Кофейный шпион

*** (Максим Исаев) Макс под зданием офиса слоняется почти час. Во-первых, пришёл немного пораньше шести, да только Вальтер именно в эту пятницу задерживался на работе, оставляя Исаеву слишком много времени подумать — а кофе остынуть. О втором Макс переживает в последнюю очередь. Саша предложила ему два варианта: списать всё на развод, мол, пока не развёлся, не отвечал, а теперь полностью свободен, пойдём на свидание? — Второй вариант начинался так же, мол, разводился, ужасная женщина, бросила меня, ушла к другому, ты мне сразу понравился, но нужно было сначала с багажом от бывшей жены разобраться. Третий вариант Сашенька скорее упомянула, раз Макс упрямился на первые два. Третий предельно прост, что и немного врать не придётся. Он называется «я тупой», прости, два месяца не понимал, что ты со мной флиртуешь. Только увидев уставшего и немного растрепанного Вальтера… Макс забыл, что он тут целый час планировал сказать. Короче говоря, выдал первое, что пришло в голову. *** (Вальтер Шелленберг) — … если вы всё ещё согласны меня поймать, то я решил падать. И смотрит на Вальтера в упор ведь. Шелленберг за эту неделю слишком устал, но ему не послышалось. Он почти уверен, что расслышал верно. А ведь он подумывал сдаться, нет, неделю за Отто он не ухлёстывал по другой причине: работы было реально много, но это его отсутствие всю неделю на ледяную крепость так повлияло? Что ж. Вальтер рассеяно принимает стаканчик кофе. — Так мы… — Отто переминается с ноги на ногу. Он, кстати, упрямо в маске, как же она его бесит, эта чёрная медицинская маска! — Вальтер, может… Шелленберг ждёт. Есть в том какое-то мелочное упрямство: за два месяца, что он вертелся вокруг и улыбался крепости «Отто», пусть немного помучается, по глазам видно, что говорить у того получается плохо. Вздыхает. Раньше отвечать Вальтеру у него получалось куда лучше, пожалуй, это Шелленберга немного настораживает. Отто на его флирт или в тон отвечал, или сразу динамил, но в общении особенно не сомневался и не мялся. Отто вздыхает второй раз. — В общем. Я пару дней назад случайно услышал, мне твои коллеги рассказали, что я тебе нравлюсь… О как. Кто там вдруг такой добренький завёлся? — … и я раньше не знал. Но… Вальтер приподнимает брови. Серьёзно? Он был до безобразия очевиден. — Я честно не замечал, но как узнал, задумался, и, если это правда, Вальтер, может, прогуляемся сегодня вечером?.. — И жестом в сторону ближайшего парка, ночная аллея как раз красиво подсвечена. Вальтер, пожалуй, чего угодно ожидал, но не этого. И он улыбается уголком губ. — Как же так, Отто? Вы ведь всегда были наблюдательны. — За всем, не считая симпатий в адрес самого себя. Ладно, выиграл. Вальтер тихонько посмеивается, но соглашаться не спешит. — А теперь вдруг на свидание меня зовёте? Отто вздыхает тяжелее, но поворачивается к Вальтеру и протягивает ему руку. — Хорошо. Вальтер, вы сегодня пойдёте со мной на свидание? Как он легко сдаётся, даже удивительно, учитывая последние два месяца. — Сейчас? — Сейчас, — судя только по глазам, начинает злиться Отто. Вальтер улыбается и обхватывает протянутую ему ладонь. Парк, так парк. Специфичная какая-то романтика, впрочем, он Отто едва знает, мало ли, какие черти в его голове водятся. Пока что он, к удивлению самого Вальтера, выигрывает, потому что, так трогательно держа его за руку, по парку его ещё не водили. То ли дело в спутнике, то ли в том, как непривычно и по-мальчишески загораются его глаза, когда они бредут по почти пустынным аллеями, то ли в том, как в тех же глазах отражаются отблески золотой подсветки деревьев… — Отто, снимите маску, — в очередной раз за последние месяцы, но пока первый раз за вечер, пробует Вальтер. Спутник ничего не отвечает. Что ж, может, Вальтеру на руку в другом. Есть такой психологический приём: когда человек отказал тебе в первой просьбе, то скорее согласится на вторую. Приём, вообще, заключался в том, чтобы первым спросить что-то огромное, но тебе не нужное — тебе откажут — и тогда ты просишь нужное, Вальтер же маску Отто ненавидел достаточно, что хотел спалить её к чертям, но… Ладно. Вон, Отто остановился и внимательно на него смотрит. — Задумался, — улыбается Вальтер и разводит, но лишь одной рукой, крепче сжимая второй ладонь Отто. — У тебя совсем нет акцента, это довольно редко. Отто пожимает плечами. — Так откуда ты? — Вальтер специально акцентирует снова, проверяет, заметил ли его спутник. Заметил, теперь уж точно — и не спорит. — Из Швейцарии. Вот теперь Вальтер давится воздухом. Отто же тихо посмеивается, ладно, Шелленберг готов ему простить, что за его счёт смеётся, потому что… смеялся бы он громче. Вроде бы, всего лишь глухой, низкий такой, смех, только он Вальтера завораживает. — Вернее, я родился в Швейцарии, — поясняет Отто. — Детство тоже там, потом мать развелась с отцом и мы с ней уехали, — заминка, так, Вальтер замечает, но пока не допытывается, только запоминает, — а акцент? Не мне тебе рассказывать, как немцы реагируют на швейцарский немецкий. Вальтер хмыкает. — Меня бы тогда, может, и на работу не взяли, — теперь и Отто посмеивается сам над собой. — Да брось, всё не так плохо. А дальше… Вальтер замирает и даже как-то глупо моргает. В том сам Отто виноват. — Или тогда я бы не продал ни одного кофе, — с тяжёлым щ-кающим говором продолжает Отто, — потому что никто не мог бы понять, что я им говорю и сколько оно стоит. У него голос немного меняется, Вальтер читал про такое, хотя за собой никогда не замечал. Там всё просто: у человека, говорившего на нескольких языках, часто голос менял тональность, минимально буквально, на разных языках. Так вот. У Отто голос становится грубее, ниже, а «щ» вместо всех чистых «хь» делают его резче… Только вместо привычного раздражения Вальтер странные вещи чувствует. Впрочем, он знал мало швейцарцев, только по работе с ними разговаривал и тогда его злило, что к речи собеседника приходилось прислушиваться, напрягать голову, вместо того, чтобы тратить силы на просчёт дальнейших шагов в этих переговорах. Да, наверное, дело именно в этом: Вальтер предпочитал думать, как поведёт себя и слушать вполуха, чем тратить всё внимание только на «слушать». — Вот видишь, — говорит тем временем Отто уже на «чистом» немецком. Шелленберг вдруг ловит себя на мысли, какой же голос у Отто теперь… обезличенный. Как и привычный нейтральный взгляд, как его «никакая», просто аккуратная причёска: короткие волосы, зачёсанные назад. — Нет, один посетитель у тебя всё же бы был, — спорит Вальтер. Отто посмеивается и качает головой. — Не веришь? А знаешь, когда ты говоришь с акцентом у тебя голос становится живым. — У меня было счастливое детство, — как-то грустно отзывается Отто. — А потом?.. — А потом я нашёл себе нелюбимую работу и развёлся с женой. Хм. — Любил её? — Тогда да, — легко признаёт Отто. — У нас сыну пятнадцать. Тогда да, а потом я изменился, она изменилась. Даже странно, что мы только в этом году развелись, хотя разошлись лет десять назад. По привычке, наверное. — По привычке? — настаивает Вальтер. Он за этот разговор успел загнаться и сразу же выдохнуть уже пару раз. Про развод-то он слышал от Отто, про сына — нет, про семью Отто не рассказывал. — По привычке, — кивает Отто. — Квартиру не делить, сына не делить, так и остались жить вместе, только комнаты поделили, и всё. Она мне, знаешь, за эти десять лет как сестра стала. Или даже брат. Старший брат, к которому, если что, первым бежишь за советом. Вальтер хмыкает. — Что? — не понимает Отто. — Ты единственный ребёнок в семье, — посмеивается Вальтер. — Братьев у тебя в детстве не было, поверь мне, с родными братьями ты бы так не говорил. — У тебя их много, — легко догадывается Отто. Умный ведь и наблюдательный. — Отто, сними маску, — пользуясь, что сумел отвлечь его внимание, просит Вальтер. И снова его оставляют без ответа. Вальтер останавливается посреди дорожки и отпускает руку спутника. Нет, скандал закатывать из-за такой мелочи не хотелось бы, но немного сыграть и спровоцировать можно. Он совсем не понимает, почему Отто упрямится. — Зачем она тебе? — Вальтер шагает назад, когда Отто тянется обратно к нему, и скрещивает руки на груди. Шелленберг прикидывает, что ответит на очередную отмазку про вирус и слабое здоровье. Только их не следует. — Вальтер, закрой глаза. — Зачем? — искренне удивляется тот. — Закрой. Глаза, — настаивает Отто. Что ж. Закрывает. — Если ты от меня сейчас сбежишь, пока я… Договорить Вальтер не успевает. Потому что Отто шагает ближе, приобнимает его за плечи, притягивает к себе и осторожно целует в губы. Нежно и как-то слишком трогательно, Вальтер приоткрывает глаза, да, вон она, чёрная маска болтается теперь на подбородке. Отто медленно смелеет и целует настойчивей, зарывается пальцами в волосы Вальтера, вторую ладонь опускает ему на поясницу, притягивает ещё ближе, Шелленберг закрывает глаза и отвечает, в ощущениях нежится… Поэтому совершенно не ожидает, что Отто отстранится внезапно — а когда Вальтер откроет глаза — тот будет обратно в маске. Вальтер шипит и сжимает кулаки. — Да какого чёрта?! Вырывается так громко, что он пугает птицу с ближайшего дерева. Отто вздыхает и сгребает его обратно, но лица Вальтер опять заметить не успевает, разве что какие-то черты и грубую линию подбородка, попробуй разглядеть лицо спутника, когда тебя держат так близко! Отто целует жадно, настойчиво, придерживая за талию и чуть отклоняя Вальтера в сторону. Ну-ну. — Если ты думаешь, что сможешь целовать меня каждый раз, чтобы избежать этого вопроса… Договорить ему не дают. — … то у тебя может и получиться. Отто посмеивается и утягивает его дальше по парковой аллее. Он снова в маске. — У тебя на лице шрам, которого ты стесняешься? — начинает обдумывать варианты Вальтер. — Поверь, мне совершенно… — Нет. — Тогда что. И не нужно мне про вирус, если бы ты так о здоровье заботился, то сначала бы протёр меня антисептиком, как настоящий параноик. Отто смеётся, только глаза остаются тяжёлыми. О хорошем так не задумываются. — Хорошо, — тяжело вздохнув, сдаётся Отто. Он поворачивается к Вальтеру и отпускает руки ему на плечи. — Ты можешь меня узнать, чего я бы не хотел. Я, в целом, не хочу, чтобы меня узнавали, как и хотел бы оставить то прошлое позади себя. Вальтер не понимает многого. Но основное улавливает. — Могу?.. — Может, и не узнаешь, мы лично едва знакомы были. Минуты три, ты стоял напротив меня, разговаривая с моим начальником на прошлой работе. Хм. «Нелюбимой работе» — Вальтер вспоминает слова Отто. Вообще, Вальтер отлично себя знал, поэтому вряд ли он Отто не узнает. Шелленберг присматривался к людям, запоминал детали, такой уж характер и специфика работы. Сейчас Вальтер всматривается в глаза Отто и понимает, что тот тоже знает это про Вальтера. Если не знает, то догадывается, поэтому соврать можно, но не стоит. — Если я тебя узнаю, — медленно начинает Вальтер, тщательно выбирая каждое слово, — то сделаю вид, что не узнал. И мы начнём всё не с начала, но «как будто» я впервые увидел тебя два месяца назад. Ты работаешь в кофейне и варишь удивительно вкусный кофе. Отто улыбается пока только глазами. И всё же снимает маску.