***
— Здравствуйте, доктор Келли, — широко улыбнулся Ди, встретив врача ещё в коридоре клиники и по-взрослому протянув тому руку. — А мы как раз к вам. Миссис Рой поздоровалась намного сдержаннее, машинально погладив сына по голове. Ева не любила такие поездки, а сочетание своего лучезарного, полного энергии ребёнка с любыми центрами психологической помощи считала абсурдным. Конечно, ей сложно было отрицать, что Модестус — не такой, как другие дети, но поездки к психологу всё же казались несколько преждевременными. Однако Фрэнсис — бабушка Ди по линии отца — настаивала на регулярных осмотрах и даже самостоятельно нашла и оплатила консультации на год вперёд. Уже после первого приёма, когда у Модестуса заподозрили дереализацию сна, Еве захотелось всё отменить и послать к чёрту как врача, так и мать собственного мужа. — Устраивайся пока на кушетке, — психолог распахнул дверь кабинета перед пациентом, после чего обратился к его сопровождающей: — Можно поговорить с вами пару минут? Миссис Рой кивнула, внутренне готовясь к сражению за статус нормальности собственного ребёнка. Возможно, в такие моменты она сама вела себя как ребёнок, не желая принимать очевидное, но не могла ничего поделать с неприязнью как к этому месту, так и к самому Нолану, с его неизменным тугим хвостом, острым носом и круглыми очками в тонкой оправе. «Человек-мышь» — так прозвала его Ева за маленькие глазки, бледность кожи и лёгкую горбатость. — Присядем, — мистер Келли приглашающим жестом указал на кресла для посетителей. — Отлично выглядите, — отвесил он совершенно неуместный комплимент. Ответной похвалы врач так и не дождался. Нолан сел только после того, как своё место заняла миссис Рой. Он не лукавил, когда говорил, что она хороша. В свои сорок пять Ева оставалась чудесной женщиной. Изящная, с прямой осанкой и аккуратной высокой причёской, она даже в обычной белой блузке и серых джинсах выглядела, как героиня художественного романа. — Я просил вас помочь сыну с ведением дневника, — с укором начал говорить психолог. — Но на прошлом сеансе Ди заявил, что не хочет этого делать, а вы сказали, что не считаете нужным на этом настаивать. — Моему сыну двенадцать, — прохладно отозвалась миссис Рой, стараясь не попадать взглядом на тонкую полоску усов, подрагивающую над верхней губой собеседника. Это смешило и отвлекало. — В этом возрасте дети неосознанно тянутся к более взрослым авторитетам, слушают их и стараются подражать. К несчастью, это чаще всего не родители. Я не хочу портить отношения с сыном, заставляя его делать что-то против воли. — Речь идёт о его здоровье, — напрягся врач. — Он здоров. — У вас есть диплом психолога? — Нет. Но у меня есть глаза. Дереализация? Вы серьёзно? Ди не путает сны с реальностью, не боится того, что может сойти с ума, не склонен рефлексировать и не страдает от депрессии. Да он вообще большую часть жизни снов не видел! — против воли тон Евы начал повышаться, но она быстро взяла себя в руки, выдохнула и продолжила: — Послушайте, я не хочу сказать, что умнее вас или что диагноз поставлен неверно. Я просто переживаю, что хождения по врачам травмируют моего ребёнка сильнее, чем сны или их отсутствие. — Я понимаю, — примирительно кивнул доктор. — Всем хочется думать, будто с их детьми всё в порядке. Но продолжая избегать проблем, вы не поможете Ди выбраться из этого состояния. — Мой сын не шизофреник, — женщина упрямо помотала головой. — Он счастливый, здоровый ребёнок. — Он нашёл за что зацепиться, — согласился Нолан. — Как вы правильно отметили, у Модестуса есть взрослый авторитет, на которого он равняется и с которым чувствует себя в безопасности. Однако его дружба с Картером не может длиться вечно. Что будет, когда Ди останется в одиночестве? — Мы что-нибудь придумаем, — дрожащим от гнева голосом проговорила миссис Рой. — Ева, подумайте о будущем. Это может перерасти в одержимость. И хотя бы на миг представьте, в какое положение Ди поставит Картера. Неужели вы готовы жертвовать благополучием одного ребенка ради спасения психики другого? — Модестус, — стальным тоном отчеканила женщина, — нормально жил и до встречи с Картером. Да, он задавал много вопросов и выглядел растерянным по утрам, но даже это не превратило его в неврастеника. Я ни в коем случае не пренебрегаю чужими детьми — я не эгоистка и понимаю, что у Картера будет своя жизнь, в которой, возможно, вообще не будет места моему сыну, или же они не смогут видеться так часто, как сейчас. Мистер Келли смерил её таким взглядом, что Еве захотелось сорвать с него очки и засунуть их ему же в глотку. Снисходительный, жалостливый, каким смотрят на больных детей, неспособных понять, что происходит. Да будь он хоть трижды прав — такого человека не хотелось даже близко подпускать к Ди. Надо поговорить с Фрэнсис и сменить врача. — Я знаю, что вы чувствуете, — поднимаясь, сказал Нолан. — Сложно поверить в то, что с дорогими нам людьми что-то не так. Многие родители проходят через отрицание. Они видят только то, что дети хотят им показать. Все почему-то ждут, что у них напрямую попросят помощи, но зачастую этим только сильнее отдаляются и выглядят равнодушными. Мне пора поговорить с Ди. Всё же попробуйте убедить его вести дневник. Уже коснувшись ручки двери, мистер Келли внезапно обернулся. Ева едва успела за улыбкой скрыть полный презрения взгляд. Врач сокрушенно покачал головой. За годы практики он уже привык к трудностям в общении. Как с детьми, так и с их родителями. Чаще всего речь шла не о враждебности или упрямстве, а всё дело было в том, что люди хотели сначала оценить, можно ли доверять незнакомцу. Их расположение приходилось завоёвывать и это было вполне нормальной практикой. В случае с семейством Рой всё было иначе. Ева с первой встречи была настроена негативно и с тех пор стена недопонимания между ними только увеличивалась. Словно её саму раздирали внутренние противоречия. С одной стороны, мать инстинктивно чувствует угрозу, нависшую над сыном, а с другой — отрицает, что эта самая угроза находится внутри её ребёнка. Так и выходит, что миссис Рой ищет опасность снаружи, потому что так ей проще броситься на защиту.*
Ди проигнорировал просьбу разместиться на кушетке и сидел на ковре, скрестив ноги по-турецки и уставившись в экран мобильного телефона. — Прости за ожидание, — сказал психолог, в надежде на то, что пациент обернётся на голос. — Всё в порядке, док, — и не думал отрываться от своего занятия Модестус. — О чём сегодня поговорим? — Убери телефон, — Нолан тоже сел на пол, решив, что в такой позе получится провести более доверительную беседу. — Пожалуйста. Модестус тоскливо посмотрел на так и не пройдённый уровень в игре и нажал кнопку блокировки, осуждающе посмотрев на взрослого. — Я готов, — пациент спрятал гаджет в карман штанов и продемонстрировал пустые ладони. — Как прошло начало учебного года? — мистер Келли решил завязать беседу с чего-то нейтрального. — Ничего особенного, — пожал плечами Ди. — Классы опять перемешали, но Этьен, Лойс и Элиот остались со мной. — Ты не скучаешь по тем одноклассникам, которых распределили в другие группы? — Нет. Зачем? Они же всё ещё в моей школе. Я могу позвонить или написать им в любое время. — Хорошо, — доктор поправил очки. — А как твои отношения с Картером? Тут Модестус замешкался и стыдливо увёл глаза в сторону. — Ты не обязан отвечать, — мягко подчеркнул Нолан. — Но он был важным действующим лицом в предыдущих наших беседах, и если… — Мы не ссорились, — поспешно выговорил Ди. — Всё в порядке, — закончил он уже гораздо медленнее. — Тебе нравится Картер? Ты не чувствуешь себя странно, когда говоришь с ним или играешь? Модестус косо посмотрел на него, будто вопрос его насторожил, и твёрдо проговорил: — Картер — мой лучший друг. — Это не ответ. — Как раз он и есть. Мистер Келли озадачился таким резким тоном, но решил не зацикливаться на одном вопросе и приступить к следующему: — Что ты ел сегодня на обед? — Ростбиф и картошку фри. — Вкусно было? — Очень. — Ты говорил, что мама Картера плохо готовит. — Линда просто мало практикуется, — расслабился Ди. — Сегодня мы обедали у меня, так что мясо делал Калеб. — Ты хорошо выспался? Молчал пациент довольно долго, словно обращался к себе — по версии сегодняшнего утра — чтобы узнать, что тот чувствовал. Мистер Келли успел напрячься и решить, что Ди замкнулся и вообще не захочет продолжать диалог, как тот встряхнул головой и заговорил: — Я вижу странные сны, — голос стал безжизненным, взгляд потух, плечи опустились. — Вообще мне нельзя на это жаловаться, потому что я раньше не видел снов и было гораздо хуже. — Ты можешь жаловаться на всё, что угодно, — натянуто улыбнулся доктор, почувствовав першение в горле. — Что тебе снится? — Разное, — Модестус уставился на пустое кресло, стоявшее за спиной собеседника. — Я не вижу никаких фантастических миров, мифических чудовищ или сказок. Все мои сны такие… — он задумался, пытаясь вспомнить подходящее слово. — Бытовые? Но там происходят абсурдные ситуации, в которых я выгляжу нелепо. — Тебе стыдно за эти сны? — Нет. Мне нравится видеть сны. Я их запоминаю и рассказываю друзьям. Это даже весело. — Тогда в чём проблема? — растерялся Нолан. Модестус продолжал смотреть ему за спину, и это уже вызывало чувство тревоги, словно там действительно кто-то сидит и подслушивает весь разговор. — Мне кажется, что эти сны мне не принадлежат, — выдохнул Ди и тут же покраснел. — Они какие-то «сломанные». — Что ты понимаешь под словом «сломанные»? — Я не знаю, просто так чувствую. Внутри сна я осознаю, что в реальности такого не могло случиться, но там всё так… натуралистично, что мне начинает казаться, будто это я просто забыл, как должно быть на самом деле, и запутался. Но там я всё ещё нахожусь в нелепой ситуации и хочу, чтобы она закончилась, так что я начинаю волноваться, что если это — реальность, то я уже не смогу проснуться, а значит, так и останусь клоуном. После пробуждения, когда я попадаю в нормальную реальность, я уже не верю, что выбрался из сна и начинаю думать, будто сон — здесь. Ди выпалил всю последнюю тираду на одном дыхании и под конец его голос становился всё тише, пока не споткнулся о финальную точку и окончательно не превратился в свист. Мистер Келли, с трудом улавливая смысл сказанного, поднялся на ноги и сел в злополучное кресло, которое, к его величайшему облегчению, всё же оказалось пустым. Отыскав в верхнем ящике стола блокнот для записей, мужчина тут же начал документировать диалог с самого начала. Модестус, выговорившись, вернул себе беззаботное расположение духа и уже собирался украдкой вытащить мобильный, как голос врача снова пролетел по кабинету: — Прежде ты упоминал, что слышишь чей-то голос временами. Он всё ещё тебя беспокоит? — Она редко появляется. — Она? — Да. Это точно девчонка. — Знакомая? — Понятия не имею. Я слышу её голос, но никогда не вижу лица. Может, это кто-то из старших классов? Хм… Удобно. При таком раскладе тебе не придётся её описывать. — Что она говорит? — скрыв досаду, поинтересовался мистер Келли. — Ерунду, в основном. — Можешь сказать подробнее? Она просит о чём-то? Приказывает? Предлагает что-то сделать? — Нет. Да и стал бы я слушать приказы какой-то девчонки, — насупился Модестус. — Ты часто остаёшься один? — Нет. — Эта девочка появляется тогда, когда это происходит? Когда рядом никого нет? — Эм-м-м… — Модестус попытался вспомнить каждый случай появления странного голоса, чтобы ответить максимально честно. — Нет, — в конце концов получилось воспроизвести в памяти только последние два приступа, и оба раза рядом был Картер. — Хорошо, — торопливо добавив ещё одну запись, кивнул мистер Келли. — Ты не мог бы выйти в коридор и позвать сюда свою маму? А сам подожди её в коридоре, ладно? — Без проблем, — Ди радостно вскочил на ноги. — Увидимся через месяц? — он подскочил к столу и вытянул руку на прощание. Или гораздо раньше.***
Ева выехала с парковки, нарочито непринуждённым тоном спросив сына, не голоден ли он и не хочет ли заехать по пути в какую-нибудь кофейню. Есть Модестус не хотел, зато при слове «кофе» его губы самопроизвольно растянулись в мечтательной улыбке, а голова сделала несколько быстрых кивков. Когда они вошли в заведение с жизнеутверждающим названием «Виноградный лист», головы всех посетителей синхронно повернулись к ним. Собравшиеся смерили женщину с ребёнком изучающими взглядами и вернулись к трапезе. Правда, несколько человек отодвинули от себя тарелки и взялись за напитки, которые вскоре тоже отставили в сторону. Словно у всех массово пропал аппетит. Миссис Рой инстинктивно схватила сына под локоть, не давая тому рвануть вперёд, и потащила за собой к стойке, чтобы сделать заказ. Ди, придав лицу сосредоточенное выражение, строгим голосом самостоятельно сообщил о своих пожеланиях, вежливо отклонив предложение добавить ему в кофе сливки или сахар. Девушка за стойкой осуждающе посмотрела на Еву и едва заметно поджала губы. Мать и сын устроились за столиком возле окна. Миссис Рой поставила перед собой огромную тарелку с жареными котлетами на булочках с отрубями и картошкой, а Модестус сразу припал губами к чашке, которая размером едва ли уступала его голове. Ева зацепила вилкой небольшой кусок мяса и протянула её сыну. Тот скривился, посмотрел по сторонам и быстро захватил губами предложенное блюдо. Затем прожевал, проглотил, подумал и открыл рот, требуя добавки. — Доктор Келли тебя не обижает? — как бы между прочим поинтересовалась миссис Рой. — Ты выглядел расстроенным, когда вышел из кабинета. Одно слово. Пожалуйста. И больше мы никогда не поедем в дурацкую клинику. — Док? — искренне удивился Модестус, чуть не поперхнувшись стащенной с тарелки матери картошкой. — Нет, всё как всегда. — Но тебе не нравится с ним общаться? — Ева тайком закусила щеку. Не хватало только давить на собственного сына, чтобы тот отказался от лечения. — Я бы мог провести это время с Картером, — пожал плечами Ди, шумно глотая кофе. — А что такое? Он что-то не то тебе сказал? — Ничего особенного, — вымученно улыбнулась миссис Рой. Кроме того, что никак не может решить, у тебя шизофрения, биполярка, гиперактивность, расстройство сна или всего лишь богатая фантазия. — Как дела в школе? — Ева захотела переменить тему. В своей голове она уже оформила твёрдое решение прекратить сеансы у мерзкого доктора. — Ты меня любишь? — неожиданно спросил Ди и уставился на мать широко открытыми глазами. — Сколько? — миссис Рой такие уловки знала наизусть. — И для чего? Модестус покраснел и спрятал лицо за чашкой. — Я всё верну, когда миссис Вонг заплатит за выгул собак, — пробормотал он. — Долларов сто? Или двести? — Так я же не знаю, какие траты ты планируешь, — улыбнулась Ева и протянула сыну салфетку, чтобы стереть коричневое пятно возле рта. — Что за инвестиции? — У меня в субботу свидание, — загробным голосом сознался Модестус. Эта тема беспокоила куда сильнее походов по врачам. — Надо что-то подарить Лео и купить цветы его маме. Миссис Рой закашлялась. Сначала она решила, что ослышалась, но смущённый взгляд сына, который тот старательно направлял куда-то ей за спину, прямо говорил о том, что нет. Не послышалось. — В субботу значит, — осторожно протянула она, мягко накрывая руку Ди своей. — Цветы для мамы — это ты хорошо придумал. А Лео у нас… — Новенький, — едва слышно произнёс Модестус. — Неделю назад перевёлся. — И ты хочешь с ним… дружить? — Ну нет же, мам! — ещё сильнее загорелся Ди. — Дружу я с Картером, а с Лео собираюсь вс… вс… — он повернул голову чуть набок и закончил слово уже себе в плечо: — Встречаться. — Оу, — Ева удивлённо приподняла брови и пригубила свой лимонад с ароматом фенхеля. — А сколько лет Лео? Тоже двенадцать? — Тринадцать. Я вас потом познакомлю, — продолжал делиться планами её сын. — Наверное, надо будет ужин приготовить. Лучше рыбу. Все же любят рыбу? — Ты лучше узнай у него заранее, — посоветовала миссис Рой. — Мам, а во сколько лет ты впервые поцеловалась? — окончательно расслабился Ди и завертел головой в поисках кого-то в фартуке, кто мог бы подлить ему немного кофе. Ева покусала губы, чтобы сдержать смех. Модестус редко выглядел настолько сбитым с толку и требующим совета, что она не могла не наслаждаться моментом. — В шестнадцать, — наконец, сообщила она, решив, что два приплюсованных года никому вреда не принесут. — Ого, — присвистнул Ди. — Папа ждал своего первого поцелуя до двадцати одного, что ли? — Что? — сначала не поняла миссис Рой, а потом поняла и умилённо улыбнулась. — Да, ждал до двадцати одного. — Мне что-то так не хочется, — сощурился её юный собеседник. — Но в ваше время, наверное, все так долго ждали. — Куда хотите пойти? — сделав вид, что не обиделась на намёк о собственной древности, поинтересовалась Ева. — Какая-то театральная постановка, — с гордостью произнёс Ди, впервые радуясь тому, что своё первое в жизни свидание проведёт не в скучном кинотеатре и даже не за игрой в кёрлинг. Театр звучал намного круче и взрослее, если к нему не добавлять прилагательное «кукольный». — Во сколько начало? Какой там адрес? — миссис Рой разблокировала телефон и открыла навигатор. На субботу у них с мужем было запланировано одно мероприятие, и требовалось подгадать время. — Скорее всего, придётся просить Линду тебя отвезти, а заберём уже мы сами. — Не надо, — снисходительно отмахнулся Модестус. — Лео за мной заедет, а потом привезёт обратно. Но, наверное, сразу к Картеру, потому что… — тут он запнулся и сам не понял, из-за чего именно. — Я вам потом расскажу, а ему хочу сразу. — Действительно, кому захочется первым делом рассказывать о свидании родителям, — почти без укора сказала Ева. — Да же? — воодушевился Ди. — Мисс, вы не могли бы добавить мне немного кофе? — уже криком обратился он к плывущей мимо официантке. Та посмотрела сначала на него, потом — на его мать и, пожав плечами, выполнила просьбу. — Спасибо огромное, — лучезарно улыбнулся заказчик и снова вернулся к разговору: — Мне нужно будет воспользоваться твоей косметичкой. — Это ещё зачем? Модестус ладонью одной руки поднял чёлку, а указательным пальцем второй ткнул в едва заметное красное пятно на лбу и красноречиво посмотрел на мать. — Поняла, — вздохнула Ева. — И… прости, что спрашиваю, но тебе, кажется, нравилась девочка из класса. Амалия? — Она в прошлом, — отмахнулся Модестус. — Ты просто не видела Лео. Рядом с ним никакая Амалия не стояла. — Что мы говорили о суждении только по внешности? — приподняла брови миссис Рой. — Ма-а-а-ам, — плаксиво протянул Ди. — Тебе легко говорить: ты замужем за папой. Я вот тоже хочу красивую семью и красивого ребёнка. Лучше, чем у вас, уже вряд ли получится, но всё равно. Как у него выходило комплексовать из-за прыщей, а уже через секунду заявлять о собственном совершенстве, Ева не знала и только тихо рассмеялась. А потом ей стало грустно. Модестус растёт слишком быстро. Так быстро, что она за ним не успевает. Рождение Ди стало настоящим чудом. Еве тогда было уже за тридцать. После многолетнего лечения и множества операций у неё остался всего один яичник и тот после редукции, что можно было считать только куском яичника. Даже ЭКО для них с мужем было под большим вопросом. Тогда супруги Рой отчаялись и опустили руки, решив, что смогут прожить только вдвоём и когда-нибудь заведут кошку. А в день, когда лапки пушистого рыжего котёнка впервые перешагнули через порог их дома, Ева узнала, что беременна. Вопреки всем предостережениям и страхам, роды прошли без каких-либо осложнений. Ди родился точно в срок, с лёгким недобором веса, который наверстал в первые месяцы жизни. И вот Модестус уже практически с ними не живёт и собирается на первое в жизни свидание. Радость материнства была огромной и всепоглощающей, но преступно короткой. Словно она закрыла глаза с младенцем на руках, а когда открыла — увидела перед собой взрослого юношу. — Ты же будешь осторожен? — тихо спросила Ева, сгорбившись от навалившейся на плечи беспомощности. Иногда так хотелось запереть ребёнка дома и оградить ото всех опасностей внешнего мира, но ещё больше хотелось, чтобы тот рос счастливым человеком. — А? — Модестус ничего странного в изменившемся настроении матери не заметил и беспечно допивал кофе. — Ты про спектакль? Конечно. Я напишу тебе, когда мы туда приедем, в перерыве и уже из дома Картера. Так ты дашь мне денег? — Под сумасшедший процент, — с самым серьёзным лицом отозвалась Ева. — Возьму из того, что мы копим тебе на колледж. — Забудь про колледж. Это напрасная трата денег. Ты знаешь, сколько сейчас зарабатывают видеоблогеры? Или геймеры? — Модестус Джереми, будь добр, не борзей, пожалуйста. — Понял, колледж так колледж, — насупился Ди. — Потом не говори, что я тебя разочаровал.