Near or far we’ll catch a star.

Дни тянулись один за другим, сердце меньше тяготило по дому. И Рэймссу казалось, что он почти добрался до своей цели, которая, на удивление, была совсем не связана с чëрной магией. Из талантливого шезму, имеющего огромное будущее, он превращается в того, кого сам презирал: в смазливого, жалкого мальчишку, зависящего не от холодного разума, а от пламенных чувств. Парень даже не старался заполучить сердце Эвы, он с радостью отдал бы своё просто так, несмотря на пугающую болезненность. Это совсем не тревожило. Видимо, за упертость судьба была милостлива к некроманту. Малейшие взгляды, улыбки, Рэймсс хватался за каждую ниточку, которая связывала его с Эвтидой. В библиотеке, тая то ли от хека, то ли от долгожданных нежных объятий, он старался вцепиться в этот момент как можно крепче, хотелось прожить его несколько раз, зациклить. Огромный клубок чувств и недосказанностей сменился на самое тёплое спокойствие. Утешительно гладя, слушая все недовольства девушки и победоносно слегка улыбаясь тому, что пассия сдалась и перестала строить из себя непобедимую каменную статую, Рэймсс убеждается — ему хочется быть опорой для своей проблемной Неферут. Хочется спрятать её, укутать заботой, дать всё, в чем она нуждается. И они обязательно станут счастливыми и богатыми. Рэйм уместит это в одну чашу. Как часто он осуждал брата за его распыление на любовь? Видимо, настолько, что сам укусил себя за этот хвост. Он склеен сладким мёдом, тонет в нём, захлёбывается, но не спешит вылезать. Проблема лакомств в том, что многие на них падки. Исман позаботился о том, чтобы вся компания обзавелась приятными знакомствами с важными людьми. Казалось, идея начать с именитого лекаря была не такой плохой, но Рэйм видел его насквозь с первого дня знакомства. Напыщенный наглый выскочка. И, несмотря на свою приторную противность, Ливий Пеллийский умело пользовался своей обворожительностью и хорошо подвешанным языком, чем оставлял след в сердцах многих девиц. Высокий, статный и богатый лекарь. Какая девушка сможет устоять? И через несколько дней, одиноко сидя за ужином, некромант внезапно понимает, что никакая. Солнце уже почти село, и всё, что ему остаётся — рассматривать парочек, которые устроились вокруг. Точнее, воркующие Исман и Дия вовсе не волновали его, Рэйм прожигал взглядом свою единственную занозу, сидящую глубоко под кожей, занозу, которой стоило бы остаться в своей проклятой Македонии и никогда оттуда не вылезать. Ливий что-то мурлычет, Эва смеётся, юношу поглощает своей огромной пастью самая жгучая ревность. Они встретились с лекарем глазами. Вызов брошен. —Моя госпожа... — доносится до черномага, Ливий томно и довольно щурится, глядя на него, режет беспощадно. Некромант хмурит брови, отводит взгляд, а звуки на фоне затихают — парень слышит лишь те горячие речи, которыми Пеллийский поливает его Эву, они текут по полу, пропитывают собой воздух, Рэймссу становится трудно даже дышать. Он поднимается, тяжело оперевшись ладонями на стол. — Исфет.. — тихо шипит от досады. Как же сильно хотелось сорваться, показать своё воплощение Исфет, бушующее внутри... Видимо, не сегодня. Не сейчас.