Запутанные частицы

Лю Бохай, лежа на жесткой кровати отдельной комнаты в казарме, невидяще смотрел в потолок, заложив руки за голову. В душном помещении стоял запах мужского пота и кожи доспехов, но все это давно стало привычным. На шумную возню за стеной своих подчиненных он почти не обращал внимания. Последние несколько дней помощник командира пересматривал свои неверные представления о женщине, которая была не только добра и внимательна к нему, но и приносила определенный доход. Лю Бохай не сильно жаждал денег - пособия и довольствия в императорской гвардии были хорошими – он согласился на все эти авантюры только из-за своей симпатии к Ци Мейли. Мужчина уже понял, что та отчаянно нуждалась в деньгах. Только по простоте душевной Лю Бохай считал, что бедной девочке, отправленной на службу Императору во Дворец, нужны деньги, и она пытается оставить себе капитал с щедрости привилегированных наложниц монарха, чтобы, выйдя из Дворца, иметь возможность жить достойно. Как закреплено законом правящей Династии, если по достижении двадцати пяти лет отобранная молодая леди или наемная служанка Дворца не попадали на аудиенцию к Императору, то ее по прошению могли освободить от службы и выпустить из гарема. Либо девушку могли освободить по высочайшему разрешению в любой момент. Лю Бохай впервые в своей армейской жизни хотел жениться и остепениться. Впервые ему была интересна женщина больше, чем теплое тело для удовольствий. Помощник командира прекрасно знал, что уже далеко не молод. В его возрасте имеют взрослых сыновей. Но мужчина был готов заботиться о запавшей в сердце девочке, дать ей спокойную жизнь и дом. Почему-то постоянно казалось, что Ци Мейли не восемнадцать лет, а гораздо больше, но она все же умудрилась сохранить простоту и бесхитростность восприятия. Именно поэтому малышка никогда не добьется успеха в гареме как избранная девочка-сю для утех монарха, либо просто станет одноразовой игрушкой. План Лю Бохая был прозрачен и прям. Мужчина собирался выступить с императорской армией – татары осаждают границы постоянно, не говоря уже о соседних государствах. К тому же, все знали, что вскоре будет новый военный поход. Отличившись в боях на границе - ведь он опытный вояка - Лю Бохай упадет в ноги Императору и попросит о милости. Монарх молод, но он справедлив к своим подчиненным и верность ценит. Девочку-сю, которую Его Величество и в глаза не видел, неужели бы не пожаловал за заслуги? Не он первый принимал такую милость государя. Наложниц часто "дарили" и послам, и военным-героям, и политикам при дворе. Поэтому Лю Бохай и согласился помогать Ци Мейли в ее «махинациях» с обменом безделушек – только так сейчас Лю Бохай мог ухаживать за ней, дать понять, что не подведет – учить доверять. Резким рывком поднявшись, помощник командира выпил немного воды и уставился в раскрытое окно. Проклятые москиты надоели хуже смерти, но солдатам оставалось лишь привыкнуть и перестать замечать их. Темнота не мешала глазам, но помогала думать. Мечты Лю Бохая разбились несколько дней назад, когда во время патруля он нечаянно увидел монарха с Ци Мейли в саду. Помощник командира даже не сразу ее узнал - так разительно отличалась богатая одежда девушки. Тонкие запястья украшали дорогие браслеты, волосы уложены в причудливую прическу с золотыми шпильками. Они спокойно прогуливались между яркими цветниками, смотрясь гармоничными уточками-мандаринками. Лицо Императора оставалось расслабленным, темные выразительные глаза постоянно возвращались к спутнице, следя за ее движениями. Ци Мейли тоже чувствовала себя далеко не скованно – она постоянно что-то говорила, жестикулируя, и эмоции калейдоскопом мелькали у нее на лице. Очень неформальная манера, которую монарх лишь с улыбкой принимал. Лю Бохай не виделся на тот момент с Ци Мейли уже почти неделю. Последний раз вещи приносила ее служанка, она же забрала часть вырученного серебра. Гуляя вместе с монархом, Ци Мейли выглядела не как забитая девочка-сю, а как благородная дама-наложница, которая знала милость Императора. В тот вечер Лю Бохай впервые за долгое время напился. Его использовали с самого начала? Или просто он сам опоздал? Ци Мейли прислана во Дворец как часть императорского гарема - это значит, что девушка могла стать просто прислугой, могла искать защиты у императорских жен и ловить внимание монарха, а могла точно так же быть подаренной кому-то... Это удел женщины в гареме. Лю Бохай забылся, считая, что монарх никогда не обратит внимание на скромную и уже не самую юную девушку – и это его наказание. В итоге помощник командира решил поговорить с Ци Мейли прямо - не в его манере увиливать, трусить или надумывать. Если он неправильно понял доброту девушки, Лю Бохай отступит. Но если у него еще остается надежда... Император "сегодня" может благоволить, а "завтра" сослать в Холодный дворец или просто потерять интерес. Не смотря на всю опасность и щекотливость ситуации... Лю Бохай попробует отстоять свое право на счастье. Тем временем Дворец готовился к большому празднику Циси, который по лунному календарю в этот раз выпадал почти на средину восьмого месяца. Сезон Лисю уже завершался. Летний зной вскоре ослабит свое влияние, переходя в прохладу утреннего воздуха и приходящих осенних ветров. Большой праздничный прием в этот раз посетит одна из старших сестер Императора, которая давно была отдана замуж в гарем правителя Северной Сун. Поскольку политическая ситуация между государствами была нейтрально-стабильной, такие визиты воспринимались благосклонно. Ци Мейли, не ведая глубоких мыслей помощника командира, сегодня принесла Императору в кабинет суп из бобов мунг. Девушка ловила все чаще себя на мысли, что процесс надоедания монарху становится обычной семейной рутиной парочки, и сам Император очень благоволит этому. Странно, конечно, но, может, стоит копнуть поглубже? На этот раз ей не пришлось устраивать громкие представления, поэтому охрана впустила сразу, а Ся Яозу поспешил оставить двух людей наедине – не пристало слышать личные разговоры Вансуйе. Ци Мейли, неторопливо опустив поднос с супом на столик, вдруг заметила еще несколько чашек поодаль. Все они содержали различные блюда и, видимо, были присланы Юн-ди в дар от наложниц или жен, дабы напомнить о себе - женщины гарема наслышаны о ежедневных действиях Ци гуйжэнь. Чем же они хуже? В конце концов, Императора не видели в гареме уже почти две недели. Глаза девушки угрожающе сузились. Она посмотрела на величественного человека в драконьей мантии, который без отрыва читал исписанный убористым аккуратным почерком документ. - Ваше Величество, оторвись и удели мне внимание, – наиграно легко улыбнулась Ци Мейли, подталкивая чашку с супом. Когда они оставались одни, девушка всегда общалась фривольно, считая, что в этом нет ничего страшного - это даже сближает. Но Ци Мейли и представления не имела о грубом нарушении этикета таким обращением. Девушка совершенно не понимала, насколько много ей позволялось по отношению к монарху. Юн-ди, однако, и не хотел этого понимания. – Выпей. Полезно при сегодняшней жаре. - Наглая, – беззлобно прокомментировал Юн-ди, не отрываясь от чтения. – Совсем распоясалась. Врываешься в мой кабинет словно в свои покои. Еще требования выдвигаешь. - Вам ведь нравится, – уверенно заявила девушка, специально играя формой обращения. – И стряпня моя тоже нравится. И то, что я домогаюсь Вас – тоже нравится... Юн-ди отбросил документ и в упор посмотрел на гостью. - Если ты что-то хочешь – говори прямо. «Ох уж эти альфа-самцы», – мысленно закатила глаза Ци Мейли. Решительно указав на стоявшую посуду с разными угощениями, она требовательно поинтересовалась: - От кого это? - Не помню, – соврал Юн-ди. – А что, моей любимой наложнице интересно? Ци Мейли сладко улыбнулась. Она подошла к этим блюдам и по одному начала переворачивать их. Чашки полетели вниз с грохотом, расплескивая содержимое на пол. Улыбка не сходила с лица. - Ах, какая я неловкая... Ах, как ужасно, оно перевернулось... Ах, Ваше Величество, я не специально... Юн-ди потемнел лицом. Игривость во взгляде моментально исчезла, сменяясь чем-то темным. Он стукнул ладонью по крепкому столу из ценной породы красного дерева. - Дерзость! Как ты смеешь?! Ци Мейли внутренне сжалась, но пока не закончила переворачивать последнее блюдо, не отступила. Затем она храбро подошла к наблюдавшему за представлением Императору, который, однако, не сделал попыток ни помешать ей, ни вызвать охрану, и очень уверенно заявила: - Пока я с тобой, ты не притронешься ни к одной из своих любовниц. Я не буду делить своего мужчину с толпой одинаковых лиц. Лицо Императора стало угрожающим. Но с другой стороны, Ци Мейли впервые говорила так открыто с ним о своих желаниях. Девушка заявляла на него права, и Юн-ди ощущал странную радость, вопреки всем нормам этикета - монарх не терпел такого от наложниц. Но в данной ситуации... Он ей не безразличен, верно? - Я - Император... Твоя ревность смешна. - Значит, тебе можно? – парировала Ци Мейли. – А мне? Мне можно тогда? - Что? – Юн-ди показалось, что он ослышался. - Мне можно иметь других любовников? Откуда свалилась эта безумная? Кем воспитывалась? Сказать такое в лицо монарху - быть избитой до полусмерти. Но эта дурочка даже не знала об этом! Учи ее правилам - не учи... Толку не было. Император зло хохотнул. - Ты совершенно отбилась от рук - это моя вина. Женщина рождается служить своему мужу и господину. Тебе не рассказывали об этом в твоей семье, где несколько наложниц? Ах, да... Ты же просидела в комнате десять лет... Номинально. За меньшие слова можно лишиться головы, моя милая... – Император угрожающе сузил глаза. Ци Мейли испуганно шагнула назад, но мужская рука со скоростью змеи уже обхватила ее за талию и толкнула к столу. - Пора мне лично заняться твоим воспитанием, чтобы мысли о других мужчинах не рождались в твоей головке. - Ты что творишь, Мин Лэ Ян?! – впервые девушка назвала этим именем Императора не наедине. – Не смей! – отчаянно вырывалась она, когда он прижал ее к своему столу лицом вниз. Рука безжалостно обхватила тонкую шейку, а вторая – грубо задирала расшитую красную юбку, срывая нижние штаны. – Ты псих! - Еще одно слово, моя любимая наложница, и я заставлю твой ротик заняться более полезным делом, - рука мужчины, тем временем, оголила нежные округлые ягодицы девушки. Грубоватая ладонь нещадно мяла упругую плоть. Как давно хотелось это сделать! – Ци Мейли, этот урок придется выучить... Приглушенные ругательства вдруг сменились возмущенным вскриком, когда на нежную половинку опустился первый удар. Девушка не могла поверить! Он ее бил! Во время страстных утех Мин Лэ Ян часто оставлял жалящие шлепки, но сейчас эта рука не знала пощады. Удары ладони были сильными, болючими, непрекращающимися. Ци Мейли возмущенно вопила и проклинала своего мучителя, но тот и не думал останавливаться. Сочетание острой боли шлепка и нежного поглаживания после заставляло девушку ощущать себя между жарой и холодом. Когда сил кричать уже не осталось, она лишь уткнулась носом в стол и приглушенно вскрикивала. Ци Мейли даже не заметила, когда наказание переросло в прелюдию – рука, так безжалостно хлеставшая ее ярко-красные полушария, вдруг раздвинула их и проникла внутрь скрытой сердцевины легкими движениями, умело стимулируя плоть. Ослабшее тело подрагивало, контраст грубости и ласки заставлял низ живота сжиматься от странного предвкушения. Вскоре вторая рука на ее шее исчезла, и Ци Мейли услышала за спиной лишь шорох одежд. Сил двигаться не было, но она знала, что за этим последует. Какой мужчина сохранит спокойствие после такого? Нетерпение Императора выдавало лишь тяжелое учащенное дыхание. Юн-ди терпел мучительную эрекцию до капель холодного пота на лбу. Он не мог больше ждать – член стоял как каменный, возбуждение от наблюдаемой картины давно взяло верх. Навалившись на покорное тело, Юн-ди привычно вошел в еще не до конца увлажненную глубину. Пронзившее наслаждение было настолько острым, что мужчина обхватил плавные изгибы талии и, уткнувшись в покрасневшую от захвата шею пленницы, тихо застонал. Ее легкий запах бергамота сводил с ума. Ци Мейли закусила губу и принялась с силой царапать стол, давая выход своим ощущениям. Благо, ее тело было хорошо натренировано ежедневными играми на простынях, девушка приняла в себя налитую твердую плоть легко. Частые удары и нарастающее удовольствие, смешанное с болью, рождали ни с чем не сравнимый фейерверк ощущений. Возбуждение брало свое – оба погрузились с ошалелую гонку за сладким концом. Первым не выдержал Император, который и так долго сдерживался, глядя на красную аппетитную попку под своими руками, – быстрая сильная разрядка облегчила его мучительное состояние. Он замер на несколько мгновений глубоко в теле своей покорной пленницы, а затем, выскользнув из нее, перевернул безвольную девушку лицом вверх. Не давая ее избитым ягодицам соприкоснуться со столом, он подхватил оголенные стройные ножки, удерживая нижнюю часть тела навесу, и вновь легко проник внутрь. Возбуждение не ушло, а с силой до конца вонзаться в увлажненную обилием семени глубину стало очень легко. Частые громкие удары плоти о плоть, несдержанные стоны вновь наполнили кабинет, заставляя краснеть невольных слушателей в виде слуг. Ци Мейли, которая после этого долго не могла нормально сидеть, больше не решалась выискивать нижнюю границу терпения к ней Императора. Она была полностью разорена и съедена. Такой способ все еще оставался для нее унизительным, смущающим. Конечно, в итоге девушка осталась довольна - все реализовалось прекрасно - ее приставания скоро наскучат этому мужчине. Кто захочет постоянно есть один и тот же тофу? Хотя Мин Лэ Ян - несдержанный развратник. Среди бела дня, в собственном кабинете... В последующие два дня Ци Мейли снова оставили в покое, но мазь из арники горной исправно доставляли. И, волнуясь, девушка гадала, к кому этот "общественный муж" отправился за это время? Она начинала ревновать впервые в жизни, и неприятное чувство быстро разрасталось, набухало в груди, изводило... Можно постоянно крутить в голове всякие аффирмации, что "любовь – зло", но над чувствами ты не властен в итоге. И поэтому ты жалок... Ци Мейли, отбрасывая тяжелые мысли, раздраженно уткнулась в подушку – молодое тело ныло требовало своего. Цисицзе наступил немного пасмурным и душным днем. Дворец был украшен, евнухи и охрана облачились в парадные одежды. Императорская кухня сбилась с ног, приготавливая угощения - пир в огромном приемном зале запланирован с размахом. Конечно, вместить всех красавиц гарема он не мог, но избранные или титулованные наложницы вместе с главными женами Императора, министров и советников были здесь. - Прибыл Император! Прибыла Императрица! – кричал придворный распорядитель. Все присутствующие замерли и тут же с поклоном проскандировали: - Долгих лет Императору! Процветания Императрице! Столы ломились, ароматы различной еды поднимали настроение, а вкус чистого выдержанного вина кружил голову. Яркие фонари и красивые композиции из цветов украшали зал по периметру. Юн Хуа, которая присутствовала сегодня во Дворце в виде гостьи и супруги гарема правителя Северной Сун, привезла в дар брату-Императору двух прекрасных наложниц благородных кровей. Императрица, сохраняя застывшую улыбку, как и полагалось по этикету, приняла их в гарем перед собравшимися подданными. Юн-ди, который никогда не был близок ни с одним из своих родственников, сдержанно улыбался и благосклонно рассматривал новое приобретение. Он уже знал, что привезла ему дорогая принцесса-сестрица еще с ее аудиенции в рабочем кабинете перед торжеством. Юн Хуа прибыла вчера поздним вечером, но, соблюдая этикет, лишь недавно удостоилась аудиенции монаршего брата. Юн-ди поддерживал политический союз, но принцессу-супругу правителя Северной Сун, этого белоглазого волка, воспринимал лишь как потенциального шпиона при дворе. Праздник продолжался с пафосными тостами и шумными разговорами. Гостей развлекали танцами, но позже планировались выступления наложниц, которые хотели проявить свои таланты перед Небесной Четой. Дождавшись, когда служивший за столом юный евнух наполнит его чашу крепким османтусовым вином десятилетней выдержки, Юн-ди немного наклонился к сидящей прямо Императрице, вызывая на разговор. Ли Шу, обмахиваясь изысканным и тонким веером из павлиньих перьев, олицетворяла сегодня собой абсолют богатства и власти, дарованных Небесами. Сохраняя вежливую улыбку для присутствующих, она тоже наклонилась к мужу, опуская глаза и демонстрируя покорность: - Эта супруга постаралась сделать праздник ярким. Чжэнь доволен, - выдержав некоторую паузу и отхлебнув вина, Юн-ди продолжил. - Сегодня Императрице доставят приказ о повышении титула Ци гуйжэнь до уровня гуйпин. Сделаешь все по правилам. Улыбка Ли Шу исчезла. Не в силах справиться с накатившими эмоциями, молодая женщина, бледнея, едва не смахнула со стола все тарелки. Такого удара посреди праздника Ли Шу не ожидала. Не потерять бы сейчас лицо. Она ведь Матерь Нации. Жены Императора заметно напряглись, следя за мимикой царственных особ во главе зала. Чжао гуйфэй злорадно отметила исчезнувший румянец щек Императрицы. А Лули шуфэй гадала, что именно могло так выбить хозяйку шести дворцов из колеи. - Что Вы делаете, Ваше Величество? – натянуто улыбнулась Ли Шу, справляясь с эмоциями. – Эта дворняжка никто, за ней нет никаких сил. Она ничем не заслужила такого титула. Вы скоро ее и в жены определите? Слыша с трудом сдерживаемую злость, Юн-ди усмехнулся. - Повтори еще раз свой вопрос, моя Императрица. Только учти, кому ты его задаешь. Чжэнь может разозлиться за неповиновение. Ты – Мать Народа, обязана заботиться о разбрасывании ветвей и листьев императорского рода. - Стране нужен законный наследник, Хуаншан, – зло процедила Ли Шу, прикрывшись веером, чтобы никто не прочитал по губам. – Вы закрепите власть только своим основным наследником. Эти шлюхи не дадут Вам законного сына Императрицы. Но Вы лишь унижаете эту супругу. Пальцы Юн-ди невольно сжались на чаше с вином, слыша такое оскорбление Ци Мейли, пусть и косвенное. - Следи за своим языком, Императрица и не дергайся. Кто в итоге займет этот трон – покажет время. Чжэнь еще далеко не стар. Чжэнь собирается смотреть, как все эти отпрыски и их семейки грызут друг друга за власть. Мы хотим славно повеселиться, а ты собираешься Нам помешать? Чжэнь почти не ограничивает твою власть в гареме – ты его полноправная хозяйка. Но не прыгай выше головы, Ли Шу. Чжэнь уже достаточно видел в первые годы нашей жизни твоих действий. Мы склоняем голову. Наша жестокость по сравнению в твоей – детская шутка. Твой отец – достойный учитель. Сердце Императрицы пылало. Женщина на троне всей кожей ощущала злобные взгляды исподтишка окружающих размытых лиц. Да, в то время она была слишком юна и наивна, идя на поводу своего отца, который считал, что опасных соперников надо устранять жестко и физически - вырвать корни и присыпать землей. Ее недальновидность долгое время позволяла Ли Шу оставаться уверенной, что Император ничего не узнает. Наивная! Теперь женщина расплачивается за эти ошибки своего отца годами одиночества и брезгливости со стороны мужа. Да, Император никогда ее не любил даже близко, но, по крайне мере, у нее могло бы быть уважение и сын. А сейчас остались лишь обида, злость и одиночество. Ли Шу просто не могла смириться с тем, что старая, невзрачная, ничем не примечательная дрянь не только проникла в постель к ее супругу, но и так умело окрутила его! Даже не будучи беременной, эта девка не выпускала Императора из своих цепких рук, затягивая все больше в сплошной разврат! Никогда еще Император не уделял столько времени ни одной женщине! Прекрасно понимая, что праздник - не самый подходящий момент, но идя на поводу своего эгоистичного желания ударить больнее, императрица зло прошипела, вновь прикрывшись веером: - Хуаншан так ценит эту безродную наложницу? Поистине милость государя не знает границ. Но вот только эта рабыня совершенно не ценит высочайшего внимания. Насколько Ваша супруга знает, эта гуйжэнь регулярно приобретает таблетки от зачатия и пьет отвары, чтобы не забеременеть. Эта низкородная совершенно не достойна Вашего внимания, мой господин. Балуя эту неблагодарную, даря ей свое внимание, что Вы получаете от этой ничтожной? Ци гуйжэнь не собирается исполнять свой долг. Более того, эта низкая наложница смеет обманывать Ваше Величество! Такое обвинение наложницы от самой императрицы перед Тяньцзы - смертельный приговор. Юн-ди, слушая ядовитую речь супруги, застывшим взглядом смотрел прямо на середину зала, где сейчас кружились прелестные танцовщицы, исполняя замысловатые движения. Их синхронность и яркость создавали ощущение волшебства, словно распускался в танце удивительно прекрасный цветок, раскидывая лепестки один за другим. Звуки циня руководили легкими и плавными взмахами рук. Только мысли Юн-ди были сейчас не здесь. Ли Шу злорадно ловила каждую эмоцию на застывшем лице мужа. Хотя Император внешне оставался абсолютно спокоен и расслаблен, легкая улыбка не сходила с его лица, но женщина видела как сжались его пальцы и в следующее мгновение услышала легкий щелчок – чашечка с вином раскололась на множество маленьких осколков. Императрица вдруг забеспокоилась. Юн-ди был злопамятен. И он ненавидел, когда им пытались манипулировать. Даже к собственным детям он относился как к потенциальным соперникам или разменным монетам. Было глупо думать, что он ничего не вернет императрице в ответ на ее выпад. Только вот ответный удар может свалить ее с ног. - Именно поэтому, дорогая Ли Шу, – холодно озвучил Юн-ди, словно читая мысли женщины рядом. – Тебе никогда не стать достойной Императрицей. Ты всегда действуешь грубо, нетерпелива и завистлива. Ты не достойна ни того трона, ни Печати Феникса в своих руках. Рано. Слишком рано ты разыграла козырь. Но мне остается лишь поблагодарить. Чжэню стоило лишний раз напомнить о коварной сути всех женщин. Императрица похолодела. Горькое удовлетворение от того, насколько неожиданной и неприятной оказалась новость для Императора, вдруг сменилось страхом. Мужчина на Троне Дракона лишь маскировался под человека, сущность зверя в нем не менялась годами. Император в сознании Ли Шу плотно ассоциировался с кровью и жестокостью. Наверное, Хуаншан был прав – Ли Шу просто по-женски глупа. Но даже если так... Эта Ци гуйжэнь исчезнет из жизни Императора, чего бы ей это не стоило. Ли Шу все время ощущала смутную угрозу... Юн-ди продолжал наблюдать за представлением. Но в глазах разрасталась пугающая пустота. Присвоение титула - это был подарок Ци Мейли на Циси - в день влюбленных сердец. Как глупо... Приблажная Мей, ты, действительно, осмелилась играть с этим Императором? Считая девушку не способной на гаремные интриги, Юн-ди никогда не отслеживал внутренние передвижения Ци Мейли, лишь скрыто защищал. Но, выходит, эта неблагодарная продолжала поступать по-своему, не желая подчиняться? До этого Ци Мейли знала лишь милость монарха и воспринимала ее как само собой разумеющееся. Но эта милость только что рассыпалась в прах, как чашка вина в руке Юн-ди.