Глава первая
2 февраля 2024 г. в 20:20
Было очень рано. Зарождающийся на горизонте свет с трудом освещал кухню сквозь небольшие оконца, но Мэйлинь знала это помещение так хорошо, что могла ориентироваться здесь даже в кромешной темноте.
Сегодня она пришла самой первой. С тех пор, как ее семья покинула родные края и перебралась в Синтору, ей плохо спалось, но когда все же удавалось заснуть, то в снах она часто видела близкое сердцу море, оно успокаивало своим шумом. Волны хватали камни с берега, то вытаскивая, то вновь утягивая их обратно. Крупная галька терлась плоскими боками друг о друга, поблескивая в лучах яркого солнца, и тоска по дому становилась менее мучительной. Но сегодня море в ее снах было охвачено штормом, таким неистовым и грозным, что Мэйлинь проснулась с чувством тяжести в груди. Понимая, что ей уже не уснуть, она собралась и отправилась на работу.
Подол юбки зашуршал, нарушая тишину на кухне. Мэйлинь присела возле печи, взяла немного соломы, закинула ее к аккуратно положенным в устье поленьям и высекла огонь, поджигая сухую траву. Пламя тут же осветило ее лицо.
В ее родном доме, в провинции Сэя, не было такой роскошной и удобной для приготовления пищи печки.
Сэя была небогатой областью, промышляющей торговлей рыбой, выращиванием простых культур и продажей рабов. И семья Мэйлинь жила бедно, как и сотни других сэянцев, занимаясь морским промыслом: отец с братом ловили рыбу, а она с матерью были ныряльщицами за губками, моллюсками, ракушками и, если повезет, жемчугом. По закону провинции, море и все, что в нем находилось, принадлежало правителю Сэи, поэтому с продажи любого улова платились налоги, а найденные сокровища, жемчуг и особо ценные раковины, следовало отдавать местному главе поселения. Вот и выходило, что заработать получалось лишь продажей рыбы, моллюсков и губок – чего и так у каждого жителя Сэи было предостаточно, поэтому цена на них была ничтожная, а после уплаты налогов и вовсе крохотная. Когда Мэйлинь приехала в Синтору, которая не имела выхода к морю, и увидела, сколько тут стоит морская рыба, она поняла, как сильно их обманывали торговцы, скупающие у сэянцев улов.
Еще одним огорчением для Мэйлинь стало отношение синторцев к таким, как она. Многие жители считали сэянцев грязным и неотесанным народом, а, слыша сэянский акцент, недовольно цокали или вовсе отворачивались. Пусть за пять лет пребывания в Синторе Мэйлинь освоила местный язык лучше и быстрее своих родителей, все равно никак не могла полностью избавиться от грубых шипящих звуков в словах. Поэтому ее не допускали обслуживать гостей второго этажа, чтобы не портить тем настроение. Ведь о таких постояльцах ходили слухи, что среди них иногда встречались высокородные, которые по какой-то причине скрывали свои имена и тайно останавливались в этой части города. Кто знает чей гнев может обрушиться на хозяйку гостиницы только за то, что ее слуга произнесет приветствие с акцентом грязного народа.
Полено треснуло под натиском огня в печи, и Мэйлинь потянулась за котелком, который уже наполнила водой. Повесив его, она встала и подошла к полкам, чтобы найти сверток с чаем. В гостинице, куда ее взяли на работу пять лет назад, было принято по утрам разносить гостям чай. Для Мэйлинь это до сих пор казалось жутким расточительством. Она привыкла после пробуждения пить обычную воду: теплую – чтобы согреться зимой, и охлажденную – чтобы освежиться летом.
– Как замечательно, что ты уже здесь. – На кухню вошла Бию. Она имела более высокую должность среди слуг. Ей позволялось обслуживать гостей второго этажа. Там размещали тех, у кого было много денег и связей, в то время как на первом чаще всего останавливались торговцы средней руки, менялы или путешественники, готовые заплатить за хорошую кровать и еду, но не желающие слишком растрачиваться на прочие удобства.
– Я вчера обожгла руку, – Бию скривилась, прижимая ладонью перебинтованную кисть. – Можешь мне помочь?
Мэйлинь часто видела Бию на кухне, когда помогала кухаркам или забирала заказы для подачи их гостям в главном зале, но она никогда не общалась с ней близко и мало что знала о ее жизни. Тем не менее, они были в одной лодке.
– Чем я могу тебе помочь?
– Боюсь, что не смогу донести поднос с чаем, не расплескав. Можешь сделать это за меня?
– Не думаю, что это хорошая идея, – Мэйлинь бросила чайные листья в закипевшую воду, – я – сэянка.
– Не переживай, – улыбнулась Бию, – там не надо много разговаривать. Поклонись и молча поставь поднос на стол. Знатные господа по утрам пребывают в скверном расположении духа и предпочитают тишину. Выручи, пожалуйста, меня, я обязательно тебя отблагодарю.
Бию начала быстро собирать на поднос все необходимое для утреннего чаепития: красивые фарфоровые пиалы, сладкое печенье на украшенном цветами блюдечке, чайник и ваза с веточкой цветущей сливы.
Мэйлинь молча кивнула. В конце концов, ее отец всегда говорил, что случайные события могут стать судьбоносными и не стоит так легко разбрасываться выпавшим шансом. Вдруг, и в самом деле Бию однажды поможет ей наконец заполучить место на кухне. Тогда ей больше не придется носиться по всей гостинице, обслуживая посетителей. Мэйлинь всегда нравилось готовить, но ей дозволяли только чистку овощей и мытье посуды. Все потому, что у нее не было должного образования, а то, что она умела готовить, не подходило для желудков синторцев.
– Вот, – Бию отдала ей поднос, – второй этаж, третья дверь слева от лестницы. Постучи, тихо войди и поставь на стол. Не глазей на гостя, не задавай вопросов, ничему не удивляйся и ничего не трогай. Все просто! – Она улыбнулась и легонько подтолкнула Мэйлинь к выходу из кухни.
Мэйлинь прошла мимо стойки, на которую ставили вынесенные с кухни заказы. Она бросила короткий взгляд на свое отражение в медном сосуде, чтобы убедиться, что прическа не растрепанная, а на лице нет сажи или иной грязи.
Чтобы попасть на второй этаж, необходимо было пройти через центральную трапезную комнату. Вечерами тут собиралось много народу, чтобы выпить, поесть, послушать музыку или полюбоваться танцовщицами. Сейчас же зал пустовал, если не считать одной из служанок, приводящей в порядок столы к приходу гостей, и двух посетителей. Один из них – торговец бусами и кольцами – завсегдатай, который приходил сюда утром, чтобы выпить бодрящего крепкого чая, так как вечерами он любил покутить, а утром не мог собрать свои мысли, чтобы сложить предложение, что для его профессии было непозволительно. Второго посетителя Мэйлинь не знала. Она лишь на мгновение взглянула на него и поразилась белизне и красоте его лица. Черные брови, молочного цвета кожа и идеальной формы губы. Если бы не его тяжелый взгляд, то она могла бы надолго залюбоваться им, позабыв о своей работе.
«Везет же знатным и богатым девушкам. Им достаются красивые мужчины, в то время как простушкам повезет, если не выдадут за старика. Небось он еще и богатый, а может даже знатный».
Свой наряд посетитель прятал под плащом, не позволяя оценить его стоимость, но у Мэйлинь, как у многих девушек, был цепкий взгляд, и она сразу приметила, что на ногах юноши красовались вышитые узором матерчатые сапоги.
Распрощавшись с несбыточными мечтами о том, как прекрасно должно быть, когда за тобой ухаживает такой красавец, Мэйлинь поднялась на второй этаж. Она отсчитала третью дверь, как сказала ей Бию, вдохнула, проверила прямо ли держит спину, убедилась, что ее лицо спокойно, и постучала в комнату. Никто не ответил, поэтому постояв какое-то время она аккуратно приоткрыла дверь и тихонько зашла внутрь.
В комнате было довольно темно, и Мэйлинь подождала несколько секунд пока глаза привыкнут, стараясь не морщиться от неприятного аромата. На полу находился странной формы ковер, и она наступила на него, чтобы заглушить свои шаги. Но вместо этого раздался неприятный хлюпающий звук, словно она по весне угодила в грязевую лужу. Вероятно, это было не до конца засохшее пятно разлитого вина. Но почему оно такое большое? Мэйлинь оторвала взгляд от своего испачканного тапочка и оглянулась по сторонам.
На кровати лежал мужчина, ткань балдахина прикрывало его лицо, но тело хорошо просматривалось даже в полумраке. Оно было облито тем же вином, которое, капля за каплей, стекало на пол. Прошла минута прежде, чем Мэйлинь поняла, что это была лужа, нет, даже целый океан, крови.
Она выронила поднос, прижав ко рту ладонь, чтобы заглушить вырвавшийся крик. Осознание того, что она сейчас увидела, нахлынуло на нее, подобно той штормовой волне, которую она увидела сегодня во сне. Ее тело покачнулось, а мир померк.