DARK MIRROR

(...) Пусть Чонгук никогда себе этого не простит, но его ненависть к отцу родилась так же неожиданно, как и первая после новости о его госпитализации мысль… «Я ему не верю» — плохой ли он сын? Возможно. Ему не стыдно. Отец всегда заботился только о себе и своих интересах. Он не был предрасположен к работе. Не обладал какими-либо талантами. Только и делал, что искал лёгкие пути. Жалился, чтобы немногочисленные друзья или приятели прикормили. Тот самый кредит он взял на себя для друга, чтобы друг вернул его в банк, как и положено договору, а некий процент приплатил за помощь. По неизвестной причине Лун старший не мог оформить кредит на себя. Лёгкие деньги, чем это обернулось? Обманом. Отец долго ругал Луна за кидалово, ведь он ему поверил. А Гуки вспоминал случаи, когда отец вроде, как и сам хотел нечто подобное учудить, но у него не получилось. Всё происходящее уже казалось проклятьем наваждения. Череда вечных неудач невольно натыкала на мысли о мистике. Неоднократно мальчика посещали думы о суициде, впрочем, он на такое не решится. Страшно. Тэхён никогда не сталкивался ни с чем подобным. Гонение, голод, унижения. Ему и слова никто не скажет, иначе Ким старший на куски разорвёт. Вот это альфа. Вот это защитник и пример для подражания. Расти похожим на своего отца страшнее, чем вообще не родиться. Хватило моментов, когда он позорил и себя и их с папой. Вечные долги, косые взгляды и желание людей учить непутёвых жизни. — Тебе следует сделать так-то и так-то, — они не просили советов, но им их пихали. Порой кажется, что людям до чужой жизни больше дела, нежели чем до своей. Чонгук поглядел на ветхий пол, застеленный истасканным половиком. Огромный таракан, шевеля усами замер. Отголоски бедноты читаются не только в отсутствии денег, но и в лени. Порванная занавеска, подтекающий холодильник. Пачканые от частых касаний дверные косяки. Соседи сверху запустили караоке. Чонгук ненавидел этих людей. Просьбы быть потише игнорировались лошадьми сверху, это просто выбешивало. Нигде им нет покоя даже в стенах собственного, пусть и убогого дома. Сосед не умел петь, только выть. Зато жил он куда лучше. Работал, растил двух капризных жеребят, обожал своего омегу, пока не выпьет. Если перебарщивал с алкоголем, то вместо песен пол ночи все соседи слушали скандал, а потом наблюдали во дворе драку. Делать замечания таким людям бессмысленно, они кладут на всех. Странно, но после потасовок у отца, обычно, улучшалось настроение. Это было невозможно не заметить. Его малодушность вылазила, чтобы оповестить, что не так-то уж и плохо жить, если кому-то тоже нехорошо. Мальчик резко зажмурился. Он не желал злорадствовать, это совсем уж убого. Радоваться чужим неудачам, когда сам ничего не достиг — ублюдочно. — Сре-е-ед-и-и-и цве-е-е-то-о-о-в и-и-и пою-ю-ющи-и-их ра-а-а-внин… — завывал сосед, всё больше пробуждая в Чонгуке желание пойти и сжечь альфу вместе со всей его семьёй. Как мог, мальчик боролся с гневом. Песня закончилась, началась следующая. Концерт продлится долго. И закончится нехорошо, писклявый голос омеги сверху недовольствовал на певца, за что в ответ получал прямую угрозу. Почему он не родился в такой семье, как Кимы? Нет, занесла его судьбинушка к непутёвым Чонам. Все плюют на них, будто они пустое место. А ведь у папы было другое детство. Чонгук видел многочисленные фотографии папы в молодости. У него была другая жизнь, сытая. Он проживал с дедушками в красивом доме. Их семья считалась средним классом, а чонгукова — малоимущими. Гук никогда не спрашивал у родителей, как они познакомились. Что побудило их на брак, а главное, почему симпатичный, в нормальном финансовом положении омега вышел за его отца? Они редко говорили и тем более делились личными вещами. Чонгук научился обходиться без поддержки и внимания, в котором очень нуждался, даже сам того не понимал. Всё, что случалось с ним плохого в школе Маурон, оставалось на дне его маленькой, обиженной души. Отец лишь изредка спрашивал, чтобы спросить… — Как там у тебя, нормально? — Тяжело, — отвечал вначале мальчик. И пытался рассказать. Ему бы разделить боль, может не так будет тяжек его груз. Но отец быстренько закруглял беседу отталкивающей фразой: — Не обращай внимание. Знай, что ты лучше всех. Сперва это работало. Становилось легче, по крайней мере до первого посещения школы. А потом такие ответы лишь больше подтверждали догадку парня… — Не может ничего поделать. Пытается замять диалог. — И так горестно делалось. В несколько широких шагов он оказался около входа в спальню родителей. С силой дёрнул на себя ручку, влетел в помещение. Папа лежал на постели, в позе эмбриона. Его бледное лицо ничего не выражало. Он казался мёртвым. — Папа? — единственный кто виноват в их таком вот положении, это он. Ведь от его выбора завесила судьба всех. Чонгук знает, куда делся отчий дом и почему умерли дедушки. — Что с ним? — Простыл. — Простыл?! — какое серьёзное заболевание, а главное своевременное. Когда в прошедший сезон дождей у Чонгука выявили грипп, его лечили дома. Отпаивали чаем с вареньем. Болезнь отца мнимая. Из года в год он придумывает предлог, чтобы слечь в больничку и месяц не ходить на работу. К слову, он уже много мест сменил, да и пытался заработать только потому, что его денно и нощно грыз сын и муж. Тэхён единственная радость в бессмысленной жизни маленького альфы. Если он лишится права учиться в Мауроне, всё! Конец всему. Тогда нет смысла вообще жить. — Если бы не ты, то твои родители были бы живы. Это из-за твоего выбора они начали болеть пороком, оба! — его понесло. Останавливаться было уже поздно, да и Чонгук не жалел родителя. Ведь и к нему мало кто испытывал жалость. — Отец продал твой дом, поставил бизнес и тот прогорел. Ты позволил ему управлять твоей жизнью и моей заодно. Дедушки не хотели такой пары для тебя, зачем, объясни? — Ты ещё маленький, о таком рассуждать. — Значит и ты не вырос, — попытался в ответ задеть. Омега лежал на постели, в комнате витал запах сырости и старья. Чонгук видел, как из уголков глаз родителя на подушку стекают крупные капли, оставляющие блестящие дорожки. — Любил ты его? — может все их страдания хоть так оправдаются. Папа отрицательно помотал головой. — Тогда зачем под него лёг? Такая неожиданная фраза, поражающая своей откровенностью и вульгарностью, особенно из уст ребёнка, ударила по ушам. Омега поглядел на сына с испугом и даже ужасом. Чонгук растёт, начинает всё видеть и понимать. Они никогда не обсуждали его пубертат и тему любви, близости. Не от родителей так с улицы мальчик всё равно узнал бы. В Мауроне детей учили половому воспитанию. Тема обсуждалась и вне урочного времени. Чон наслышан. — Мне было стыдно… рассказать родителям, что я… больше не… — усталым голосом признался омега. Чонгук и сам плакал. Только без всхлипов. Злость выражалась в этом плаче через мокрые следы на лице. — Отец виноват, он никчёмный, неужели ты этого не видел? — Видел. — Зачем пошёл за него? — Не знаю, — устало выдохнул омега. — Если я не перейду в следующий класс, то ты меня среди живых не увидишь! — заключив, Чонгук ушёл из родительской спальни, захлопнув ветхую дверь. С потолка осыпалась штукатурка. Сосед допел песню и со второго этажа донесся недовольный голос его мужа. Очень быстро разросся скандал. Через час с соседского балкона вылетел набор посуды. Тарелки вдребезги разлетелись, звеня на всю округу. В недалёком прошлом он бы, как и родители, стоял у окна и хихикая, наблюдал. Ныне делалось тошно от воспоминаний. Какие же они все убогие. Сплетничают, словно это изменит их положение. Отвратительно! Чонгук услышал, как дверь родительской спальни со скрипом отворилась. Папа, шелестя целлофаном старой косметички, вышел в умывальник и вскоре вернулся. Чонгук пытался игнорировать. Но любопытство вперемешку с беспокойством взяло верх. Спрашивать на прямую не стал, в щёлку глянул, чуть приоткрыв дверь… Омега одел чистую, на сколько возможно в их условиях, одежду. Обычно она была парадно выходной на все случаи жизни и с годами потеряла цвет и форму. Лёгкий макияж хоть как-то подправил усталый вид мужчины. Ничего не говоря, он ушёл, даже не взглянув на сына. Чонгук не знал, что ему делать или думать. Папа уж явно не к отцу в больницу намылился. Мальчик бросился к входной двери. Коридор отдавал эхом тихих шагов, а потом в соседскую дверь постучали. «Он будет кому-то звонить» — догадался мальчик. Пять минут спустя голос родителя поблагодарил соседского омегу за услугу. Чонгук кинулся к окну. Долго его папу не было видно, возможно он сидел на скамейке в третьем дворике. Прошло около часа и в их убитый дворик приехала старенькая, но вполне ходовая ауди. Из машины вышел тот самый альфа, которым папа пугал отца, дабы заставить второго найти работу. Незнакомец подошёл к омеге, когда тот вышел с противоположной стороны. Видно, невооружённым глазом, как он рад видеть его папу. Они недолго поговорили, и альфа увёл омегу в свою машину. Они уехали. Чонгук зажмурился, стараясь заглушить голос совести. И кричал тот, и бранил, и унижал его. Но к унижениям мальчик привык. Ему было жаль папу, искренне. Он много выхлебал, он много сделал для Гука. Если бы не он, то никакого Маурона не было бы вообще. Отец мог ныть, хавать любое дерьмо, вылитое на него. Но встать и начать действовать — нет. Просьбы, скандалы, манипуляции, поддержка — всё испробовал омега, чтобы помочь своему мужу добиться успеха. Проблема в том, что сам альфа не желал ничего делать. Бандитский мир левого берега Мрачных вод жил по своим законам. Оттуда почти не выходили в приличное общество. Рождались и умирали всё там же. Поднять в этом месте уровень жизни невозможно. Полиция сама кормилась за счёт взяток, да и не только она. Не исключено, что богатые семьи столицы тоже имели дела в районе «диких законов». Пустая трата времени, финансов и сил законсервировала привычки, традиции и постулат. Те передались по наследству будущим поколениям. Отец Чонгука слюнтяй, альфонс, паразит. — Ненавижу тебя, Сербу Чон! — родство между ними ничего не значит. Чонгук понимает, что желает стать другим человеком. К полуночи Дао Чон вернулся. Он тихо вошёл к сыну в комнату. Подошёл к тумбочке и что-то на ней оставил. Они не сказали друг другу ничего. В темноте папа ушёл к себе. Чонгук привстал и дотянулся рукой до белого конверта. Открыл его. Деньги. От них разило сторонним альфой. Этот же аромат папа принёс в первый раз, когда пригрозил отцу. Но почти новенькие купюры важнее каких-то там мелочей. Каким образом его папа их заработал, сыну не интересно. Он понимает, что дело тут не чисто. Но пересчитав, убедился… Хватит на целый учебный год. Ещё один. И родитель отдал их ему, намекая, что мальчик сам волен распоряжаться этими грязными финансами. Улыбка вытеснила неприятные ощущения, а на ум пришёл образ Тэхёна. — Я люблю тебя, — ради него всё это. Настанет момент, когда они полюбят друг друга и станут парой, повзрослеют вместе. У них появятся свои дети, к тому моменту Чонгук каким-то неизвестным пока способом станет таким же богатым альфой, как отец Тэхёна. В один из солнечных дней Чонгук поведает Татти свою историю. Что он пережил и как бился за их любовь. И Тэ кинется к нему на шею в слезах, прижимаясь к крепкой груди. Вторя благодарности, что не сдался. Так и будет. Отец возвращается из стационара самостоятельно. Месяц провалявшись на койке он ожидаемо теряет очередную работу. Никто из домашних не рассказывает ему про деньги. Чонгук спрятал их надёжно. Теперь у них с папой есть секрет. Глубоко в душе мальчик рассуждает, что было бы неплохо довести родителей до развода. Эти мысли пугают его, но есть и те, что открывают перспективу. Омега ещё очень даже хорош собою, поэтому смог бы найти себе более состоятельного альфу. Так делает кое-кто из их соседей. Тот самый омега, что в первый день отругал их с отцом в умывальнике. Он периодически меняет любовников. У него трое детей от разных альф, на алименты и деньги, текущие от любовников, живёт припеваючи. Вернее, куда обеспеченнее чем Чоны. Гуки порой задаётся вопросом, что держит папу около никчёмного отца? Уже все соседи и их знакомые советуют омеге двигаться дальше, не смотреть на мужа слабака, а брать власть в свои руки и думать о будущем. Услышав в детстве, случайно, такие беседы Гук не понимал, о чём говорят взрослые. В свои почти одиннадцать начал кумекать. К сезону дождей он вернётся в школу, попытается поменять к себе отношение одноклассников и, если получится, учителей тоже. Проблема в том, что он отстающий. Эх, ему бы мозгов побольше. Однако есть непреложная истина, которую мальчик осознаёт: «Без богатых родителей, весь мир будет иметь возможность творить с тобой что заблагорассудится» — отец ни разу не заступился за него. Он тщательно обходил тему буллинга и неустанно повторял, что Чонгук умный, классный, достойный. Короче всякую хрень наговаривал, а толку от этого ноль. На словах альфа ну вылитый трубадур, а на деле просто шняга. «Стоит попытаться развести родителей» — а заодно Чонгук решил приглядеть более достойную кандидатуру на роль своего отца. Беда только вот в чём, папа не захочет. Придётся его уговорить. Деньги-то он достал. В первый день школы, когда Гук вернулся домой из первого класса средней школы, папа открылся. Он сидел на постели и рыдал. На вопросы Гука ответил охотно, наверное, устал в себе держать и решил поделиться. — Мы с твоим отцом поссорились, — и слёзы покатились по его исхудалым щекам. — Из-за его безделья. «Ну наконец ты признал, что он бездельник!» — мысленно закатил глаза Чонгук. В итоге долгой беседы стало ясно, какова причина такой преданности… Строгое воспитание. Привитая с молоком ответственность. Дедушки взрастили папу Чонгука, как достойного омегу. Кроме испортившего его альфы он никого не знал, до определённого момента, о котором оба умолчали. Не было любви, как надеялся Гук. Был только стыд и страх прослыть падшим. Уверенность в том, что лучше отца чем родной — не найти. Чонгук усмехнулся на это. Да его папу не раз обзывали токсичными словечками. У людей язык грязнее уличного сортира. Так стоило ли того столько страданий? Утерев омеге слёзы, Чонгук дал папе совет присмотреться к тому альфе, что помог им. А отец пусть катится подальше. Так нельзя жить. Они либо умрут от болячки, голода или рук коллекторов. Либо смогут выбраться из ямы. — Папа, он нас не любит, — убеждал мальчик родителя, реально веря в истину своих слов. *** По просторной комнате плывёт аромат мускуса. Любимый освежающий парфюм для помещений Тэ. Вся квартира Чонов по площади будет гораздо меньше спальни Тэхёна. Розовый и лиловый превалируют в интерьере. Лайтовая подсветка на потолке, под кроватью и у её изголовья, на стенах в виде декоративных иллюминаций насыщает светом современное жилище. Некоторые части стен и потолка обиты искусственным мехом. Очень длинный туалетный столик с высоким зеркалом усыпан лампочками. Столешница изобилует баночками из дорогого парфюма. Встроенные в стену шкафчики или полочки с выдвижными дверцами давятся количеством всяческих предметов. Справа от кровати дверь во вместительную гардеробную. От числа брендовых вещей ценность этого помещения можно расценить в пару миллионов. Над кроватью висит картина знаменитого в эту эпоху художника. За ней сейф. У молодого омеги с первого дня жизни появились бриллиантовые украшения из редких металлов. Кредитки, кое-какие документы и драгоценности он аккуратно укладывает в секретную коробку, код знает только он. Его постель усыпана подушками различных размеров. Кое-где на стенах висят фото Татти, с модных фотосессий у известных фотографов. Портрет, написанный с натуры, украшает зону, расположенную справа, за простенком, смоделированным под искусственный аквариум. Там обычно Тэхён зависает со своими друзьями на просторных диванах. Кофейный столик служит им обеденным, если они решают втайне заказать фастфуд. Узнай кто-то из родителей что они едят такую дрянь, а не заказывают полезные блюда у семейного шеф-повара, долго бы слушали нотации. Но Тэхёну плевать. Ему никто не указ, даже папа. В его комнате им со свитой можно всё. Слушать громко музыку. Обсуждать альф постарше, смотреть непристойности и смаковать их. Прошедшим летом омега впервые попробовал «косяк». Не сказать, что ему понравилось, но однозначно расслабило. Может он будет периодически покуривать, скорее назло, чем в удовольствие. Омега без интереса смотрит ток-шоу, в котором около месяца назад он и его родители были приглашёнными гостями. На прикроватной тумбочке валяется недоеденный шоколадный батончик. В ворсе одной из подушек залипла жвачка. Декоративный коврик усыпан крошками. Тэхён красит губы наугад новенькой помадой. Вскрывает приехавший сегодня блеск, вместе с заказанной косметикой, на помаду ложится блескучая, вязкая консистенция, отдающая запахом малины. Тэхёну ничего из этой продукции не нравится. Пластик, используемый для упаковки, воняет жжёной резиной, а ароматизатор до такой приторности химитосный, что хочется выпить воды. Всё равно он прорекламирует. Ему хорошо за это заплатили. А иметь возможность самому зарабатывать очень важно. Все гонорары Ким младший переводит на свою отдельную накопительную карту. Он ещё слишком юн, чтобы самостоятельно распоряжаться доходами, но благо всё оформлено на отца, а тот дал полный доступ. Финансовой грамотности Тэ начали учить раньше, чем ходить или говорить. Тэхён убавляет звук при помощи пульта, на холёном личике ни единой эмоции. Папа гладит его по волосам и глядит с гордостью. Отец даёт понять, что всем миром для него является семья. Тэхён, на экране, улыбается неестественно широко, отчего ему самому хочется хмыкнуть. — А как вы проводите вечера? — спрашивает ведущий. — Мы любим собираться в гостиной и играть в настольные игры. Правда можем позволить себе такое времяпровождение лишь на выходные. Обычно занятость не позволяет нам чаще бывать вместе, — отвечает Момо. В целом с ведущим только омега и разговаривает. Отец и Тэ лишь изредка что-то добавляют. Омега не может жить без внимания. Он активно ведёт соцсети. Каждый день делает фотоснимки, ретуширует их. Если тот или очередной пост не набирает нужного количества лайков, то вечер омеги проходит в компании дорогой бутылочки вина и мониторингом за конкурентными блогерами. Битая посуда и грязный мат сопровождают одиночную попойку. Светский лев нуждается в признании себя идеальным родителем, модником, красавцем и прочее. Об этом, конечно, семья не рассказывает телезрителям и интервьюеру. Предпочитая показывать блестящую сторону своей идеальной жизни. — Я узнал, что вы, как оказалось, активно занимаетесь благотворительностью? Папа Тэхёна тут же смущённо прикрывает руками лицо с ярким макияжем. Делает вид, что не хотел говорить на эту тему и Тэ замечает лёгкую фальшь, но она не проблематична. Обычно простолюдины принимают это за искренность. Абсолютно любое подобное представление ориентировано на определённый слой общества. Ким Момо денег на курсы по актёрскому мастерству не жалел. Всё рано они не им заработаны. — Да, помимо того, что я домохозяин, занимаюсь воспитанием чудесного сыночка и веду личный блог, я так же стараюсь помогать нуждающимся, — далее следует подробный рассказ о том, сколько людей живёт за чертой бедности. С какими трудностями омеге пришлось столкнуться, но он не из тех, кто бросает важное дело на полпути. Окончание повествования окропили жалобные слёзы к брошенным детям, так же крупным планом показали гостей в студии с глазами на мокром месте. — У вас очень большое и благородное сердце, — шмыгнул носом косматый ведущий. — Просто я и сам папа, для меня дико знать, что в этом мире есть несчастные крошки, брошенные на произвол судьбы. — Его проницательный взгляд упёрся в камеру, он уже заглядывал в душу каждого, кто будет смотреть шоу. — Если у вас есть возможность, то помогите сделать этот мир лучше. — Момо называет номер, на который можно скинуть любую сумму. Уверяет, что всё пойдёт на нужды тех, кому в этой жизни повезло меньше. — Мы будем благодарны вам, даже за один дон. Гости из зала демонстративно достали телефоны и на показ принялись донатить в благотворительный фонд Момо. Их поблагодарили. А после ведущий продолжил спрашивать о том, куда семья любит ездить в отпуск. Какие у них есть традиции и чтут ли их Кимы, может выдумывают свои. Ну и под конец то, ради чего все соберутся у экранов своих ТВ, как только выпуск пустят в эфир… — Спой нам, ангел, — просит отец и Тэхён охотно кивает, выходит на сцену. Ещё ни одно его выступление публика не слушала сидя. И на этот раз все поднялись на ноги. А как аплодировали. Свой божественный голос Тэ бережёт словно зеницу. Такой дар редкость. На телефоне последней модели раздаётся звонок в приложении кофе-чат. Тэхён ставит шоу на паузу, усаживается удобнее. Прежде чем ответить, дотягивается до маленького зеркальца и оглядывает себя, оправляется. Чуть поправляет смазавшуюся за контур губ помаду. — Приветики, — Чимин не глядит в экран, возится на туалетном столике, раскладывая в шеренгу цветные баночки и палетки. Его комната чуть меньше тэхёновой, и она в основном отделана чёрным и белым с добавлением персикового. Чимин обожает китайский стиль, поэтому на заднем плане можно заметить ширму, расписной веер и полотна с китайскими иероглифами. — Что делаешь? — Китайца разговаривать по-нашему учу, — Татти берёт в руки карандаш для губ и рисует на ладони забавную мордашку мультяшного зверька. — Что? Какого китайца? — Папа мне робота купил, типа органайзер, напоминалка, будильник и прочее. Всё на голосовом управлении. Он на китайском, ищу в инструкции настройки, — рядом с омегой лежит развёрнутая брошюра. На полу развалился розовенький симбиод биоробота. — А я уж было подумал, что тебе раба привезли, — смеётся Чимми. — Хотел спросить, где заказали. — Было бы неплохо, нужно записать в памятку, потом озвучу отцу, какой подарок хочу на день рождение. Чимин смеётся, опрокинув голову назад, хотя Тэхён не видит повода. Собственные шутки не кажутся ему смешными. Он догадывается, что вся его свита потакает ему, поэтому и поддерживает в нём ощущение остроумия. Они все раздражают. Он не уважает их. Подлизы и лицемеры. Но Чимин не такой. Он искренний и добрый, временами наивный. С ним легче. Тэхён лишь его может воспринимать как почти равного. Родители Чимина довольно состоятельные. Паки тоже вкладываются в Маурон, поэтому Чимин второй после Тэ по славе и уважению. Они общаются с детства. И рыжеволосый омега не противен Тэ. К слову, он замечает, что друг опять перекрасил волосы, но ничего ему не говорит. Татти не делает комплименты, только получает. — Что наденешь на бал? — Кто сказал, что я на него пойду? — Приподняв бровь, спросил Тэхён. На самом деле у него три новых наряда, НЗ на случай светского выхода. — Ты ведь не собираешься его пропустить? — Не знаю, — жмёт худенькими плечиками омега. Проводит жирную линию карандашом под нижними веками. — Смотри, как тебе? — Этот атрибут декоративной косметики стоит как месячные коммунальные услуги семьи Чонов. Ещё и на пару походов в магазин за полной корзиной продуктов хватило бы. И он летит на пол, как ненужный. — Красиво, — кивает Чимин. — Но давай договорим про бал? У меня нет пары, а один туда идти я не хочу. У Алана уже парень есть, на пару лет старше него. Вроде в Каулоне учится. — Это ещё одна элитная школа, но она делает упор на спортсменов, а не интеллектуалов. — Алан шлюха, ты же знаешь, — закатывает глаза Татти. — Все про это знают! Чимин ничего такого про их общего друга не знает. Однако понимает, что Тэхён имеет право отзываться о своей свите, как ему угодно. Он неловко улыбается, даже скорее растерянно. — Ну ведь нет ничего такого, чтобы иметь парня? — Чимин давно бы завёл отношения, но его строгие родители и шагу ему ступить не дают. А так хочется быть нужным. — Наверное, — Татти не за и не против. Ему поднадоели навязчивые поклонники. Может найдись достойный альфа, тогда да. А так, Тэхёну не хочется тратить своё время на кого-то. — Может заказать из Китая? — Чимин шумный, живой и жизнерадостный. Его повеселила собственная шутка, а вот Тэхён юмора не оценил. — Так что, сходим на праздник вместе? — У меня намечается съёмка для одного журнала, — Тэхён игнорирует поднятые другом темы. — Ого, круто. А какого? — Не скажу, — омега спокойно осаживал друзей, даже самых лучших, если ему это было нужно. Он научил их понимать себя и не надоедать с расспросами. — Ладно, — Чимин опускает взгляд. — Покажешь потом фотки? У тебя они всегда выходят горячими. — Конечно. Ждать, когда Ким младший поинтересуется ходом дел или здоровьем бессмысленно. Его интересовал только он сам. Чимин научился говорить о себе самостоятельно, стараясь как можно не зануднее подать информацию, чтобы друг хотя бы пару минут его послушал… — Он не чувствует меня, — жалуется Чимин, подкрашивая блестящим лаком отросшие ноготки. Родители не часто разрешали ему искусственные ногти, считали, что это плохо скажется на здоровье молодого омеги. Из-за таких запретов мальчик постоянно конфликтовал с родителями и не уставал рассказывать другу. Если б тому это ещё нужно было. — Он так давит, а отец ему поддакивает. Ох, предки доведут меня! — Ладно, у меня звонок на другой линии. Позже поболтаем, люблю, — он посылает Чимину воздушный поцелуй и быстро отключает видеозвонок, не дождавшись ответа. Агент согласовывает место и время съёмок, Тэхён вроде и рад, но есть ещё много дел. К этим съёмкам нужно многое подготовить, а он ещё не начинал толком. Подтвердив, что информация верная, попутно сделав агенту несколько замечаний, юный омега завершил разговор. Усталость подкралась быстро. Тэ откинулся на спину, раскинув руки в стороны. Для своих двенадцати он очень развитый. Жизнь его разнообразная, разносторонняя, а люди в ней богатые, модные. Внимание и всеобщая любовь не помогают заполнить растущую брешь внутри. Телефон парня стоит дороже, чем жизнь Чонгука. А за деньги, на которые было куплено кольцо с бриллиантом для миниатюрного пальчика, можно оплатить построенный по последним технологиям больничный корпус для больных раком. У Татти жизнь не то, что полная чаша, скорее золотой бассейн, выходящий за края. Но ему чего-то катастрофически не хватает. Он и сам не может себя понять. От этого нервозность так и норовит под рёбра скользнуть. У Татти заурчало в животе. Ещё минут десять и начнутся спазмы. Он привык. Ради точёной фигуры, вызывающей неподдельное восхищение можно потерпеть. Ещё час и он пообедает. Хоть истинного голода парень никогда не испытывал, желание съесть хотя бы салатик взяло верх. Сегодня выходной, а значит ему можно позволить себе излишки. Накинув на себя лёгкую тунику, которая бесила его папу, юноша спустился на первый этаж. Ожидаемо в просторной гостиной на диване сидел модный омега в окружении глянцевых журналов. Плазменный телевизор, ростом с Тэ, вещал показ мод, недавно прошедший за границей. Из динамика болтали наперебой голоса приятелей по громкой связи. Момо увлечён своими делами. Он замечает сына, но не показывает этого. Тэхён идёт на кухню, открывает большой холодильник. Разнообразие еды поражает своим количеством. Из всех блюд омега берёт заранее приготовленный для него салат и вилку. Прислуга предлагает накрыть стол, омега фыркает и персонал уходит в свою коморку. Лучше не злить господ, а то премии лишат. Обедать за столом в столовой Тэхёну не хочется. Он идёт по направлению к лестнице. — Опять эти лохмотья? — с презрением омега оглядел сына. — Тебя что, своим царанством заразил тот… левобережный? Тебе самому-то нравится, как ты выглядишь? — Момо жестом обвёл парня с головы до ног. — Это домашний лук, — если у папы плохое настроение, то он не упустит возможность сделать сыну едкое замечание. А вот если поганое, то тут без скандала не обойтись. — Даже дома нужно выглядеть на все сто! — Твой муж тоже будет смотреть на вот такое вот убожество? Я тебе тысячу раз говорил, выброси эти тряпки, а лучше сожги. — Я не собираюсь замуж, — Тэхён не стал слушать родителя, стал подыматься резвее, намереваясь завершить беседу на повышенных. Но омеге старшему вдруг приспичило отчитать дитятко по полной. — Я о тебе пекусь, если ты не заметил. И прекрати жрать, опять разнесёт. У тебя съёмки! — Я не буду ужинать, — может папа хоть так отстанет от него. На самом деле Тэ никогда не был склонен к полноте. Он уже это проверил. Что бы он не ел в любых количествах, цифра на весах не превышала положенной нормы. Врать, что тщательно следит за предписаниями диетологов и личного тренера не тяжело. Хотя и надоедает. Ах, если бы папа знал, что у Татти метаболизм более ускоренный, чем у него самого, сгорел бы от зависти. С детства у Момо наблюдались нарушения, оставаться стройным помогали только хирурги, таблетки и голодание. Тэхён припас на будущее парочку колких фраз, уж те дадут папке под дых, если нарвётся. Но они на потом. Их отношения странные. На людях идеальная семья, любящие и добрые, сплочённые. А дома они были не просто папа и сын, старший и младший омеги семьи Ким — ощущалось некое соперничество между ними. Доходило до того, что Тэ прятал все подарки от отца, если папа увидит, попытается отнять. Или того хуже, закатит Киму старшему истерику. Они тянули отца семейства каждый к себе, стараясь настроить против другого. Только не в открытую, ведь это будет катастрофой, потерять доверие Ким Мажуро. — Вот засвинишься, кто тебя замуж возьмёт? Только тот царан и будет под стать! — выпалил омега. — Мой муж, даже если он и появится, будет меня любить. А не пропадать ночами невесть, где, в отличии от твоего! И не важно, сколько я весить буду, ясно тебе! Весь оставшийся день Татти после перепалки с папой пошёл наперекосяк. Сперва он опоздал в ателье, из-за пробок. Дурак водила не послушал его, когда он предлагал срезать. Потом выяснилось, что ему неверно сняли мерки, отчего один из нарядов для фотосессии сел косо. С материалом тоже вышла путаница. И как итог Тэхён остался без желанного ожерелья, потому что последний экземпляр из ограниченной коллекции уже купил президент для своего молодого мужа. Тэхён обозлился, пролил гневную речь на плачущего консультанта и покинул ювелирный магазин с красными от обиды глазами. Дома он упал на постель и зарыдал. Собственная жизнь казалась дерьмом. Парнишка укрывается с головой, зарываясь в одеяло. Макияж разбавляется влагой и течёт по щекам, пачкая постельное бельё. Тэ закрывает глаза, чувствуя себя ничтожным. — Малыш? — ласково позвал альфа. — Отец, — шмыгнул носом Тэхён. Он проснулся быстро. Поднял голову на секунду. — Что случилось? Кто тебя обидел, принц мой? — тон моментально сменился на ещё более мягкий. Омега рассказал о случившемся, стараясь быть спокойным. С отцом у него всё по-другому. Мажуро единственный в этой жизни, кого Тэхён ценит и уважает. — Татти, малыш? — альфа боязливо прошёл к постели сына. Тэ лежал на просторной кровати, уткнувшись в одну из многочисленных подушек носом. Крепкая ладонь погладила плечико маленького омеги. Из-за спины выплыла другая рука. — Смотри, что я тебе привёз. Тэхён присел, увидел большую коробку, обитую фиолетовым бархатом. На крышке золотая корона, а внизу фирменная подпись. Альфа открыл коробку и в ней оказалось точно такое же ожерелье, какое хотел его сын. Ширпотреб Ким не стал бы дарить, сомнений в качестве нет. Прознав о случившемся, скорее всего водитель доложил, Мажуро послал личного секретаря в бутик соседнего города, где остался самый последний экземпляр украшения. Тэхён сел на постели удобнее и погладил перламутровые бусины кончиками пальцев. — Надень? — Потом, — он отложил коробку, подсел ближе, чтобы обнять альфу. Его прижали к крепкой, могучей груди. Отец любит его и Тэ это знает. Но нехватка внимания точит когти об его юную душу и селит ту в состояние недовольства. Может Тэхён и купил бы другое ожерелье. Да и вообще у него этих побрякушек валом. Не хватает одной драгоценности, которую на шею не повесишь и на пальчик не наденешь.