Возвращайся домой

парус – синекдоха монток

День 3. Чонгук распахивает дверь квартиры, на которую повесил самодельный плакат «Юнги, если это ты, и я не отвечаю на звонок – подожди немного или иди к соседке снизу, бабушка Сыльги напоит тебя чаем (или коньяком)». Он садится на пол, расшнуровывая грязные ботинки и снимая их трясущимися руками. Ноги сильно гудели от усталости, он ходил по городу около девяти часов без перерыва, спрашивая у всех прохожих, не видели ли они человека на фотографии (он взял самую симпатичную, ту, на которой Мин похож сам на себя). Никто ничего не знал и не видел. Юнги будто растворился в воздухе, исчез в пространстве. Чонгук бегал по местным магазинчикам, спрашивал у кассиров, допытывал их, чтобы посмотреть запись с камер видеонаблюдения. Он прошел в спальню, открывая массивный деревянный шкаф и сдирая с плечиков большой черный свитер крупной вязки, с высоким горлом и длинными рукавами. Юнги отдал его еще год назад, потому что Чонгук умеет хорошо клянчить. Правда, только на Мина это и действовало. Чонгук натянул свитер, зарываясь носом в воротник и смаргивая тяжелые слезы. Пахнет как всегда самой лучшей смесью на свете – пыль, одеколон и сигареты. *** День 5. Чонгук не ходил в университет все это время. Хотя, наверное, стоило, потому что нужно было опросить всех своих одногруппников. И все потоки всех факультетов и курсов. Он мертвого заебет, пока не выяснит, что случилось. На стрессе, он похудел, наверное, килограмм на пять. Есть и пить некогда – он рыскает по улицам и каждый день долбится в полицейский участок. Единственная огромная удача на сегодня – он смог добиться принятия заявления. Приняли его очень нехотя, смотря на Чонгука, как на идиота. Чонгук позволил себе закрыть глаза, падая на кровать прямо в одежде поздней ночью. Он обнял себя так, как это делал Юнги. Тот сгребал его в охапку, хоть и был меньше по комплекции, сжимал так сильно, как только мог. И только с Чоном он мог позволить себе быть таким тактильным. *** День 6. Этим утром Чонгук чуть не убился от злости на самого себя. Он заснул и проспал встречу с человеком, который уверял, что видел кого-то похожего на Юнги в то утро. Чонгук, не собираясь, сразу с постели поковылял к двери, растирая глаза забитыми пальцами. Он быстро добежал до места встречи, судорожно извиняясь перед старым дедушкой-информатором. — Вот, этот юноша с зелеными волосами прошел с какой-то дамой прямо мимо меня в соседнюю квартиру. Да-да, волосы были цветом, прямо как сумочка у вас. — Но она красная. Дед-дальтоник был, простите, послан нахуй, и Чонгук пошел искать дальше. Он был готов выдрать себе все волосы на голове из-за того, что потерял сегодня столько времени. Сегодня он поедет на вокзал, отправит Хосока в аэропорт, чтобы проверить, не уезжал ли из города некто «Мин Юнги» с мятными волосами шесть дней назад. Вечером, по приходе домой, он обессиленно скатился на пол, опираясь спиной о дверь. Ничего. *** 10 день. Чонгук неверящим взглядом смотрит на все его фотографии. Ощущение, будто он видел его целую вечность назад. Он начинает сходить с ума и раздирать свои пальцы до крови, пока чувство безысходности внутри не перестает драть грудь, как кошка с бешенством. Он не трогал его вещи, старался ничего не двигать, чтобы когда он вернулся все оставалось на своих местах. Хосок начал убеждать его в том, что Юнги все же сбежал. Наслушался ебаных полицаев, видимо. Ну ничего. Зато Чонгук уверен в обратном. *** День 21. Дни стали такими одинаковыми. Ритуал с просмотром фотографий, втягивание запаха его одежды простывшим носом, пять банок энергетика в день и почти никакой еды. Было совершенно не до этого. Юнги бы на его месте поступил бы точно также. Иногда, лежа в кровати, как в тот вечер, он включал мультики и почти ощущал его рядом. Как будто тот сейчас пошутит какую-нибудь нелепость, ударит по боку и кинет в лицо пару сырных шариков. Он забывался, начиная рыдать. Слезы душили и совсем не помогали. Никакого облегчения после них не наступало. *** День 22. — Привет. Хосок пришел днем, когда Чонгук печатал очередную порцию постеров о пропаже с лицом Юнги. Видеть их было ужасно неправильно, ровно как и осознавать сам факт того, что прямо сейчас он не может с ним связаться. Ему бы хватило пары слов. Одного сообщения. Лишь встретиться глазами в толпе. — Привет. Заходи. Голос Чонгука совсем изменился. Стал почти той же низкой тональности, что и у Юнги. Вчера вечером он сбегал за пачкой вишневых сигарет, так что скоро и хрипеть также начнет. От одной мысли о нем становилось невыносимо больно. — Я принес тебе еды, мама передала кучу всяких закруток, — Хосок смотрел на него так жалостливо, что хотелось тут же его выгнать. Но Чонгук держался. Он просто хочет помочь. Но помощь нужна не ему. Помощь нужна Юнги. Он много раз представлял, что могло с ним случиться. Он не хотел, но мозг сам рисовал самые ужасные картинки, где тот забегает в переулок, поскальзывается и падает, разбивая голову. И никто даже не заглянет в тот переулок, пока тело не растащат собаки и крысы. Чонгук всегда заходил в каждый темный переулок. Даже если он найдет его тело, он хотя бы будет знать, что с ним. — Спасибо, Хосок. Он никогда не звал его полным именем. Но все прошлые привычки Чонгука, как и его личность, постепенно стирались. Он потерял свою половину. Потерял, не лишился. Но быть таким, как раньше, смириться – он точно не сможет. — Не за что. Я же твой друг. Чонгук поднял на него пугающе-пустой взгляд. Хосок наблюдал со стороны и от этих глаз хотелось бежать, лишь бы не дать этому проникнуть и в собственную душу. — Я звонил его родителям. — Правда? Что они сказали? — Что им плевать. Что он не их сын, а проклятый пидор и наркоман, и даже если он сдох где-то в… — в горле зашипели гадкие слезы. — Где-то в подворотне, им все равно. — Чонгук, я… — У меня ощущение, будто во всем мире только мне есть дело. Ты ведь ищешь его, правда? Хосок промолчал, неловко находясь в их с Юнги спальне, как нелепый и не подходящий по стилю предмет интерьера. — Уходи. Спасибо за еду, но в остальном я справлюсь сам. Мне нужно все расклеить, поэтому сидеть и пить чай с тобой я не могу. Привет Чонину и всё такое. Хорошая черта Хоби была в том, что тот умел вовремя понимать, что конкретно ему нужно сделать. Поэтому он и правда ушел, собирая сумку и накидывая куртку поверх плечей. — Поешь, Чонгук. От тебя скоро ничего не останется. И… С днем рождения. Мама приготовила торт, он лежит в одном из контейнеров. Дверь захлопнулась. Чонгук весь вечер боролся с желанием выбросить весь пакет в окно, да так, чтобы Хосок в следующий раз увидел, как он «благодарен» за гребанный торт. Как он может праздновать без Юнги? Он обещал ему, что каждый день рождения будет проводить вместе с ним. Если бы с ним все было нормально, он бы поздравил его даже через блядскую голубиную почту. Нашел бы способ. Чонгуку стало еще страшнее.