Утерянный жемчуг

      Отец еще утром говорил о том, что бог моря пошлет сильные ветра, которые поднимут высокие волны. Он почувствовал это, когда вышел в предрассветный час из дома, торопя Мэйлинь и ее мать. Они упаковали все свои скромные пожитки в два рогожных мешка. Родители не хотели оставлять ничего, боясь, что на новом месте не сразу получится найти работу. Поэтому даже спальные циновки мать обмотала толстыми шнурами и велела закинуть за спину.       Несмотря на предчувствие отца, которое никогда не подводило старого рыбака, у них не было другого выбора, как сесть в лодку. Юноша, который устроился за веслами, сильно нервничал и шепотом проклинал богов, которые вынудили его заниматься такой работой – незаконно перевозить беглецов из одной провинции в другую.       Как только они преодолели половину пути до скрытой за высокими холмами бухты, их настиг шторм. Мэйлинь крепко схватилась за борт лодки. Она видела перепуганную мать, цеплявшуюся одной рукой за мешки, а второй – за отца, слышала обрывки ругани юноши. Он кричал, что их скарб потопит эту дырявую посудину, чтобы они немедленно выкинули эти никчемные вещи, которые нажили с таким трудом. Пара кувшинов, сделанных из тыквы, штаны, юбки и прохудившиеся рубахи.       Волны становились все выше, ветер все сильнее, а голос юноши все злобнее. Вся одежда пропиталась солью, а веревка с привязанной к ней ракушкой, на шее Мэйлинь намокла. Это украшение носили все ныряльщики. Только спокойное лицо отца, придавало Мэйлинь мужества и сил, чтобы не разрыдаться в этом диком кошмаре.       Огромная, черная, покрытая белой пеной волна вздыбилась по левому краю и рухнула у самого борта лодки. Соленая, холодная вода обожгла кожу и Мэйлинь зажмурила глаза, задержав дыхание. Когда она распахнула их вновь, перед ней стоял тот самый гость, которого она видела утром в трапезной зале.       – Пришла в себя наконец? – Мужчина скрестил руки на груди, в одной из которых он держал меч, убранный в ножны. – Добавь-ка еще.       Перепуганная Бию зачерпнула ковшом из ведра воду и хотела было вновь плеснуть ее в лицо Мэйлинь.       – Не надо, – Мэйлинь сказала это неожиданно громко, отчего мужчина изогнул бровь, поразившись ее командному голосу. Она больше не находилась в той жуткой комнате. Вероятно, когда ее нашли, то перенесли в другое помещение для допроса. – Я в порядке, господин …?       – Господин Лиджу. – Он упер ножны в плечо Мэйлинь не позволяя ей подняться со стула, – не торопись. Сначала ты ответишь на все мои вопросы и только после этого, возможно, выйдешь из этой комнаты самостоятельно.       Мэйлинь замерла и, заметив за его спиной хозяйку гостиницы, тетушку Ицин, вопросительно на нее посмотрела.       – Этот господин – капитан Ведомства Безопасности. – Голос тетушки Ицин всегда был жестким и спокойным, но сейчас Мэйлинь слышала в нем волнение. – Ты стала свидетельницей преступления, и господин незамедлительно прибыл сюда, чтобы разобраться с произошедшим убийством.       Несмотря на то, что при господине был меч, на нем не было формы Ведомства Безопасности. Он выглядел, скорее, как ученый высокого ранга или сын из богатой семьи.       «Что он тут делал с самого утра и как раз в тот день, когда все произошло?» – Подумала Мэйлинь недоверчиво сощурив глаза. Раньше она никогда не видела его в числе посетителей гостиницы.       – Хозяйка сказала, что ты работаешь тут пять лет. – Господин Лиджу скрестил руки за спиной. Его тяжелый взгляд было непросто вынести, но Мэйлинь боялась, что если отведет глаза, то тот решит, что она в чем-то виновата. – Как давно ты обслуживаешь номера на втором этаже?       – Она этим не занимается, – ответила за нее хозяйка. – Я еще сама не разобралась, как так получилось, но Мэйлинь прикреплена только к первому этажу.       – Это поэтому, когда мы нашли ее в номере рядом с трупом господина, служанка Бию сказала, что не знает кто эта девушка? – Господин Лиджу скривил губы в неприятной улыбке в то время, как пораженная услышанным Мэйлинь в недоумении уставилась на Бию.       – Я лично нанимала Мэйлинь пять лет назад. – На лице хозяйки не дрогнул ни один мускул. – У служанки Бию просто помутился рассудок от увиденного.       – Возможно, и так, а возможно, кто-то из вас лжет. – Ситуация начала приобретать совсем уж скверный оборот. Мэйлинь стала догадываться, что капитан, как и многие законники, просто хочет побыстрее найти виновного и закрыть это дело. Все очарование и красота этого господина, которые она увидела сегодня утром, растворились, как дым.       – Всем выйти из комнаты и ждать моего решения в трапезной. Пока я нахожусь здесь, никто не имеет права покидать гостиницу. Тот, кто ослушается, будет немедленно признан соучастником убийства.       Мэйлинь прибыла в Синтору незаконно и понимала, как поступают с такими людьми. Поэтому она испугалась, когда все вышли из помещения, оставив ее наедине с господином. Второй причиной для волнения было то, что он – мужчина. Конечно, он не станет нападать на нее и насиловать, но вот слухи могут поползти разные. Третьей причиной для беспокойства было то, что она сэянка. На бесправных иноземцев легко повесить преступление. Пусть сэянцы и держались друг друга на чужбине, но особой власти в обществе Синторы у них не было.       Господин Лиджу подошел к ней и склонился, внимательно заглянув в глаза. Сердце Мэйлинь заколотилось, но она выдержала этот взгляд. Его бледные тонкие пальцы коснулись грубого шнурка на ее шее, потянули за него и из-под ворота серого жакета появилась белая ракушка.       – Ты сэянка? – Не то брезгливо, не то пораженно спросил капитан.       – Да, господин, – прошептала Мэйлинь и неосознанно прислонила ладонь к горлу, вообразив, как палач накидывает на ее шею петлю.       Карие, почти черные глаза инспектора зажглись недобрым огнем. После чего он наконец отстранился, и Мэйлинь тихо вздохнула, словно только что избежала укуса змеи.       – Расскажи мне все, как было и не смей врать – я сразу это пойму.       Мэйлинь принялась сбивчиво перечислять все действия, которые успела совершить за это утро до обнаружения убитого мужчины. Все это время капитан ведомства сидел на кушетке, стоящей у двери, будто предполагал, что Мэйлинь попробует убежать. Ей казалось, что он не только ни разу не отвел от нее глаз, но даже не моргнул, будто богомол, что расселся на береговом валуне. В детстве эти насекомые виделись ей забавными. Они замирали и могли часами смотреть своими выпуклыми зелеными глазками на то, как она перебирает рыбу. Сейчас же Мэйлинь ощущала себя глупой мухой, которая не додумалась вовремя улететь подальше от этого жуткого хищника.       – Почему ты пришла сегодня раньше обычного? Значит ли это, что тебя никто не видел до часа жаворонка?       Неразумная муха подползла к богомолу слишком близко, дав ему шанс на хороший бросок. Мэйлинь отругала себя мысленно, что упомянула о такой детали.       – Да, господин. Но меня видели торговцы у входа в гостиницу, и они могут подтвердить, в каком часу я пришла, – тут же сообразила она. – Я бы просто не успела так быстро все это совершить. К тому же, чтобы пройти из кухни на второй этаж надо преодолеть трапезную, а так как там сидели вы, то я бы не осталась незамеченной.       – Я сам решу, что возможно, а что нет, – резко прервал ее господин. – Меня не было в трапезной, ты ошиблась. – Он сдвинул брови и Мэйлинь коротко кивнула:       – Я поняла вас, господин. Утром в трапезной был только торговец.       Возможно, он пришел в эту гостиницу по личным делам и сам оказался случайно втянут во все произошедшее. Мэйлинь не знала, почему он хочет, чтобы его присутствие утром в трапезной было забыто, но предпочла согласиться с его утверждением. Спорить с законниками – последнее, на что стоит решаться чужеземцу в этой провинции.       – Мы поступим следующим образом. – Он поднялся и жестом указал ей сделать тоже самое. – Прежде, чем ты выйдешь за эту дверь, я дам тебе два выбора: ты либо признаешься в соучастии в убийстве господина, – Мэйлинь побледнела и сжала кулаки от злости, – либо ты помогаешь мне разобраться с этим делом. Думаю, что ты выберешь второе. Ты же не хочешь, чтобы тебя казнили, а твою семью посадили в тюрьму. При чем тут семья? – Он явно наслаждался собственной властью и бессилием Мэйлинь. – Вы –сэянцы, а значит, наверняка прибыли в столицу, не имея на то прав. И уж точно занимаетесь тут чем попало, например, торгуете непроверенными лекарствами, насылаете на честных людей проклятия и болезни с помощью странных ритуалов, воруете, занимаетесь проституцией или даже связаны с торговцами тина.       Мэйлинь позабыла, кто перед ней, ее охватил гнев. Она шагнула вперед, подойдя к капитану на непозволительное для простолюдинки расстояние:       – Тот, кто никогда не ощущал ни в чем нужды, легко осуждает человека за то, что он готов совершить любые поступки, чтобы спасти себя и свою семью. Не все бедняки занимаются тем, о чем вы сказали. Мои мать и отец воспитали меня достойным образом, и поэтому я не могу промолчать, слыша, что вы считаете, будто я способна заниматься воровством или чем-то постыдным, это бросает тень на моих родителей. Да, я не родилась в Синторе, не хожу в шелках и не имею хорошую родословную, но я бы никогда не убила другого человека. Вам не удастся меня в этом обвинить.       Она отошла в сторону, коротко поклонилась и направилась к выходу, не дожидаясь разрешения покинуть комнату. Слова господина задели ее сильнее любых нелестных выражений, что она часто слышала от других жителей Синторы. Может, потому что он был очень красивым мужчиной и стоял здесь словно бог, спустившийся с небес, такой же далекий от всего мирского. От этих мыслей ей еще сильнее захотелось с ним распрощаться. Но как только Мэйлинь потянула на себя ручку двери, рука капитана тут же захлопнула ее обратно. Он стоял позади «глупой мухи» что позабыла свое место. Мэйлинь боялась повернуться к нему лицом, чувствуя, как храбрость покидает ее.       – Ты сделаешь так, как я говорю, иначе и часа не пройдет, как твои родители окажутся такими же преступниками, как и ты. – Его дыхание опалило щеку Мэйлинь, и она зажмурилась, будто надеясь, что господин растворится, как пропадают с первыми лучами ночные кошмары. – Советую приберечь свою дерзость для момента, когда будешь смотреть, как твоему отцу и твоей матери отрубают руки за воровство и головы – за торговлю тином.       Он отошел от Мэйлинь и добавил уже спокойным голосом:       – Ты вызнаешь для меня, кто в этой гостинице может быть причастен к убийству. Простолюдины всегда недоговаривают следователям, часто лгут и притворяются, поэтому тебе будет проще выведать информацию. Я уверен, что тот, кто в этом замешан работает здесь, либо имеет тут своих людей. Аккуратно поспрашивай, послушай сплетни и сообщи потом мне. Приходили ли к этому господину гости, кто приносил ему еду вечером, ходил ли он куда-то и прочие детали. Меня ты сможешь найти в сером доме с красной крышей на персиковой улице, я буду ждать отчет за каждый прожитый тобой день. Тебе все ясно?       Мэйлинь так и не нашла в себе силы, чтобы развернуться к господину. Это было неуважительно, но ее словно сковало льдом. Она коротко кивнула.       – Тогда ты свободна. Не забудь поблагодарить меня за терпение к твоему отвратительному поведению неподобающему простолюдинке. Я мог бы только за это приказать наложить на твою семью штраф, а тебя наградить двадцатью ударами палок.       – Благодарю, господин, – прошептала Мэйлинь, боязливо открыв дверь и выскочив из комнаты.