в глаза, мужчина сказал: –Ну, удачного заселения, соседка. –Спасибо… — немного удивлённо проговорила она, смотря на идущего Тилля в пятиэтажку напротив. «Чудак какой-то. Хотя я пока ни одного адекватного немца не встречала, ладно». Но времени на размышления не было, да и сил тоже, нужно было подниматься на третий этаж, раскладывать вещи и привыкать к новому жилью. Это была однокомнатная квартира, которая уже была достаточно обустроена для нормальной жизнедеятельности, но всё равно казалась пустой. Но девушку это не смущало, она привыкла к вечным странствиям, общежитиям и быстрым адаптациям — это были издержки её профессии. За окном свистела вьюга, приглушённый свет дешёвой лампочки окутывал нездоровой, но родной желтизной, а часы мягко отбивали такт, незаметно убаюкивая танцовщицу из России… Наутро погода не изменилась. Восемь часов утра были окутаны мрачной темнотой и свистом ветра. Включив на магнитофоне любимый Наутилиус Помпилиус, девушка поставила чайник, распахнула шторы и принялась разминать замлевшее тело после сна, параллельно подпевая группе. Это уже стало её привычкой, а скорее, ритуалом. Неважно, где она находится, первое, что она делает с утра — зарядка, потому что иначе день будет испорчен самобичеванием. Со временем она поняла, что спустя миллион гонок с сотней конкурентов, десяток побед, всё равно осталась одна соперница — она сама. И не должно быть и дня, где бы чувствовалась слабина и деградация. Белоснежная кожа, изящные изгибы, хрупкость кистей спокойно сосуществовали с волевым характером и внутренним стержнем. Мышцы несильно тянулись, распространяя приятное тепло по телу и вызывая улыбку на лице. А тем временем совсем недалеко не спалось одному мужчине, чьё имя так и не было узнано. В руке его дымилась кружка крепкого кофе. И можно было бы сказать, что он смотрел в безграничную даль и думал о жизни, если бы не его окно, которое выходило прямо на Неё. Тот самый третий этаж, та самая квартира посередине, но только в 10 метрах друг от друга. Было бы глупо сказать, что Тилль смотрел на её прекрасное лицо: его и не было особо видно. Взгляд мужчины скользил по её телу, жадно рассматривая каждый изгиб. Осиная талия, фарфоровые плечи, длинная шея… Идеал. Но никто не догадывался сколько работы и слёз было в это вложено. Ведь тело это лишь оболочка, обложка, покрывающая потрёпанную книгу, которую мало кто захочет прочесть полностью. –Что над нами километры воды… — подпевала девушка, заваривая зелёный чай. А Тилль всё ещё наблюдал за этими утренними танцами у плиты, периодически улыбаясь. И наверное он бы был не против продолжить свою «незаметную слежку», если бы не выглянувшая из окна девушка с чашкой в руке. Они понимали, что смотрят точно друг на друга, но вместо слов в пространстве витали лишь ветер и крик ворон. Приподняв чашку в знаке приветствия, девушка улыбнулась и сделала глоток. Тилль повторил жест. И теперь связь была восстановлена. Два жёлтых пятна в домах напротив напоминали тёмному небу, что здесь ещё есть жизнь.