Баллады Арканов

Источник силы Аркан: Верховная Жрица

Олеся потушила благовоние и отправила планшет на зарядку. – Ты погасила свечи, загадала желание, – напел Журавлёв, отставляя ноутбук и сползая в кресле. – Не-е-ет, свидание с тобой я бы никогда не загадала! Она натянуто засмеялась и продолжила возиться со своими магическими приблудами, которыми пестрел их офис: двушка, снятая в центре Москвы. Дима с Олесей отсмотрели сотни три вариантов онлайн и штук пятьдесят помещений вживую, прежде чем мадемуазель Иванченко соизволила сказать, что квартирная аура её устраивает. – Олесь? Расскажешь? Дима сел ровно и подался вперёд, упираясь локтями в колени. Он всегда легко угадывал Олесино расстройство, какой бы возвышенной и просветлённой она ни пыталась казаться. Менялись мимика, жесты. Иванченко работала над собой, чтобы не показывать эмоций и ничего не принимать близко к сердцу, но вне эфиров всё оставалось по-прежнему: у неё на лбу разве что не светилась бегущая строка "Настал трындец". В такие моменты Дима старался её не бесить и тупых вопросов "что-то случилось" не задавать. Он показывал, что видит её беспокойство и готов разделить проблему – если только она сама захочет ему открыться. Годы работы с женщинами многому Журавлёва научили, так что теперь он ловко ходил по минному полю девчачьих настроений. – Короче, – Олеся раздражённо захлопнула шкафчик и потуже затянула хвост своей любимой «домашней» резинкой, которую стыдно надевать в люди. – Мы с Максом разбежались. Типа... Совсем, Дим. Журавлёв кивнул. К такому его жизнь не готовила. Одно дело недовольная после мотора Олеська, деловые вопросики, которые легко порешать, подставив крепкое плечо, и совсем другое – это разбитое сердце верной подруги. Вот же Макс гнида, загнал его в эту ловушку. Встать? Обнять? Будет как баран неловкий мяться перед Иванченко. Сидеть? Подумает, что ему по барабану. Пришлось вспоминать весь курс "Взаимодействие с Женской сборной" от корки до корки. Ответ нашёлся легко: не навязывай своё ценное мнение, не поучай, будь мягок и участлив. Кинь в бабу шоколадкой и выжидай. – Хочешь водочки? Мороженкой закусим. Олеся поджала губы, захлопала свеженарощенными ресничками и трагически шмыгнула носом. – Хочу! Рюмка. Вторая. Третья. Любимая резинка одиноко валялась в углу, пока они вдвоём прыгали, держась за руки, и орали: "Милый, прощай". Анечка Асти ими бы гордилась. Олеся трясла головой и наконец больше не просила подлить. Импровизированное караоке превратилось в танцы под лирические треки, и, в конце концов, Дима с Олесей всё-таки повалились на диван с ведром мороженого одним на двоих. О предателе за весь вечер не сказали ни слова, вырубили телефоны и валялись плечом к плечу. – Про свидание ты сказала «никогда» – что, прям вообще никогда? Язык слушался плохо, и Дима понял, что пьян куда больше, чем предполагал. Кажется, Олеся не отставала. Она захихикала, чуть отодвинулась и окинула оценивающим взглядом ущемлённую Димину гордость. – Ну-у-у... – Баранки гну! Дима натурально оскорбился и мстительно отставил ведёрко от неё подальше. – Ну, Дим! Димочка! – смеясь, Олеся вцепилась в руку и потянула Журавлёва обратно на диван. – Я же пошутила, ну, чего ты. Ты хороший. Дима подозрительно покосился на неё, но Олеся состроила самый искренний взгляд из возможных. – Самый лучший! – заверила она звонко. Журавлёв одобрительно кивнул, приготовившись ляпнуть очередную шутку, но так и остановился, пойманный её огромными влажными глазами. Секундная заминка показалась вечной. Момент для шутки был безвозвратно упущен, и Дима ощутил невероятной силы потребность сбежать, как когда хреново пошутил в «Камеди Баттле» и вот-вот сорвёшься на маты. Аларм! Виу-виу-виу!!! Сворачивай удочки и айда в Верхнюю Колыбельку! Подальше... ...от её ванильных от мороженого губ. Дима целовался как в первый раз. Хотелось отстраниться, отшутиться из-за своей неловкости, но остановиться не представлялось возможным. Он целовал Олесю и с каждой секундой забывал обо всех "нельзя" и "ой, да мы с ней братаны". Её кожа горела под его губами. Вся она тянулась к нему навстречу, и не было в мире ничего правильнее того, как соединялись в единый пазл их тела. Олеся что-то шептала, но у Димы слишком шумело в ушах. Он брал её и не понимал, почему потерял столько времени – лишал себя этого счастья обладать ею, когда ничего лучше с ним не случалось. Нежная и весёлая прямо сейчас она целиком принадлежала ему. Прикосновениями, поцелуями Дима как можно глубже загонял страх, что алкогольный дурман развеется, и Олеся исчезнет, всё вернётся на круги своя. Что ненужное прошлое – возьмёт верх. Прошлое… что-то важное осталось в прошлом. Или нет? Обнимая её, он уснул и спал неспокойно, пока она не выскользнула из его рук, поцеловала в лоб. Горячечные сны тут же развеялись. Олеся накинула Димину футболку, подхватила телефон и вышла на балкон, набрала по видеосвязи последнего абонента. – Всё получилось, – она зябко повела плечами, но улыбнулась, поймав взглядом спавшего на диване Диму. – Ты уверен, что с ним ничего не будет? Череватый фыркнул и махнул на неё рукой, чтобы не говорила глупости. – Пока ты не захочешь, ничего не случится. Олеся вздохнула. Она ни за что не захочет: Дима давал ей силу во всех возможных смыслах этого слова, и уж при помощи Влада она позаботится, чтобы этот источник не иссяк и питал её до бесконечности долго.