Запутанные частицы

Капля влаги, собравшаяся на каменной сырой стене, неторопливо сползла вниз к земляному полу, покрытому редкой соломой. Мрачность подземного помещения усиливалась толстыми решетками, которые для некоторых являлись пожизненными. Иногда в отдельных камерах раздаются болезненные стоны или возгласы, полные боли. Страх, ужас, отчаяние, безысходность – чувства, пропитывающие каждого, кто входит в чертоги пугающей императорской темницы. Однако в последние дни эти чувства буквально разрывают и без того напуганных заключенных громкими, истошными криками. В отдельном просторном помещении оборудована пыточная, где с подозреваемыми ведут отдельные беседы. И сейчас там снова шел допрос. Тошнотворный запах паленой плоти наполнял пространство тюрьмы - от него некуда деваться. Крики пытаемой жертвы заставляли сходить с ума. Некоторые обезумевшие заключенные в ужасе сжимались в комок по углам и закрывали уши, но это не помогало. В затемненном углу просторной комнаты допросов, наполненной всевозможными средствами самых изощренных пыток, стоял мужчина в черном, скрестив руки на груди. Его лица не было видно, но ответственному за допрос палачу достаточно просто ощущать убийственную и мрачную ауру гостя. Сейчас все внимание было сосредоточено на окровавленном теле, висевшем на вытянутых руках. Суставы давно вывернуты из-за нагрузки, ноги перебиты. На теле заключенного нет живого места. Странно, что этот несчастный, уже мало чем похожий на человека, до сих пор жив. Конечно, исполнитель наказаний знал свое дело - умереть подозреваемый пока не мог. - Я спрошу еще раз, евнух Жуй, – тихий спокойный голос отзывался холодными каплями пота даже у самого палача, хотя он держал в руках раскаленный прут для клеймения. – Кто отдал приказ, от кого ты получил яд, который нашли на игрушках маленького принца? Кто тебе помогал? Бывший евнух наложницы Цюй допустил всего одну ошибку, когда согласился передать мешочек с порошком в покои принца – не покончил с собой после этого. Кормилица и няня были умнее. Когда ребенка утопили, и няня, сопровождавшая его, и кормилица, которая отвечала за мальчика в тот день, совершили самоубийство, унеся с собой в могилу все сведения и концы. Но Ли Фенг не был бы тайным стражем Императора, если бы не смог найти никаких других улик. Вместе с коронерами из Чжэньфу, направляя их поиски, он вышел на этого жалкого и незаметного евнуха наложницы Цюй, имевшего доступ в комнаты маленького принца. Его широкое, изрытое оспами лицо отталкивало, но многолетняя верная служба высоко ценилась самой наложницей Цюй. При обыске кровати евнуха был найден подобный мешочек, но пустой, плюс тяжелая связка монет. Ли Фенг прекрасно понимал, что этот евнух – исполнитель, которого уже списали со счетов. Самое интересное оказалось то, что устранение маленького принца одновременно задумали два разных человека. И один явно не знал о наличии второго. Видя, что евнух лишь хрипит, но не отвечает ни слова, тайный страж веско приказал: - Доставьте служанку. Из темноты рядом материализовалась еще одна бесшумная фигура в черном и скрылась в сумраке коридора. Через некоторое время послышались все более и более отчетливые по мере приближения женские визги. Подчиненный Ли Фенга втащил в комнату грязную служанку лет тридцати, закованную в тяжелую деревянную кангу на шее и на руках. Ее втолкнули прямо к ногам подвешенного заключенного. В тот момент, когда женщина, наконец, увидела то окровавленное искалеченное месиво, в которое превратился бывший евнух, она истошно закричала. Глаза наполнились животным ужасом. Служанка принялась биться лбом о пол, отползая от искалеченного тела к тюремщикам: - Господин, это не я! Господин, пощадите! Я здесь не при чем... Я ничего не знала... Пощадите меня.. Я верна госпоже.... Евнух Жуй слегка поднял голову. Его спутанные грязные волосы, поседевшие от ужаса и боли пыток, закрывали большую часть разбитого лица. - Цзи Цяо... – мучительно простонал заключенный. – Нет, не надо... Отпустите ее... – Он захрипел и забился в конвульсиях. Палач оттащил служанку, не давая той окончательно убить себя ударами лбом о пол. - Евнух Жуй, – спокойно заговорил Ли Фенг. – Выбор за тобой. Либо ей вырвут все ногти, а затем глаза и язык, либо ты сотрудничаешь с нами. Ты держишься стойко, но сможешь ли ты в таком случае защитить свою любимую женщину, которая будет принимать пытки на твоих глазах? У меня много времени. Я умею ждать. - Не мучьте Цзи Цяо... Отпустите ее. Это я виноват. Я расскажу все... - медленно, очень медленно, тяжело ворочая языком, выдавливал страдающий человек. Ли Фенг, наконец, собрал части смертельной головоломки. Двое разных заказчиков - это самое сложное в расследовании, ведь сколько второстепенных фигур стояло впереди, прикрывая их личность. Один действовал через яд черной жабы и евнуха, который смазал игрушки им. А другой – более грубо – утопил мальчика при первом же удобном случае с помощью купленных служанок. Что касается причины, по которой верный, на первый взгляд, евнух решился перейти точку невозврата, то она сейчас лежала прямо перед его перебитыми ногами. Эта служанка – прачка, в которую влюбился уже не молодой евнух, требовала от него клятв верности и дорогих подарков. Всего лишь за несколько связок монет и за некоторые не особо дорогие побрякушки была продана жизнь маленького ребенка. - Ты водил этого мальчика за руку, видел, как он родился, рос, болел, делал первые шаги... – слова Ли Фенга падали тяжелыми камнями. – Ты, презренный, не побоялся гнева Небес, прекрасно зная, в каких муках будет умирать маленький принц от действия медленно убивающего яда. - Нет, господин, я не знал... Не знал... – кровавые слезы текли по изуродованному лицу. – Я так виноват... Но... Цзи Цяо ничего не знала... - Я не знала, господин, – тут же стала умолять женщина на полу, с ужасом слушая этот диалог. Будь проклята ее жадность! - За попытку убийства принца династии ты будешь казнен. Как именно – вынесет приговор Император. Эту рабыню лишат языка, пальцев на ногах и продадут в бордель. Ли Фенг, не задерживаясь, покинул душную провонявшую тяжелым запахом паленой плоти комнату пыточной, не обращая внимания больше на мучительный вой агонии предавших виновников. Все убийцы и исполнители были найдены. Осталось самое сложное – узнать, к кому приведут две разных нити. Ли Фенг отправился прямиком к своему господину с докладом. Император, казалось, совершенно не удивился таким выводам. Откинувшись в кресле, он задумчиво постучал пальцами по сложенным на столе бамбуковым свиткам. - У Нас всего два-три подозреваемых, Ли Фенг. Это дело надо довести до конца. Нам нужна каждая нить, и люди, дергающие за них. Что-то подсказывает, что в итоге Нам это очень поможет. - Первая нить с непосредственной убийцей принца оборвана. Придется искать в окружении. Но это может быть одна из Ваших наложниц. А вторая нить... Здесь действовали более изощренно. Либо это дама высокого положения, либо кто-то, обладающий большой властью и возможностью. - Я до сих пор не объявляю наследного принца. Поэтому все эти змеи кусают друг друга, наступая Нам на лицо. Самонадеянные глупцы... Думают, хорошо прячутся в своих норах. Ли Фенг, – вдруг голос Императора окреп. – Ты знаешь, коронерская служба не в состоянии пройти дальше. Мы оставляем это дело за тобой. Не ограничиваю тебя по времени. Но постарайся дать Нам в руки веские доказательства. Не может не остаться следов. Если династия будет так терять своих детей и принцев, то что в итоге от нее останется? У Нас больше нет желания плодить бездумно наследников. Чжэню необходимо сделать верную ставку и вложить в нее усилия. В последующие дни Юн-ди не раз размышлял о конечном результате. Кто бы не оказался тем сумасшедшим, осмелившимся на убийство ребенка королевской крови, он сыграет партию с ним в свою пользу. Однако цепкий ум, привыкший анализировать каждый намек, нюанс и слово, уже примерно выдал виновных. Хотя, может, он просто принимал желаемое за действительное? Терпение наложницы Цюй, наконец, закончилось. Безрезультатно прождав отчета расследования, она все больше впадала в тоску и отчаяние. Женщина отправилась просить справедливости у ног монарха. Она билась лбом о ступени и горестно взывала к аудиенции Императора. В итоге Юн-ди вышел к ней сам. Весь его вид в черной мантии Дракона излучал сдержанность и отчужденность. - Как ты смеешь? Объясни свое поведение немедленно! – строго приказал Император. Наложница Цюй с разбитым лбом и уже немного замутненным сознанием горестно умоляла: - Шеншан, дайте ответ. Ваша раба хочет справедливости и мести за сына! Я не могу успокоиться. Они убили ребенка этой несчастной наложницы! - Встань немедленно! Чжэнь понимает твою утрату, Чжэнь сочувствует тебе. Только поэтому Мы не накажем за недостойное поведение. Мы дали тебе императорское слово, что найдем убийцу. И Мы его нашли. Но расследование пока не окончено. Возвращайся к себе и жди. - Скажите мне, кто это был?! Кто хотел смерти моего ребенка? Это та сука Чжао? Или эта дешевка Баошань? Будут ли наказаны они за это? Или Вы простите своих наложниц? Что для Вас один принц, которого Вы видели всего несколько раз? Вы не видели его рождения, не слышали его первых слов, не наблюдали его первых шагов! Вы не были ему отцом! - рыдала наложница Цюй, не в силах совладать с эмоциями. - Цюй Фан! – рассерженный громкий окрик вкупе с мощной аурой Императора моментально заставил умолкнуть обезумевшую на миг женщину. Несчастная продолжала умоляюще смотреть на своего господина, безостановочные слезы лились из затуманенных покрасневших глаз. – Ты переходишь границы всех правил поведения! Мы не желаем больше терпеть твое присутствие. Будет лучше, если ты отправишься к себе и отдохнешь. Мы отдадим приказ императорскому лекарю серьезно заняться твоим здоровьем. Кто-нибудь, – еще громче крикнул Юн-ди. – Уведите наложницу Цюй в ее дворец. – Двое служанок тут же подняли с колен безразличную ко всему женщину. – Чжэнь объявит свою волю позже. Юн-ди раздраженно взмахнул рукавом и скрылся в своем кабинете. Через несколько дней наложница Цюй отправилась в буддийский монастырь, чтобы оставаться там пожизненно. О ней и о погибшем принце вскоре все забыли. Императорский гарем замер, ожидая новых действий. Но Император, словно успокаивая всех, пригласил на обед главных императорских жен вместе с императрицей, посетил дворцы принцев и отдельно уделил время своему старшему сыну. Юн Танцзин действительно рос самым смышленым и усидчивым из всех. Однако каждый вечер Юн-ди неизменно возвращался к себе и вызывал Ци Мейли. С ней Император мог ненадолго стать просто Мин Лэ Яном. За время, проведенное в гареме, девушка так и не научилась контролировать выражение своего лица, и мужчине казалось, что все читалось на нем, словно в открытой книге. Ци Мейли искренне говорила, что ей нравится, а что - нет. Интриги и манипуляции - это слова с ней словно не совмещались. И Мин Лэ Яну нравилась такая манера, чуждая местному поведению. Когда усталость у него была не такой сильной, они иногда ночью выскальзывали из Дворца. Как мастер боевых искусств и знакомый с войной человек, Император в совершенстве владел цингун, что делало передвижения быстрыми и бесшумными. Девушке никогда не было страшно рядом с ним. Наоборот, такие моменты Ци Мейли обожала больше всего - создавало иллюзию свободы. Казалось, что они совершали побег! И именно в такие моменты ей до боли хотелось перевернуть Небо и Землю, переписать сюжет и сделать мужчину рядом просто обычным человеком. Только ее человеком. Чем свободнее Ци Мейли начинала себя чувствовать, тем ярче проявлялась ее настоящая натура, взращенная в другом мире. Легко отбрасывая весь навязанный официоз и правила этикета, девушка начинала много улыбаться, строить глазки своему спутнику, откровенно заигрывать. Она тормошила, обнимала, ластилась... Свое счастье девушка выражала открыто. Мин Лэ Ян за эти промежутки любовных излияний прошел все эмоциональные стадии: "Дерзость! Бесстыдство!", "Невоспитанность! Сумасшедшая!", "Прилипчивая...", "Соблазнительница...", "Ладно, цепляйся за меня дальше...", "Обними крепче...". Сдерживаться становилось все сложнее, и страсть брала вверх гораздо чаще, чем стоило бы. Вот только оба воспринимали эти вечера по-разному. Мин Лэ Ян, не смотря на переизбыток женской красоты вокруг себя, никогда не стремился узнать кого-то по-настоящему. Он не мог отпустить властную ауру монарха. Конечно, в ранней юности мужчина влюблялся, но это были возвышенные, утонченные образы нежных девочек. А первое робкое чувство, зародившееся в душе юного на тот момент принца, было безжалостно смято объявленной свадьбой с дочерью премьер-министра. Мин Лэ Ян очень рано повзрослел, и понятие "любви" ушло из его мира. Император не может никого любить - он и не любил. Свои чувства к Ци Мейли Мин Лэ Ян называл страстным интересом. И, конечно, рано или поздно все окончится. Однако чем больше находился рядом с девушкой, тем больше нуждался в ее внимании. Сдержанная осторожная натура монарха не стремилась загадывать наперед, что будет дальше. Одно он знал наверняка - Ци Мейли со временем примет его как мужа, согласится остаться во Дворце и родит ему несколько детей, даже если в будущем станет лишь одной из... Сейчас Мин Лэ Ян подарит этой женщине все, что та захочет, даст власть и защиту, а их сына сделает наследником. После такого обещания Ци Мейли сама не сможет уйти - ни одна женщина не сможет отказаться от возможности посадить на престол сына. Он лично проследит за обучением их ребенка, обеспечит свое покровительство. Мин Лэ Ян был готов сделать такую ставку. Почему он рассматривал сына именно этой женщины своим наследником, а не другой, которая может ему приглянуться в будущем, Мин Лэ Ян не задумывался. Ци Мейли же, наоборот, пыталась не утонуть в сильных чувствах, что будил этот человек. Девушка знала, что их романтика ограничена. Сейчас они - временные любовники. Их свидания под луной прекрасны. Обоим хорошо вместе, но эта связь долго не проживет. Однажды ей придется оставить желанного мужчину, и Ци Мейли от души надеялась, что у нее хватит сил это сделать. Любить нельзя. Как бы ни тянуло девушку в объятия этого человека, в конце концов, долго оставаться один он не будет. Трезво оценивая свои возможности, а также понимая, что она здесь все еще очень чужая, Ци Мейли не собиралась бороться за благосклонность монарха с гаремом и цепляться за "золотое бедро" Императора - талантами обделена. К сожалению, она не представляла, что значит "вызвать гнев монарха". Девушке хотелось "приручить Дракона", усыпив бдительность, а затем раствориться в массе красавиц и утечь дождевой водой сквозь стены, но насколько может быть страшна его злость, не ведала.