Ария свободы

Зуко очнулся ещё у зубра в седле. У него не было сил ни на бегство, ни на сражение. Его замёрзшее в буране тело только-только начало отогреваться. Самый явный источник тепла, как ни странно, исходил от чего-то мягкого, к чему он был прислонён плечом. Даже дыхание огня истощённого организма не давало того же жара. Чей-то измученный голос рассказывал о Духе Луны, но принц вслушивался только в размеренное дыхание у себя над ухом. Он не мог даже глаз открыть, чтобы узнать, кому оно принадлежит. Раздражающая кудряшка, пляшущая на ветру, упала на его лысый висок. «Пиратка» — понял Зуко. Усталое тело расслабилось ещё больше от этого осознания. Он приложил остатки сил, чтобы хотя бы коснуться её. Странное, навязчивое желание, против которого принц был пойти не в силах. Рука Арии, такая ледяная, под его несмелым касанием дрогнула. «Лишь бы она не растаяла» — изгнанник помнил, как сравнивал мечницу со снежинкой. — Сокка, свяжи-ка головёшку, — было бы у принца чуть больше сил, он бы обязательно больно щипнул девушку за такую ужасную кличку. — Ну уж нет. Зуко — твоя с Аангом проблема. Это же вы его сюда притащили! «Ария и Аватар снова не бросили меня умирать» — юноша даже и не знал, как воспринимать эту информацию. Может, они хотят отдать его вождю Северного Племени на казнь? Отчего-то столь здравая в его положении мысль отдавала явственным флёром бреда. Монах — оптимистичный пацифист до мозга костей. Пиратка — адепт человеческой свободы. Пожалуй, единственные, кто могут желать ему смерти в радиусе десяти метров — брат и сестра с Южного полюса. Но Сокка не пытается удушить его верёвками. Уже благо. Огромных трудов стоило принцу не напасть на Джао вместе с дядей — нужно было уйти незаметно. Зуко с лёгкостью справился с верёвками на своём теле, подпалив их. Но стоит отдать парню с бумерангом должное: узлы он завязывать умел. Изгнанник дождался апогея противостояния генерала и адмирала, чтобы покинуть седло зубра без каких-либо проблем. Он не хотел вступать сейчас в бой с командой Аватара. Общая усталость давала о себе знать. Но чтобы отомстить тому, кто руками пиратов пытался взорвать принца, силы точно найдутся. Ария, видимо, придерживалась того же плана. Стоило всем присутствующим в оазисе обратить внимание на погибшую рыбку-кои, как она тут же поспешила за истекающим кровью Джао. Зуко не нравился вид крови. Он к нему не привык. Магия огня тут же прижигала оставленную рану, окрашивая кожу отвратительными ожогами и не позволяя багряной жидкости вытекать из тела. Пиратка же, пользуясь остро-наточенным мечом, как единственным оружием, наверняка привыкла оставлять на коже врага кровоточащие порезы. При всём её обыденном спокойствии, Зуко уже несколько раз удавалось лицезреть её жутко-отрешённый и одновременно пугающе-сосредоточенный взгляд. Таким взглядом Ария сейчас смотрела и на Джао, упавшего на колени от её последней атаки. Принц до дрожи пальцев желал сражения с Джао, но не смел выйти из кустов. Он знал, как опасно-близка сейчас возможность попасть под «горячую руку» мечницы. Будь это кто другой — Зуко бы не колебался. Он бы смог одолеть противника, и был готов помериться силами даже с мастером холодного оружия. Но он не сможет напасть на Арию в ответ, а слепая оборона в его состоянии — верная гибель. Другая причина — небоеспособность адмирала. Как однажды сказал о принце Айро: «Даже будучи изгнанным, у племянника всё ещё больше чести, чем у того, кто нападает со спины». Зуко тогда очень согрели эти слова. Он не будет опускаться до того, чтобы бить лежачего. Это попросту бесчестно. — Уверена, отец выглядел достойнее в момент своей смерти, — юношу напугало то, с какой горючей издёвкой была сказана пираткой эта фраза. — Я готов признать, что ты знаешь Реншу лучше меня. Но что насчёт Янлин? — Причём здесь эта женщина? — Я умру. Даже если не от твоей руки — сегодня я умру. Янлин останется твоей единственной родственницей. Разве тебе бы не хотелось знать о ней больше? Зуко с силой сжал челюсти от омерзения. Трёп Джао — жалкая его попытка избежать смерти именно от руки племянницы. Принцу было противно слышать заискивающе-торгашные интонации из уст не абы кого, а адмирала! Мастера магии Огня! Возможно, где-то в глубине души Зуко ещё хранил частичку уважения к Джао, к его высоким чинам. Но как уважать того, кто не может достойно смотреть в глаза смерти?! — Это письмо от Реншу для Янлин. Я перехватил его, чтобы узнать, где скрывался мой брат. «Реншу — отец Арии, так? Но кто такая Янлин? Имя из Царства Земли» — по какой-то причине Зуко продолжал ловить каждую частичку информации из этого странного диалога. Что ему даст это знание? Принц не знал и не хотел искать сейчас его выгоды. Ему просто нужно было знать об Арии больше. — Твоё счастье, что у меня есть новая семья, — пиратка закончила разговор плевком. Зуко по привычке этим оскорбился. Пиратка поспешила вернуться к оазису, подгоняемая странным свечением вод. Принц порывался пойти следом, чтобы узнать природу таинственного света, но вовремя себя остановил. Это лишний риск быть замеченным командой Аватара. Более того, у Джао мало времени, а Зуко ещё не успел сказать ему всего, что душило горло. — Я умру великим! Я почти поймал Аватара. Никому этого не удавалось! Я убил луну… Убил её, — от былой личности адмирала остался только болезненный нарциссизм. — И Вы хотели убить меня! — Зуко опаляет траву вокруг Джао пламенем. — Да, хотел, — у принца на секунду перехватило дыхание: почему перед пираткой мужчина так лебезил, а с ним говорит сухо и безразлично?! — Вы даже не попытаетесь оправдаться? — Зачем мне это? Я раскрыл личность преступника. Ты — Синяя Маска. Я дал пиратам задание. Это их вина, что ты всё ещё жив. А я был прав. Прав! Зуко даже попятился от того, что услышал. От Джао разило безумием. Страшно быть свидетелем того, как ломается личность под гнётом сумасшествия. У принца по коже пошли мурашки. — У меня не было выхода… — почему юноша вдруг начал оправдываться? — Ты должен был выбрать поражение! — почти что оторванная от кости, рука Джао омерзительно задёргалась, когда мужчина разразился чудовищным смехом, — Выбрать позор! По крайней мере, остался бы в живых! Внезапно адмирал отклоняется корпусом назад, шумно вбирает полную грудь воздуха и выдыхает огромным столпом пламени прямо в принца. Зуко еле успевает отбить столь непредвиденную атаку и отскакивает назад. Всё в миг становится ясным: ранее он, как не прискорбно признавать, уже боялся Джао. Здорового Джао. Джао-безумец пугал ещё больше: от него можно ожидать всего, чего угодно. Его поведение невозможно предвидеть и это сейчас было самым опасным оружием адмирала. Стоило Джао вновь открыть глаза после своей последней атаки, как его зрачки в изумлении сузились: — Не верю! — в его иступлённом взгляде отражалась полная луна. Тут же из водной глади речного протока появились странные выросты: они пронизывали подконтрольную воду голубоватым свечением и формировали лапы. Одна из этих лап обвила безвольное от шока тело Джао чем-то, напоминающим пальцы и потянуло мужчину в воду. Адмирал поздно, но начал сопротивляться. Зуко, не думая ни о чём, тут же побежал к врагу, попавшему в плен странного существа. — Хватайтесь за руку! На миг взгляд Джао снова стал осмысленным. Сознание будто издевалось над мужчиной, сначала лишая его всякого рассудка, а после заставляя подумать сразу обо всём. Принц будто увидел, что на самом деле значит фраза «жизнь проносится перед глазами». Изгнанник был уверен, что именно это сейчас происходит с адмиралом. Будто что-то для себя решив, бывший враг отводит взгляд от сожалеющего лица Зуко и отдаётся своему приговору. Он наконец принял смерть. Осада завершилась тем, что Северное Племя воды смогло отстоять свой город. Аанг, при поддержке Ла, полностью зачистил его от захватчиков, подгоняя спешащие в родные воды корабли Народа Огня громадными волнами. Зуко сбежал, да и не до него тогда было. Сокка отправился к Арнуку, чтобы рассказать вождю о печальной судьбе его дочери. Катара поспешила к Ягоде, надеясь поучаствовать в помощи раненым. Ария отправилась в группу волонтёров, помогающих искать тела — живые или мёртвые. Аанг потерял сознание сразу после того, как вернулся к оазису. — Когда Юи родилась, духи ниспослали мне видение… — Арнук не мог оторвать взгляда от дочери, улыбающейся ему с небосвода. — Я видел красивую, сильную девушку, которая стала… Духом Луны. Ха… Я знал — это будет. Арнук перевёл дыхание, унимая дрожь в собственном голосе. Он не боялся того, что покажется слабым, вовсе нет. Он боялся огорчить дочь. Она спасала мир не для того, чтобы видеть страдания отца. — Вы должны гордиться, — Сокка поджал губы и сдержал наступающие слёзы, будучи солидарным с чувствами вождя. — Я горжусь. Но я безутешен. Ария никогда не жаловалась на выносливость или физическую силу. Теперь, когда пиратку перестало беспокоить плечо, задетое стрелой (спасибо Катаре), она может в полной мере воспользоваться преимуществами своего окрепшего в тренировках тела. Ножки, правда, до сих пор хиленькие. Но это не мешает пиратке помогать доставать людей из-под завалов того, что раньше считалось их домами. Не мешает перетаскивать раненных в шатры целителей. Не мешает бережно водружать на спину тела тех, кто уже не проснётся. А вот сердце всему этому дико мешает. Нет, Арию не пугал вид крови — она, конечно, никогда не видела её в таком количестве, но быстро привыкла к легкому запаху металла. Сердце сжималось под гнётом охрипших криков, раздававшихся под глыбами льда и дрожащих от страха и холода детских тел, обнимающих нашедшую их шатенку. Сердце заунывно тянуло, когда она несла павшего в бою воина в шатёр для опознания тела, некогда бывшего отцом, мужем, сыном или братом. Сердце рвало на части, когда она сносила трупы в тяжёлых доспехах Народа Огня к старым лодкам. Их даже и не похоронят по-человечески, не назовут их имён, не произнесут и самой короткой речи. Да, они были захватчиками, но были захватчиками с историей: кого-то на родине ждала семья, кто-то стремился доказать родным, что на что-то способен, кто-то просто ДОЛЖЕН БЫЛ. Дезертирство для солдат огненной нации сродни самоубийству. Раньше таких людей, отказавшихся от ужасов войны и крови на руках, собирал вокруг себя Реншу. Вся его пиратская команда состояла или из беженцев, или из дезертиров. Тао был исключением — брошенным своей страной сиротой из колонии. Многие из тех, кого сейчас грузила Ария на обшарпанные гондолы, и вовсе не хотели участвовать в отвратительном плане Джао или в войне в целом. Они, борющиеся с собой до самого конца, в итоге уйдут безымянными. Никто из их семей не получит похоронок. Седые матери и безутешные жёны перестанут запирать двери в надежде, что когда-нибудь на пороге появится дорогой сердцу солдат, живой и здоровый. Отправляя очередной труп в порядком набившуюся гондолу (никого перегрузка не волновала — тела всё равно пойдут ко дну), Ария утёрла со лба холодный пот и не могла разобрать, выступил он от усталости, или от ужаса. Пиратка знала, как сильно она умеет страдать и как горько рыдать о погибших. Но то была её семья, а здесь — совершенно незнакомые люди. Мечнице эта мысль не помогала — грудную клетку продолжало сдавливать, вырывая из горла рваные придыхания, выбивая из потухших изумрудных глаз одинокие слёзы. Как же хорошо, что Аанг этого не видит. Не видит того, что отчасти натворил сам. Он бы точно сломался. Но мальчик сейчас спит во дворце — объединение с духом Ла стоило ему огромных энергозатрат. По прогнозам Катары, Аанг может проспать ещё пару дней. Этого времени должно хватить, чтобы очистить город от трупов и провести похороны для павших воинов племени воды. Команда избавит Аватара хотя бы от этой ноши, полностью взваливая её на себя. Конечно, нельзя запретить людям горевать, но они будут стараться оберегать монаха от созерцания последствий страшного боя. Снег под меховыми сапогами Арии заунывно скрипит, ещё больше давя на пиратку чувством беспомощности, безысходности, вины. Что было бы сейчас, если бы она осталась стоять на передовой и не тратила времени на поиски принцессы? Юи бы сама нашла Сокку, но всё равно свершила бы свою жертву. А лишний воин, возможно, смог бы спасти чью-то жизнь. Ария никогда вслух в спасатели не нанималась, но отчего-то чувствовала в этом острую необходимость. Девушка вдруг остановилась. Перед глазами заплясали черные пятна, застилая взор. В горле пересохло. Странное чувство. Она уже здесь была? Пиратка шагнула в темноту и под сапогом что-то хрустнуло. Взгляд тут же прояснился, цепляясь за ледяную фигурку рыбки-кои, расколотую её ногой напополам. Эта фигурка… Ария резко запрокинула голову. Точно. Именно этой фигуркой, хрусталём сияющей на крыше ледяного дома, она так восхищалась накануне осады. Кудрявая даже прикрыла нос рукой, боясь, что на его кончик упадёт злополучная чёрная снежинка. Конечно же, этого не произошло не через секунду, не через две. Ария чертыхнулась себе под нос и истерично хохотнула. Судьба любит щёлкать её по носу, а сознание играет с ней злые шутки. Такого дикого приступа дежавю у кудрявой ещё никогда не было. Ну а чего ещё можно было ожидать от организма, лишённого нормального сна вот уже несколько дней? А сколько нервов было потрачено? Если так подумать, её состояние ещё можно было назвать удовлетворительным. Ария шагнула к развалинам некогда прекрасного строения. Ей оставалось проверить только его территорию и можно будет доложить о выполненной на совесть дикой работе. Взгляд уставших, морально и физически, изумрудных глаз скользил по ледяным обломкам, где-то испачканным сажей и кровью. Глаз зацепился за бордовую ткань. Пиратка закусила губу. Ещё один труп солдата огня. Вдох, выдох, вновь твёрдый шаг. Ария склоняется над холодным телом погибшего и, не без усилий, переворачивает окоченевшее туловище на спину. Руки молниеносно ослабевают, горло душит немой крик, из глаз градом льются горячие слёзы. — Разительный Клинок, верно? — на синих губах лейтенанта Джи навсегда застыла спокойная улыбка. Пиратка ломается. С диким рёвом раненного зверя она сгибается пополам, с силой жмуря мокрые глаза. Слёзы обдают кипятком, смешиваясь с соплями и слюной, падают на окровавленный лёд. Ария молотит этот проклятый лёд кулаками, окрапляя замёрзшую воду и собственной кровью. Когда сил кричать не остаётся, она просто воет, ложась лбом на широкую грудь Джи. Сердце вот-вот раздробится так же, как раздробили кости лейтенанта обломки этого дома. — Почему… Почему ты здесь?! Почему ты улыбаешься, дурак?! Ты мёртв! Мёртв!!! — Судя по его письмам — он был счастлив, — сломанные рёбра мужчины прогнулись под тяжестью задыхающейся от слёз девушки. Ария доложила главному по волонтёрству о зачистке выделенной ей территории. Пиратку поблагодарили и отпустили отдыхать. Шатенка скользнула потухшим взглядом по дворцовой площади, чудом уцелевшей во время осады. Она пошла прочь от главного здания племени, пошатываясь на дрожащих ногах. Лейтенант был настолько же тяжёлым, насколько казался на первый взгляд. Пробитая во многих местах, броня добавляла ему ещё больше веса. Прибавить к этому забитые от перетаскивания бесчисленных трупов руки и умножить на тяжесть в сердце — получится примерно то, что Ария волокла на себе вместе с телом Джи. Ноги не могли подняться слишком высоко и утопали в снегу, несмотря на вытоптанную ещё днём дорожку к заброшенной пристани. Раньше это был гостеприимный торговый порт. Сейчас — кладбище побитых лодочек, многие из которых этим днём отошли в бескрайние воды океана, заполненные погибшими солдатами огня. Ария бережно, насколько это могли сделать дрожащие женские ручонки, положила лейтенанта на застланное алыми плащами днище лодочки. Девушка мягко провела пальцами по седым волосам мужчины, даря ему последнее тёплое прикосновение. Она выпрямилась, сложила свои ладони у груди и прикрыла глаза. — Не презираете его? — За дезертирство? Знаешь ли, я тоже не благодаря своим прекрасным заслугам на поле боя был сослан три года ловить ветер с изгнанным принцем. — Надеюсь, Вы встретите Джиана, и снова будете творить вместе те безумства, что творили в детстве. Передайте ему от меня привет, пожалуйста… Шатенка открыла глаза и её лицо озарила печальная улыбка. Мир духов существует, в этом она не сомневалась. А раз так, лейтенанта Джи там уже ждёт его брат. Если и есть в смерти радость — то это встреча с теми, кого оплакивал при жизни. — До встречи, Джи, — Ария обнажила дадао и подтолкнула его остриём лодку, отправляя почти незнакомого, но столь дорогого человека в его последнее путешествие. Лейтенант ответил ей плеском волн, своим звучанием подозрительно напоминавшим его голос: — Удачи, Разительный Клинок… Ария упала на колени, вновь опаляя щёки горячими слезами. Снег захрустел под чужими шагами, и ей на плечо мягко опустилась чья-то рука: — Спасибо, что проводила его. Пиратка подняла взгляд на вторженцев: Айро, как и обычно, улыбался, хоть сейчас его улыбка и была печальной. Зуко неуверенно подошёл ближе и присел на колени рядом с девушкой. Ария устало улыбнулась им и достала из внутреннего кармана шубы серебристую флягу, которую после протянула генералу. Старик отпил из неё немного вина, смотря вслед удаляющейся лодке и что-то шепча под нос. Затем из фляги пригубила и кудрявая. Впервые за долгое время вкус алкоголя обжог ей рот. Когда фляжка перекочевала к Зуко, принц обратился к дяде немым вопросом. Тот твёрдо кивнул племяннику. Губ юноши впервые коснулась вино. Его первое вино было поминальным. — У меня с собой окарина, — хрипло шепнула пиратка. — Так и не научилась играть? — принц приобнял дрожащую девушку за плечи. — Только то, что ты мне показывал. Я не умею читать ноты, — Ария достала из кармана деревянный музыкальный инструмент и протянула его Зуко. Её руку остановил Айро, мягко отстранив собственной рукой от принца: — И простая мелодия подойдёт. Лейтенанта Джи забавляло то, как ты неумело на ней играешь. А я спою его любимую песню. Старик прокашлялся и ободряюще улыбнулся мечнице. Ария поднесла окарину к губам и начала выдувать первые ноты. — Зи-и-ма, лето, весна и о-осень… — голос Айро подхватывался волнами и ветром, унося слова песни к лодке Джи. Зуко не переставал мягко поглаживать уже не дрожащие плечи пиратки, пока та старательно снова и снова выдувала такие простые для него мелодии. Впервые на его памяти Ария не сбивалась, и впервые на его памяти она была такой красивой. Опухшие красные глаза, прикрытые облезлыми ресницами, засаленные от пота кудряшки, потерявшие свою задорность, и разбитые в кровь костяшки пальцев образовали собой нечто настолько же земное, насколько и прекрасное. Заунывные мелодии, что она создавала окариной, блаженно-мягкое лицо и чувственные губы, сжимающие свисток создавали нечто настолько же нереальное, насколько и восхищающее. — Хороши для лю-юбви… Айро закончил петь, Ария выдула последние ноты. Старик помог девушке подняться с колен, прижал её к себе крепкими объятиями и пошёл к одной из наиболее целых лодок. На ней они с племянником покинут Северное Племя воды. — Я не умею прощаться, — Зуко отвёл взгляд. — А мы прощаемся? — Я устал, — принц поджал губы, шумно выдыхая через нос. Ария сама не ведала, что творила, но в голове отчётливо пульсировала одна лишь мысль: «Не ври себе!». Она и не знала, кому она адресована. Сдавшемуся юноше или её сердцу? Оно снова застучало, как бешенное, снова болело так, будто готово разбиться на тысячи ледяных осколков и его биение призывной вибрацией разносилось по ослабевшему телу пиратки. Ария схватила принца за руки и потянула его на себя, встречая его открытые в изумлении губы своими. Одна из ранок на её губах раскрылась от столкновения с зубами Зуко, второй их поцелуй приобрёл металличский привкус крови. Пальцы парня тут же сжали кудряшки на затылке мечницы, оттянули её голову от себя, прерывая мимолётное касание губ. Взгляд цвета плавленого золота трепетно, но проницательно изучал серьёзность и желание в изумрудных глазах напротив. Наконец найдя в них так необходимый ответ, принц уже сам притянул пиратку к себе, вовлекая ту в третий и самый правильный их поцелуй. Ноги Арии опасно задрожали от переизбытка чувств и истощения, поэтому девушка поспешила обвить руки вокруг шеи Зуко. От этого доверительного жеста во всём теле парня поднялась новая, всесжигающая волна желания и он, подгоняемый её велению, поспешил углубить их горячий поцелуй. Сколько бы страсти не наполняло их тела, встречаясь в их губах, она разливалась чувственным, трепетным и бескрайне нежным теплом. Ария ласкала Зуко мягко, но уверенно, иногда уходя в поцелуе на его бархатные скулы, подбородок, влажно-сладкие уголки губ. Нетерпеливый рык принца требовательно возвращал её ко рту, а после бережно скользил языком по окровавленным устам теперь уже точно возлюбленной. Языки их иногда смели задеть друг друга секундными поглаживаниями. Горячее, сбивчивое дыхание и тихие стоны наслаждения терялись в шуршании их одежд, когда руки целующихся блуждали по спинам и плечам друг друга, не находя себе места. Причмокивания и неосторожное хлюпанье заглушал плеск волн. Там, под луной, на границе жизни и смерти между влюблёнными юношей и девушкой зарождалось нечто великое и сакральное. Невовремя обернувшийся к ним Айро мог поклясться, что увидел над левыми плечами принца и пиратки яркие огоньки. Огоньки наконец воссоединившихся частичек души. Зуко и Ария отстранились друг от друга только тогда, когда их лица задели первые рассветные лучи. Кудрявая мягко оттолкнула от себя юношу, вновь заглядывая в любимые золотые глаза: — Вы должны отплывать сейчас. Скоро проснутся горожане. Они могут вас заметить. Зуко, словно пытаясь ухватиться за чарующий сон и не желая просыпаться с восходом солнца, ухватился за руки девушки, нежно сжимая их своими горячими пальцами: — Поплыли вместе, прошу… — Я не могу оставить этих детей. Отвернулась от Аанга на секунду, а он разгромил полгорода! Зуко готов был накричать на пиратку за такую несерьёзность, но вовремя увидел в её печальных глазах хрустальные слёзы. Ария и так многого натерпелась, и принц не мог себе позволить снова заставлять её плакать. Он заключил мечницу в тёплые, крепкие объятия. Плечи девушки мелко задрожали, и она шепнула ему в шею: — Я не умею прощаться. — А мы не прощаемся, — Зуко оставил на солёном от пота виске Арии поцелуй. Пиратка ещё долго стояла на заброшенной пристани, провожая взглядом лодку Айро и Зуко. Нужно возвращаться. Катара наверняка уже сходит с ума от беспокойства за Арию. Спустя пару дней кудрявая застала проснувшегося Аанга на дворцовой площади. Он нежно обнимал Катару, будто не веря, что она сейчас в его руках. Покорительница воды бережно прижимала мальчика к себе. Под их ногами запищал Момо, что заставило детей расцепить объятия и засмеяться. — Конечно, Момо, ты тоже можешь к нам присоединиться, — Катара задорно улыбнулась. — Найдётся место ещё для двоих? — Сокка подошёл к Арии и положил руку ей на плечо. — Конечно! Семья снова в сборе! Я люблю вас. — Аанг засмеялся от переполнявшего его счастья. Так они и встретили новый день. Все вместе, пожирая горизонт нетерпеливыми взглядами. Рядом в воздухе завис десятитонный зубр, а впереди — огромный, неизведанный мир, дарующий юной пиратке свободу.

Траур может убивать, но он также пробуждает в нас новое понимание о смысле жизни и о ценности момента. Мы начинаем ловить каждый вздох, каждый миг счастья, осознавая, что все, что у нас есть, есть только сейчас. Так мы идем по своему пути, носим в сердце свет чужой души. Вместе с сожалением, мы зажигаем свечи памяти, чтобы сохранить его дух рядом с нами. Смерть дорогого человека превращает нас в вечных хранителей его истории, пока мы не сможем вновь увидеться в мире духов.